Афганская война – «мать джихадов»

Афганская война – «мать джихадов»

Сейчас, в умышленно и целенаправленно искажаемой ретроспективе, формируемой ангажированными историками и политиками, война в Афганистане преподносится как агрессия Советского Союза против исламского народа Афганистана, который в ответ на эту агрессию начал джихад (исламскую священную войну) против захватчиков-неверных. Хотя, если бы историческая реальность полностью соответствовала этой черно-белой (или красно-зеленой) схеме, то война в Афганистане должна была бы закончиться с выводом советских войск с афганской территории (конец 1989 года). Из мемуаров и рассекреченных документов той эпохи известно, что за полгода до ввода советских войск с подачи советника по вопросам национальной безопасности Збигнева Бжезинского президент США Джимми Картер подписал директиву об оказании помощи и поддержки афганским силам, оппозиционным тогдашнему афганскому режиму левого толка, установившемуся в стране после Апрельской (Саурской) революции.

Поначалу это была в некотором смысле рутинная операция времен холодной войны. Подобные действия давали желаемые результаты (пусть в разной мере) и в Анголе, и в Мозамбике, и в Эфиопии, и в других местах земного шара. При этом напомню, что в качестве противоядия экспансии коммунизма в исламских странах предполагалось обязательно использовать исламский фактор. Логика была простой. К власти в Кабуле пришли просоветские марксисты из НДПА (Народно-демократической партии Афганистана)? Значит, нужно им противопоставить ислам и мусульман. Именно эта незатейливая логика демонстрируется в интервью Збигнева Бжезинского.

Вопрос. Бывший директор ЦРУ Роберт Гейтс утверждает в своих мемуарах (Robert Gates. «From the Shadows». – А.И.), что американские спецслужбы начали оказывать помощь афганским моджахедам за шесть месяцев до советского вторжения…Вы это подтверждаете?

Збигнев Бжезинскийг. Да. По официальной версии, помощь ЦРУ моджахедам началась с 1980 года, то есть после того как советская армия вторглась в Афганистан 24 декабря 1979 года. Но в действительности, и это было до сих пор секретом, все складывалось иначе. На самом деле уже 3 июля 1979 года президент Картер подписал первую директиву о тайной помощи оппозиционерам просоветского режима в Кабуле…

Вопрос: Когда Советы оправдывали свое вторжение, заявляя, что они намерены бороться против тайного вмешательства Соединенных Штатов в Афганистане, никто им не верил. А ведь в этом было истинное основание. Вы ни о чем не сожалеете сегодня?

Збигнев Бжезинскийг. Сожалею о чем? Эта тайная операция была прекрасной идеей…

Вопрос. И вы не сожалеете о том, что поощрили исламистский фундаментализм, что давали оружие и советы будущим террористам? Збигнев Бжезинский: Что является более важным с точки зрения мировой истории? Талибы или крах советской империи? Несколько исламистских фанатиков или освобождение Центральной Европы и конец холодной войны?!..³⁸

В «Сафари-клубе» за исламский фактор отвечали Саудовская Аравия, садатовский Египет и шахский Иран. Но 1979 год – время, когда начал рассыпаться восточный фронт антикоммунистической борьбы. В том году сошлись три исключительно важных исторических события. Первое: победа исламской революции в Иране (февраль) – революции антимонархической, закончившейся свержением одного из членов «Сафари-клуба», шаха Реза Пехлеви. Второе: ввод советских войск в Афганистан (декабрь). Третье событие, мало известное широкой публике: захват группой ваххабитов под руководством Джухаймана аль-Утайби мекканского храма Аль-Масджид аль-Харам (ноябрь). Саудовские власти делали все для того, чтобы снизить значение этого события, представляя его как акцию небольшого количества умалишенных. Но факты говорят о другом. В восстании приняли участие около трех тысяч человек, которые пронесли под одеждой оружие в храм.

Осада продолжалась 22 дня. Со стороны правительственных сил погибло 2700 человек, среди восставших было убито 450, а 63 участника восстания, в том числе Джухайман, в январе 1980 года были казнены³⁹.

О масштабе этих событий говорит и то, что саудовские органы правопорядка сами не справились с восстанием и для его подавления в Мекку из Франции срочно перебросили парашютистов-спецназов-цев (в качестве помощи от еще одного члена «Сафари-клуба», главы внешней разведки Франции).

Можно представить себе тогдашний ужас правящей династии Саудидов. Восстание в Мекке было антимонархическим и провозглашало свержение «коррумпированного проамериканского режима». Более того, это было религиозное выступление: восставшие, повторим, были ваххабитами, которые обвиняли правящий режим в том, что он неверный (кяфир), то есть неисламский и антиисламский. К тому же сразу возникал образ известного «принципа домино» – упала одна костяшка (в результате революции под религиозными лозунгами пал монархический режим в Иране), начинала падать другая «костяшка» – монархический режим в Саудовской Аравии. (Тут еще подоспело восстание шиитов в саудовско-аравийской Восточной провинции, явно инспирированное Ираном.) А ведь был выстроен целый ряд «костяшек» – другие арабские монархии Персидского залива…

Для саудовского режима введение советских войск в Афганистан стало историческим шансом. Возникла реальная возможность направить в определенное русло накопившийся в стране импульс исламского радикализма. Русские – вот они, настоящие неверные, которые угрожают исламу и мусульманам! Из Саудовской Аравии через Пакистан широким потоком направляли в Афганистан деньги, оружие, проповедников, добровольцев-моджахедов, для войны на афганской территории формировался арабский экспедиционный корпус⁴⁰. Сначала в этих целях использовали возможности пакистанской Межведомственной разведки и Центрального разведывательного управления США. Вскоре к ним присоединились созданные в Пешаваре собственные саудовские структуры, замыкавшиеся на спецслужбы Саудовской Аравии: Бюро по обслуживанию моджахедов (Мактаб хидамат аль-му-джахидин), Партизанский дом (Байт аль-ансар). Первоначально они находились под руководством палестинца Абдаллы Аззама, работника, к слову сказать, Лиги исламского мира (ЛИМ), а затем перешли под начало Усамы бен Ладена. Поданным британского журнала «Джейнз», через арабский экспедиционный корпус моджахедов в Афганистане прошло не менее 15 тысяч человек (3 тысячи йеменцев, 2 тысячи египтян, около 3 тысяч алжирцев, примерно по 400 иракцев и тунисцев, около 200 ливийцев, а также иорданцы, сирийцы и другие). Больше всего было саудовцев – не менее 5 тысяч человек; по некоторым данным, только из Медины, города Пророка, в Афганистан отправились воевать 4 тысячи молодых мусульман.

Если бы реальность афганской войны была красно-зеленой, то и говорить было бы не о чем: мусульмане воюют против неверных. Но участие арабского экспедиционного корпуса моджахедов, состоявшего из тех, кто в большинстве случаев взял в руки оружие по религиозным мотивам или именно религиозными мотивами объясняя свое решение (из соображений исламской солидарности, для защиты ислама от неверных в ходе джихада, священной войны), привело к серьезной мутации салафизма и, пожалуй, в XX веке повлияло на эволюцию ислама как такового.

Реальность афганской войны состояла в том, что она, как своего рода обострение холодной войны, была, кроме всего прочего, войной гражданской, внутриафганской, в которой советские войска воевали бок о бок с афганцами-мусульманами против других афганцев-мусульман, которых поддерживали (в разной степени и в разных формах) США, Великобритания, Пакистан, Китай, Саудовская Аравия, Израиль, Франция. И иностранные моджахеды, люди, как предполагается, по определению обладающие развитым и обостренным религиозным сознанием, оказались перед необходимостью убивать мусульман, своих братьев по вере. Для моджахедов, добровольцев из арабских стран, нужно было найти религиозное, исламское оправдание допустимости (или даже обязанности) убивать мусульман – граждан другой страны, и требовалось, чтобы это было обосновано не в форме политической публицистики, а обращением к шариату.

При всем разнообразии салафитских обоснований военной активности арабского экспедиционного корпуса на территории иностранного государства ключевыми стали два момента. Во-первых, получила дальнейшее развитие идея и практика такфир’а, то есть квалификации в качестве неверных тех мусульман, против которых воюют салафитски ориентированные моджахеды. Но такфир в новых условиях приобрел новые акценты. Если раньше (например, в Египте, Алжире) упор делался на внутриобщественные аспекты (скажем, такфир’у в Египте «Исламская группа» подвергала Анвара Садата и всю местную систему власти), то теперь на первый план выдвигался внешнеполитический фактор: речь шла о провозглашении неверными мусульман другой страны (иного государства). Они ассоциировались с теми, кого салафиты полагают неверными «по определению»: коммунистами, сионистами, западными «крестоносцами», а также христианами, иудеями, буддистами, идолопоклонниками и так далее. Более того, категория неверия (куфр) в интерпретации салафитов периода афганской войны, опиравшихся на классиков салафизма, стала распространяться на лицемерие (мунафака). Это не этическая, а шариатско-юридическая характеристика человека, который, скажем, заявляет, что он мусульманин, и исполняет все исламские религиозные обряды, поступает как мусульманин, но на самом деле таит в душе некую враждебность по отношению к исламу или не следует всему тому, что полагают правильным салафиты (ваххабиты). Нечего говорить, что категория лицемерия, уравненного с неверием, являлась (и является до сих пор) исключительно удобной формой для выведения за рамки исламской уммы, как ее понимают салафиты, любого мусульманина, не согласного с их идеями и действиями. Эта концепция была внедрена в сознание всех без исключения арабских моджахедов в Афганистане. Она получила название Аль-валя’а ва-ль-бара’а, примерный перевод– «Симпатия и антипатия»⁴¹.

Может возникнуть вопрос о том, когда именно и по какому случаю возникла и/или стала распространяться концепция «Симпатии и антипатии». В некотором смысле она появилась именно в период афганской войны и стала, по нашей гипотезе, обоснованием допустимости или даже предписанности убийства мусульман, противостоявших исламскому экспедиционному корпусу. Возникла – в смысле стала результатом селективной анабиотизации именно в таком виде. В салафизме (а рассматриваемая концепция – салафитская) в принципе не может быть ничего нового, а концепция «Симпатии и антипатии» как раз и представляет собой определенным образом интерпретированные аяты Корана, хадисы пророка Мухаммада, а также идеи классиков салафизма, среди которых и Ибн-Таймийя, и Ибн-Кайим Аль-Джавзийя, и основатель ваххабитского движения Мухаммад Ибн-Абд-Аль-Ваххаб. Свидетельством того, что концепция «Симпатии и антипатии» являлась нововозрожденной, могут быть слова из вводной части одного из текстов, излагающих эту концепцию. «Мусульмане живут в такое критическое время, когда многие основополагающие и жизненно важные положения либо забыты, либо неправильно поняты, либо не применяются. Среди таких положений – концепция и/а/-аа‘ и baraa‘. В результате многие мусульмане не осведомлены о тех качествах, которые отличают верующего от неверного. А это, в свою очередь, привело к тому, что вера многих мусульман серьезно ослабела и многие из них стали брать неверных себе в близкие друзья и союзники, следовать их обычаям, образу [жизни], стремлениям»⁴². Теория «Симпатии и антипатии» до сих пор входит в курс молодого бойца в лагерях подготовки моджахедов на территории Афганистана – как в тех, которые подчиняются Усаме бен Ладену, так и в тех, которые находятся под контролем движения «Талибан» (впрочем, это одни и те же лагеря)⁴³.

Во-вторых, с концепцией «Симпатии и антипатии» тесно сплелась концепция джихада во имя освобождения исламских территорий, которая, как это следует уже из самой формулировки, ориентирована во внешнеполитическую область (в отличие, скажем, от того джихада, который предполагалось вести против провозглашавших себя неисламскими режимов в отдельных странах – в Египте, Алжире и так далее). Во многом упрощая, можно сказать, что эта концепция появилась как одно из салафитских оправданий действий арабского экспедиционного корпуса в Афганистане.

Суть этой концепции, которая, что важно подчеркнуть, представляет собой воспроизведение постулатов, выдвинутых салафитскими классиками, исключительно проста. Обязанность каждого мусульманина (в шариатских терминах—фардайн) вести джихад за освобождение исламских земель. Интересен список, который приводится в произведениях теоретика этого джихада Абдаллы Аззама: Бухара, Палестина, Аден, Испания (Андалусия), Эритрея, Болгария, Судан, Ливан, Сомали, Бирма, Кавказия (так в текстах Абдаллы Аззама), Уганда, Чад, Занзибар, Индонезия, Нигерия – все те земли, которые, по оценке Абдаллы Аззама, являлись исламскими, но перестали ими быть⁴⁴. Для большей ясности необходимо подчеркнуть, что эта концепция – салафитское обоснование обязанности мусульманина отправляться воевать в другие страны, против «узурпаторов» исламских земель.

И здесь нельзя не отметить, что исламскими в таком ракурсе перестали быть не только Испания и Болгария, но и Бухара (Центральная Азия), и «Кавказия» – регионы, где проживают мусульмане. Предполагается освобождение этих исламских земель иностранными моджахедами – пусть даже с этим и не согласится какая-то часть мусульман, проживающих на этих землях (мнение «неверных по определению» никого не интересует). Они будут провозглашены либо вероотступниками, либо лицемерами, с которыми необходимо обходиться соответствующим образом – по-шариатски.

Для многих мусульман в разных странах мира (и не только для «арабских афганцев» – ветеранов антикоммунистической битвы в Афганистане, но и для многих молодых людей – «афганцев» второго поколения) именно эти радикальные идеи стали религиозным обоснованием их участия во многих джихадах: в Боснии и Косове, Кашмире и Синьцзяне, Узбекистане и Кыргызстане, Чечне и Дагестане, на Филиппинах и в Индонезии, во Франции и Германии, Турции и Грузии. И в США⁴⁵.

Эффективным ли средством оказалось использование Западом и его союзниками на Востоке ислама (точнее, одной из его форм) в антикоммунистической борьбе времен холодной войны? Конечно, да. И тому свидетельством – поражение СССР в этой войне.

Но нельзя не заметить, что эта победа досталась дорогой ценой. И дело не в том, что Усама бен Ладен «отбился от рук», стал ярым и открытым противником как Соединенных Штатов, так и королевского режима в Саудовской Аравии. Проблема в том, что к началу XXI века радикализм стал одной из форм бытования ислама, оказавшись интегрированным в сознание какой-то части мусульман (но отнюдь не всех!) в разных концах света. Станет ли он исламом par excellence? И как сложатся судьбы человечества, если это произойдет? И что делать?

Думается, что опыт закончившейся (закончившейся ли?) холодной войны подсказывает как минимум одно – чего не нужно делать. Не надо политизировать ислам, не следует использовать его как средство в достижении конъюнктурных внутриполитических и внешнеполитических целей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.