Ирак: национальное единство, а не религиозная война

Ирак: национальное единство, а не религиозная война

Что касается самого Ирака, то характеризовать сопротивление иракцев как джихад скорее всего нельзя. И прежде всего потому, что, с одной стороны, американско-британскому вторжению сопротивляются не только мусульмане, но и христиане, представители других религиозных течений, а также неверующие. А с другой стороны, в составе коалиции воюют как мусульмане-курды, так и мусульмане-шииты («Высший совет исламской революции в Ираке», «Партия призыва», «Организация исламского действия»), К тому же на севере Ирака существует достаточно мощная курдская группировка «Ансар аль-ислам», или «Сторонники ислама», которая воюет и против остальных курдов, и против американцев, и против шиитов.

Иракское руководство явно стремится мобилизовать иракцев на сопротивление американо-британскому вторжению с использованием исламской риторики. После первых ударов по Багдаду в своем выступлении 20 марта [2003 г.] Саддам Хусейн употребил слово «Аллах» двенадцать раз, слово «джихад» – два раза, слово «муджахид» (тот, кто ведет джихад) – два раза, «неверные» (в отношении агрессоров) – один раз. Однако для исламского населения Ирака Саддам Хусейн не является религиозным лидером, тем более общепризнанным.

Иракский режим конечно же стремится привлечь исламских религиозных деятелей для военно-политической мобилизации иракцев на сопротивление иностранному вторжению. И до начала вторжения, и после него приходят сообщения об объявлении джихада. Так, 28 марта арабский спутниковый телеканал «Аль-Арабийя» показал проповедь имама-хатыба багдадской суннитской мечети «Абд-аль-Кадир аль-Гай-лани» шейха Абд-аль-Гафура аль-Кайси, в которой он охарактеризовал сопротивление верующих иракцев как «джихад на пути Аллаха». Проповедь перемежалась восклицаниями: «Выше знамя джихада!», «Да здравствует джихад!» и тому подобное.

В середине марта три авторитетных шиитских богослова (Али ас-Систани, Мухаммед Саид аль-Хаким и Башир ан-Наджафи) приняли фетву, но она, вопреки утверждениям некоторых СМИ, не являлась «фетвой о джихаде против США». Слова «джихад» в этой фетве нет. На самом деле в ней говорится о том, что «обязанностью мусульман в этот трудный час является укрепление единства и совершение всего, что в их силах для защиты великого Ирака от [реализации] планов алчных его врагов». Предоставление «любой помощи или поддержки агрессорам считается тяжким грехом и нарушением великого запрета, за которым последуют позор в этой жизни и болезненное наказание в жизни иной [загробной]».

Формального объявления всеиракского джихада против англобританского вторжения в Ираке не было. Есть призывы к сопротивлению агрессору и укреплению единства страны и народа.

Можно было бы объяснить такую позицию нелюбовью иракского исламского духовенства (особенно шиитского) к светскому режиму Саддама Хусейна. Но есть две более глубокие причины. Во-первых, даже исламские деятели (не говоря о светских) понимают, что выпячивание религиозной составляющей этого конфликта (если и предположить ее наличие) обязательно негативно повлияет на национальное и государственное единство Ирака. Шиитские, суннитские и светские иракские деятели опасаются (и говорят об этом прямо), что оккупационные силы используют религиозный фактор для «ливанизации» страны – превращения ее в несколько воюющих между собой протекторатов, сформированных по этноконфессиональному признаку в соответствии с уже опробованной в Ливане системой конфессионализма.

Непосредственно перед началом англосаксонского вторжения в Ирак именно эти проблемы и именно в таких формулировках обсуждались во время переговоров в Тегеране между президентами Ирана и Сирии. Те же проблемы затрагивались на встрече в Бейруте шиитских лидеров Ирака, Ливана и Ирана, на семинаре иракских улемов (суннитов и шиитов) и светских мыслителей в Лондоне. Участники этих мероприятий ясно видят опасность использования американцами «различий в религиях, [религиозных] направлениях и других [идеологических] ориентациях» иракских граждан (тут учитываются наличие и христиан, и массы неверующих, существование которых для самих иракцев не является секретом).

Во-вторых, иракские религиозные деятели (как находящиеся на территории Ирака, так и пребывающие в эмиграции) понимают, что в отношении к этому конфликту мир раскололся, но отнюдь не по линии «христианство-ислам». Они-то как минимум читают газеты и знают, что, с одной стороны, Ватикан однозначно выступил против военного вторжения в Ирак, а с другой – куда уж более исламские государства, чем Саудовская Аравия и Кувейт (не говоря о массе других), прямо или косвенно поддержали это вторжение. Объявить джихад, то есть религиозную войну против иноверцев, означало бы совершить серьезную политическую ошибку: отсечь антиамериканскую солидарность «христианского мира» (если таковой существует) и испугать его установлением в послевоенном Ираке религиозного режима. (Уровень поддержки Ирака в странах Запада по опросам резко снизился после того, как иракский министр иностранных дел заявил, что с пленными будут обращаться «по законам ислама», а не в соответствии с Женевскими соглашениями.)

Именно этим объясняется и позиция муфтия Сирии шейха Ахмада Кафтару, который 27 марта в своей фетве, обращаясь к мусульманам, не стал говорить о джихаде, а заявил, что обязанностью каждого мусульманина и мусульманки (фард айн) является сопротивление захватчикам всеми доступными способами. При этом он не стал обвинять исламских правителей, которые оказывают помощь и поддержку этим захватчикам, в отступлении от ислама. Он просто призвал их прекратить делать это, ибо они «несут ответственность перед Богом, историей и народами».