Великий Пяток

Великий Пяток

Поучение 1-е. Великий Пяток

^{(Что проповедуют нам 3 креста голгофских?)}

I. Братия христиане! Я хочу перенести наши благоговейно настроенные мысли и чувства на гору Голгофу, отнюдуже прииде наша помощь, и именно к тому времени, когда совершалась там великая тайна нашего спасения. Здесь видим мы три креста. Станем у их подножия с открытым сердцем и будем внимать тому, о чем они будут нам проповедовать.

II. а) Пред нами прежде всего крест, на который обращены взоры всего Иерусалима, крест в средине. Что это за крест? Это древо нашей жизни, наше знамение, сила и спасение, самый драгоценный для нас крест; висящий на нем – это Господь наш.

Зачем Он сюда вознесен? Зачем такая позорная и презираемая всеми казнь? Не случайно, ибо несвойственно это Богу. Проклят всяк висяй на древе, говорит Писание, и Господь Иисус Христос хочет показать очевидным образом всему миру, что Он на Себя взял тяготеющее над миром проклятие за грех, так что мир уже свободен от этого проклятия и нет больше средостения между человеком и Богом. Безмерное бесславие греха должно быть и смыто самой позорной казнью. Но не только здесь причина крестных страданий Господа. Казнь крестная Его была и самой мучительной. Чего только не вынес Божественный Страдалец, пока Он не испустил дух! Пригвождаемый ко кресту после многих истязаний, пригвожденный и висящий на нем в нестерпимых муках и на позорище всех, отвергнутый землею и не принятый еще небом, что чувствовал Страдалец?! Но какая же казнь и могла соответствовать той ужасной силе зла, за которое Господь благоволил взять на Себя наказание? Да, безмерна сила людского зла, беспримерно тяжкое должно было быть и наказание. Какой благодарностью воздадим Тебе, Сладчайший Иисусе, за Твое неизреченное долготерпение ради нас!

Но послушаем, о чем проповедует нам Крест Христов.

Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят (Лк. 23, 34), – вот проповедь Креста Христова, это проповедь любви и всецелого прощения врагам Своим. Будем же и мы прощать и молиться за врагов своих. И не станем думать, что это невозможно. Если бы было так, то Господь не сказал бы нам: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29). Если бы невозможно было человеку подражать Владыке, то как, например, св. Стефан первомученик мог бы молиться за иудеев, побивавших его камнями: Господи, не постави им греха сего (Деян. 7, 60)? Святые могли подражать Владыке, потому и святыми сделались, что подражали, и мы все призваны быть языком святым, сынами Божиими, братьями Христовыми и поэтому будем всеми силами воспитывать в себе чувства всепрощающей любви, которые Господь заповедал нам: о сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Ин. 13, 35); любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас и молитесь за творящих вам напасть (Мф. 5, 44).

Слова Господа: Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят, относятся ко всем, принимавшим участие в осуждении Его, а ближе всего к воинам-распинателям. Но виновны ли были эти последние, чтобы прощать им? Они делают только то, что им приказано. Что знали они, грубые язычники, и могло ли заботить их то, кто был Тот, над Кем выполняли они приговор высшей власти? Да, они едва ли знали, что делали, по крайней мере, не знали вполне. Но были ли они совершенно свободны от вины? Если бы это было так, то зачем же Господь молился за воинов и просил им прощения? Молятся не за того, кто вне опасности, а за того, на ком есть вина. Правда, кто делает грех с полным сознанием, тот подлежит гораздо большему осуждению, чем тот, кто поступает полусознательно, подобно малосмысленному. Но если бы не могущественное заступление Распятого, то и воины не имели бы оправдания во грехе своем.

Это пусть послужит нам наставлением не оправдывать себя в своей греховной жизни незнанием, темнотою. Впрочем, едва ли кто из нас может сказать, что он не знает, что делает: добро или зло. Если мы распинаем своего Спасителя, отвергаем, презираем, злословим Его своими грехами, то едва ли не знаем, что делаем. Нет, мы знаем, а потому тем более не имеем оправдания во грехах своих, если ходатай наш Господь не испросит нам прощения у Отца Своего. Будем же просить Его усердно, от всего сердца. Милосердый Отец еще прощает и Сын Божий еще принимает ходатайство.

б) Но для всех ли доступно это спасительное средство? Обратим взоры на второй голгофский крест. На нем висит злодей. Мы не знаем, каковы были его злодеяния. Да и зачем нам знать это? Для нас важно не то, чем он был прежде, а то, каков он теперь, в последние минуты свое жизни. Он страдает и чувствует уже над собой холодное веяние смерти, но не теряет еще бодрости духа, ему хочется показать, что он способен еще злорадствовать и издеваться. И вот, в тон толпе, окружающей кресты и злословящей Господа, и этот злодей обращается к Нему с насмешкой: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас» (Лк. 23, 39). Быть может, в этих словах слышится и страшный голос отчаяния, но во всяком случае здесь нет ни сознания своей преступности, ни раскаяния, ни веры во Христа, следовательно, и надежды на спасение; это слово ожесточенного сердца, неспособного иметь добрые чувствования.

О чем проповедует нам этот крест? Господь молчит. Для этого злодея нет у Него ни одного слова ни порицания, ни угрозы. Но в этом-то молчании Господа и заключается вся сила проповеди этого креста; смысл ее – совершенное оставление Господом нераскаянного грешника, оставление в самый страшный час смерти и вечное наказание; какое общение у Христа с велиаром и его сообщниками!

Будем помнить и мы эту страшную истину и будем внимательны к себе. Грех неприметно поражает нас и завладевает нашей волей. Если мы не боремся с ним, недолго дойти до такого состояния, что призыв благодати Божией окажется напрасным для нас, сердце наше ожесточится настолько, что мы не в состоянии будем воспользоваться помощью Божией; для молитвы замрут и сердце и уста.

в) Но оставим крест этого страшного ожесточения. Пред нами картина, полная утешения и милосердия – это третий голгофский крест. На нем тоже злодей, прежняя жизнь которого нам также неизвестна, о котором мы знаем только то, что он воспринял по делам своим. Что же в нем утешительного? То, что в нем мы видим образ истинного обращения и спасения грешника. Этот разбойник имеет все, чего должен искать всякий грешник, ищущий неба. Здесь мы видим и сознание грехов, и покаяние, и веру, и плоды веры и, наконец, оправдание, – словом, начало и конец спасения. Сознание грехов и чувство самообвинения приводят разбойника к вере. Иисуса Христа он называет Господом, хотя неизвестно, чтобы он видел Его господство. Он не сомневается в том, что Он есть Царь, как было написано Пилатом, что Его Царство не земное; что Он есть победитель смерти и может помочь ему. Чего здесь не достает? Плодов веры? О, нет! Разбойник имеет еще и для этого время: он вразумляет другого, проповедует ему покаяние – это есть плод; он молится: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем, и этим обнаруживает твердость своей веры. Он дает утешение умирающему Спасителю своим участием, когда все Его оставили. Если чаша студеной воды, которую мы даем нуждающемуся, не будет забыта, то будет ли презрено это? Нет. Днесь со Мною будеши в раи (Лк. 23, 43). Вот слова Господа, запечатленные на третьем кресте и проповедуемые нам. Господь не только не презрел кающегося, но дал ему первому Свое Царство. И смотрите, каково милосердие Божие! Оно дает больше того, чем просит грешник. Разбойник просит Господа только помянуть его во Царствии Небесном. Господь дает самое Царство и вместе с разбойником Сам хочет быть: грешник делается другом Божиим. И когда? Не когда-нибудь после, но днесь. Господь не отлагает Своей милости, как грешник часто отлагает свое обращение.

III. Братия христиане! Все мы грешники и достойны наказания. Но не будем унынием омрачать свои сердца. Воспользуемся примером благоразумного разбойника: будем просить у Бога милости, раскаемся и принесем плоды, достойные покаяния. Се ныне время благоприятно, се ныне дни спасения. Аминь. (Составлено по «Душеполезным чтениям» 1891 г., май).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.