Последний полёт

Последний полёт

Вылетев 31 июля 1944 года с расположенного на Корсике аэродрома в направлении Лиона (города, где он родился!) для аэрофотосъемки, Антуан Сент–Экзюпери не вернулся с задания. Где настигла смерть этого человека, который, как утверждают биографы, с 1 августа был бы отстранен от полетов, и, следовательно, разбился в свой последний «летный» день, когда его друзьями для того, чтобы сохранить ему жизнь, уже было сделано все?

26 сентября 1998 года в 115 милях от Марселя рыбак Жан–Клод Бьянко обнаружил в скалистой бухте в вытащенных на борт своего судна сетях серебряный браслет с именами самого Сент–Экзюпери и его жены Консуэло.

Эта находка привела к тому, что после многолетнего перерыва были возобновлены поиски обломков самолета П-38, на котором разбился Сент–Экзюпери.

Ранее эксперты предполагали, что катастрофа имела место в районе Ниццы, затем пришли к выводу, что аэроплан пролетел еще как минимум сто километров и упал в районе Тулона. Теперь место его гибели было локализовано еще точнее: Сент–Экзюпери ушел еще на 60 километров к западу… Хотя, в сущности, в биографии писателя от этого ничего не меняется.

В находке Жана–Клода Бьянко важно другое — ее символический смысл. Через 54 года после смерти писателя, который был ровесником XX века (Сент–Экзюпери родился в июне 1900 года), в море обнаруживается принадлежавшая ему вещь. «Море огромно, а браслет так мал», — сказал Бьянко, который сначала не придал находке никакого значения, ведь рыбаки вообще находят в своих сетях самые разные вещи. Он спрятал браслет в карман и продолжал работу. И только дома решил отчистить его от грязи…

Как в море, так и в земле археологи находят тысячи предметов, самых неожиданных и порой замечательных, но с именами конкретных людей эти находки связываются крайне редко. Рассказанная Геродотом новелла о перстне тирана Поликрата вплоть до 26 сентября нынешнего года казалась очень далекой от действительности. А вот теперь браслет Сент–Экзюпери…

Поликрат выбросил по совету египетского царя Амасиса в море драгоценный перстень с печатью, чтобы не навлекать на себя зависть божества. Геродот на примере истории тирана с острова Самос показывает, что пытаться уйти от судьбы бесполезно. Об этом же скажет потом древнерусский летописец в рассказе о смерти вещего Олега — Пушкин лишь пересказал его в своих стихах, причем почти дословно.

И в самом деле, избавиться от перстня Поликрату не удается: проходит пять или шесть дней, и рыбак приносит во дворец тирана рыбу, в брюхе которой рабы находят его перстень. Амасис, узнав, что перстень вернулся к Поликрату, решает порвать с ним дружеские отношения, ибо понимает, что «человек бессилен спасти другого от предстоящего ему несчастья».

Чтобы не терзаться за друга, когда с ним случится беда, Амасис заранее отказывается от дружбы с Поликратом и оказывается прав — Самос захватывают персы, и тиран погибает.

С браслетом Сент–Экзюпери все произошло по–другому. Владельца этой вещицы давно уже нет в живых. Умерла и его жена Консуэло. Портрет самого писателя, книги которого издаются повсюду, на десятках разных языков, попал на 50–франковую купюру; его знают, читают, изучают, пишут о нем диссертации, хотя дистанция между его эпохой и нашей, разумеется, все увеличивается. В общем, Сент–Экзюпери стал классиком.

И вот имя его попадает в газеты, и не потому, что в сундуке у кого?то из его наследников обнаружена неизвестная рукопись (так в истории литературы уже бывало), а как?то абсолютно неожиданно — само море решило отдать его браслет человечеству. Такого еще не бывало.

На ум приходит история еще одного перстня — принадлежавшего Зинаиде Волконской и подаренного ею Дмитрию Веневитинову. Молодой поэт, умирая, попросил положить его с собою в гроб. В начале 30–х годов, когда Покровское кладбище близ Таганки, согласно плану реконструкции Москвы, уничтожалось (теперь на его месте устроен сквер), во время вскрытия могилы Веневитинова перстень был обнаружен, снят с руки мертвого поэта (вопреки его завещанию) и передан в Литературный музей.

Здесь много холода и грязи, все приземлено до предела и доведено до протокола, составленного сотрудником НКВД, до пьяных могильщиков с руками, запачканными в липкой земле, до железной лопаты, до приговора «с конфискацией» по делу давно умершего. Скелет переложили в новый, советский гроб и похоронили на Новодевичьем кладбище — неподалеку от жены Сталина, рядом с Чеховым и Хомяковым. Таким путем Веневитинов был признан классиком официально.

А Сент–Экзюпери? Его тело до сих пор не найдено (обнаруженный рыбаками через три месяца после его гибели труп летчика сразу не был никем опознан, а позднее родственники писателя приняли решение не разрешать эксгумации). Браслета же никто не искал, ибо найти крохотную вещицу на дне моря просто невозможно, — кроме того, о нем просто не знали. Его отдала нам сама природа, этот простой серебряный браслет, который ничего общего не имеет с драгоценным перстнем тирана с острова Самос.

Амасис, узнав о том, что перстень вернулся к тирану, предал Поликрата — друзья Экзюпери боролись за него и старались, как могли, его уберечь от смерти, но не смогли… Экзюпери погибает накануне того дня, когда его должны были проинформировать о дне высадки американцев во Франции. Лицам, владевшим этой информацией, летать запрещалось, поэтому майор Экзюпери, без сомнения, остался бы жив, если бы 31 июля вернулся с задания, но именно этого не произошло.

Браслет Экзюпери становится драгоценностью в глазах человечества лишь в силу того, что был на руке писателя в момент его гибели. Находка означает и то, что найденное осенью 1944 года французскими рыбаками тело вряд ли принадлежало Экзюпери: браслет не мог упасть с его руки и остаться в воде, если тело было вынуто из моря неповрежденным. Но дело совсем не в этом.

История с браслетом приобретает особый смысл и становится по–настоящему уникальной на фоне того, что произошло с перстнем Веневитинова, на фоне новеллы о Поликрате и его перстне. Поликрат, как носитель зла и его активный проводник в мире, всего боится и оказывается жертвой своих собственных страхов. Возвратившийся к нему перстень делает эти страхи непобедимыми: теперь тиран знает, что он обречен. В сущности, именно на этом заканчивается история Поликрата.

У мертвого Веневитинова отнимает его кольцо государственная машина — на завещание поэта можно просто наплевать, любовь — его личное дело, но перстень должен сделаться экспонатом. Браслет Сент–Экзюпери возвращает его читателям море, а вернее, сама планета, с которой поэт в смерти своей сливается воедино, ибо «земля еси и в землю отыдеши».

Сент–Экс (как называли его друзья) чувствовал планету Земля на уровне псалма: «Господь воцарился, да радуется Земля, да веселятся многочисленные острова…»

Такой не увидят ее потом даже космонавты, ибо они будут смотреть на Землю в условиях жесткого контроля над каждым их вздохом, при наличии непрерывной связи с центром управления полетами, тогда как Сент–Экзюпери оставался с ней один на один каждый раз, когда поднимался в небо.

«Каждый звук доходит до меня, будто какой?то обращенный ко мне призыв, одновременно и ясный, и непонятный». «Объединяет только Бог, который сделался явью», — так писал он в «Цитадели», книге, которая была опубликована посмертно. Бог с точки зрения Сент–Экзюпери — это «узел, что все связует воедино».

Без Бога нет ни мира, ни человека, который, отказываясь от Бога, теряется и перестает быть самим собой. Историческое христианство, с точки зрения писателя, уходит в прошлое, но нам, людям XX века необходимо стать его наследниками, иначе — мы обречены.

Летчик, писатель, аристократ, Сент–Экзюпери остро ощущает новизну мира, о которой говорит книга Псалмов. «Нельзя купить за деньги то ощущение новизны мира, что охватывает после трудного перелета: деревья, цветы, женщины, улыбки — все расцветила яркими красками жизнь, возвращенная нам вот сейчас», — пишет Сен–Экс в одной из своих книг.

Писатель открывает, если так можно выразиться, христианство после христианства. Старая религиозность уходит в прошлое, но именно когда это становится ясно, ясным становится и другое:

«Каждый отвечает за всех. Отвечает только каждый в отдельности. Только каждый в отдельности отвечает за всех… И каждый принимает на себя бремя всех грехов всех людей», — так пишет Сент–Экзюпери в «Военном летчике». Подражание Христу?

«Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь», — говорит Лис маленькому принцу. Сент–Экзюпери считает, что он наследует христианству, которого уже нет. Но так ли это? Если вдуматься в слова Лиса о сердце, то станет ясно, что перед нами не наследник христианства, а просто христианин, говорящий о Боге как?то по–новому.

Антуан Сент–Экзюпери прекрасно знал, что принадлежит не одной лишь Франции, которую бесконечно любил, не Европе, и не Америке, принявшей его в годы войны, не Аргентине, бывшей родиной его жены, а своей Планете — Земле. «Какое воспоминание — эта ночь, подобная собору… Душа человека, раскрывающая свои стрельчатые своды и шпили… И мы — караван паломников, бредущих по черной, иссохшей, усыпанной звездами земле».

Мир прекрасен красотою готического собора, но только если в этом мире присутствует человек, который молча режет хлеб, словно совершая священный обряд. «Хлеб стал для нас средством единения людей, потому что люди преломляют его за общей трапезой… Вкус разделенного хлеба не сравним ни с чем», — восклицает Экзюпери во время войны, размышляя о том, что, кроме всего прочего, хлеб претворяется в свет.

Разве это постхристианство? Нет, здесь нет ничего, кроме евангельской правды, но только изложенной на языке летчика, который знает, что такое опасность, не по рассказам других…

Майор Сент–Экзюпери не вернулся с задания. Смельчак и поэт, он шагнул в вечность, о которой так хорошо рассказал в своих книгах. Его браслет — всего лишь маленькое напоминание об этом.