Возрождение человеческой природы во Христе

Возрождение человеческой природы во Христе

Хотя человек и отпал от Бога, Бог не перестал заботиться о нем, желая его спасения. «Чего не сделал благолюбивый Владыка для улучшения нравов и наставления к добродетели?»[46] Во–первых, Он дал человеку чувственный мир, который, будучи своего рода отражением вышнего мира, возвысил человека до познания Творца[47]. Такое представление о мире соответствует во многом картине, изложенной отцами Церкви и церковными писателями, особенно Оригеном, который разъяснял смысл различных явлений видимого мира, желая наполнить сердца своих последователей изумлением перед величием Божиим. Во–вторых, Бог удержал человека от полного развращения и подготовил его к богоусынов- лению и возрождению во Христе, даровав ему внутренний нравственный закон. Святитель Григорий считал этот закон непогрешимым судией и неложным учителем[48].

Однако для Григория Паламы откровение, данное человеку Богом в чувственном мире и во внутреннем нравственном законе, имеет предварительный и подготовительный характер и менее значимо, чем откровение Христа[49].

Чтобы подготовить мир к откровению Христа, Бог избирает народ, среди которого воздвигает пророков и учителей и совершает чудесные знамения. Наконец Он дает этому народу «писаный закон, помогающий закону, вложенному в разумное наше естество, и познанию, полученному на основании созерцания твари»[50]. Но всю полноту Своей любви и долготерпения Бог показал, послав Сына Своего единородного в мир.

В проповеди на Великую субботу святитель излагает богословски точно и красноречиво причины божественного воплощения: «Сын Божий стал человеком, чтобы показать, на какую высоту Он нас возводит; чтобы мы не превозносились, будто сами превозмогли поражение; чтобы, будучи сугубым, воистину быть посредником, соединяя посредством каждой каждую из двух частей; чтобы разрешить узы греха; чтобы очистить скверну, происходящую от греха плоти; чтобы показать Божию любовь к нам; чтобы показать, в какую глубину зол мы впали, так что для нас необходимо было воплощение Божие; чтобы стать для нас примером смирения, принадлежащего плоти и страданию, и целительным врачевством против гордости; чтобы показать, что наше естество было создано Богом благим; чтобы стать начальником и свидетелем воскресения и жизни вечной, уничтожив отчаяние; чтобы, став Сыном Человеческим и причастившись смерти, соделать человеков сынами Божиими, сотворив их причастниками божественного бессмертия; чтобы стало ясно, что человеческое естество, в отличие от всех созданий, было создано по образу Божию, ибо оно настолько сродно Богу, что и смогло соединиться с Ним в одной ипостаси; чтобы почтить плоть, и притом смертную, дабы гордые духи не считали себя и не считались более достойными чести, чем человек, и не обоготворялись ради бесплотности и мнимого бессмертия; чтобы соединить удаленных друг от друга естеством человеков и Бога, сделавшись Сам сугубым по природе посредником»[51].

И в конце Григорий Палама, говорит о том, что вочеловечение Слова Божия показало существование лиц Святой Троицы и не позволило человеку считать Бога простой энергией, проявляющейся и видимой в творении[52].

Выразительность и богатство богословских идей в приведенном отрывке показывает, что цель божественного воплощения можно рассматривать с разных точек зрения. Как правило, святитель Григорий обращает внимание прежде всего на соте- риологическое значение ипостасного соединения божественной и человеческой природы во Христе, раскрывая при этом и другие аспекты совершенного Им дела спасения.

Григорий Палама часто пишет о Христе как учителе и первообразе для верующих. Согласно Писанию и творениям святителя Григория Паламы и других святых отцов, Христос — единственный учитель и наставник, а христиане — ученики воплощенного Слова, следующие божественным наставлениям: «Наше богопознание хвалится учителем — Богом»[53]. Как противоядие бесовскому совету Христос предлагает совет смирения и послушания Богу.

Обману сатаны Он противопоставляет истину и представляет покаяние как путь исправления. Бог не принуждает человека и не навязывает ему Свою волю, чтобы он спасся; уважая свободу воли человека, Он просто учит и увещевает. И, как совершенный учитель, Христос подтверждает устные наставления личным примером[54]. Мысли Григория Паламы о Христе как учителе всего человечества ближе всего к александрийской богословской традиции, и особенно к учению Климента Александрийского и Оригена[55].

Как уже отмечалось, Григорий Палама особенно подчеркивает значение ипостасного соединения во Христе божественной и человеческой природы. От Девы Марии Бог Слово воспринял тело хотя и чистое, но все же смертное и подверженное страданиям[56]. По мнению Григория Паламы, Христу подобало умереть не естественной, а насильственной смертью, потому что естественная смерть непосредственно связана с грехом. Поэтому и Иоанн Креститель и многие святые подверглись насильственной смерти[57]. При этом Григорий Палама не уклонялся в афтартодокетизм[58]: его учение исключает любые докетические концепции возрождения во Христе. И все, что он говорит о чести, дарованной смертному человеческому телу воплощением Божественного Слова, является, по выражению архимандрита Киприана (Керна), «непривычным для лжедуховной аскетичности прославлением святой телесности»[59].

При восприятии человеческой природы Бог даровал ей полноту Своей благодати и избавил ее от уз тления и смерти. Следствием ипостасного соединения во Христе двух природ стало обожение воспринятой Им человеческой природы: «Ибо Слово стало плотью и плоть стала Словом, хотя они не оставили и своей собственной природы»[60]. Так во Христе осуществилось возрождение «образа» и его возвышение до Первообраза.

Палама в этом вопросе близок к так называемой «естественной» точке зрения на обожение, согласно которой обожение человеческой природы является результатом ее ипостасного соединения с воплощенным Словом. Такой позиции придерживались святые Ириней Лионский, Афанасий Великий, Григорий Нисский, Кирилл Александрийский, Максим Исповедник и Иоанн Дамаскин, и она стала общим достоянием православного предания[61]. Рассматривая антропологию в свете тринитарного учения, святой Григорий Нисский пишет, что человеческая природа одна, но разделяется на множество индивидуальных ипостасей[62]. Преподобный Иоанн Дамаскин указывает, что термин «природа» может, во–первых, обозначать общее понятие, и как таковое оно не имеет действительной реальности; во–вторых, обозначать род, в этом случае природа включает в себя все индивидуальные ипостаси этого рода; в–третьих, ее можно рассматривать как частную, тогда она связана с природой рода, но не включает в себя все индивидуальные ипостаси. Бог Слово, воплотившись, воспринял человеческую природу именно в этом, а не в первом или втором значении, ибо в первом случае был бы обман вместо воплощения, а во втором — воплощение во всех индивидуальных человеческих ипостасях. Следовательно, Бог Слово воспринял в Своем воплощении «начатки нашей плоти», индивидуальную природу, не существовавшую саму по себе, но получившую бытие в Его ипостаси[63].

Григорий Палама подробно разбирает вопрос о том, что возрождение во Христе является возрождением не индивидуальных человеческих ипостасей, а повинной человеческой природы, с которой Слово Божие соединилось в Своей Сообственной ипостаси: «Ибо не испостась, но природу восприняв от нас, Он обновил ее, соединившись с ней в Своей ипостаси»[64]. В личности Христа существовала в полноте своей человеческая природа как индивидуальная, ипостасно соединенная со Словом, обоженная и воспринявшая полноту божественной энергии[65]. Для Григория Паламы и других святых отцов плоть Христа, будучи телом воплощенного Слова, является точкой соприкосновения человека с Богом[66] и открывает человеку путь в Царство Небесное. Святитель Афанасий Великий кратко сформулировал это следующим образом: после преступления Адама все люди стали подвержены тлению, от него была избавлена и спасена только плоть Христа, как тело Слова Божия; и поэтому мы, «будучи одного тела с Ним, спасены в Его теле, ибо в Своем теле Христос ведет нас к Царствию Небесному и к Своему Отцу»[67].

Обожением человеческой природы Христа были обожены «начатки нашего смешения» и был сотворен «новый корень», способный влить жизнь и нетление в свои побеги[68]. Человеческая природа Христа, обладая полнотой божественной благодати, сообщает ее людям. Ибо, по высказыванию Григория Паламы, никто из созданных не может вместить всю беспредельную силу Духа, кроме Зачатого в девственной утробе наитием Святого Духа и осенением силы Всевышнего. «Поэтому Он и вместил все исполнение божества (Кол. 2, 9), от исполнения же Его мы ecu прияхом (Ин. 1, 16)»[69].

Возрождение человека во Христе не сводится лишь к возвращению в рай. Бог Своей премудростью обратил самовольное уклонение Адама в возможность совершенствования: «Знал Бог, как Своей премудростью и силой обратить человеколюбиво к лучшему поползновения нашего самовольного уклонения»[70].

Соединение человека с новым корнем во Христе не обусловлено естественными причинами, в отличие от связи со старым корнем в Адаме. Со старым корнем связывает человека его происхождение от Адама, а соединение с новым корнем осуществляется свободным личным участием в возрождении во Христе. Таким образом, «естественная» точка зрения на обожение, которой придерживался Григорий Палама наряду с другими отцами Церкви, предполагает не механическое изменение человеческой природы[71], но онтологическое возрождение ее в ипостаси воплощенного Слова, доступное каждому человеку, лично и свободно участвующему в жизни Христа.

Подчеркивая важность ипостасного соединения человеческой природы Христа со Словом для ее обожения, Григорий Палама не умаляет значения Его смерти и воскресения для спасения и возрождения человека. Другими словами, святые отцы обращают внимание не столько на сам момент воплощения, сколько в целом на домостроительство Божие, осуществленное через Христа, Который родился, жил, учил, творил чудеса, умер, воскрес и вознесся на небеса.

Восприятие Словом Божиим человеческой природы из девственной утробы — основание и начало воплощения Бога и обожения человека; завершение их — в страданиях и воскресении Христа. Григорий Палама пишет, что среди событий божественного домостроительства «наилучшим, лучше же сказать — и исключительным и несравненно наилучшим, является воплощение Господа нашего Иисуса Христа, и особенно цель его — спасительные страсти и воскресение… Ибо тогда?то все было уготовано для нашего спасения: совершенное домостроительство во плоти Сына Божия, божественное учение, плоды Богочеловеческого действия, раздаяние Богочеловеческого тела, великая и божественная и спасительная жертва, тридневное восстание из мертвых, начало вечной жизни и божественной радости, сопутствующей ей»[72].

Окончательная победа Спасителя в битве с диа- волом была одержана на кресте, и после нее грех был истреблен. Через воскресение осуществилось прославление человеческой природы во Христе[73]. И, наконец, вознесение Христа, как венец Его домостроительства, привело человеческую природу в славу Отца[74].

Это новое состояние прежде всего проявилось в личности Богоматери. «Стоящая между сотворенной и несотворенной природой» и первая из людей достигшая в Своей жизни обожения, Она являет Собой путь и прообраз человека, устремленного к Богу[75]. Если святитель Григорий Нисский в сочинении «Жизнь Моисея» изображал Моисея образцом совершенства для верующих, то Григорий Палама в гомилии на Введение Пресвятой Богородицы во храм представляет таким образом Божию Матерь[76].

Из сказанного следует, что умаление божественной или человеческой природы Христа — не абстрактный богословский вопрос. Непосредственно связанный с антропологией, он всегда был в центре внимания святых отцов. Святитель Афанасий Великий давал отпор арианам, которые, подвергая сомнению божественность Христа, разрушали и основание для обожения человека. Если бы Христос был сотворенным существом, Он не мог бы соединить с Богом другие сотворенные существа, ибо Он Сам нуждался бы в таком соединении[77]. Отцы–кап- падокийцы выступали против сторонников Аполлинария, отрицавших наличие у Христа разумной души. Если бы Христос не был совершенным Человеком, не произошло бы обожения всего человека: «То, что не воспринято, не уврачевано, но что соединилось с Богом, то спасено»[78]. Конечно, противники Паламы не выступали открыто против божественности Христа; однако они считали обожи- вающую благодать тварной. Верный святоотеческому преданию, святитель Григорий понимал, что новое учение опять ставит под угрозу истину обожения человека. Как сотворенные существа могут обожиться тварными средствами? Другими словами, если тварна благодать Сына Божия, то тварно и Его божество[79]. Не колеблясь, святитель Григорий называл своих противников арианами, евномиана- ми, евтихианами и в целом считал, что они возрождают старые ереси[80].

По учению Паламы, человеческая природа Христа была обожена за счет ее ипостасного соединения с Божественным Словом. Только она могла вместить всю полноту нетварной обоживающей энергии, благодаря чему стала неиссякаемым источником, передающим эту энергию людям и сообщающим им обожение.