2. Иисус избирает Двенадцать (3:13–19)

2. Иисус избирает Двенадцать (3:13–19)

Потом взошел на гору и позвал к Себе, кого Сам хотел; и пришли к Нему. 14 И поставил из них двенадцать, чтобы с Ним были и чтобы посылать их на проповедь, 15 И чтобы они имели власть исцелять от болезней и изгонять бесов: 16 Поставил Симона, нарекши ему имя Петр; 17 Иакова Зеведеева и Иоанна, брата Иакова, нарекши им имена Воанергес, то есть «сыны громовы»: 18 Андрея, Филиппа, Варфоломея, Матфея, Фому, Иакова Алфеева, Фаддея, Симона Кананита 19 И Иуду Искариотского, который и предал Его.

Здесь Марк перечисляет назначенных апостолов («Двенадцать»). Его верность тому, что он «принял» (см. слова Павла в 1 Кор. 15:3: «…преподал вам, что и сам принял»), приводит к таким сложностям, которых он смог бы избежать, если бы его подход к тексту был более «творческим». Однако его цель заключалась не в этом.

Марк начинает с перечисления трех моментов, касающихся учеников Иисуса (13). Взошел на гору — выражение довольно туманное и не дает никакого представления о географическом положении того, где все это происходило, но вместо этого передает ощущение удаленности от обычной жизни и работы. В этой фразе чувствуется то отделение от мира, которое свойственно положению ученика. Во–вторых, они стали учениками, потому что Иисус позвал к Себе, кого Сам хотел. Инициатива и выбор происходят от Иисуса. И в–третьих, они пришли к Нему. Мы видим ту мгновенную реакцию и немедленный ответ, которые характеризуют все благовестив Марка.

Было ли призвано на гору большее количество человек и из них было выбрано двенадцать? Текст Марка позволяет сделать такое предположение. Матфей говорит просто о призвании Двенадцати (Мф. 10:1). Лука (6:13) хочет, чтобы мы поняли, что Иисус пригласил большую группу людей, из которых специально отобрал и назначил двенадцать человек. Из всех трех вариантов кажется наилучшим принять именно такое толкование, так как повествование Матфея ему не противоречит. Поскольку позже в Евангелиях мы читаем о семидесяти двух (или о семидесяти), которые также были посланы с благовестием, то будет верно, если мы не станем приписывать Двенадцати чрезвычайную важность, как делали когда–то. Они отличаются от других учеников специфическим призванием и привилегией всегда быть рядом с Иисусом, а позже нести свидетельство о Нем и Его служении. Но та вера и верность, которые предполагались в них, должны быть во всех учениках Иисуса.

Темы символичности и историчности назначения Двенадцати рассматриваются в работах Кранфилда[18]. Перед Двенадцатью состояли три задачи: быть с Иисусом, проповедовать и изгонять злых духов, то есть нести свидетельство, провозглашение и освобождение людей[19]. Так, слово и дело, проповедь и действие исходили от очевидцев служения Иисуса и являлись свидетельством о Нем Самом, что исключительно важно, особенно если перенести эту ситуацию в контекст нужд человечества конца нашего столетия.

Также ясно, что отношение фарисеев к Иисусу уравновешивается призванием Двенадцати, в чем усматривается явная параллель с двенадцатью коленами Израиля. Новые имена, данные им Иисусом, не являются новшеством. Были известны раввины с такими же именами, и в каком–то смысле эти имена в большей степени говорят об их деятельности, чем о качествах. Вряд ли новозаветного Петра можно назвать «камнем» даже после Пятидесятницы. Но на практике он часто бывал для остальных учеников сплачивающим центром, особенно в первый период роста Церкви после Пятидесятницы.

Ссылка на Иакова и Иоанна как Воанергес достаточно сложна для объяснения, но наиболее вероятным кажется перевод «сыны громовы», как и предлагает Марк. Нет сомнений, автор соотносит это имя с событиями, описанными в Евангелиях от Марка 9:38 и Луки 9:54.

Значение имени «Искариотский» Марк не объясняет (19), хотя упоминает об известном предательстве Иуды. Андерсон делает ценное замечание о том, что список избранных учеников Иисуса, начинающийся с Петра, который отрекся от Иисуса, и заканчивающийся Иудой, предавшим Его, совершенно ясно утверждает одно — эта группа никак не являла собой совершенных людей. Ученичество, как и апостольство, также представляет собой долгую и трудную дорогу, полную соблазнов и испытаний.