Из венка Сергию Радонежскому

Из венка Сергию Радонежскому

Прошло сеченье нитью золоча.

И искоркой, светящая тревога

Столбом иль нимбом, светит как свеча

Наш Преподобный Сергий. И дорога,

Копье ль, стрела ль, мелькает за порогом.

Иль запах леса, бури пред грозой.

Но для народа, малая утеха,

Вновь омрачит катящейся слезой,

Дождинкой, ветром, пылью, а порой

Прошьет свеченьем нити золотой

Стрела татарина, промчавшегося спехом.

Великий князь поддержку просит

Собратий, княжичей Руси.

Враг попирает, рвет и косит.

И, тайну вечную храня,

Тайком уводят Евдокию

С детьми от сабли и огня.

Летит молитва в сей заре,

Прося, о Боже! Гнев на милость

Смени! Прости Ты нам грехи.

Детей Руси, Ты, сбереги.

Край покидают и пределы

Руси родной. Их стон и плач,

С нагайкой мечется палач,

Уж утомились, голод, жар,

И покрывается дорога —

По краю ляжет стар и мал.

А визг нагаек так и хлещет,

В полон ведут. Надежда блещет

Хотя бы тонким ручейком.

Великий князь спасет. Тайком

В душе, в слезах таит сей дар,

Униженный, голодный, босый

В молитвах Матерь Божью просит.

Орды татарской тучи-сила…

Накрыла Русь. Продыха нет.

Под гнетом двести лет ходила,

От слез не видя белый свет.

От свары лютой и жестокой

Молилась дочь Всея Руси,

За землю нашу, за свободу!

О, Господи, прости еси.

Жестокий враг растопчет землю,

Сама уйду в дремучий лес,

В полон не дамся. До небес

Идет молитва жены юной,

Но враг стоит. Перед грозой,

С детьми бежит от злыя смуры.

И топчет враг. Своей слезой

Омыты раны. Силы, силы,

Подай, о, Господи, молю!

Услыши сирых. Евдокия

Суровой стала. Знать, слезой

Нельзя солить пути России.

Татары разгулялись вихрем,

И топчат кони. И не стихли

Мольбы. Отчаянье и смерть.

Татары гонят в рабство всех.

Монголы страшною Ордою

Затмили степи и поля,

Кибитки, жены, кони, дети,

Земли не видно. Полымя.

Кривы сабли. Остры мечи.

И визг, и шум. И стук копыт.

И скрип телег. По полю рыщат.

И ужас пал на Русь…

И сник… народ.

И горький плач. И стон.

И скрип колес.

И свист хлыстов.

И цокот. Пыль.

И грив наряды.

И шапки лисьи.

И хвосты.

И пики, копья, а в награду

Девичьи перлы. Звон монет.

Русь растоптали.

Руси нет.

Уже уставшей от разора

Была слаба, бессильна Русь,

Где каждый в доме был хозяин,

Вражду вели за кажду пядь

Между собой князья, но память

Заставила войска собрать

И с Духом Святым! С Божьей силой!

Круша калмыка и монгола,

И азиата – и сурова

Шла битва. Поле Куликово

Покрылось трупами людей,

Там были крики, ржанье,

Топот смертельно раненных коней.

Полон уж не грозил Руси.

Войска вела вся Сила! Вера!!!

Народ воспрянул! Отряхнулся!

И русской данью поперхнулся

Монгольский хан и отошел,

Неся урон…

Орда уходит от границы.

Руси кровавые страницы

Завершены на много лет.

И Русь увидит Божий свет!!!

А град-Москва в лучах сияет.

Уж белым камнем отличает

Великий Кремль. Колокола

От солнечных лучей искрятся.

Кругом кирпичная стена

Рядами бойницы гордятся.

Ворота кованы. Дома,

Не так легко в наш Кремль прорваться.

И вот опять беда стучит.

Орда под стенами стоит.

И Тохтамыш стал уверять,

Просил… ворота отворять.

Сказал: – Здесь братии твои.

Мы с миром к вам.

Вы как сыны

Поверить на слово должны.

Прошу встречать как братьев нас.

С иконами встречайте. Вас

Мы любим. Тохтамыш

Был хитрый лис. Орда ж, что мышь,

Хвостом виляла у ворот.

Совет решил впустить. Народ

Побил, злодей разбойник.

Валялись трупы здесь и там.

Татары ринулись, круша,

И били насмертъ. Не спеша.

И жгли, насилуя народ,

Чтоб не поднялся Русский Род.

И жгли Москву со всех концов,

И мстили. Языки пылали.

И люди-звери ликовали.

Пожар хлестнул. И город замер.

Как людоед, сжирает пламя.

Горит как смоль уж вся Москва.

Там все равны, где пламень плещет,

Народ и скот и терема,

И даже бедные дома,

Огонь-огонь, он так и чешет,

И воет, треск стоит. Дотла

Сгорела матушка-Москва.

Сожжены города и села.

И жребий рабский невеселый:

И бьет их кнут, детей и жен.

Невест и братьев. Спалены

Не только вотчины, но души,

И безысходность сердце крушит.

Касаясь лба, пупка, на плечи

Крест осеняет, небо вечно.

И нежны девичьи ланиты

Потухли, скорбен взор, их лик,

Их сарафаны липнут к телу;

И власть монгола озверела:

Конем их топчат. И пределы

Уж позади Руси Родной.

Убийцы гонят в рабство сирых,

Твои молитвы, Евфросиния,

Услышал Сам Господь Всесильный,

Молилась долго Евдокия:

– Смиренным словом я прошу,

Свои грехи перечисляя,

Мать Богородица Святая,

Своей молитвой огради

Самостояние мое.

Животворящая в ней сила.

Нести величие Твое

Для человека несносимо

И, книгу «Вечную» читая,

Порой задумчиво вникая

Труды Божественны Твои

И слабости телес душевных,

Недугов скорбных беспримерных

Ты в тайне, Вышний, сохрани.

Орду монголов прогони!!!

Вериги тянут, давят, жгут

И свою тайну берегут.

И Бог давал ей веру! Силы.

И покровительство и помощь.

И в благочестии живя,

Закон блюдя всяк христианский,

И окормлял сии дитя

Первосвятителъ русский. Царской

Небесной, сильною рукой

Господь давал стране покой

По Божьей воле, духовник

Святой игумен, Феодор, их наставлял

И Божьим словом окормлял.

И мать Великая Княгиня

Всем покровительницей стала.

Вдов, обездоленных судьбой,

Несла всю тяжесть, помогала —

Как мать. Народною молвой

Судьбу народа облегчала.

О, Суздаль-край! Простор Руси!

Леса вокруг, поля и нивы.

Какую деву подарил!

И русской Матерью Народной

Ты в благочестии взрастил.