Глава 10. Политическое размежевание

Глава 10. Политическое размежевание

К середине 1990-х годов в среде сторонников «Русской идеи» наметилось размежевание по социально-классовым симпатиям; возникли движения, начавшие прямо ассоциировать себя либо с национал-капитализмом, либо с национал-социализмом. Первых представляли так называемые национал-демократы. Среди их идеологов выделялись уже известный нам московский геолог П. М. Хомяков, а также физик из Грозного С. В. Городников[81] и московский филолог А. Н. Севастьянов[82]. Примечательно, что одним из организаторов движения национал-демократов был В. В. Давыдов, бывший коммерческий директор откровенно антисемитской газеты «Русская Правда», учрежденной А. М. Аратовым и симпатизировавшей неоязычеству. Активную роль в движении играет член одной из московских неоязыческих общин писатель В. Б. Авдеев, неутомимый пропагандист расовой чистоты и евгеники, с которым мы еще встретимся на страницах этой работы.

В 1995 г. движение начало выпускать журнал «Национальная демократия», учредителем и главным редактором которого стал математик, доцент химфака МГУ В. А. Колосов. Последний получил скандальную известность тем, что в 1994 – начале 1995 гг. проводил в МГУ семинар «Будущее России», где звучали выступления, выдержанные в откровенно расистском духе (Сиротин 1997)[83]. Своим символом движение избрало малинового цвета знамя с изображением золотого льва, держащего в лапах трезубец. Якобы именно такое знамя реяло над дружиной русского языческого князя Святослава, разгромившего Хазарию. Другим излюбленным символом этих национал-демократов служит вращающаяся трехпалая свастика – традиционный символ белых расистов в ЮАР. В 1996 г. сторонники национал-капитализма (А. Савельев, А. Севастьянов, С. Городников, П. Хомяков, В. Авдеев) создали объединение «Золотой Лев», выпускавшее свой одноименный интернет-журнал.

Национал-демократы устремлены в будущее и своей главной задачей считают «формирование русской нации», понимая нацию в этническом, а не политическом смысле. Они хотят строить русское национальное государство, остановив «вторжение южан во все сферы общественной жизни». Они объявляют русских «нордическим народом», заявляют, что биологически те ближе к протестантским народам Северной Европы, и призывают бороться с «обветшалыми православно-славянофильскими догмами». Предсказывая смену типа цивилизации в ближайшем будущем, они представляют русских «наиболее генетически здоровой частью белой расы», связывая это с «раскрестьяниванием народа». В то же время, в своем стремлении строить нацию, они апеллируют к неким «архетипам» и «великой Традиции». Здесь-то и дает себя знать их тоска по дохристианскому прошлому, которое они связывают со «славянизированными венетами», видя в них наиболее чистых носителей «нордической традиции». Им также не дает покоя образ новгородских волхвов, в которых они как будто бы готовы видеть прообраз национальной элиты (Национальная демократия… 1995).

Впрочем, религия для национал-демократов не главное. Им нужна не столько религия, сколько убедительный и мобилизующий миф о славных предках. Как объясняет А. Севастьянов (он иной раз пользуется языческим именем Росомон), религия является производным от социально-национального деления. В мире он видит борьбу лишь двух принципов – национального и социального. Мощным рычагом сплочения нации он называет бескомпромиссную борьбу с другими нациями. Поэтому, – признается он, – строители нации должны быть заинтересованы в национальных конфликтах. Сам он приветствовал чеченскую войну как важнейший фактор сплочения русского народа. По его мнению, явно основанному на концепциях социо-дарвинизма, никакой дружбы народов в России быть не может; ведь «национальное единство зреет лишь в борьбе наций» (Севастьянов 1995).

Одновременно с национал-капиталистами на политической сцене действуют и русские национал-социалисты, также отвергающие «старый русский национализм». Они сближают себя с западными «Новыми правыми» и, подобно национал-капиталистам, тоже апеллируют к «нордическим ценностям». Среди молодых идеологов этого движения выделялись К. Р. Касимовский (бывший редактор черносотенной газеты «Штурмовик», закрытой по решению суда в 1998 г.), А. В. Елисеев и В. Ванюшкина, возглавлявшие «Русский национальный союз» до его распада в 1999 г. после суда над Касимовским. С 2000 г. эта группа маргиналов преобразовалась в общественно-политическое движение «Русское действие» (Лихачев 2002: 145, 152; 2003: 63). С 2005 г. Касимовский возглавляет Руководящий центр движения «За Веру и Отечество», а Елисеев с 2004 г. является редактором отдела «Русское общество» Интернет-портала «Русская цивилизация» (Кожевникова, Шеховцов и др. 2009: 301, 333).

В середине 1990-х гг. этих деятелей неудержимо влекло к «высшей солнечно-героической Русскости», находящейся «по ту сторону Северного ветра». Вместе с тем, в отличие от национал-капиталистов, они считали основой своей идеологии религию и клялись в верности русскому православию, видя в нем «сакральную реализацию нашего этнического потенциала». Но их понимание православия было далеко от традиционного. В православии они видели, прежде всего, религию избранных, «аскетов и героев», и ассоциировали его с все теми же… «нордическими принципами». Их, подобно национал-капиталистам, неудержимо манил Северный полюс как «Великий нордический центр». Но при этом они отвергали «национал-капиталистический хлам». Подчеркивая свою приверженность Русскому традиционализму, они самым парадоксальным образом ставили своей целью «радикальную русскую революцию», как будто она была способна воскресить русскую общинность на основах национального социализма. При этом они были готовы кооперироваться со всеми традиционалистами, включая язычников (Рождение 1995).

Вполне в духе «старых консерваторов» XVIII–XIX вв. (Nisbet 1986) национал-социалистов страшило современное общество мирового рынка; они призывали революционными методами вернуться к докапиталистическим порядкам «священного общества средневековья». Одновременно они звали к социализму, но без атеизма и космополитизма. Их увлекала русская мессианская идея, и они мечтали навязать массам чувство национального превосходства (Бутаков 1995; Касимовский 1995). Правда, очевидно, не будучи уверены в том, что в Московской Руси господствовал социализм, они грезили «арийской доисторией», где, по их мнению, он уж точно имелся. В одной из своих работ Касимовский объяснял, что арийские народы как бы предчувствовали появление Христа, и искал «протохристианские» мотивы в исландских Эддах. Он утверждал, что «арийская раса» в глубочайшей древности обладала неким «протохристианством» (Касимовский 1996). Надо думать, что ему это вполне заменяло идею «социализма». Русские национал-социалисты с восторгом публиковали эзотерические работы Ю. Эволы, М. Элиаде и А. де Бенуа. Они пели также дифирамбы Отто Менгину, австрийскому археологу, возглавлявшему Министерство культуры при нацистах и заслужившему звание почетного эсэсовца[84]. Разумеется, дело не обходилось без портретов Гитлера и изображения свастики. Идеалы «традиции» вкупе с «арийской идеей» сочетались с идеологией «третьего пути», направленной против «мондиализма» и капитализма. Лозунгом национал-социалистов служили «Вера, Нация, Империя» (Нация, 1995, № 1: 5). Интересно, что рассматриваемое движение являлось одним из немногих в России, которое не смущалось своей ассоциации с фашизмом. После ареста и суда над Касимовским в 1997–1998 гг. начался закат «Русского национального союза», и в последующие годы его бывшие лидеры ограничивались лишь идеологической пропагандой (подробно об этом см.: Лихачев 2002: 142–145, 150–153).

Иными словами, «нордические» и «неоязыческие» имперские идеи возбуждают воображение как национал-капиталистов, так и национал-социалистов. При этом все они как по своей идеологии, так и по степени революционного радикализма ориентируются на европейских «Новых правых» и видят в неоязычестве проект, устремленный в будущее[85].

Впрочем, в последние десять лет среди этих язычников возникло антиимперское направление, выступающее против авторитаризма и стремящееся к демократии. Речь идет о регионалистах и «славянских сепаратистах», связывающих демократию в России с развитием местного самоуправления и повышением политического статуса регионов. Называя себя «национал-демократами», они выступают против сверхцентрализации и всевластия Москвы, предлагая взамен «международное сообщество самоуправляющихся регионов», или конфедерацию регионов, которую В. Штепа, пытаясь сохранить аббревиатуру СССР, называет то «Северным Сообществом Свободных Регионов», то «Содружеством Северных и Сибирских Республик» (Штепа 2008). В 2007–2008 гг. соответствующую политическую программу пыталась разрабатывать радикальная группа «Северное братство», идейным лидером которой выступал П. Хомяков, противопоставлявший романтизированную Русь современной России (Хомяков 2007).

Ориентиром для этих неоязычников служит раннесредневековая Новгородская республика с ее «народоправством». В январе 2007 г. они устроили свое Вече в Великом Новгороде, где неформальным лидером стал поэт-радикал А. Широпаев. Он выступил с речью против авторитарно-государственнической модели, которая, по его словам, не соответствует «культурно-расовым архетипам русского сознания», тогда как демократия «русскому психотипу» подходит больше. Именно на этом Вече Широпаев предложил сделать символом движения Ящера, или Крокодила, который якобы был важнейшим божеством у древних «нордических предков»[86]. Последние понимаются здесь не в этническом, а в расовом духе, ибо, кроме славян, в их состав без труда включаются и «варяги». Примечательно, что Вече получило приветственное послание от Хомякова, призвавшего к демонтажу «антинародного режима». По словам В. Штепы, этих язычников, ориентирующихся на ницшеанство, следует относить к «сверхновым правым», которые призывают отказаться от ближневосточных авраамических религий как, безусловно, консервативных и неспособных к новым творческим проектам (Штепа 2007а). Впрочем, соглашаясь с ними в критике авраамических религий, другие неоязычники не могут согласиться с их стремлением к регионализму и в свою очередь требуют строительства «новой Белой империи, Славяно-арийской Руси» (От редактора 2006; Тулаев 2006).

Во второй половине первого десятилетия XXI в. среди всех этих неоязычников росла популярность «белого (нордического) национализма», или попросту расизма. Впрочем, если одни из них, ориентируясь на книги В. Авдеева, понимают расизм в биологических терминах, то другие призывают отказаться от внешних антропологических показателей и перенести акцент на «расовую душу». При этом вторые ориентируются на рассуждения неофашистского философа Ю. Эволы, усматривавшего в расе «дух и стиль» и связывавшего их с «революционной идеей» «нордических народов» (Штепа 2007б). Именно второй подход лежит в основе того, что сегодня принято называть культурным расизмом (Шнирельман 2011).

Все указанные выше движения и партии не играют сколько-нибудь заметной роли в российской политике. В 2007 г. некоторые из них вовсе прекратили существование в связи с ужесточением российского законодательства о политических партиях. Однако исповедуемая ими и активно тиражируемая идеология ксенофобии, национальной конфронтации, расизма и шовинизма вольготно чувствует себя в информационном поле России и оказывает заметное влияние на умы ее обитателей, в особенности, городской молодежи (Асеев 1998: 23; Verkhovsky 2000). Мало того, как и на Западе, ряд бывших политических движений и групп превратились в религиозные организации ультраправого толка. Среди них определенное место занимают общины радикального неоязычества.

В современном мире неоязычество представлено очень разными направлениями. На Западе самыми популярными из них являются те, которые помогают людям искать «духовность», утраченную связь с природой и космосом, для чего вырабатываются разнообразные техники и приемы, воздействующие на психологическое состояние человека. Это направление отличается своим выраженным демократизмом и стоит за права меньшинств, женщин, а также за сохранение природных ландшафтов. Поиски предков их не увлекают. Иную картину представляет «нордическое язычество», где неонацистские и расистские тенденции, связанные с «арийской идеей», сознательно культивируются Одинизмом. Там популярны идеи чистоты «нордического народа» и осуждаются смешанные браки (Kaplan 1996; L nnroth 1996; Harvey 1996: 60; Harvey 1997: 65–66, 68, 179; Gardell 2003: 165–231; York 2005). Среди «нордических язычников» выделяются две группы, придающие «расе» большое значение. Это – одинисты, считающие свою религию атрибутом «чистых арийцев» и мечтающие очистить территорию от иных «рас», и «этническая религия» Асатру, отождествляющая свои верования с «племенной религией северных европейцев», но избегающая как воинственного расизма, так и антирасизма. По мнению М. Гарделла, в США среди «нордических язычников» первые составляют до 40–50 % (до 40 тыс. чел.), а вторые – до 30 % (Gardell 2001: 58).

Сегодня русское язычество также дает весьма разноплановую картину. Радикальные политизированные группы составляют далеко не главную его часть. Между тем, во-первых, такие группы ведут активную идеологическую пропаганду, прежде всего, на Интернет-сайтах, а во-вторых, «национал-патриотизм» и «расизм» культивируются и общинами, которые сторонятся политической активности. Идея примордиальных предков и слава «доисторической Руси» имеет для русских неоязычников не в пример большее значение, чем для их западных единомышленников. Вполне справедливо замечание В. Лихачева о том, что у многих неоязычников «конкретный конфессиональный выбор вторичен по отношению к националистическому желанию очистить культуру от чужеродных наслоений» (Лихачев 2003: 180). Распространению таких настроений вот уже два десятилетия способствуют радикальные СМИ, к которым в течение последних 10–15 лет то и дело спешат присоединиться и некоторые респектабельные федеральные издания. В последние десять лет в эту гонку включились и ряд известных издательств, тиражирующих литературу о «славянах-арийцах». Так неоязыческие идеи о «славяно-арийской предыстории» и необходимости возрождения «арийского наследия» попадают в массовую культуру, где достаточно высоким спросом пользуется литература в жанре «славянской» фэнтези.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.