Милость вайшнавов
Милость вайшнавов
Моя мама, Шрила Прабхупада и Гурудев — это три самых первых личности, давших мне вдохновение и смысл жизни, а также возможность принять прибежище в удивительном обществе вайшнавов.
Маму звали Ольга Александровна Пац, она родилась в 1947-м году в Омской области. В семье, где из девяти детей осталось в живых лишь четверо, она была самой младшей. Единственная из всей деревни, кто получил высшее образование (мама окончила педагогический институт и преподавала русский язык и литературу), она с детства много читала, поскольку в их доме находилась совхозная библиотека.
Мама всегда работала в старших классах, где самые «отпетые» ребята слушались ее. А наша квартира вечно напоминала пчелиный улей — мамины ученики, бывшие и настоящие, часто забегали к нам, делились всеми новинками музыки и литературы.
Помню, как в день своего 42-летия мама сказала мне: «Я должна подготовить тебя. Еще в юности мне предсказывали, что у меня будет два мужа, две дочери, и в 42 года я умру. Никогда я не верила в судьбу, но два из трех предсказаний уже сбылись. Поэтому будь готова к моей смерти».
Удивительно, но вскоре пришел мамин выпускник и с жаром стал рассказывать, что в городе, на улице Красной, продают необыкновенные книги, и там даже Бхагавад-гита! Мы, конечно же, купили ее, вдохновленные его рассказом.
Когда мы начали читать книги Шрилы Прабхупады, мама очень серьезно относилась к словам Прабхупады о том, что труднее всего сознание Кришны принимают учителя и студенты. Она приносила книги и распространяла их в школе в дни зарплаты. Она писала с учениками сочинения и диктанты о Прабхупаде и задавала темы из «Шри Ишопанишад» на дом. Считая каждый день, прожитый вопреки предсказанию смерти в 42 года, милостью Господа, она стремилась поделиться ею с другими. Ее энтузиазм был неистощим: она тщательно готовилась к каждому уроку, сопоставляя слова Шримад-Бхагаватам с мыслями Достоевского, Пушкина, Толстого, и пыталась представить ученикам мудрость Вед.
В 1995 году мама получила посвящение у Шрилы Индрадьюмны Свами, он назвал ее Йогини и объяснил значение имени: «Та, которая контролирует ум и чувства с помощью преданного служения».
9 июня 1997 года я с Кунти по пути заехала домой после недели распространения книг в небольшом городке. Мы очень удивились, увидев маму лежащей, ведь были экзамены. Она переживала, как завтра проводить изложение при таком самочувствии. Вечером вызвали «Скорую». У мамы сильно болел живот, повезли в гинекологию. Врачи сразу стали настаивать на операции, крича: «У вас опухоль размером с голову новорожденного!» Мама не верила им, и через 4 дня обследования у нее обнаружили опухоль в кишечнике размером с грецкий орех!
Больше всего мама недоумевала: «Ну почему я заболела именно сейчас, когда я так хорошо себе представляю, как преподавать литературу с точки зрения сознания Бога?! Только я научилась, а уже не надо!»
Хотя врачи настаивали и просили меня убедить маму в необходимости операции, она была непреклонна и попросила, чтобы мы увезли ее домой. Мама не доверяла врачам и хотела попробовать естественные способы лечения. Как раз перед этим на санкиртане мы познакомились с двумя врачами-натуропатами, но у меня не было их точного адреса. И вот, совершенно не понимая, куда мне нужно идти, я поехала в центр Краснодара и мучительно пыталась вспомнить, где же искать этих врачей. Как вдруг в моем уме всплыл стих Рупы Госвами из «Падьявали», который я прочла в книге Гурудева о Враджа-Лиле, нашей юной духовной сестре, которая несколько лет назад оставила тело во Вриндаване: «Господь Кришна подобен солнцу, встающему во тьме. Он подобен лодке для тонущего, грозовому облаку для умирающего от жажды, Он подобен сказочному богатству для бедняка. Он подобен опытному врачу, который способен исцелить больного от тяжелых недугов. Он явился для того, чтобы даровать нам удачу».
Ноги сами повели меня куда-то, оказалось, прямо в кабинет врачей на задворках Дома ученых. Марва Вагаршаковна (так звали врача) случайно задержалась в этот день в кабинете. Посмотрев выписку из истории болезни мамы, она согласилась взяться за лечение. Маме она очень понравилась, и ее особенно убедил этот метод: надо очистить организм, так как в чистом организме рак не приживается. Мы стали следовать программе усиленной очистки: утром и вечером клизмы со свекольным и лимонным соком, каждые полтора часа сырые овощные соки, отвары трав.
Наш президент храма Илаварта прабху и его будущая супруга Мангалья принимали самое активное участие во всех перипетиях маминой болезни, начиная от переговоров с врачами и оплатой лечения и заканчивая самой возможностью связи с духовным учителем, не говоря о море душевного тепла и заботы, поддержки и вдохновения. Мы бесконечно признательны им, а также всем, кто позволил нам испытать любовь и настоящие духовные отношения в семье Шрилы Прабхупады, Мы написали письма Гурудеву и очень молились Господу, чтобы получить ответ.
Мама написала: «Мой дорогой Гурудев Шрила Индрадьюмна Свами! Примите мои смиренные поклоны. Вся слава Шриле Прабхупаде. К сожалению, Ваш ответ на мое предыдущее письмо затерялся из-за поломки нашего компьютера в храме. Простите, что я не смогла поздравить Вас с Великим праздником Вашей вьяса-пуджи. Примите же мои запоздалые и смиренные поклоны хотя бы сейчас, мой дорогой Гурудев. Простите, пожалуйста, все мои прегрешения и ошибки, но я искренне пыталась очистить свое сознание и посвятить жизнь служению Вам и Кришне. Сейчас я после недолгого пребывания в больнице, где у меня обнаружили рак кишечника, лежу дома под неусыпным уходом Вашей ученицы Лилавати даси, моей дочери. Наш заботливый президент храма Илаварта прабху нашел мне врача, которая вылечивает без операций. Операцию мне, вряд ли, удастся перенести, истощена очень. (Мама ничего не ела, пила только соки и отвары все 2,5 месяца болезни). Я не могу судить, мой дорогой Гурудев, о планах Кришны. Но надеюсь выздороветь, если на то будет желание Кришны. Я же в таком долгу перед всеми преданными и в особенности перед Вами, мой дорогой Гурудев. Простите меня, что я плохо заботилась о теле — инструменте, данном Кришной для служения. И простите за одно материальное желание: я очень хочу получить Ваше письмо, чтобы держать его в руках и ежедневно читать, даже если оно будет самое маленькое. Я буду ждать, дорогой Гурудев, такого письма, чтобы оно вдохновило меня на дальнейшее служение после выздоровления. Ваша самая невезучая ученица Йогини даси».
Наш духовный учитель сразу прислал ответ, и мы готовы были съесть этот клочок бумаги глазами!
«Дорогая Йогини! Примите мои благословения. Вся слава Шриле Прабхупаде. Спасибо за Ваше письмо. Пожалуйста, помните о Кришне во время трудностей и знайте, что Он всегда защищает Своих искренних преданных. В конечном счете, Его защита спасает нас от забвенья Его лотосных стоп. Мои благословения с Вами. Ваш вечный доброжелатель Индрадьюмна Свами».
В своем письме я написала Гурудеву, что моя последняя реализация такова, что я не способна даже послужить матери, не то, что духовному учителю и Кришне. Гурудев ответил: «Пусть Господь Кришна поможет тебе в твоих затруднениях. Молись Ему о чистом преданном служении».
Удивительно и непостижимо для меня это наставление Гурудева, ведь я даже не представляю, что значит быть свободной от материальных устремлений и поступков. Например, мама могла вставать в 2 — 3 часа ночи (до болезни, а во время болезни почти не спала), она обязательно прочитывала 16 кругов джапы и в 4.30 проводила мангала-арати. Это было необыкновенное зрелище, ведь мы не имели никаких предметов для пуджи. Фитили накалывали на большой круглый подсвечник, а фитиль при этом был огромный, пламя от него озаряло маленькое изображение Панча-таттвы. Веер был деревянный доисторический китайский, со смешными мишками. Мама с очень серьезным видом обмахивала Господа. А цветы?! Зимой, когда мы не могли купить из-за мороза или нехватки денег, моя сестра с вечера вырезала бумажные или из цветного целлофана цветы, намазывала духами или ароматическим маслом (ведь Кришне нельзя предлагать цветы без запаха!) и утром мама их предлагала. Туласи у нас была с мелкими крепкими листочками, густая и пышная. Проведя мангала-арати, Туласи-пуджу, приготовив завтрак, после 6-ти часовой напряженной утренней программы мама бежала (она никогда не ходила), летела к 8.30 на уроки. Потом, после 5-6 уроков мама не только делала все по дому, как обычная женщина, она проверяла тетради, писала поурочные планы, изучая книги Прабхупады, и, конечно, помогала всем вокруг.
Ее жизнь, как горящий факел, для меня была неподражаемой. Такое чистое преданное служение мне даже трудно было представить. Я вечно благодарна ей зато, что она никогда не уставала подталкивать, подгонять меня.
13 июня мы с ней сбежали из реанимации. Врачи, обнаружив опухоль в кишечнике, давили на маму, заставляя сделать операцию (вывести калоприемник в брюшную стенку, чтоб мама могла принимать пищу). Но мама с обескураживающей прямотой спросила: «На сколько это продлит мои мучения?» Врач сказал, что в лучшем случае жить с такой штукой ей не больше, чем полгода. Тогда она сказала: «Уходим отсюда, это бесполезное времяпрепровождение».
Приехав домой, она начала следовать программе сокотерапии, и ей стало чуть лучше. Но она слабела с каждым днем. Как-то мы услышали в лекции Гурудева о его ученице из Польши Ямуна-прии, которая 90 дней пила только воду и вылечилась от какой-то болезни. Мама была готова делать что угодно, она не боялась боли, хотя ей было очень плохо.
Так много людей приходили навестить ее: ученики целыми классами, их родители, учителя, преданные, родственники. Двери мы не закрывали. Было лето, страшная жара. За 2,5 месяца болезни мамы я лишь один раз вышла из дома за морковью для сока. Все приходили и приносили овощи, фрукты в таких количествах, что приходилось раздавать. Даже на нашей даче, где сроду никогда ничего не поспевало, и все воровали, был необычный урожай фруктов в это лето... Мы читали Бхагавад-гиту и недавно вышедшую вторую часть 4-й песни Шримад-Бхагаватам. Часто преданные устраивали небольшие лекции возле маминой кровати, мы вместе пели.
К 14-му июля опухоль, похоже, совсем перекрыла кишечник, и мама попросила, чтоб ей выписали обезболивающее. Наш участковый терапевт выписал промедол. Я ввела его маме всего один раз. Она уснула на три часа. Потом, с трудом открыв глаза, она прошептала: «Никогда больше не коли мне это. Просто падаешь в какую-то тьму. Боль так и остается, но не можешь выкарабкаться во внешнее сознание. Невозможно о Кришне помнить».
Результат биопсии (анализа) из маминой опухоли был такой: четвёртая стадия рака плюс метастазы в поджелудочной железе. Температура у нее держалась 37 градусов, она с 14-го июля уже не могла ни сок, ни воду пить, только сосала лед иногда. Все ее тело горело, она таяла на глазах, а живот надувался и покрывался сеткой фиолетовых лопнувших сосудов...
Мы читали джапу вместе, я ей на ухо говорила, а она перебирала четки. С приемом постоянных посетителей мы к вечеру еле заканчивали 16 кругов, а вскоре мама так ослабла, что не смогла даже так. Страшная жара на улице сопровождалась обычными летними событиями, которые переживают жители многоэтажных домов. Наша квартира находилась на 7 этаже, прямо над шумной дорогой и небольшим рынком микрорайона. Почему-то именно в то время затеяли ремонт выбоин на дороге, и кочегарка с подогревающейся смолой стояла прямо перед нашим домом. Днем невозможно было дышать из-за дыма гудрона, а по ночам в стоявшей внизу грузовой машине продавцы арбузов устраивали веселые гулянки. Это были невыносимо дикая музыка и крики под окнами ночью и дым асфальта, гудрона и машин, автобусов днем. Как в таких условиях развивать духовные мысли при диких болях в теле? Маме это удавалось. Днем она не спала, всё время приходили люди, иногда лежала с закрытыми глазами или, как она говорила, «корчилась, как червяк, от боли». Она не стонала, но я без слез не могу вспомнить, как ей было тяжело.
Однажды она рассказала, что в моменты самой дикой боли видела себя совсем в другом месте: идущей вдоль хрустального ручья с другими девушками при лунном свете в удивительно красивом лесу. Она только знала, что она идет на встречу с Господом. А иногда жаловалась, что какие-то приведения, бестелесные, без определенных форм, но сильные и злые, окутывали ее паутиной. Я видела это, когда она начинала тяжело дышать, и ее глаза расширялись от ужаса. Нам принесли четки из дерева ним, и как только мы их надели маме на шею, сразу же духи перестали мучить ее. Потом повесили эти четки над ее головой. Они (злыдни) больше не появлялись.
Помню, как мама одной ученицы пришла и села возле мамы. Жалея ее, она стала гладить маму по волосам. Перед этим она вытирала слезы, увидев маму такой исхудавшей, и ее рука была мокрой. Проводя по волосам нашей мамы рукой, она обнаружила кучу волос у себя на руке. Волосы у мамы стали выпадать целыми прядями. Эта бедная родительница была в шоке, а наша мама спокойно сказала: «Да, видите, тело совсем разрушается». Какой это был контраст: несчастная гостья и спокойная больная мама.
У нас было самое ценное — знание о вечности души, и поэтому мы не так безысходно воспринимали все. Многие мамины коллеги неодобрительно относились к нашей духовной практике, но, ценившие маму как человека, приходили навестить ее. Некоторые прямо ругали меня за то, что я хожу дома в сари (а мама сама попросила, ведь она боялась, что в любой момент может уйти, так хоть я бы ей напоминала о Кришне), некоторые говорили: «Вот мясо надо было есть, и все было бы нормально!» Одна учительница сердобольная даже принесла полкурицы: «Чтоб хоть бульончик маме сварили». Мы думали: «Господи, как они не понимают: мама даже воду с трудом каплями пила, а они предлагают отвар трупа, полный ядов». Так странно было: возле постели они плакали и жалели маму, а, выходя, могли сказать мне: «Ты ж смотри, как что случится, Сразу нам сообщи! А то сами от Кришны все сделаете и похороните, а коллектив будто ни при чем. Мы ее любим!»
Мы с мамой вдохновляли себя на выздоровление, читая книги натуропатов о сокотерапии и голодании. Но в середине июля мы перестали это делать. Врач пришла, посмотрела на маму и, отведя меня в другую комнату, со слезами на глазах сказала: «Доченька, как хорошо, что ты веришь в Бога! Я уже ничего не могу сделать — раковый код включился, и его не остановишь, четвертая стадия». Все надежды рухнули. Да, у нас был самый хороший врач, но самые разные методы лечения были бессильны. В моем сознании рухнула стена сомнений.
За 20 дней до ухода мамы приехали наши духовные сестры Кришанги и Биндумати. Это было неожиданно, муж Кришанги зашел, принес матрацы, одеяла, а следом появилась она и сказала, что будет помогать. Не сговариваясь, то же решение приняла Биндумати. Мама привыкла служить всем и была очень обеспокоена тем, что кто-то хочет ей помочь. Она с трудом согласилась, чтобы они остались помогать нам, она не хотела никого обременять. Я бесконечно благодарна этим матаджи за то, что они остались, готовили, помогали мне, кормили сестру (ей всего 12 лет было тогда) и отчима, читали дополнительно мантру, молились за маму. Только мама не хотела, чтоб кто-то мыл ее, кроме меня.
« За несколько дней до ухода мамы я получила письмо: «Дорогая Лилавати даси! Пожалуйста, прими мои благословения. Вся слава Шриле Прабхупаде. Мне жаль слышать, что твоя мама очень больна и может оставить тело. Пожалуйста, сообщи ей, что я думаю о ней, и она непосредственно должна сосредоточить свой ум на Святом Имени в этот трудный момент. Она была обучена и не должна иметь никакого сомнения. Она должна оставить свое тело счастливо, зная, что она может идти к Кришне, если примет полную защиту у Его лотосных стоп теперь. Мои благословения с нею! Всегда Ваш доброжелатель Индрадьюмна Свами». Это письмо мы получили так неожиданно, было чувство, что Сам Господь хочет нам это сказать. 19-го августа, утром, мама, как обычно, после утренних процедур, так как говорить уже не могла, попросила листок бумаги с ручкой и еле разборчиво написала:
«Значит, это был яркий сон: на экране врач показывает мою опухоль и говорит: «Неизлечимо», а рядом стоят Кришна и Баларама (в клетчатых пиджаках) и девица какая-то (я знаю, что ее Кришна излечил от рака). И я спрашиваю Кришну: «Ну, почему Ты не хочешь и меня вылечить?» И Баларама говорит: «И, правда, почему?» Кришна, улыбаясь: «Да уже не надо. Надо привыкнуть к общению». Но все это на фоне ужасных болей». Мама не могла говорить, мы держали бумагу, она писала. Пришедшей старшей сестре мама писала: «Ведь эти муки могут продолжаться до весны и вообще до бесконечности». А мне в тот же день: «Руки ослабли, все дрожит. Тело требует через каждые 5 минут внимания. И ночь — самое ужасное. И придется просить Люду (впоследствии Биндумати) лечь ближе. Есть же предел. И свет не выключайте. Сил уже нет поднять с пола (неразборчиво). Предложите томины розы, она обижается, что рвет бутоны, а вы их не используете». Это другая мамина сестра тетя Тома приносила охапки роз, и мама просила, чтоб мы не забывали предлагать их Божествам. В этот вечер мы не стали выключать свет до 24-х часов, читали книгу «Прабхупада» Сатсварупы Даса Госвами. Я молилась Божествам: «Мои дорогие Господа! Спасибо Вам за то, что Вы открываете мне мои недостатки. Пожалуйста, простите меня за оскорбления, вольные и невольные. Я не могу просить Вас ускорить события, но у меня нет сил. Прошу, дайте мне силы не жаловаться и, не уставая, молить Вас, и зависеть лишь от Вашей милости». В каком-то полузабытьи прошло время с полуночи.
Около 5-ти утра мама попросила меня принести воды с медом. Я обрадовалась, она выпила несколько чайных ложек. А мне жутко захотелось спать, Кришанги и Биндумати начали читать мантру. Я спросила маму, можно ли мне поспать? Она сухими губами прошептала: «Хватит». (Наверное, имея в виду, что уже пора вставать) Я, все равно, уснула, может, минут на 15 — 20. Вдруг Биндумати разбудила меня: «Скорей, у Йогини изо рта кровь вытекает». Кровь была коричневая, мама дышала, глаза были полуоткрыты, но было ясно, что она уже не видит.
Мы стали молиться, включили запись джапы нашего Гурудева. Все очень быстро произошло. Мама еще долго была теплая, я не могла понять, что это конец, даже когда омывала и одевала ее. Так внимательно мантру я еще никогда не читала. Отчим сразу побежал звонить маминой директрисе, а потом мы дозвонились в храм. Но первыми пришли Шуддха и Расамандала, наши преданные. В общем, все происходило, как во сне, я только помню, что очень внимательно старалась воспевать Святые Имена. У меня не было чувства, что мама ушла, я понимала, что она здесь.
Похороны были на следующий день. Всю ночь мы: тетя Тома, Нандаприя и Кунти — пели разные молитвы из песенника у постели мамы. На похороны собралось много маминых коллег, и я слышала за спиной: «А что она не плачет? Кришнаиты не плачут, что ли?» Честно говоря, речи директрисы и завхоза школы, что мама была звездочкой и богиней, я почти не слышала. Только когда Шуддха прабху сказал: «Для нас всех Ольга Александровна (а мы знаем ее, как Йогини) была мамой, другом и примером», тогда я заплакала.
4-го сентября мы получили письмо от Гурудева: «Дорогая Лилавати! Пожалуйста, прими мои благословения. Вся слава Шриле Прабхупаде. Спасибо за твое письмо, описывающее уход вашей мамы. Мои благословения всегда с ней, и я уверен, что Кришна очень хорошо заботится о ней. Надеюсь увидеться с тобой, когда приеду в Россию. Твой вечный доброжелатель Индрадьюмна Свами».
Это произошло так, как никто и никогда не представлял. В ноябре Гурудев приехал в Краснодар, и мы с сестрой пришли встретиться с ним. Он дал мне личное наставление: заботиться о сестре, сказал: «Я сам в 16 лет остался без отца, я так ее понимаю. Ей всего 13, ей нужен кто-то, как мама. Уделяй ей много любви, заботы, внимания. Все, что в вас есть — заслуга вашей мамы».
Поэтому это их милость — мамы, давшей мне жизнь, Гурудева, поддерживающего мою решимость следовать по духовному пути, и Шрилы Прабхупады, подарившему нам сокровенное знание о вечности души — это все, из чего я состою. Их милость включает в себя всех, кто любит меня, помогает мне и желает добра. Все прекрасные и удивительные вайшнавы в моей жизни, все родные, все близкие и далекие люди — это все их милость. Спасибо, низкие поклоны Господу и всем, всем, всем.
Лилавати деви даси