76. Краткие свeдeния о тексте ветхозаветного канона.

76. Краткие свeдeния о тексте ветхозаветного канона.

Ветхозаветный священный канон писан на языке Еврейском, сродном языкам Халдейскому или Арамейскому и Арабскому и составляющем, как говорят, корень или средоточие языков Семитических.

Нет сомнения, что потомство Симово первоначально говорило одним языком, который с течением времени, смотря по месту и по раскрывавшимся потребностям и направлениям жизни общественной и нравственной, не мог не разнообразиться и не изменяться. Однако несмотря на некоторое различие в словах и оборотах речи народы и племена после потопа долгое время понимали друг друга. Авраам, чрез 1206 лет после потопа пришедший в землю Ханаанскую из Халдеи, вел сношения с местными жителями без помощи переводчика (Быт 23:3–15 [1417]). Через полтораста лет потом Иаков, из земли Ханаанской пришедший к Лавану Арамеянину в Месопотамию, понимает его язык (Быт 29:4–20 [1418]). Дети Иакова, родившиеся и выросшие в доме этого Лавана, понимают язык жителей Сихема (Быт 33:18 [1419]). Только с Египтянами сносились они посредством толмача (Быт 42:23 [1420]). А потому двухсотлетнее пребывание потомства Авраамова в Египте положило начало особому развитию еврейского языка, так как оно уединило их от прочих потомков Симовых и поставило в сношения с народом, имевшим значительное научное и государственное развитие. Между Египтянами евреи жили, как равноправные, а может быть и почетнейшие граждане, пока было живо воспоминание о заслугах Иосифа. У первого еврейского писателя Моисея, получившого всестороннее тогдашнее образование (Деян 7:22 [1421]), еврейский язык является в высокой степени обработанным и вполне достойным орудием Божественного откровения.

В последующие времена, с постепенным развитием силы и славы народа Иудейского, изменялся и совершенствовался сам язык: в царствование Давида и Соломона он достиг наибольшего своего совершенства и красоты; но остался чистым только до времени зависимости от Ассирии или до царствования Ахаза (761–745 года до Рождества Христова). Во времена пророка Иеремии или во времена Навуходоносора, разрушившего политическую самостоятельность народа Иудейского, еврейский язык значительно склонился к образу речи Халдеев или Вавилонян; а во времена плена Вавилонского иудеи окончательно усвоили себе Арамейское наречие. Соответственно сему подлинный текст ветхозаветных священных книг, в начале чисто еврейский по языку, под конец, именно у писателей, живших после Вавилонского плена, становится Арамейским. Впрочем священные писатели, неизменно верные действительности и точной истине, в фразах посторонних лиц по возможности сохраняли их форму речи.

Как Моисей удержал подлинные слова Лавана Арамеянина Иегар-сагадуфа, т. е. холм свидетельства (Быт 31:47 [1422]); так и пророк Даниил изречения царей и вельмож Вавилонских (Дан 2:4; [1423] 3:4–6; [1424] 5:7, [1425] 13–16 [1426] и др.) и весь указ или манифест Навуходоносора (Дан 3:98–4:34 [1427]) изложил на языке Халдейском или Арамейском с буквальною точностью, как все это было сказано и обнародовано первоначально на самом деле. Поэтому некоторые не чисто еврейские наименования и изречения, встречающияся в древних книгах Писания, не следует тотчас объявлять вставками или изъяснениями позднейших писателей. Конечно, после плена Вавилонского понадобилось чтение Закона изъяснять или излагать на Арамейском языке (Неем. 8:1–8 [1428]), — и чем далее продолжалось преобладающее иноземное влияние, тем более забывался древний еврейский язык. Но эту потребность народа удовлетворяли первоначально устными изъяснениями, потом перифрастическими переводами или таргумами, не нарушая целости речи священных писателей, и текст Писания сохранялся неизменным; потому что, чем сильнее становилось внешнее влияние, тем более пробуждалась любовь народа к закону и тем усерднее и деятельнее становились книжники и ученые собиратели преданий и ревнители чистоты отечественных установлений. По разрушении Иерусалима Римлянами, они переселились в Тивериаду и в другия места и здесь основали свои училища, в которых тщательно воспитывали юношество в отечественных преданиях, встречая искреннее сочувствие, одобрение и помощь иудеев всех стран, особенно многочисленных и богатых жителей стран восточных, в которых осталось их множество со времени Вавилонского плена.

В этих училищах около половины второго или в начале третьего века образовались общества Талмудистов, которые сличали рукописи, очистили текст от ошибок, вкравшихся после времен Ездры, и установили единообразный род письма для свитков Писания; сосчитали число строк или стихов и количество слов в каждой книге и проложили путь к ограждению священного текста от случайных изменений и ошибок переписчиков на последующее время; наконец, к тексту преданий или положительному учению (Талмуд) написали примечания и изъяснения (Гемару), составив то и другое в сугубом виде: для живущих в отечестве (Талмуд Иерусалимский) и вне его (Талмуд Вавилонский). В конце пятого или в начале шестого века из Талмудистов выделился особый род учителей — Масореты (передаватели, оградители). Еврейский язык тогда сделался уже совершенно мертвым; древнее начертание слов в нем не соответствовало произношению их, сложившемуся после плена; посему Масореты изобрели пунктуацию и гласные знаки, которыми определялось надлежащее произношение священного текста, совершенно необходимое при Богослужении в синагогах. Для этого потребовалось чрезвычайно много примечаний и исчислений стихов, слов и букв; совокупность всех этих примечаний называют великой Масорой; а извлечение из них — малой. К сожалению этот памятник удивительного трудолюбия раввинов неудобен к употреблению за недостатком порядка изложения примечаний и за неимением указателей к ним. Таким образом ветхозаветная Церковь сделала все от нее зависящее для сохранения священного текста в его чистоте и неповрежденности.

Конечно, существующие рукописи еврейского текста, насколько известно, и древнее девятото века; но удивительное согласие их между собою показывает пользу трудов Масоретских и устраняет всякое недоумение о повреждении Писания. В первый раз Еврейская Библия напечатана в Сенчино, городе Миланского герцогства, в 1488 году. Ныне состоящие в употреблении экземпляры ее напечатаны или с Комплютенского издания, сделанного в 1514 году в Испанском городе Комплюте, или с Бамбергова издания, сделанного в Венеции в 1513 году. Впрочем, каждый последующий издатель еврейского текста по мере сил старался о возможно большей правильности его, сличая существующий текст с другими рукописями, вновь находимыми, и с Масорой.

Между Христианами еврейский текст не имел церковного и даже обширного ученого употребления в древние времена; только Ориген (ум. в 254 г.) и блаженный Иероним (ум. в 420 г.) пользовались им непосредственно [До времен реформации не видно особенной заботливости христианских богословов о знании еврейского языка. Только Рейхлин и Мюнстер изучили этот язык у раввинов и положили прочное основание к изучению его в христианских училищах, как ближайшого пути к изучению Ветхого Завета.]; прочие отцы и учители восточной Церкви читали ветхий завет в переводе Семидесяти, составленном за 270 лет до Рождества Христова; а западные — по Древнеиталийскому, в четвертом веке исправленному блаженным Иеронимом и получившему тогда название Вульгаты (versio vulgata). В случае надобности они дополняли и подтверждали свои ученые исследования переводами Акилы (сост. около 130 г. до Рождества Христова), Симмаха (состав. Около 200 г.) и особенно Феодотиона (сост. около 160 г.), так как эти переводы были сделаны природными иудеями на общеупотребительный тогда греческий язык с особенной точностью и даже с удержанием этимологии еврейских слов [Aqnila proselythus et contentiosus interpres, qni non solum verba, sed et etymologias verborum transferre conatus est. Блаженный Иероним Еpist. Ad Pammach], притом врагами Евангелия, следовательно могли служить беспристрастным свидетельством о пророчествах, прообразах и вообще об учении, заключающемся в подлинном тексте ветхого завета.

Для большинства Христиан перевод Семидесяти преобладал над еврейским подлинником. Его читали в церквах при Богослужении. С него сделаны почти все известные переводы, начиная с Древнеиталийского до Немецкого Лютерова перевода (издан в 1477 году). Даже после того, как усилилось изучение Еврейского языка в христианских училищах, перевод Семидесяти служит важнейшим средством к восстановлению первоначального чтения и к определению истинного смысла Писания. Сохранению перевода Семидесяти в первоначальной чистоте его преимущественно содействовал Ориген своими Екзаплами и Октаплами. Потом в начале четвертого века занимались исправлением списков этого перевода и очищением от ошибок переписчиков в Кесарии священник Памфил (умер 307 г.), в Антиохии священномученик Лукиан (умер 311 г.) и в Египте священномученик Исихий (умер 311 г.). Потому-то блаженный Иероним сказал о своем времени, что Александрия и Египет хвалят Исихия, Константинополь и Антиохия одобряют экземпляры мученика Лукиана, а средние между ними области читают кодексы, исправленные Оригеном и обнародованные Евсевием и Памфилом (Epist. 135 ad Chrora.; conf. Praefat. in Paralypom.).

В наши времена существуют три древнейших списка перевода Семидесяти:

1) кодекс Ватиканский, хранящийся в Риме, писанный в начале четвертого века;

2) кодекс Александрийский, писанный в Александрии вскоре после первого вселенского собора, около 328 года по Рождестве Христовом; из Александрии в Константинополь принесен патриархом Кириллом Лукарисом, который обнародовал предания Александрийской церкви об этом кодексе [В начале кодекса рукой патриарха Кирилла написано: сия книга Священного Писания Ветхого и Нового Завета, как мы имеем из предания, писана рукою Феклы, благородной Египтянки, почти за 1300 лет (т. е. до времени Кирилла), не много спустя после Никейского собора. См. Cursus compl. S. Scripturae, tom. 1? pag. 346] и подарил его англичанам, — и наконец

3) кодекс Синайский, найденный в 1859 году Тишендорфом в Синайском монастыре Святой великомученицы Екатерины и напечатанный in folio в 1862 году, а в малом размере в 1863 году; он написан с манускрипта, правленного мучеником Памфилом с Екзапл Оригеновых и, как полагают, не позже первой половины четвертого века; а издатель называет его древнейшим и полнейшим из всех манускриптов или кодексов Писания; ибо в Ватиканском кодексе недостает первых сорока семи глав книгя Бытия и сорока трех Псалмов 105–148; в Александрийском кодексе недостает Пс 49:20–79:12.

Кроме сего известнейшими изданиями перевода Семидесяти являются:

1) Комплютенское в Полиглотте Комплютенской, сделанное в 1514–1517 году на основании многих, хотя определенно неизвестных рукописей; это издание первое и древнейшее из всех существующих печатных изданий Библии; (42-строчная библия Гутенберга 1460 годов. Апофеозом книгопечатного искусства Гутенберга стала 42-строчная Библия в 2-х томах (1452–56), Перевод Священного Писания на русский Георгия Скорины и печать в Вильне в 1514–1517 годах)

2) Римское или Сикстинское, сделанное первоначально на одном Греческом в 1587 году, а потом и на Латинском языке с примечаниями Фламиния в 1588 г. по Ватиканскому кодексу с дополнениями из других манускриптов, заботами кардинала Караффы по распоряжению и на иждивение папы Сикста V; это издание познакомило ученых с древнейшим кодексом Библии; у папских богословов оно полагается в основание критических исследований священного текста;

3) Полиглотта Английская или Библия Вальтона, изданная в Лондоне в 1657 г.; в ней перевод Семидесяти помещен по кодексу Александрийскому. По тому же Александрийскому кодексу или манускрипту сделанное патриархом Константинопольским Кириллом в 1801 году издание перепечатано в Москве в 1821 году.

Таким образом Александрийский кодекс более распространился в Православной Церкви, а Ватиканский — на западе и он имеет преимущественно ученое или богословское употребление. Впрочем, во всех изданиях перевода Семидесяти книга Даниилова изложена по переводу Феодотионову (см. выше § 32).

Употребляемый в нашей православной Церкви Славянский перевод ветхого завета сделан с греческого перевода Семидесяти просветителями славян, святыми Кириллом и Мефодием, начавшими свою проповедь в Моравии и Болгарии в 862 г. Он распространился в России вместе с утверждением в ней христианства. Но вероятно была некоторая разность в Русском наречии против Болгарского и Моравского. Она потребовала соответственных изменений или изъяснений в словах и выражениях Болгаро-Моравского наречия, употребленного в переводе…, и эти изъяснения делались переписчиками, каждым порознь, соответственно их силам при скудной грамотности, только что возникавшей среди Русского народа. Посему списки Писания скоро наполнялись различиями, которые не могли и потом не увеличиваться от поспешности, недосмотра и неискусства переписчиков. Эти переписчики считали себя руководителями народа и потому продолжали по своему крайнему разумению изменять и изъяснять переписываемый текст в том предположении, что они совершают посильное служение Богу, содействуя изъяснению источников веры.

Этому злу конечно всегда противостояла попечительная ревность пастырей (например, святителей Московских Алексия 1332–1378, Киприана 1376–1406, Филиппа 1465–1472 г.) и вызываемых ими ученых (напр. Максима Грека). Но принимаемые ими меры отеческого вразумления и ученого исследования не могли остановить и исправить означенного зла, приобревшего себе право неприкосновенности по причине давности, чрезвычайного и почти всеобщого распространения, также по причине сочувствия и покровительства сильных и влиятельных людей. Тогда явилась на помощь благодетельная власть православных властителей. Первый в этом отношении известен Константин, князь Острожский. Он собрал множество рукописей Славянской Библии и по надлежащем сличении оных между собою, также с Греческими и Латинскими переводами, исправил, сколько то было по силам тогдашних ученых, призванных к сему делу, и издал Славянский перевод Библии в 1581 г.; это издание по месту своего составления называется Острожским и есть первое печатное издание Библии на Славянском языке. (Первое издание — перевод Григория (Франциска) Скорины, Острожское издание копирует у него целые главы). С некоторыми исправлениями вкравшихся недостатков это издание было повторено в Москве через восемьдесят лет, по повелению царя Алексея Михайловича, именно в 1663 году. Но такое распространение не вполне исправленного Острожского издания только яснее показало надобность и развило нравственную потребность в полном и точном исправлении Славянской Библии. Посему в 1674 году поручено было Епифанию Славинецкому, под наблюдением Сарского митрополита Павла, перевести всю Библию вновь с Греческого языка. Они перевели один только новый завет; затем последовавшая смерть того и другого пресекла труды их.

В 1712 году по указ Петра Великого поручено было Феофилакту Лопатинскому, Софронию Лихуду с некоторыми другими под надзором митрополита Стефана Яворского исправить Славянскую Библию по переводу Семидесяти, т. е. продолжить труды Епифания Славинецкого. Через десять лет они представили свои труды по исправлению Ветхого Завета, оставив однако Псалтирь в том виде, как она изложена была Максимом Греком в 1552 году. Но последовавшая вскоре смерть Петра Великого, желание исправить Псалтирь, не везде ясно изложенную в переводе Максима Грека, и некоторые изменения в первоначальных предположениях об исправлении священных книг замедлили это издание до времен Анны Иоанновны; оно явилось в свет в 1739 году, через четырнадцать лет по смерти Петра Великого… и не удовлетворило ожиданий и потребностей Русской Церкви.

Тогда последовали новые исправления всей Славянской Библии в царствование Елисаветы Петровны, сначала архимандритом Иларионом Григоровичем и иеромонахом Иаковом Блонницким, а потом иеромонахом Варлаамом Лящевским и Гедеоном Сломинским. Эти последния исправления рассмотрены Святейшим Синодом и напечатаны в 1751 году по иждивению императрицы Елисаветы Петровны. Это издание произведено со всей тщательностью и заключает в себе все лучшее и достоверное из трудов предшествовавших исправителей. С него печатаны все издания Славянской Библии в последующия времена.

Таким образом независимо от постоянного церковного употребления или преемственной передачи ветхозаветного Слова Божия из рода в род, беспристрастный исследователь может путем историческим по сохранившимся манускриптам и сделанным печатным изданиям найти для себя достаточно убедительным, что читаемый теперь текст ветхозаветного канона есть тот же самый, который читали в ветхозаветной Церкви на Еврейском, в Константинополе и Александрии на Греческом, а в Киеве со времени крещения Руси на Славянском языке. Случайные разности списков Писания суть пыль и паутина на вечно зеленеющем дереве Божественного откровения (Иез 47:7–12 [1429]), смываемые обильным дождем ученых изысканий и благоприятных внешних обстоятельств: оне постепенно уничтожаются рачительною рукой спокойной и беспристрастной критики и по составу своему не противоречат неповрежденности Писания, как это ясно открывается из понятия о сей последней.