Эпилог

Эпилог

Не представляется правдоподобным предположение о том, что образ Мессии был сознательно использован для привнесения в иудаизм гностического религиозно-философского учения на базе Озириса-Дионисия. Прежде всего, для такой фальсификации здравомыслящий человек не выбрал бы сравнительно недавний период (предполагая определенную точность традиционных датировок), скорее, речь бы шла о событиях хотя бы 200-300-летней давности. Такой период совершенно не лишил бы миф современной значимости: Иудейская война была начата в немалой мере в связи с памятью о победах Маккавеев. По крайней мере, явно рискованно создавать миф о событиях, отстоящих всего на 30 лет назад.

С другой стороны, должны была существовать причина, по которой греки, сирийцы, египтяне, римляне переходили в христианство. Впрочем, как следует из Посланий Павла, они вовсе не оставляли своих аналогичных учений. Привлекательность христианства, вероятно, состояла как раз в наличии сравнительно конкретной, декларируемо исторической фигуры Мессии.

Вероятно, последователи Иисуса были небольшой мессианской сектой (одним из множества христианских течений!) Скорее всего, их секта возникла в момент распада иной группы, возможно, ессенов. Многовековая традиция этой группы стала основой христианства.

Возникновение христианства значительно лучше датируется периодом 68–70 г.г., чем 30–34 г.г. Евангельские эпизоды, обосновывающие историческую обстановку 30–34 г.г., однозначно фальсифицированы.

Распад иудейской секты, предположительно ессенов, мог быть вызван войной и автоматически совпал с уходом многих иудеев в диаспору. В местах нового поселения ессены продолжали проповедовать свое учение, адаптированное к реалиям окружающей жизни — протохристианство. Поэтому новая религия возникла одновременно в нескольких местах.

Позднее эти, изрядно различные, традиции подверглись гармонизации. Они были слиты в Евангелия, обеспечив их идеальную запутанность, противоречивость и эклектичность.

Неизвестно, существовал ли Иисус как историческая фигура. Возможно, был какой-то основатель христианства. Иисус мог быть собирательным образом Учителя Праведности и последующих руководителей общин и героев ессенов. К нему был добавлен набор чудес, стандартный для языческого окружения. По-видимому, это редактирование было осуществлено вне Иудеи.

Христианство возникло только около 68 г., когда ессены из уничтоженных римлянами замкнутых общин хлынули в мир. Они несли свои культуру, предания, книги и теологию.

На их основе одновременно начали развиваться несколько направлений христианства. Среди них можно выделить западное (Павел), восточное (гностики) и, возможно, иудейское (Иаков).

Позднее они были весьма грубо гармонизированы, образовав учение исключительной эклектичности и противоречивости. К ним были добавлены обычные языческие мифы и исторический фон. Результатом этого явились Евангелия в виде, близком к сегодняшнему (они прошли еще длительное редактирование).

Канонические тексты не содержат ни единого оригинального тезиса или описания (конечно, исключая попытки Павла совместить противоречащие друг другу теологические концепции). Абсолютно каждое из них может быть прослежено в сходной или идентичной форме к популярной традиции (иудейской, греческой, египетской, а также известным тогда экзотическим, например, индийской). Понятно, что обратное направление заимствования — иудаизмом 2-5в.в. из враждебного христианства — совершенно невозможно. Более того, иудейские авторы того периода наверняка избегали бы параллелей с известным им христианством. Наличие таких параллелей в раввинистической литературе можно объяснить только тем, что они принадлежат к традиции, более ранней, чем христианство. Первые христиане не только не имели оснований избегать заимствований из иудейской традиции, но и склонны были это делать для обоснования легитимности своего учения.

Евангелия, конечно, не являются аутентичными текстами. Или достоверными. Основная их часть отражает взгляды евангелистов и поздних фальсификаторов. Учитывая небольшое число исходных копий, фальсификаторами зачастую могли быть даже не теологи, а писцы.

В Евангелиях присутствует множество слоев. Например, искажались тексты, придуманные евангелистами, вносились исправления в фальсификации, тексты менялись в соответствии с требованиями времени. Характерны многоуровневые вставки, когда поздняя вставка включена в более раннюю.

Буквально несколько тезисов восходит к прототекстам. Даже они весьма сильно искажены в Евангелиях.

Весьма похоже, что прототексты зачастую не относятся к Иисусу или даже к легендам о нем, но отражают популярные в то (или значительно более раннее) время истории, легенды и мифы.

Совершенно невозможно из Евангелий восстановить слова Иисуса или события его жизни хоть с какой-нибудь достоверностью (как же верить в слова сомнительной аутентичности?) Можно обнаружить некоторые концепции, которые естественно было бы приписать тому или иному евангелисту. Легко во многих случаях обнаружить поздние вставки.

Абсолютно все тезисы Иисуса, минимально претендующие на аутентичность, совпадают с имеющимися в иудейской традиции. Не существует ни одного оригинального тезиса.

Именно иерусалимские христиане, скорее всего, составили прототексты Евангелий (легенды, потом перенесенные в Евангелия; изначально, вероятно, они не имели отношения к Иисусу). Весьма вероятно, что эта секта была крылом значительно более раннего и массового следования Иоанну Крестителю или, по крайней мере, одной из многих сект христианского толка. Из последователей Иоанна только христиане считали, что их учитель Иисус и был Мессией, приход которого предвозвещал Иоанн. Иисус был достаточно мало известной, возможно, и старой, фигурой, чтобы могли существовать буйные версии его жизни уже через 30-100 лет после его предполагаемого распятия.

Одним из руководителей секты, видимо, был Иаков Праведный, зачастую без должных оснований называемый братом Иисуса. Почти наверняка это не апостол Иаков. Кстати, в этом еще одно свидетельство слабого авторитета апостолов.

Не исключено, что в силу анахронизма роль первого руководителя общины приписана другому Иакову, знаменитому сектанту из Кфар Сикнин (Cephar Sechaniya), многократно упоминаемому в Талмуде в начале 2 в. В частности, этот Иаков упоминается как ученик Иисуса Назаретянина (b.A.Zara17).

Петр едва ли играл активную роль в церкви, поскольку иначе мог бы влиять на написание прототекстов, резко его критикующих. Либо он жил вне мест написания прототекстов (Иудеи?) и не мог повлиять на позицию недолюбливавших его (за обращение к язычникам?) авторов. Последняя версия согласуется с Климентом, который приписывал обращение к язычникам Петру и критиковал Павла.

Возможно, что для позднее неиудейской церкви лидер иудейских христиан Иаков показался опаснее (известнее, влиятельнее, авторитетнее) Петра и поэтому именно Петра фальсификаторы определили лидером иерусалимской церкви, переиначивая ее историю.

Интересно, что Павел в нескольких местах резко критикует Симона (возможно, Петра), но воздерживается от критики Иакова — хотя тот также настаивал на необходимости соблюдения заповедей. Это может указывать на бесспорный авторитет последнего.

Вообще, позиция Павла, видимо, претерпела эволюцию: если вначале он полностью отрицал Закон, то потом, в Галатам, оградил себя позицией об обращении только к язычникам. Всякая логика у такой позиции отсутствует: иудеям и язычникам обещано одинаковое спасение в Иисусе, но требования к иудеям гораздо выше. Возможно, Павел уступил авторитету Иакова в вопросе о соблюдении заповедей иудеями.

Павел из Тарса, культурного центра греческой философии и митраизма, увидел, что примерно одинаковая смесь язычества и философии проникла уже практически во все культуры. Оппортунист Павел увидел возможность привить эту смешанную концепцию и в Иудее. По каким-то причинам в качестве мифологической основы он выбрал именно учение мессианской секты Иакова и Петра.

Вряд ли мы уже узнаем, что происходило на самом деле. Могло быть, что Павел проповедовал абстрактного Мессию, который позднее почему-то был отождествлен с малоизвестным иудейским учителем. Могло быть и так, что абстрактный образ у Павла был насыщен фактами в результате прямолинейной фальсификации (или фантазии энтузиастов). Могло быть, что Павел сознательно не использовал прототекстов, которые ему представлялись очевидным вымыслом.

Маловероятно, что Павел использовал учение Иисуса. Дело не в противоречиях с иудаизмом: греческая, египетская, сирийская культуры были явно распространены в Иудее. Библия многократно описывает случаи массового обращения (временного? Неисключительного — в соответствии с обычаем древним почитать богов своих соседей?) иудеев к другой вере. Но Павел явно сам обосновывает свои концепции и, видимо, сам их изобретает в соответствии со своими знаниями общего характера.

Павел создал немного иудаизированную версию тогдашнего универсального религиозно-философского учения и изложил ее в Посланиях. Как и следовало ожидать, ее легко приняли гностики. Но для рядовых христиан, искавших буквальный смысл легенд и простые мессианские обещания, теория Павла быстро стала слишком сложной. Однако религиозное движение уже существовало.

Решение было найдено в написании Евангелий на основе прототекстов иудейской секты, ходивших легенд и с учетом гностических тезисов Павла, приведенных в минимальное соответствие с иудаизмом. Сами Евангелия, немного очищенные от следов позднего редактирования, более (Матфей) или менее (Иоанн) совместимы с иудаизмом.

В частности, Матфей вполне мог быть написан иудейскими сектантами. Он отражает полемику с фарисеями (которых обвиняет в лицемерии, имея в виду точное соблюдение Закона), саддукеями (отрицавшими воскресение), книжниками (предпочитавшими знание христианскому типу веры). В тактических целях сектанты солидаризируются с фарисеями против саддукеев.

Лука и особенно Иоанн отражают трансформацию учения секты в язычество. Это не противоречит и тому, что многие тезисы, аналогичные Иоанну, встречаются в иудейских текстах. Спектр взглядов в иудаизме был чрезвычайно широк (в силу метода мистического толкования) и нередко включает мнения, граничащие с ересью — которые при минимальной натяжке могут перейти эту тонкую границу.

Известный нам Марк является выхолощенным остатком гностического Евангелия. Потеряв изначальный смысл, он стал довольно примитивным пособием для христиан.

Христиане вынуждены были ссылаться на Тору, чтобы придать необходимый авторитет (древность) своей религии. Гностическое христианство впоследствии было задушено, а примитивное учение получило развитие. Современная версия христианского канона содержит массу известных фальсификаций, искажений и откровенно недостоверна. Канонические тексты выбраны произвольно. Можно сказать, что достаточно достоверно выделить первоначальные учения (отдельно Иисуса и отдельно язычников) из позднее составленных текстов, вероятно, невозможно.

Если есть что-то верное в теории Фоменко о серьезных искажениях ранних датировок, то объяснение может быть еще проще: христиане выбрали для своего исторического фона тогда уже древнюю, полумифическую эпоху Римской империи. Уже потом эта эпоха обросла историями о первых христианах и т. д. Вся история религии тогда может быть изрядно иной, и расположение Иудеи на территории Хазарского каганата — тогда не самое абсурдное из предположений.

Видимо, именно необходимость отражения нападок язычников на мифичность и пародийность (с язычества) христианства, с одной стороны, и христиан-гностиков, удобно толковавших учение Иисуса, с другой, вызывали необходимость срочного создания исторического фона. Тем самым ортодоксальные христиане могли показать, что они правы как в вопросе о реальности Иисуса, так и о буквальном толковании его учений (как прямой речи исторического лица). Одновременно созданием исторического фона ортодоксальные христиане рассчитывали посрамить своих противников, доказав, что те изначально были не правы.

Мифология Иисуса явно возникла вне Иудеи. Подтверждение не только в географических ошибках и использовании греческого перевода Библии. Более важно, что миф возник там, где проверить его было уже практически невозможно, там, где информация из Иудеи носила уже абстрактный характер.

Христиане проповедовали исключительность своего Б., как и иудеи. В отличие от иудеев, христиане не ограничивали доступ к спасению необходимостью определенного поведения в земной жизни и, более того, активно строили административную структуру церкви. У христиан речь шла об исключительности Б., а не доступа к Нему. Такой упрощенной процедурой спасения им удалось переубедить население, не принимавшее такой исключительности (традиционно язычники толерантно верили в разные проявления Б. и возможность обращаться к Нему в разных храмах). Именно сочетание одного Б. (одного пути, в отличие от многих религиозных путей язычников) с Его доступностью для всех создало взрывоопасную нетерпимость христиан, их стремление распространить именно свою религию на всех людей.

Христианство было новой религией, не принятой официально в других странах, отрицавшей свою связь с религиями стран-противников Рима. Христианство, проповедовавшее одного Б., отлично подходило для Рима, где власть пытался консолидировать один император. Христиане еще не имели собственной устоявшейся религиозной администрации и морально независимых религиозных лидеров, которых было бы тяжело поставить под контроль государства. Видимо, христианское влияние было настолько незначительно, что лидеры церкви легко приняли для него роль "параллельной религии": Константин соблюдал языческие обряды почти всю жизнь. Вероятно, эти факторы сыграли определенную роль в принятии императором решения об объявлении этой, тогда почти незаметной, религии официальной.

Выбор был случайным: среди предыдущих императоров был популярен Митра (перед принятием христианства), Озирис (при Домициане), Серапис (Веспасиан), Аттис (Клавдий), культ Дионисия. Выбор был закреплен не менее случайно: перенос столицы в Константинополь, где было построено множество церквей, обеспечил позицию христианства как религии правящей верхушки.

Христианство было, пожалуй, первой религией, чьи священники обращались к низшим чувствам низших слоев населения (это не то же самое, что обращение Иисуса к грешникам с проповедью обращения, терпимости). Вся деятельность церкви состояла из уничтожения, преследования, завоевания, разложения самостоятельно или через коллаборационизм со светской властью. Христианская церковь всегда пренебрегала сколько-нибудь разумным толкованием тех норм, которые она проповедовала.

Фанатизм, религиозная нетерпимость, отсутствие разума и анализа, открытая коррупция, ханжество, амбиции — список типичных черт христианской администрации можно продолжать. Сегодня христианство отказывается от своих аморальных устремлений. Вряд ли это возвращение к оригинальному учению — его никто не видел. Скорее, здесь проявляется распад христианской церкви и возврат к обычным нормам морали.

Едва ли удастся узнать реальную историю теологии. Впитало ли христианство буддизм и индуизм или они являются тамошней формой христианства? Почему в разных местах язычество, политеизм, мистические учения были одинаково вытеснены формальными религиями с их жесткой иерархией, установленными обрядами, канонизированными текстами, понимаемыми буквально? Произошел ли ислам от христианства или просто впитал некоторую его часть, будучи отдельной религией? Возникло ли христианство из иудаизма или просто использовало его для обретения легитимности в Римской империи?

Итак, что же есть в христианстве? Пойдем от обратного.

В христианстве нет достоверных текстов. Евангелия и Послания противоречивы до степени взаимоисключения. Противоречия касаются не только фактов, но и теологии. Невозможно установить первоначальное содержание Евангелий, до обильного редактирования, вставок и гармонизации. Тезисы, похожие на оригинальные, относятся к популярным сентенциям, религиозной традиции или фольклору. Если предположить, что какие-то из них являются аутентичными, мы вынуждены будем констатировать, что Иисус не сказал ничего минимально нового.

В христианстве нет харизматической фигуры основателя. Все, что нам известно об Иисусе — или выдумка, или заимствование мифов, или искажено до неузнаваемости. Иисусу не приписываются ни новое учение, ни глубокие мысли, ни оригинальные тезисы. Евангельский образ Иисуса напичкан искаженными заимствованиями.

Христианство не основано на законах логики. Никакие серьезные концепции христианства не являются логическими выводами из системы аксиом. Напротив, практически каждая концепция закрепляется верой — то есть, представлена в виде аксиомы. В результате появилось необычно много аксиом и, неизбежно, они стали взаимно противоречивы, как и любые некритично аксиоматизируемые теоремы.

В христианстве нет целостной теологии. Канонические тексты противоречивы, неоднозначны и могут трактоваться как угодно. Они не поддерживают теологических построений или обрядов христианства. Традиция является плодом схоластических упражнений, не основанных на текстах или здравом смысле, а в некоторых случаях — заимствованием. Причем, традиций множество. Если с 4 в. разногласия были подавлены административным путем, то за последние 300 лет они возродились. На сегодня плюрализм мнений дошел до того, что чуть ли не каждый христианин понимает Иисуса по-своему и трактует Евангелия так, как считает нужным.

В христианстве нет реальных этических норм. Отказавшись от законов морали в пользу закона веры, христианство так и не определило, что оно под ним понимает. Практическая деятельность церкви показала отсутствие однозначной позиции даже в отношении основных заповедей. Моральные максимы Евангелий не только не могут быть реализованы в мире, но и попытка следовать им противоречит естественной сущности человека и часто может иметь обратный эффект.

Сохраняя минимум здравомыслия, в христианство невозможно поверить, а поверив — понять. Даже и полагая эту религию понятной, невозможно определить, как руководствоваться ею в этом мире.