5. ТАЙНА СПАСЕНИЯ

5. ТАЙНА СПАСЕНИЯ

В настоящей главе речь пойдет о спасительном Деле Бога в его целом, начиная от творения, о воплощении Христа, Его кресте и воскресении. Так, как говорит об этом пр. Симеон — в разных произведениях, без особого старания систематизировать свои утверждения. Излишне настаивать на том, что его подход к богословским вопросам прежде всего сотериологический, его интересует спасение человека. Так, в длинном отрывке, где описано сотворение человека и его падение и где с силой постулируется свобода человека, даже после преступления Адама, пр. Симеон говорит о воплощении Сына Божия, сделавшегося подобным нам, чтобы нас спасти, и во всем отождествившегося с человеком, кроме греха. «Бог, пожелав с самого начала, чтобы благо было и нашим, — говорит он, — … даровал первозданным и праотцам нашим свободу воли, и нам через них, так что если они … будут делать Его заповеди, будет считаться, что они собственными трудами приобрели добродетели и принесли их Владыке как собственные дары, и посредством их были возведены по преуспеянию в совершенный образ и подобие Божие, и неопалимо приблизились к неприступному без телесной смерти, из поколения в поколение каждый из них к Нему приближаясь. Но когда первозданные, первые, волею послушавшись врагу, стали нарушителями заповеди Божией и не только отпали от большей надежды, то есть чтобы быть в самом невечернем свете, но и низведены были в тление и смерть, и ниспали в лишенную света тьму, ставши рабами начальнику тьмы, и, удержанные им, оказались в смертной тьме, а впоследствии и мы, рожденные от них, волею подчинившись, этому мучителю поработились, а не насилием (потому что это ясно показали те, кто до закона и в законе благоугодили и возложили свою волю Владыке Богу, а не диаволу)» [896]. Как можно видеть, пр. Симеон не учит тому, что первородный грех передается по наследству, — мы подчиняемся тирану добровольным актом, и праведные Ветхого Завета смогли чрез исполнение заповедей угодить Богу. Однако, только через личное вмешательство Сына Божия были спасены все Его служители. «Человеколюбивый Господь, — продолжает пр. Симеон, — пожелав избавить от вечной тьмы благоугодивших Ему до закона и в законе, а тем, кто после закона, даровать свободу в благодати, и всех, так сказать, вместе угодивших Ему до закона и в законе и после закона освободить от насилия диавола, Сам, все могущий и незлобивый, согласился все это сделать Самим Собою» [897].

Спасение даруется человеку победою над диаволом Самого нашего Создателя, Который становится подобным человеку. Оно — выражение любви Бога к человеку. Бог воплощается, «чтобы более почтить и прославить наш род тем, что Он во всем уподобился нам и стал равным в человеческой части» [898]. «О несказанное человеколюбие и благость! — восклицает пр. Симеон. — Он не только не покарал нас, нарушителей и грешников, но, каковыми мы стали из–за преступления, таковым Он согласился стать, тленным человеком от тленного человека, смертный от смертного, став грехом от согрешившего, будучи нетленным, бессмертным и безгрешным, явившийся миру только обоженной плотию, а не самим обнаженным Божеством. Чего ради? Потому что Он не пришел судить мир, но спасти мир» [899].

Отметим здесь, что, хотя домостроительство спасения понимается пр. Симеоном как выкуп (???????????), крест в этих текстах определенно не упоминается. Тут нет и следа той мысли, что выкуп состоит в удовлетворении гнева или правды Божией. С другой стороны, падение человека, для которого все было создано, было предвидено от начала Богом, также как и его спасение. «Потому что не для чего–нибудь другого, — говорит пр. Симеон, — но для меня (созданного) по образу Твоему и по подобию, Ты все привел из небытия и сделал меня царем всех земных во славу Твоего великого делания и благости» [900]. «Что делает тогда, — спрашивает себя в другом месте пр. Симеон, — Бог, создавший все и сотворивший его (Адама)?» И отвечает: «Зная до сложения мира, что Адам нарушит заповедь, и предопределив его жизнь и воссоздание от нового рождения (?????????????) через во плоти рожденного Единородного Его Сына и Бога, что Он делает?.. (Он хочет) чтобы тварь, поработившись человеку, для которого была сотворена, ставши тленной для тленного, когда тот снова обновится и будет духовным, нетленным и бессмертным, тогда и она, освободившись от рабства… сообновится с ним и станет нетленной и вся духовной. Потому что это до сложения мира предопределил многомилостивый Бог и Господь» [901]. Космическое одухотворение твари в человеке принадлежит, следовательно, к предвечному плану Бога, предвидевшего падение: «Именно поэтому Бог, предопределив прежде сложения мира его (человека) спасение через новое рождение, подчинил ему тварь … когда же Он обновит человека и соделает его нетленным и бессмертным и духовным, тогда и всю саму тварь … вместе с ним изменит и сделает ее вечной и невещественной» [902].

Пр. Симеон подчеркивает единство спасительных действий Божиих, их взаимную связь. Тем не менее, больше всего он говорит о воплощении, эта тема занимает у него преобладающее место. Главная цель воплощения — обожение человека через приобщение нашей человеческой природы Божеству воплощенного Господа. «Для того совершилось все домостроительство и снисхождение Сына Божия, чтобы чрез веру в Него и соблюдение Его заповедей сделал бы нас причастниками Его Божества и Царства» [903]. Необходим, следовательно, акт веры человека и усилие с его стороны, чтобы обожение посредством воплощения имело место. Но, с другой стороны, воплощение как таковое не производит никакого изменения в Боге. «Итак, кто Христос, — говорит пр. Симеон, рассматривая тайну воплощения в рамках троического единства, — если не Бог истинный и человек поистине природно совершенный… Для чего Бог стал человеком… Чтобы человека сделать Богом. Посредством чего делал это? Посредством плоти или посредством Божества? Ясно, что посредством Божества… Итак, если посредством Своего Божества Он сначала обожил плоть, которую восприял, Он и всех нас оживотворяет не посредством тленной плоти, но посредством обоженной, чтобы отныне мы ни в коем случае не знали Его как человека, но как единого Бога, совершенного в двух природах, ибо Бог един, так как тленное было поглощено нетлением и тело не исчезло, но изменилось и остается неслиянным, неизреченно смешанным и соединенным в несмешанной смеси с Троичным Божеством, дабы Един Бог был бы поклоняем во Отце и Сыне и Святом Духе и чтобы Он не получил какой–либо прибавки числом от домостроительства, ни Троица не претерпела бы какую–либо страстность от тела» [904]. Или: «Итак, Христос есть. Но Кто же Он? Бог истинный и человек всеистинно природно совершенный, для того ставший человеком, кем Он прежде не был, чтобы сделать Богом человека, кем он никогда не был, посредством Божества обожив и обоготворяя нас очевидно, а не посредством одной Его плоти. Да она и неотделима» [905]. И как воплощение Христово добровольно, так и наше обожение должно быть свободным: «Бог хочет сделать нас богами из людей, добровольно, а не против воли… Бог настолько этого хочет, что, не выходя, выйдя из недр Своего благословенного Отца, Он снисшел и пришел для этого на землю. Если, следовательно, пожелаем и мы, ничто никоим образом не сможет помешать нам в этом, только да устремимся к Нему теплым покаянием, и Он, приблизившись к нам и коснувшись наших сердец одним пречистым Своим перстом, зажжет светильники наших душ и больше не оставит их погаснуть вплоть до окончания века» [906].

В приведенных текстах воплощение рассматривается как полное выражение любви Бога к человеку и Его желания сделать человека причастником Своего Божества. В других отрывках, однако, пр. Симеон говорит о спасительном деле Христа в его целостности, о Его страданиях, о Его унижениях, о Его кресте, о кенозисе Сына Божия вообще, и о любви, которую они вызывают в нас к нашему Спасителю, Который был послан Отцом не для того, чтобы нас судить, но чтобы нас спасти. «Следовательно, — говорит пр. Симеон, — верующий этому от сердца… как не возлюбит Его от всей своей души и от всего своего помышления? И особенно, когда услышит, сколько Он пострадал, желая спасти его и всех?» [907] «И вместе с тем, — продолжает пр. Симеон, — когда он примет на ум прочие таинства Его домостроительства и не только это, но и какие страдания претерпел Он, бесстрастный по природе, для него» [908]. В подробностях рассказав о событиях земной жизни Христа, пр. Симеон заключает: «Потому что когда он (человек) помыслит, что, будучи Богом безначальным от безначального Отца, единоприродным и единосущным Всесвятому и поклоняемому Духу, невидимым и неисследимым, Он воплотился, сошедши, и стал человеком и пострадал все сказанное, и многое другое, ради него, чтобы освободить от смерти и тления его и сделать сыном Божиим и богом, подобным Ему, неужто, если даже он будет более твердым, чем камень, и более холодным, чем лед, не смягчится его душа и не разогреется его сердце к любви Божией? Я же так говорю, если кто поверит от сердца всему этому и из глубины души, то он сразу будет иметь в своем сердце и любовь к Богу» [909]. Унижения и страдания Христа имеют, следовательно, особенное значение в тайне спасения, так как они вызывают нашу любовь ко Христу и делают нас таким образом участниками Его спасительного дела. Тайна воплощения, прежде чем полностью открыться в воскресении, открывается тем, кто несет крест: «Знай, — говорит пр. Симеон, — что Слово, сущее в начале к Богу и сущее Богом, имеющее жизнь в Себе и все сотворившее и сущее светом … и в мире находящееся и миром не знаемое … пришло в мир, восприняв тело, чтобы тем, кто по вере принимают Его как Бога, и хранят Его заповеди, и крест берут, открыться как Бог и быть познанным, каков Он есть, теперь умеренно, насколько каждый вмещает, а в воскресении более ясно» [910]. Здесь последствия воплощения для человеческого рода полностью выявляются в всеобщем воскресении. Можно, следовательно, сказать, что полное обожение совершается только по воскресении, когда человек будет преображен телом и душой [911]. Причастие вечным благам начинается, однако, здесь, в этой жизни, иначе Евангелие было бы только пророчеством, а Христос пророком [912].

В Главизнах, обобщая значение воплощения в спасительном деле Христа, пр. Симеон особенно подчеркивает, что уже в этой жизни следует стремиться к сознательному приобщению Царству Божию: «Какова цель плотского домостроительства Бога Слова … если не, во всяком случае, причастившись наших, сделать нас общниками Своих (качеств). Потому что Сын Божий для того стал Сыном Человеческим, дабы сделать людей сынами Божиими, возводя наш род по благодати к тому, что Он есть по природе, рождая нас свыше в Духе Святом и вводя нас сразу в Царство Небесное, вернее же — даруя иметь его внутри нас, так что нам быть не в надежде только войти в него, но, в обладании им находящимся, кричать: «Наша жизнь сокрыта со Христом в Боге» [913].

Царство Божие понимается, следовательно, для настоящего времени как мистическое состояние. Его сознательный характер подчеркивается: «Для того Сын Божий и Бог сошел на землю, чтобы Собою примирить нас, сущих врагами, Своему Отцу и познавательно соединить Себе через Святого и Единосущного Своего Духа» [914]. Итак, резюмировать спасительное действие воплощения можно следующим образом: Сын Божий, став Новым Адамом, воспринял все, что есть человеческого, и этим спас и обожил человека. Пр. Симеон много говорит об этом в Нравственных Словах: «Этот (второй человек и Господь с неба), Бог от Бога, безначального Отца безначальное Порождение, от бестелесного бестелесный, от непостижимого непостижимый, вечного вечный, неприступного неприступный, невместимого невместимый, бессмертного бессмертный, невидимого невидимый, Слово Божие и Бог, чрез Которого все начало быть, на небе и на земле, и, чтобы сжато сказать, таким образом сущий и таковым пребывая в Отце и имеющий Отца пребывающим в Нем, не отделившись от Него, не оставив совсем Его, снисшел на землю и воплотился от Духа Святого и Марии Девы и вочеловечился, став, не изменившись, по всему равным нам, кроме греха, чтобы, пройдя через все наше, переплавить и обновить того первого человека и чрез него всех от него родившихся и рождаемых, подобных их родившему» [915].

В Гимнах пр. Симеона тайна воплощения также занимает исключительно важное место. Одно наполняет его недоумением и восхищением: Слово становится тварью, не переставая быть Богом. «Ибо Слово стало, — пишет пр. Симеон, говоря о явлениях Христа после Воскресения, — содействием Духа и благоволением Отца, непреложно всем человеком; будучи по природе несозданным Богом, Оно неизреченно стало созданным и, обоживши приятие, показало мне двойное чудо Своими обоими действиями, а также волями, видимое и невидимое, удержимое и неудержимое, и, показываясь как творение посреди всех творений, но не будучи творением, как полагали, Оно исчезало. Но Оно нисколько не исчезало, но, будучи среди всех чувственных созданий, Слово было видимо, соединено с приятием, как создание. Но, воспринимая создание и скрывая или возводя его в высоту, в Свою славу выше слова, Оно немедленно скрывалось» [916]. Или, как Сам Христос говорит: «Я отделен от всех созданий, но когда Я стал творением, Творец всего, Я стал подобным людям только плотью, восприняв душу и ум подобно им» [917].

Обожение человека есть цель воплощения Слова, непрестанно повторяет пр. Симеон: «Непреложно (без изменения) Ты стал человеком, о Боже мой, чтобы обоготворить всего меня воспринятого» [918]. «Пребыв непреложным по Божеству, Слово стало человеком восприятием плоти; сохранив человека непреложным по плоти и по душе, Оно сделало всего меня Богом; Оно восприняло мою осужденную плоть и одело меня во все Божество» [919], — говорит пр. Симеон в терминах халкидонского православия, но, как всегда, очень лично и в неразрывной связи с собственным духовным опытом. Кроме того, воплощение есть основание нашего преображения и усыновления: «Как истинно Слово стало плотью, так и нас Оно неизреченно преображает и воистину делает чадами Божиими» [920]. В другом месте говорит Само Слово: «Для этого Я пришел телесно в мир, единый став двойным и также оставшись единым, чтобы верно поклоняющиеся Мне, видимому Богу, и невидимо сохраняющие Мои заповеди озарялись бы и, умно посвящаемые в славу Моего страшного Божества и воспринятой плоти и таинственно созерцая двойственность природ, воспевали Меня тогда без сомнений как единого Бога» [921]. Созерцание воплощенного Слова озаряет человека. Бог хочет быть видимым: «Если бы Я не хотел быть видимым, — говорит Он Сам в одном из Гимнов, — то зачем Я во плоти явился? Зачем Я вообще сошел? Зачем же и был видим всеми?» [922]

Искупительная смерть Христа является для пр. Симеона крайним выражением той любви Бога к человеку, о которой он так много говорил, углубляясь в смысл воплощения. «Отбросив от наших душ всякое неверие и вялость, и колебание, приступим всем сердцем и с неколеблющейся верой и кипящим вожделением, как недавно выкупленные рабы, за которых заплачено драгоценною кровью. И устыдившись ценного выкупа (??????), и возлюбивши внесшего его, нашего Владыку, и приняв Его любовь к нам, познаем, что если бы Он не хотел спасти Собою нас, искупленных, то не сошел бы на землю, Он не был бы заклан за нас, но, как написано, Он это сделал, желая, чтобы все были спасены» [923]. Можно отметить, что традиционное учение о выкупе и о том, что Слово пришло на землю, чтобы совершить этот спасительный выкуп, изложено пр. Симеоном вне упоминаний об «удовлетворении» Богу. Он не определяет, что это за «выкуп», кто его дает и кому [924]. Одно несомненно — это высшее дело любви. Крест есть древо жизни, освобождающее от проклятия и смерти, падшесть человека уничтожается противоположным бого–человеческим действием, и человек вновь вводится в рай: «Там древо познания добра и зла, приобщение к которому стало для них причиною смерти. Здесь древо креста, к которому руками, вместо прикоснувшихся рук Адама, и ногами, вместо ходивших на нарушение ног, был пригвожден Христос, второй Адам и Бог. И Адам, вкусив от того древа, стал причиною смерти и проклятия (происшедшим) от него, а Христос и Бог, вкусив желчи и испив оцта, освободил их от проклятия и тления смерти, а верующим в Него даровал новую жизнь и укрепил иметь в этом мире равноангельский образ жизни. Там было посреди рая древо жизни, есть от которого смотрительно не было разрешено Адаму, но он был извержен из рая, и огненный меч был поставлен хранить вход в него. А здесь Христос был пронзен копьем в ребра, и отвратил тот меч, и открыл вход, и насадил во всем мире древо жизни, вернее же — ежедневно дал нам власть насаждать его, и оно сразу возрастает и становится для всех ядущих от него причиною вечной жизни» [925]. Вот почему пр. Симеон восклицает в Гимнах: «Славою Христа являются крест и страдания, которые Он претерпел для нас, чтобы нас прославить» [926]. «Единый от Единого Единородный Сын и Слово, снизойдя от Своего добезначального Отца … не только стал человеком, подобным им (Адаму и Еве), но и согласился умереть, как они, избрав насильственную и постыдную смерть, и, сошедши в ад, воскресил их оттуда» [927]. И: «Восстановил их снова не в рай, откуда они ниспали, но возвел на самое небо небес» [928]. Христос Своею смертью дает свободу и разрушает смерть: «Ибо наш Владыка, снизойдя с высоты, разрушил собственною смертью смерть, (бывшую) против нас, совершенно уничтожив осуждение из–за преступления праотца и посредством святого крещения возрождая, и воссозидая, и освобождая окончательно нас от него, полагает в этом мире совсем свободными и не находящимися под тираническим действием врага. Но, почтив нас от начала свободою воли, дает больше силы против него, так что желающие побеждают его легко, а умирая … (возносятся) на небо и в тамошнее наслаждение, сейчас, правда, умеренно, а после воскресения из мертвых удостаиваются наслаждаться всецело всей вечной радостью» [929]. Христос избавляет нас не только от смерти, но и от проклятия Адамова, потому что «распявшись, Он стал проклятием» [930]. Пр. Симеон в особенности указывает на кенозис Христа в кресте Христовом, Его уничижения и страдания, и видит в этом пример для подражания [931]. В своего рода духовном завещании, 17–ом Огласительном Слове, пр. Симеон раскрывает своим ученикам «безмерное человеколюбие Божие» и «как велико воздаяние Его дара», «высота смирения … богатство Божьего снисхождения…» «… дар Его великого и неопустошенного к нам опустошения (кенозиса ???????? ????????), и страшному образу воссоздания перстного (творения) научитесь, как живут пожелавшие веровать распятому Христу, то есть подражавшие Его послушанию и смирению … и как изменяются все оставляющие ради любви нас возлюбившего … каким образом затемненные становятся необычным образом (?????????) светом, приблизившись к великому свету, те, которые, хотя и из низших, восстанавливаются, как и Моисей, богами, соединяемые с высшими» [932]. Здесь соучастие в кенозисе Христа является также соучастием в Его славе. Это путь к обожению: «Он, будучи Богом, — говорит пр. Симеон, — стал для нас человеком. Был заушаем, заплеван и распят, как бы уча нас и говоря каждому из нас посредством страданий, какие Он претерпел, бесстрастный Божеством: «Если хочешь … человече, стать Богом и достигнуть вечной жизни и быть со Мной, то, чего твой праотец, зло пожелав, не достиг, так смирись, как Я смирился для тебя. И, отложив дерзость и гордость бесовского умонастроения, принимай оплеухи, принимай плевки, ударения и терпи это до смерти, и не стыдись» [933]. И «Бог, вожделеющий сделать тебя Богом, как Он стал человеком, считает, что то, что ты делаешь себе, это Он Сам пострадал, и говорит: «Поскольку ты сделал это для твоей самой ничтожной души, ты сделал Мне» [934]. С другой стороны, в наше «время глубокого и полного мира, крест и смерть… не что иное, как всецелое умерщвление собственной воли» [935].

Пр. Симеон сравнительно мало говорит о самом Воскресении Христа. Это, впрочем, в духе святоотеческого православного предания, для которого Воскресение Христово является невыразимым событием, так сказать «сверх–видимым», так что самый момент воскресения никогда не изображается на подлинно православных иконах. Но преподобный много говорит о последствиях и действии воскресения, космических и внутренних. Потому что в центре внимания пр. Симеона находится Воскресение Христа в человеке и постоянное созерцание этого чуда. «Вот уже Пасха, — говорит он в прекрасном Слове, произнесенном на Пасху, — радостный день всякой радости и веселия Христова Воскресения, с обращением времени приходящая всегда, вернее же — каждый день, и постоянно бываемая в знающих ее тайну, наполнила наши сердца несказанной радостью и веселием» [936]. «Но посмотрим, если угодно, и хорошо исследуем, в чем тайна Воскресения нашего Христа и Бога, каковая всегда таинственно происходит, когда мы желаем, и как в нас Христос, как в гробнице, погребается, и как, соединяясь с нашими душами, Он воскресает, совоскрешая и нас с Собою» [937]. Поминая спасительное дело Христа в целом, пр. Симеон говорит, что мы видим Его Воскресение, разделяя Его страдания: «Христос и Бог наш, повешенный на кресте и пригвоздивший на нем грех мира, вкусивший смерти, снисшел в самую глубину ада. И как, снова взойдя из ада, Он вошел в Свое пречистое тело, от которого, снизойдя туда, нисколько не отделился, сразу же воскрес из мертвых и после этого восшел на небеса с большой славой и силой, так и теперь, когда мы выходим из мира и входим через уподобление страданиям Господа в гробницу покаяния и смирения, Он Сам, сходя с небес, входит, как в гробницу, в наше тело и, соединяясь с нашими душами, воскрешает их, несомненно мертвые, и тогда дарует так воскресшему со Христом видеть славу Его мистического Воскресения» [938].

Воскресение Христово становится нашим воскресением, единением жизни и ясным видением Воскресшего: «Воскресение и слава Христовы являются нашей славой… Она бывает чрез Его воскресение в нас и показывается и видится нами. Однажды усвоив Себе наше, то, что Он Сам делает в нас, Он приписывает Себе. А воскресение души есть соединение с жизнью, ибо, как мертвое тело, если не примет в себя живую душу и несменно с ней не смешается, не говорится, что живет, и не может жить, так и душа одна сама по себе жить не может, если не соединится неизреченно и неслиянно с Богом, действительной вечной жизнью» [939]. Пр. Симеон объясняет, как происходит это постоянное ведение Воскресения: «В каждом из нас верных происходит Воскресение Христа, и это не один раз, но ежечасно так сказать, так как Сам Владыка Христос восстает в нас, нося светлые одежды и блистая молниями нетления и Божества» [940]. Скорее, это видение Самого Христа Воскресшего, Который становится видимым в Духе Святом: «Ибо светоносное наитие Духа указывает нам, как утром, Воскресение Владыки, вернее же — дарует видеть Его Самого Воскресшего… Тем, следовательно, кому Воскресший Христос является, духовно, во всяком случае, Он им, видимый духовными очами, показывается. Ибо, когда Он бывает в нас посредством Духа, Он воскрешает нас из мертвых, и животворит, и дает видеть в нас Себя всего живого, бессмертного и непогибающего. И не только это, но и совоскрешающего и сопрославляющего нас с Собою дарует ясно познавать» [941].

Как мы видим, пр. Симеон все время говорит здесь о внутренних и личных следствиях Воскресения, с их высшим моментом — полным видением Воскресшего Христа во Святом Духе. Эта благодать воскресения дана уже теперь, в настоящей жизни. Однако, пр. Симеон говорит также о космических последствиях Воскресения, о конечном и всемирном воскресении мертвых, которое отличает от Воскресения Христова и Его мистического воскресения в душах. Он говорит, таким образом, о различных воскресениях, мистическом и конечном, подчеркивая важность соучастия в страданиях Христовых и действие Святого Духа: «Не подражавшие страданиям Христа покаянием и послушанием и не ставшие причастниками Его смерти… не будут соучастниками Его духовного воскресения и не получат Духа Святого. Ибо через Святого Духа совершается воскресение всех. И я не говорю о телесном воскресении при кончине (века), ибо тогда вострубит ангел и мертвые тела воскреснут, но о происходящем ежедневно духовно духовном возрождении и воскресении мертвых душ, каковое дает через Всесвятого Его Духа единожды Умерший и Восставший и через всех и во всех достойно живущих Воскресающий и совоздвигающий соумерших с Ним расположением и верою души, дарующий им уже от сей жизни Царство Небесное» [942]. Разница между этими воскресениями состоит в том, что мистическое воскресение относится только к душам и оставляет тела без изменения, в то время как в конечном воскресении весь человек, тело и душа, будет одухотворен и обожен. «Так как Бог, — говорит пр. Симеон, — смертию и Воскресением строительно даровал нам царство и нетление и всю вечную жизнь, то мы несомненно уже отсюда становимся душевно общипками и причастниками будущих благ, а именно нетленными и бессмертными, и сыновьями Божиими, и сыновьями света, и сыновьями дня, и наследниками Царства Небесного, то есть как носящие внутри нас само Царство. Потому что все это мы получаем уже отсюда в чувстве души и познании, если только не являемся как–нибудь неопытными в вере или недостаточными в делании Божественных заповедей, но телесно еще нет, но носим его (тело) тленным, как Христос и Бог до Воскресения, и, объемлемые им и связанные им по душе, не вмещаем сейчас приять всю открываемую нам славу, но смотря, как в зеркало, в неизреченную пучину славы, мы полагаем, что видим одну каплю ее, и поэтому говорим, что видим сейчас в зерцале и в загадке, однако видим самих себя духовно подобными нами видимому. А после воскресения и само тело будет духовным: как Он Сам воскрес из гробницы, изменив его Божественною силой, так и мы все получим его духовным и, уподобившиеся Ему сначала душевно, уподобимся тогда Ему и телесно и вместе с тем душевно, то есть будем Ему подобными, людьми по природе, богами по благодати, как и Он Сам был Богом по природе, человеком по благости» [943]. Сделавшись еще в земной жизни «сыновьями воскресения» и «выше ангелов», «потому что те воспевают, а эти посредничают», «те, кто во всякой молитве созерцают свет», станут после воскресения подобными Господу. «Если же они стали и всегда становятся таковыми, еще находясь в этой жизни и окованные тлением плоти, то какими они будут после воскресения и после того, как получат то духовное и нетленное тело? Во всяком случае, не только равными ангелам, но и подобными Владыке ангелов» [944]. Пр. Симеон с силою утверждает действительность конечного воскресения и опровергает своих противников, которые обвиняли его в том, что он не верит в воскресение и говорит, что полнота благ дана в настоящей жизни. «Потому что если мы полагаем, — говорит он, — что здесь получаем все, то, следовательно, по их мнению, мы отвергаем и само воскресение, суд и воздаяние и добровольно отбрасываем надежду на будущее. Однако, мы не так мудрствуем или говорим, но даже тех, кто так говорит, с силою предаем анафеме. Итак, мы исповедуем и говорим, что и теперь уже мы получаем умеренно задатки всех благ, а все надеемся получить после смерти» [945]. Пр. Симеон говорит также, что Воскресение Христа имеет всемирное действие. Христос снисходит в ад, чтобы освободить из него души святых, но это еще не есть телесное воскресение [946]. То воскресение будет космическим преображением. «Когда, следовательно, всецело все земное соединится с небесным, тогда и праведные унаследуют эту обновленную землю, которую наследуют ублажаемые Господом кроткие. Ибо теперь часть соединилась с небесными, а части еще предстоит (соединиться). Потому что души святых … прилепляются к Богу через дар и единство Святого Духа, когда они еще находятся в теле, и обновляемые изменяются, и от смерти восстают, и в невечернем свете во славе устанавливаются после успения. А тела их еще нет, но остаются в гробах и тлении. Они также станут нетленными в общем воскресении, когда и вся эта земная тварь, видимая эта и чувственная, изменится и соединится с небесным, то есть невидимым и выше чувства» [947]. Здесь пр. Симеон полагает Страшный Суд с апокалиптическими событиями, которые предшествуют Суду и о которых он говорит в Огласительных Словах, как бы от лица Самого Господа: «Земля содрогнется на тех, кто после стольких и столь великих чудес, после (Моего) явления в мире, после такого учения, которое Я распространил в мире, еще откладывают и не верят и не повинуются Моим словам. И она разорвется на многие части, не терпя носить на своих плечах неблагодарных и жестоковыйных и преслушающих Меня. И они увидят их падение приблизившимся перед их ногами и содрогнутся. Потому что, когда земля будет дрожать, небо колебаться и с шумом, как книга, свиваться, от этих страшных ужасов устрашатся их непреклонные и неумолимые сердца, как у зайца в час заклания. И потемнеет свет, падут звезды, солнце и луна померкнут над ними, а от расселин земли взойдет огонь, заливающий их, как пучина морская. И как при потопе открылись водопады небесные и сошла вода и понемногу покрыла народы, так и тогда раскроется от оснований своих земля, и выйдет не помалу, но внезапно огонь, и покроет всю землю, и она станет вся огненною рекой» [948].

Если этот текст Огласительных Слов сосредоточен преимущественно на наказании грешников, то в Нравственных Словах пр. Симеон говорит об участи праведников после Суда и о Христе–Царе, предмете их созерцания: «Это, следовательно, должно исполниться сначала, и тогда придет с большой славой и силою наш вожделеннейший и сладчайший Царь Иисус, Христос и Бог, судить мир и воздать каждому по его делам … и (Царство Небесное) осенит всех праведных, имеющих только Царя всего, отовсюду видимого ими, осенит соприсутствующего каждому и каждого сопребывающего с Ним, и в каждом сияющего и каждого сияющего в Нем. Но увы тем, кто окажется тогда вне этого дома!» [949] Это торжественное провозглашение явления Христа во славе в День Господень соединено у пр. Симеона, в полном согласии с его учением о сознательном созерцании Христа уже в этой жизни, с тем, что святые уже находятся в Дне Господнем, а грешники уже судимы Божественным огнем, прежде чем будут осуждены на Страшном Суде. «Божество, — говорит пр. Симеон, — то есть благодать Всесвятого Духа, никому никогда не явилась без веры. А если явилась, … она показывается страшной и ужасной, не просвещающей, но попаляющей, не животворящей, но страшно наказующей» [950]. Святой же еще при этой жизни является сыном света: «Вот почему таковой не судится на будущем Суде, ибо он уже прежде осужден; и не изобличается от этого света, ибо он был прежде освещен; ни испытывается или горит, входя в этот огонь, ибо он уже был прежде испытан; и не считает, что тогда явился День Господень, потому что от общения и соединения (??????? ??? ?????????) с Богом он стал светлым и блестящим Божиим Днем. Он тогда не находится в мире или с миром, но совсем вне его» [951]. День Господень может поэтому застать врасплох только грешников, для праведников он уже пришел: «Те, следовательно, кто становится чадами этого света и сыновьями будущего дня и кто может ходить благообразно, как во дне, для них День Господень никогда не наступит, потому что они в нем всегда и постоянно. Ибо День Господень внезапно откроется не для тех, кто всегда освещается божественным светом, но для находящихся во тьме страстей, и в мире живущих, и мирского желающих, и будет воспринят ими как страшный и как нестерпимый огонь. Явится же этот огонь, Бог, не всецело духовно, но, если можно так выразиться, бестелесно в теле (???????? ?? ??????), как Воскресший Христос был видим некогда учениками» [952]. Важно отметить, что, несмотря на общее одухотворение мира в конце веков (пр. Симеон часто возвращается к этой теме в эсхатологических текстах), Христос не развоплощается в День Господень, который есть одновременно действительное эсхатологическое событие и внутренний мистический факт настоящей жизни здесь, на земле, и предвестник иного.

Таким образом, тайна спасения в целом — воплощение Слова Божия, нового Адама, искупление через крестные страдания и кенозис, сошествие Христа во ад, Воскресение и его мистические и космические последствия, конечное преображение мира и его одухотворение, Страшный Суд, видение Воскресшего Христа–Царя, — все это подробно излагается в писаниях пр. Симеона в духе совершенного православия, соборного и святоотеческого. Можно также добавить, что в многообразных проявлениях единого спасительного Дела Божия пр. Симеон выделяет и особенно углубленно рассматривает два из них: воплощение, как основу обожения, следуя в этом за св. Афанасием Александрийским с его знаменитым высказыванием «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом», и мистическое воскресение Христа в человеке уже в земной жизни, воскресение, которое следует за Воскресением Христовым и предшествующее конечному воскресению. При этом пр. Симеон нисколько не умаляет другие подвиги Воплощенного Слова, и менее всего крестную смерть.

Другая важная вещь: с настойчивостью утверждая, что вечная жизнь сознательно начинается здесь, на земле, пр. Симеон, вместе с тем, повторяет, иногда даже в полемическом тоне, что полнота придет только после конечного воскресения, в преображенном мире. Теперешний мир, по пр. Симеону, имеет в себе нечто незаконченное, как находящийся между Воскресением Христовым и конечным воскресением.