Двадцать восьмой день

Двадцать восьмой день

Поучение 1-е. Преподобный Моисей Мурин

^{(Суд Божий, карающий убийц)}

I. Жизнь ныне ублажаемого преп. Моисея весьма поучительна. Она показывает, что нет грехов, побеждающих милосердие Божие. Великий разбойник, проливавший кровь человеческую и совершавший разные злодеяния, преп. Моисей, после своего обращения к Богу, когда божественная благодать чрез совесть его коснулась его души, сделался совершенно другим человеком. Оставив товарищей своей порочной жизни и все награбленные сокровища, он уединился в один монастырь и здесь подвигами поста, молитвы, смирения, мужественной и непрестанной борьбы с своими страстями и похотями, и постоянным слезным покаянием достиг высокой степени святости. По поводу прежней его греховной жизни побеседуем ныне, братия, о грехе человекоубийства.

II. Человекоубийство есть одно из таких злодеяний, за которые суд Божий постигает злодея в этой жизни, (если он вовремя не раскается всеми силами своей души), часто вслед за совершением злодеяния, а еще чаще замечательными и поразительными путями. Это злодеяние человекоубийства так тяжко, что против человекоубийцы вопиют к Богу об очищении за кровь свою и души избиенных (Откр. 9, 10); против него вопиет и самая кровь, невинно пролитая им на земле (Быт. 4, 10); против него и самая правда Божия… Первый на земле человекоубийца, Каин, во всю жизнь свою носил на челе своем печать отвержения Божия и знамение суда и кары небесной: и рече Господь Каину: глас крове брата твоего вопиет ко Мне от земли: и ныне проклят ты на земли, яже разверзе уста своя, прияти кровь брата твоего от руки твоея. Егда делаеши землю, и не преложит силы своея дати тебе, стеня и трясыйся будеши на земли (Быт. 4, 10–12). Оттого бремя жизни Каина было для злодея тяжелее и страшнее смерти, которой он желал себе (14), но и смерть удалена была от него угрозой суда Божия, ибо сказано: всяк убивый Каина седмижды отмстится (15).

Человекоубийца, при всех усилиях скрыть свое злодеяние, раньше или позже, так или иначе, непременно открывается и уличается, или же сам собою, по обличению совести, сознается в преступлении. Как часто самые маловажные обстоятельства, самые случайные признаки дают основание и не всегда опытным судьям узнавать и уличать скрывшегося человекоубийцу… Но иногда Бог попускает человекоубийце скрыться на время от законного преследования; но и тогда, как поразительно, как поучительно праведный суд Божий изобличает убийцу!

а) Чаще всего его обличают угрызения и мучение совести. Совесть – это голос нелицемерного и неподкупного суда Божия в душе человеческой. Примеры такого действия совести в обличении человекоубийства многочисленны и разнообразны. Один разбойник, по имени Давид, до того привык убивать людей, что проливал кровь человеческую без всякого смущения совести, как кровь животных, и сделался предводителем шайки подобных себе злодеев. Раз, по устроению Божию, в минуты уединенного размышления, вдруг пробуждается в нем совесть – и он оставляет все и предается самому строгому покаянию.

А вот и другой подобный пример. Один разбойник, по имени Варвар, своими злодеяниями наводил ужас на все окрестные страны. Однажды, после грабежа и пролития крови человеческой, обремененный сокровищами, он уединяется в пещеру, чтобы пересмотреть сокровища, добытые новым убийством. В уединении пещеры его ничто не развлекало; и тогда, смотря на сокровища, он спросил себя по совести: для чего всего это?.. В эти минуты совесть восстала страшным обличителем разбойника, и – тот, кого не могли уловить никакие преследования, является сам пред служителем Божиим и говорит: «Я разбойник! Злодеяния мои бесчисленны: я грабил, убивал! Если знаешь, отец мой, что Бог примет мое покаяние, то, чем угодно, обяжи меня, я все готов исполнить. Если же нет, то вот меч, вели им убить меня!»

б) Иногда бывает так, что человекоубийца, страшась законного преследования и суда, тотчас по совершении злодеяния старается только о том, чтобы подавить упреки и мучения совести, скрыть следы убийства и отклонить от себя подозрения: но при этом, в смущении совести, своими странными поступками более открывает, чем скрывает, следы убийства и признаки подозрения.

в) Бывает и так даже, что смущение совести производит в нем некоторое помешательство, так что невинно проливший кровь человеческую сам выдает себя убийцей и признает над собою непосредственный суд Божий. Вот один из таких примеров, записанных историей. Феодерик, царь варваров ост-готфов, когда овладел Италией, по клевете и неосновательному подозрению, вопреки убеждениям своей совести, папу Иоанна уморил в темнице, знаменитого сенатора Боэция замучил в страшных пытках, тестю его Симмаху отсек голову. Хотя он и давно привык к убийству и крови, но все же не мог не чувствовать угрызений совести в пролитии крови неповинной; он хотел однако же заглушить суд совести и не хотел признаться и покаяться в злодеянии. Между тем суд Божий судом совести сделал свое: Феодерик от душевного смущения и душевной борьбы впал в мрачное и томительное расположение духа, а потом и совсем помешался в уме. Он оплакивал свой грех против Симмаха и Боэция, изъявляя свое сожаление об этом несчастии, и вскоре скончался.

г) Бывают и такие люди, которые по совершении человекоубийства, успевши укрыться от законного преследования, потом продолжают жить спокойно. В таких случаях суд Божий особенными обстоятельствами жизни обличает убийцу и отмщает за неповинную кровь человеческую. Чаще всего такой суд Божий выражается тем, что скрывшийся человекоубийца, после, по необъяснимому стечению обстоятельств, попадает в число людей, подозреваемых в совершении другого убийства: обстоятельства дела так запутываются, что виновник прежнего убийства никак не может доказать своей невиновности в совершении убийства настоящего. Тогда он или признает в своей судьбе видимый суд Божий и открывает правду, или же, в случае скрытности, получает за скрытое злодеяние наказание по суду за такое убийство, в котором на деле он не виноват. Несколько примеров такого суда Божия над разными злодеями приводит преп. Ефрем Сирин.

д) Суд Божий действует иногда в обличении человекоубийцы посредством бессловесных животных и даже вещей неодушевленных. В царстве греческом, при императоре Константине Погонате, случилось вот что. Пустынной дорогой шел путник, сопровождаемый домашней собакой. На путника напал разбойник, убил его и скрылся. Животное – свидетель человекоубийства, оставалось при трупе убитого хозяина неотлучно. Другой прохожий предал труп мертвеца земле; животное последовало за благодетелем своего хозяина и осталось при нем. Новый хозяин собаки был содержатель гостиницы. Прошло много времени, и вот, в гостиницу входит тот скрывшийся убийца; собака, ласкавшаяся по обычаю ко всем постояльцам, вдруг, к изумленно всех, с лаем бросается на пришельца и с озлоблением кидается ему в лицо; ей запрещают; она не повинуется и повторяет свое нападение несколько раз. Видевшие это заподозрили незнакомца во враждебных отношениях к прежнему хозяину животного и объявили об этом суду. На суде скрывавшийся злодей признался в человекоубийстве. Или вот еще замечательнее случай. Шли вместе два товарища, один решился лишить жизни другого, чтобы завладеть его сокровищем. Беззащитный страдалец в руках злодея умолял его взять сокровище, только бы не убивал его, и клятвенно обещался сохранить в тайне злодейское покушение его; но злодей не внимал мольбам страдальца. И вот, когда он наносил последний, смертельный удар своей жертве, до них долетел звук церковного колокола: умирающий призывал во имя всевидящего Бога этот священный звук во свидетели убийства и обличителя убийцы. С злой насмешкой над бессилием умирающего и над несбыточностью надежд его, злодей довершил дело. И что же? Человекоубийца с того времени не мог спокойно слышать звука церковного колокола: всякий раз, когда только слышал его, злодей приходил в смущение и трепет. Мучимый сознанием суда Божия над собою, преступник убедился в необходимости признаться в человекоубийстве, и признался.

Цари римские и гонители христиан в первые века затруднялись в изобретении средств для умножения мучений и пролития крови христианской. И за то все они или испытывали казнь небесную в ужасных муках неслыханных и отвратительных болезней, или собственною жизнью и кровью, пролитою от рук убийц, принесли возмездие за мучения и насильственную смерть христиан. «О слезы, слезы! О кровь христианская! Как жестоко вы мстите за себя!» – взывал не один гонитель христиан, сознавая над собою карающую руку Божию. (См. «Воскресные чтения» 1857 г.).

III. Братия! Будем молить Господа, да избавит Он нас не только от столь тяжкого греха, как человекоубийство, но да сохранит нас и от ненависти к ближнему, ибо по суду Христову всякий, ненавидящий своего брата, есть человекоубийца. (Составлено по указанным источникам).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.