Глава 40 Скрытность
Глава 40
Скрытность
Будьте мудры, как змии.
Мф. 10, 16
Кроме молчаливости и сдержанности в словах христианину в ряде случаев необходимо проявить в жизни и скрытность.
Господь сказал: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7, 6).
Поэтому христианин в отношении своей веры и своих убеждений должен быть осторожен, скрывая своя «святая святых» от нескромных взглядов, непонимания и насмешек людей мира.
В этом случае скрытность не есть порок, а добродетель. Примеры скрытности в некоторых случаях показывал Сам Господь.
В Евангелии говорится, что Он «не вверял Себя» людям (Ин. 2, 24). Также, когда братья Его предлагали Ему идти в Иудею и «явить Себя миру», то Он отказался от этого и сказал им, что «Я еще не пойду на сей праздник». Однако, позднее «Он пришел на праздник не явно, а как бы тайно» (Ин. 7, 3-10).
Также многим, исцеленным Им от болезней, Он запрещал рассказывать об этом другим (Мк. 7, 36; 1, 44; 8, 26–30; 9, 9; Мф. 8, 4; 16, 20; Лк. 5, 14), не желая того, чтобы народ видел в Нем только врача телесных болезней.
Следует вспомнить, что многое из того, что Он открывал Своим апостолам, Он открывал не всем им, а только тем, кого Он считал подготовленными к этому.
Так, при воскрешении дочери Иаира, при преображении на горе Фавор и при молитве Господа в Гефсиманском саду были допущены присутствовать лишь три Его апостола из числа двенадцати — Петр, Иоанн и Иаков (Лк. 8, 51; Мф. 17,1; Мф. 26, 37).
Примеры скрытности имеются и у святых Христовой Церкви. Про одну из причин, которая заставляла их не говорить о себе, так пишет схиархимандрит Софроний:
«Через всю историю христианства можно проследить великую осторожность святых подвижников, когда, казалось бы, надлежало поведать откровенно об опыте, им данном. Эта осторожность вызвана, с одной стороны, сознанием, что если бы люди, которые вообще боятся страданий и малодушно не идут даже на малый подвиг, узнали о понесенных ими (святыми) трудах и скорбях, то просто отшатнулись бы от христианства.
С другой стороны, святые отцы знали, что когда Бог призывает на этот подвиг Своей благодатью, тогда то, что не познавшим любви Божией кажется несносным, предстает (самим святым) совсем в ином образе».
Христианину в жизни нужна вообще большая осторожность. Он для мира чужд по духу, между христианином и человеком мира очень мало общего в их сердечных стремлениях.
Христос говорил ученикам: «Я посылаю вас, как овец среди волков: будьте мудры, как змии» (Мф. 10, 16). Эта мудрость должна проявляться в том, чтобы христианин предохранил себя от мира, который мог бы преследовать его и изгонять как чуждую ему «белую ворону».
Скрывая свою «белизну» от мира, стремясь не навлекать на себя внимание мира, пусть христианин вспомнит о насекомых и их «мимикрии» — приспособлении своего вида к другим насекомым и окружающей обстановке.
Так, некоторые безобидные насекомые подражают своим видом жалящим осам, пчелам и муравьям и этим спасаются от нападений и преследований. Другие подражают сухим листьям и являются как бы придатками сухих растений, незаметными для глаза, и т. п.
Так и христианин должен соответствовать по обычаям, костюму и внешнему образу жизни той среде, в которой он живет. В разговоре он тоже не должен резко отличаться от других и для видимости иногда интересоваться и теми вопросами, к которым совсем холодна его душа.
Так, к внешней среде считал долгом приспосабливаться ап. Павел, чтобы иметь успех в проповеди и не оттолкнуть сразу от себя тех, кто впоследствии мог стать христианином. Он пишет коринфянам: «Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона… для немощных был как немощный» (1 Кор. 9, 20–21).
Эти как будто притворство и скрытность были величайшей мудростью, так как позволяли апостолу сближаться с людьми, не отпугивая их резкою разницею мировоззрения, взглядов и обычаев.
Христианин без особой нужды не должен говорить другим и о своих делах или делах близких. Скрытностью своей он предохраняет себя от тщеславия, а отсюда и от гордости. Он, может быть, избавит этим и своего ближнего от искушения завистью или осуждением.
Как говорил прп. Серафим Саровский:
«Не должно без нужды открывать другому сердца своего; из тысячи найти можно только одного, который бы сохранил твою тайну.
Когда мы сами не сохраним ее в себе, как можем надеяться, что она может быть сохранена другими?»
Для этого случая у японцев имеется такая поговорка: когда ты доверяешь тайну своему другу, то не забудь, что у него есть свой друг…
Вместе с тем зачем навязывать другим свои дела и интересы, если только те сами не просят сообщить им о них? При этом особенно тщательно должен скрывать христианин свои добрые дела, следуя при этом заповедям Господа о необходимости скрывать как дела милосердия, так и молитву и пост (Мф. 6, 1; 6, 6; 6, 18).
Прп. Варсонофий Великий своим ученикам говорил: «Старайся скрывать все, что ни делаешь доброго»(Отв. 254).
Также и прп. Серафим Саровский советовал скрывать от взоров людей все свои духовные достижения, способности и дары. Он говорил:
«Что есть лучшего в сердце, того мы без надобности не должны обнаруживать; так как только тогда собранное остается в безопасности от видимых и невидимых врагов, когда оно как сокровище хранится во внутренности сердца. Не всем открывай тайны сердца твоего. Если же не скроешь в себе сокровище дарований, то потеряешь его и не найдешь».
То же утверждает и архимандрит Иоанн (Шаховской):
«Злое (чужое) утаивать надо, чтобы никого не замарать. Доброе (свое) утаивать надо, чтобы не расплескать. Утаивать надо ради пользы всех. Скрывание душою своею зла иногда бывает необходимостью духовной; скрывание своего добра почти всегда бывает мудростью и праведностью. Не всякая непрямота есть неправда».
Епископ Феофан Затворник писал:
«Сколько можно скрывайте свои дела по жизни духовной, и ни во взоре, ни в разговорах, ни в других отношениях не обнаруживайте их».
Подобная скрытность идет об руку со скромностью, совершенно очевидной добродетелью.
Бывают и еще причины для скрытности у христианина. Это в том случае, когда христианин бывает не в силах победить своей неприязни к какому-либо человеку. Хотя это и будет лицемерием, но нужно и в этом случае проявить к человеку хотя бы внешнее благорасположение. Как говорит св. Иоанн Златоуст: «Если нечисто у тебя сердце, пусть чисты будут хотя бы уста твои».
В ряде случаев христианин бывает вынужден молчать, чтобы не покривить душой и не говорить неправды. Но не всегда бывает удобно молчать. Чтобы выйти из подобных затруднений, нужна большая доля мудрости и рассудительности. Поясним это на следующем примере.
После своего крещения великомученик Пантелеимон пробыл семь дней у старца Ермолая. Когда он пришел домой, отец (бывший тогда язычником) спросил у него, где он был. Святой отвечал: «Был с учителем у Царя во дворце: лечили больного, которого Царь очень любит, и не отходили от него семь дней, пока не возвратили ему здоровье».
Великомученик говорил правду, так как понимал под царем Христа, под учителем — старца Ермолая, а под больным — свою душу. Он говорил иносказательно и своею мудростью сумел не озлобить отца.
Но не всегда такое иносказание может удаться и не все сумеют так сделать.
Про такие случаи авва Дорофей пишет, что «могут быть исключения, когда и случается такое дело, что бывает крайность скрыть мало, а если кто не скроет мало, то дело приносит большое смущение и скорбь». Для такого случая как для крайней нужды авва допускает сказать неправду.
В житиях святых можно найти подобные случаи искажения правды ради благого намерения.
Так, св. Иулиания Лазаревская (память 2 января) обычно отличалась воздержанием в пище и мало ела.
Во время голода Иулиания стала уносить пищу к себе в комнату в большом количестве, а затем тайно раздавать ее голодным.
Свекровь была удивлена переменой в аппетите Иулиании и спросила ее о причине этой перемены.
Святая не сказала правды. Она отвечала свекрови: «Когда я не рождала детей, мне не хотелось так есть; теперь же я от родов обессилела и мне хочется есть не только днем, но и ночью, но я стыжусь просить у тебя пищи на ночь».
Этот ответ святой имел последствием то, что обрадованная свекровь стала присылать ей пищу и на ночное время, что позволило Иулиании усилить помощь голодным.
Назидательным примером служит и следующий рассказ из древнего патерика.
Два старца-пустынника были во вражде между собой. Однажды один из них послал своего послушникак другому старцу с поручением, причем он велел передать тому обидные для того слова.
Дорогою послушник думал: «Не могу я передать старцу того, что сказал мне авва, так как от этого вражда их усилится еще более». Придя к старцу, он сказал: «Авва кланяется тебе в ноги и просит прощения у твоей святости».
С первого момента сердце старца не размягчилось от этих слов и в ответ он велел передать также обидные для аввы послушника слова.
Придя обратно, послушник, однако, опять изменил речь старца и сказал своему авве: «Старец плачет от сожаления о прошлом и просит простить его, как и Христос велит всем прощать».
Слова смирения пали на сердце обоим старцам, и проснувшаяся совесть заставила их идти друг к другу. Встретившись на дороге, они пали друг другу в ноги, искренно прося прощения, и с тех пор жили во взаимной любви.
Описывая необходимость искажения правды в подобных случаях, авва Дорофей, однако, добавляет, что к этому следует прибегать, «как к опасному лекарству, лишь в крайних случаях и очень редко и делать это со страхом и трепетом, показывая Богу и произволение свое, и необходимость, и тогда он будет прощен, но вред он все-таки получает».
О последнем нам надо помнить всегда и к неправде в словах прибегать, действительно, как к крайнему средству и, слушаясь аввы Дорофея, просить Бога о прощении нас за искажение истины ради нашего благого намерения.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.