Глава 6: ИСИХИЯ ПРЕСВИТЕРА ИЕРУСАЛИМСКОГО К ФЕОДУЛУ. ДУШЕПОЛЕЗНОЕ И СПАСИТЕЛЬНОЕ СЛОВО О ТРЕЗВЕНИИ, БОРЬБЕ С ПОМЫСЛАМИ И МОЛИТВЕ.

Глава 6: ИСИХИЯ ПРЕСВИТЕРА ИЕРУСАЛИМСКОГО К ФЕОДУЛУ. ДУШЕПОЛЕЗНОЕ И СПАСИТЕЛЬНОЕ СЛОВО О ТРЕЗВЕНИИ, БОРЬБЕ С ПОМЫСЛАМИ И МОЛИТВЕ.

1) Трезвение есть духовное художество, которое, если постоянно и усердно проходить его, всеконечно с Божиею помощью, избавляет человека от страстных помыслов и слов и от худых дел; дарует тому, кто его проходит, твердое разумение Бога непостижимого, сколько сие достижимо, и сокровенно подает решение сокровенных божественных тайн; есть оно также исполнительница всякой заповеди ветхого и нового завета, и подательница всякого блага будущего века. Само же оно есть собственно чистота сердца, которая по величию своему и своей добротности, или истиннее сказать, по нашему невниманию и нерадению, крайне редеет ныне у монахов; между тем как Христос ублажает ее, говоря: «блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф,5, 8). — Будучи таковым оно и покупается дорогою ценою. — Трезвение, если оно постоянно пребывает в человеке, делается для него путеводительницею правой и богоугодной жизни. Ее есть плод и нахождение созерцания; она же научает нас право приводить в движение троечастность души (т. е. три силы — мысленную, раздражительную и желательную), она твердо хранит чувства, и каждодневно в причастнике своем возращает четыре главные добродетели (мудрость, мужество, воздержание и справедливость).

2) Великий законодатель Моисей, паче же Дух Святый, показывая, сколь сия добродетель непорочна, чиста, многосодержательна и высокотворна и научая нас, как должно начинать ее и совершать, говорит: «внемли себе да не будет слово тайно в сердце твоем беззакония» (Втор. 15, 9), — тайным словом называя одно мысленное воображение какой-либо греховной, Богу ненавистной, вещи: что св. Отцы называют также прилогом, приводимым в сердце от диавола, за которым (прилогом), вслед за появлением его, тотчас последуют наши помыслы и страстно с ним разглагольствуют.

3) Трезвение есть путь всякой добродетели и заповеди Божией; оно называется также сердечным безмолвием и есть тоже, что хранение ума, дошедшего до совершенства немечтательности.

4) Не видит солнечного света родившийся слепым: так не видит блистаний богато нисходящей свыше благодати тот, кто не шествует в трезвении; не освободится он также от греховных, Богу ненавистных, дел, слов и помышлений, и во исходе своем не минует свободно (имеющих сретить его) князей тартара.

5) Внимание есть непрестанное от всякого помысла безмолвие сердца, в коем оно Христом Иисусом, Сыном Божиим и Богом, и Им одним всегда, непрерывно и непрестанно дышит, Его призывает, с Ним мужественно ополчается против врагов, и Ему, имеющему власть оставлять грехи, исповедует (свои прегрешения). Такая душа, часто в сокровенности объемлет чрез призывание Христа, Единого испытующего сердца, от людей же всех пытается всячески скрыть свою сладость и свой внутренний подвиг, чтоб враг лукавый как-нибудь скрытно не поблагопоспешествовал в ней греху, и не уничтожил прекрасного ее делания.

6) Трезвение есть твердое водружение помысла (ума) и стояние его у двери сердца, так что он видит, как подходят (чуждые) помыслы, эти воры — окрадыватели, слышит, что говорят и что делают сии губители, и какой демоны начертывают и возграждают образ, пытаясь, увлекши чрез него в мечтания ум, обольстить его. Если будем люботрудно проходить такое действование (покорпим над ним), то оно, если хотим, очень разумно (основательно и внятно) покажет нам (откроет и растолкует) искусство мысленной брани (и доставит опытность в ней).

7) Сугубый страх, с одной стороны от оставлений Божиих, с другой от вразумительных искушений случайностями (жизни), обыкновенно рождает частость надзирательного внимания в уме человека, который старается заградить источник худых помыслов и дел. Для этого бывают оставления и посылаются нечаянные искушения от Бога, к исправлению жизни нашей, особенно когда кто вкусил сладость упокоения от добра сего (внимания и трезвения) и вознерадел. От частости сей рождается навык; от этого — естественная некая непрерывность (сплошность) трезвения; а от сего по свойству его мало по малу порождается видение брани, за которым последует терпеливая (притрудная) молитва ко Иисусу, сладостное без мечтаний умирение ума и (дивное) состояние, из Иисуса (из сочетания с Ним) составляющееся.

8) Мысль, стоящая и призывающая Христа на врагов и к Нему прибегающая, подобна зверю какому-нибудь, который, быв окружен множеством псов, мужественно стоит против них, укрывшись в некоем ограждении. Издали, провидя мысленно мысленные ковы невидимых врагов, она непрестанно против них молится миротворцу Иисусу, и чрез то пребывает неуязвленною ими.

9) Если ведаешь, и дано тебе заутра предстоять — и не только зриму быть, но и зреть (Пс. 5, 4), то ты разумеешь о чем я говорю: если же нет, трезвенствуй и получишь.

10) Состав морей — множество вод; а состав и твердь трезвения, бодренности и углубленного безмолвия души, равно как бездна созерцаний дивных и неизреченных и разумного смирения, правоты и любви, есть (само же одно) крайнее трезвение и ко Иисусу Христу без помыслов молитва, и притом — сплошная, деннонощная, притрудная, без уныния и скучания (Лк. 18, 1).

11) «Не всяк глаголяй Ми, Господи, Господи, внидет, говорит Господь, в царствие небесное, но творяй волю Отца Моего» (Мф.7, 21). Воля же Отца Его есть сия: «любящии Господа ненавидите злая» (Пс.96, 9). Итак при молитве ко Иисусу Христу возненавидим и злые помыслы; и — воля Божия исполнена.

12) Владыка наш и Бог, воплотившись, предложил начертание всякой добродетели, в пример роду человеческому и в воззвание от древнего падения, живописав все добродетельное во плоти своей житие. В числе многих других показанных Им добрых примеров, Он, возшедши по крещении в пустыню, вступил там в мысленную брань с диаволом, приступившим к Нему, как простому человеку; и образом победы над ним, т.-е., смирением, постом, молитвою и трезвением, кои держал Он, не имея в них нужды, как Бог и Бог богов, научил и нас неключимых рабов, как держать достодолжно брань против духов злобы.

13) То, сколько есть по моему способов (приемов) трезвения, могущих мало по малу очистить ум от страстных помыслов, се — я не поленюсь означить тебе не красною и не испещренною речью. Ибо я не считаю разумным, и в этом слове, как бывает в повествованиях о внешних войнах, набором речений закрывать полезное, особенно для людей простых. Ты же, чадо Тимофее, скажу тебе словом Апостола, внемли тому, что будешь читать 1 (Тим. 4, 13).

14) И так один способ трезвения есть — смотреть неопустительно за мечтанием, или за прилогом; ибо без мечтания сатана не может строить помыслов и представлять их уму к его прельщению ложными призраками.

15) Другой — иметь сердце глубоко всегда молчащее, и от всякого помысла безмолвствующее, и молиться.

16) Иной — призывать Господа Иисуса Христа на помощь — непрестанно, в смирении.

17) Иной еще — иметь в душе непрестанное памятование о смерти.

18) Все сии делания, возлюбленный, подобно привратникам, возбраняют вход худым помышлениям; о том же, что должно лишь к небу взирать (занимать всегда ум созерцанием вещей небесных), ни во что вменяя землю (и все земное) — что также есть один из действенных способов трезвения, как и прочие, — об этом я, с помощью Бога, дающего слово, изложу обстоятельнее в другом месте.

19) Если отсечем причины страстей и займемся духовными созерцаниями на короткое лишь время, а не пребудем с терпением в сем чине жизни навсегда, это самое имея занятие, то легко опять возвращаемся к плотским страстям, никакого другого не получив от того (доброго начинания) плода, кроме совершенного омрачения ума и уклонения к вещественному.

20) Тому, кто подвизается внутри, в каждое мгновение надобно иметь следующие четыре (делания): смирение, крайнее внимание, противоречие (помыслам) и молитву. Смирение, чтобы, так как брань у него идет с соперниками гордыми демонами, всегда иметь в руке сердца помощь Христову, ибо Господь ненавидит гордых. Внимание, чтобы всегда держать сердце свое не имеющим никакого помысла, хотя бы он казался добрым. Противоречие, дабы, как только острозоркостию ума уразумеешь, кто пришел, тотчас с гневом воспротиворечить лукавому, как говорится: «и отвещаю поношающим ми злая» (Пс.118, 42), «не Богу ли повинется душа моя» (Пс. 61, 1)? — Молитву: дабы после противоречия тотчас из глубин сердца возопить ко Христу в воздыхании неизглаголанном. И тогда сам подвизающийся увидит, как покланяемым Именем Иисуса враг его с своим мечтанием разлиется и разогнан будет, как прах ветром, или исчезнет, как дым.

21) Кто не имеет чистой от помыслов молитвы, тот не имеет оружия на брань, — молитвы, говорю, той, которая непрестанно действовалась бы во внутреннейших сокровенностях души, и призыванием Господа Иисуса Христа бичевала и опаляла врага, скрытно ратующего.

22) Надлежит тебе острым и напряженным взором ума смотреть внутрь, чтоб узнавать входящих. Как только узнаешь, тотчас противоречием сокрушай главу змия и вместе с тем с воздыханием вопий ко Христу. И получишь тогда опыт невидимого божеского заступления, и преясно узришь правость сердца (как держать сердце в правоте).

23) Как держащий в руке зеркало и стоящий между другими многими, смотря в зеркало, видит и свое лице, каково оно, видит и других, смотрящихся в то же самое зеркало: так всецело приникший в сердце свое, видит в оном свое собственное состояние, видит и черные лица мысленных ефиопов.

24) Не может ум победить демонское мечтание сам токмо собою: да не дерзает на сие никогда. Ибо хитры (враги наши), и притворясь побежденными, не редко отынуды, чрез тщеславие, подшибают (борца). Против же призывания имени Иисусова и минуты постоять и злокознствовать против тебя не стерпят.

25) Смотри, не впади в самомнение (и не понадейся на свои измышления) подобно древнему Израилю: иначе и ты предан будешь мысленным врагам. Ибо тот, избавлен будучи от египтян Богом всяческих, измыслил потом своего себе помощника — идола слиянного.

26) Под идолом же слиянным разумей слабый наш разум, который, пока на духов злобы призывает Иисуса Христа, удобно отгоняет их и с искусным умением обращает в бегство невидимые, ратные силы врага, а коль скоро сам на себя одного безрассудно дерзнет понадеяться, то падет и разбивается, подобно так называемому, быстрокрылому (голубь, например, свернувшись, турманом падает вниз; если не успеет он развернуться, то ударяется о земь со всего лета и разбивается до смерти). «На Господа, говорит, упова сердце мое, и поможе ми, и процвете плоть моя» (Пс. 27, 7); и кто, кроме Господа, «востанет ми на лукавнующия? Или кто спредстанет ми на делающия беззаконие» (Пс. 93, 16) — бесчисленные помыслы? На себя же, а не на Бога, надеющийся падет падением изумительнейшим.

27) Вот образ и чин сердечного безмолвия: если хочешь вести борьбу (успешно и как следует), то маленькое животное, паук, да будет тебе в этом примером. Тот хватает и умерщвляет малых — мух, а ты, если так же, как он (сидит в своей паутинной норе), притрудно безмолвствуешь в своей душе, не переставай всегда избивать младенцев Вавилонских, — за каковое избиение ублажает тебя чрез Давида Дух Святый (Пс.136, 9). Если же нет у тебя сего, то ты не убезмолвился еще умом, как следует.

28) Как невозможно красному морю явиться на тверди небесной среди звезд, и как нельзя человеку, ходящему по земле, не дышать здешним воздухом: так не возможно нам очистить сердце свое от страстных помышлений, и изгнать из него мысленных врагов, без частого призывания имени Иисус-Христова.

29) Если со смиренным мудрованием, памятью о смерти, самоукорением, противоречием (помыслам) и призыванием Иисуса Христа всегда пребываешь ты в сердце своем, и с сими орудиями трезвенно проходишь каждый день мысленный путь, — тесный, но радостотворный и сладостный, то внидешь во святые созерцания Святых и просвещен будешь ведением глубоких таин от Христа, «в Немже суть вся сокровища премудрости и разума сокровенна» (Кол. 2, 3), и «в Коем живет всяко исполнение божества телеснее» (—9). Ибо при Иисусе возчувствуешь ты, что в душу твою низшел Дух Святый, Коим ум человека просвещается откровенным лицем зреть (славу Господню) (2Кор. 3, 12). «Никто же, говорит Апостол, может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым» (1Кор. 12, 3), который таинственно удостоверяет ищущего Его (в истине о нем).

30) Любящим научение надо знать и следующее, — что злобные демоны, завидуя нам, по причине великой от брани пользы, умудрения и к Богу восхождения, часто скрывают от нас и утишают эту мысленную брань (имея при сем в намерении и то), чтоб когда мы, забыв об опасностях нападения с их стороны, обеззаботимся, внезапно похитить ум наш (в мечтания), и опять сделать нас не внимающими сердцу нерадивцами. Ибо у них одна цель, забота и подвиг — не давать сердцу нашему пребывать внимательным к себе, зная, какое богатство собирается чрез это в душе. — Но мы тогда-то паче (во время затишья брани) воспростремся с памятованием Господа нашего Иисуса Христа в духовные созерцания, — и брань опять найдет на ум. Только будем делать все с совета, скажу так, самого Господа, и со смирением великим.

31) Пребывая в общежитии, мы должны, с самоохотным изволением и сердцем готовым, отсекать всякую волю свою пред настоятелем; и с Божиею помощью сделаемся некиим образом самопокорливыми и как бы безвольными. При этом всячески надлежит нам ухитряться, чтобы не возмущаться раздражительностью и не допускать неразумных и неестественных движений гнева, потому что иначе в час брани духовной мы будем оказываться бездерзновенными (лишенными мужества). Ибо воля наша, если сами самоохотно не отсекаем ея, обыкновенно раздражается на тех, которые все покушаются отсекать ее принудительно (без нашего хотения); а из-за сего подвигнутый гнев, как злой разбойник, губит уменье вести брань, которое с большим трудом едва можно было стяжать. Гнев естественно бывает разрушителен. Если он подвигнется против бесовских помыслов, то их расстраивает и истребляет; а если воскипит против людей, то и в этом случае истребляет, но наши благие помышления. Таким образом, гнев, как очевидно, является разрушительным для всякого рода помыслов, — худых ли то или, если случится, и правых. Он дарован нам от Бога, как оружие и лук, и бывает таковым, если не уклоняется от назначения своего. Если же начнет действовать не сообразно с ним, то бывает разрушителем. Видал я, что и пес, в иной раз смело бросающийся на волков, терзает овец.

32) Так надлежит бегать дерзостности (безосторожной вольности в обращении с другими), как яда аспидова, и уклоняться от частых бесед, как от порождений ехидниных; потому что они весьма скоро могут привести в совершенное забвение о внутренней брани, и низвесть душу долу с обрадывающей высоты, доставляемой чистотою сердца. Проклятия достойное забвение, как вода огню, противится вниманию, и сильным супостатом ему бывает каждочасно. От забвения приходим в беспечность, от беспечности — к небрежению (о порядках духовной жизни), скучанию (в них), и к пожеланиям безместным; и таким образом опять возвращаемся вспять, как «пес на свою блевотину» (2Петр.2, 22). Будем же бегать вольности, как яда смертоносного; а злое стяжание забвения, с тем что от него происходит, будем врачевать крайне строгим хранением ума, и непрестанным призыванием Господа нашего Иисуса Христа; ибо без Него не можем мы «творити ничесоже» (Ин. 15, 5).

33) Не в обычае дружиться с змием, нельзя (безнаказанно) носить его в недрах своих: так не возможно ласкать всячески тело, и любить его, и угождать ему, кроме доставления необходимо потребного;—а вместе с тем пещись и о добродетели небесной. Ибо тот (змий) по естеству своему не удержится, чтоб не уязвить пригревшего, а это (тело), — чтоб не осквернить угождающего ему движениями похотной сласти. Когда тело в чем либо погрешит, бичами бить его надобно нещадно до ран, как беглого раба, исполненного вином, да ведает, что есть над ним господин (ум), готовый наказать его, и да не ищет упивства (похотью), будто вином в корчемнице, да не не ведает и госпожи своей (души) нетленной эта раба тленная, прах и персть. До самого исхода своего не доверяй плоти своей. Хотение плоти, говорит Апостол, «вражда на Бога; закону бо Божию непокоряется» (Рим. 8, 7); также: «плоть похотствует на дух» (Гал.5,17); и: «живущие по плоти Богу угодити не могут; мы же несмы во плоти, но в духе» (Рим. 8, 8. 9).

34) Дело благоразумия есть всегда подвигать раздражительную силу нашу к схваткам в внутренней брани, и к самоукорению;—мудрости — мысленную силу нашу напрягать к трезвению строгому и непрерывному, и к духовному созерцанию; справедливости — пожелательную силу направлять к добродетели и к Богу; мужества — править и владеть пятью чувствами, чтоб они не оскверняли ни внутреннего нашего человека, или сердца, ни внешнего, или тела.

35) «На Израили велелепота его», — на уме, зрящем красоту славы самого Бога, сколько это возможно, — и «сила Его на облацех» (Пс. 67, 35), на душах светозрачных, во утрии вперяющих взор свой в Сидящего одесную Отца, Который осиявая их, подобно тому, как солнце озаряет лучами своими чистые облака, являет их достолюбезнейшими.

36) «Согрешаяй един погубит благостыню многу», говорит Божественное Писание (Екл.9,18); и ум согрешая погубляет то, о чем написано в предыдущей главе, — эти пренебесные брашна и пития.

37) Не сильнее мы Сампсона, не премудрее Соломона, не сведущее Давида божественного, не паче Петра верховного любим мы Бога. Да не надеемся же на самих себя; ибо Писание говорит, что надеющийся на себя самого падет падением ужасным.

38) Научимся от Христа смиренномудрию, от Давида смирению, от Петра — плачу о случающихся падениях: но не отчаянию подобно Сампсону, Иуде и вельми премудрому Соломону.

39) «Диавол, яко лев рыкая, ходит», со своими полчищами, «иский кого поглотити» (1Петр. 5, 8). Да не пресекаются же у нас никогда — сердечное внимание, трезвение, прекословие помыслам и молитва ко Христу Иисусу, Богу нашему. Ибо лучшей помощи, кроме Иисусовой, не найти тебе во всю жизнь твою; потому что только Он Один Господь, яко Бог, знает демонские ковы, обходы и лукавства.

41) Как дождь чем в большем количестве ниспадает на землю, тем более умягчает ее: так и землю сердца нашего радует и веселит святое имя Христово, нами возглашаемое, чем чаще оно призывается.

42) Неопытным хорошо знать и то, что мы, дебелые и к земле поникшие и телом и мудрованием, врагов своих, бестелесных и невидимых, зложелательных и мудрых на озлобления, скорых и легких, и искусившихся в брани во все века от Адама доныне, не другим каким способом имеем возможность победить, как только непрестанным трезвением ума и призыванием Иисуса Христа, Бога и Творца нашего. Для неопытных молитва Иисус-Христова да будет и руководством к испытанию и познанию добра; для опытных же самый хороший способ и наставник в добре есть деяние (практика), испытание делом, и покой (что дает не лживый покой духу, то хорошо, как бы оно ни было тяжело).

43) Как дитя малое, и стало быть незлобивое, видя, как иной выделывает какие-нибудь фантазии и находя то приятным, по незлобию своему, последует за этим дивотворцем, так и душа наша, будучи проста и блага, — ибо такою создана от благого Владыки своего, — находя приятными представившиеся в воображении прилоги диавола, и обольщаясь ими, подбегает, будто к доброму, к тому, что худо, и смешивает свои помыслы с тем, что внес в воображение демонский прилог, будет ли то лице красивой женщины, или другое что заповедями Христовыми совершенно запрещенное; затем, дошедши до вожделения, она замышляет уже как бы ухитриться и в дело привести то, что внушила представившаяся красота; а наконец сложившись с помыслом тем (внутри согласившись и склонившись на грех), она уже и в дело посредством тела, приводит вообразившееся ей (сформировавшееся и созревшее) в мысли беззаконие, на осуждение себе.

44) Такова хитрость лукавого, и такими-то стрелами, уязвляет он, и своим ядом исполняет всякую душу. Посему не безопасно, прежде приобретения умом большой опытности в брани, попускать помыслам входить в сердце наше, — особенно в начале, когда душа наша еще сочувствует демонским прилогам, соуслаждается ими и охотно устремляется в след их; но должно, как только они будут сознаны, тотчас, в самый момент нахождения их и приражения, отсекать их. Когда же ум, долгое время пребывая в сем дивном делании, вышколится, все разузнает, и навык приобретет в ведении брани, так что и верно будет распознавать их, и, как говорит Пророк будет в состоянии легко ловить «лисы малые» (Пес. 2, 15): тогда можно впускать их, с знанием дела и обличать.

45) Как невозможно по одному каналу вместе проходить огню и воде: так невозможно греху войти в сердце, если не постучится прежде в дверь его воображением лукавого прилога.

46) Первое есть прилог; второе — сцепление, т. е. смешение наших помыслов и помыслов лукавых демонов; третье — сосложение, когда оба помысла сговорятся на зло и порешат между собою, как ему быть; четвертое же есть чувственное деяние, т. е., грех. И так, если ум трезвенствуя внимает себе, и посредством прекословия и призывания Господа Иисуса прогоняет прилог с самого его нахождения; то ничего из того, что обычно следует за ним, уже не бывает. Ибо лукавый, будучи умом бестелесным, не иначе может прельщать души, как чрез внесение в их воображение помыслов. И о прилоге Давид говорит: «во утрия избивах вся грешные земли» (Пс. 100, 8); великий же Моисей говорит о сосложении: «и да не смесишся с ними» (Исх. 23, 32).

47) Ум с умом сплетается в борьбе, — ум демонский с нашим. Потому каждую минуту нужно из глубины души взывать ко Христу, да отженет ум демонский, знамения же и славу победы да дарует нам, яко человеколюбец.

48) Образцом сердечного безмолвия да будет тебе держащий в руках зеркало и смотрящий в него со вне; и тогда ты увидишь, как в сердце твоем будет мысленно написываться и злое и доброе.

49) Блюди присно, чтобы никогда никакого помысла не иметь в сердце своем, ни бессловесного, ни благословного, дабы таким образом удобно было тебе узнавать иноплеменников, т.-е., первородных сынов Египетских.

50) Сколь блага, приятна, светла, сладостна, вседобротна, яснозрачна и прекрасна добродетель трезвения, Тобою, Христе Боже, благоуправляемая и человеческим умом с великим смирением бодренно проходимая! — Ибо она до моря и глубины созерцаний простирает ветви свои, и до рек сладостных Божественных таин — отрасли свои, напаяет (орошает и освежает) ум, с давнего времени палимый нечестием от сланости лукавых помыслов бесовских и неистового мудрования плоти, в коем смерть.

51) Трезвение подобно лествице Иакова, да (верху) которой возседит Бог, и по которой ходят Ангелы. Он исторгает из нас всякое зло, отсекает многословие, злословие, оклеветание, и весь список чувственных пороков не допуская, чтоб из-за них хотя на короткое время умалялась или прекращалась собственная его сладость.

52) Его-то, братия мои, будем проходить всеусердно. Но, чистою во Христе Иисусе мыслию паря в видениях его, будем поддерживать и зрение своих прегрешений и прежней жизни, чтобы памятью грехов своих будучи сокрушаемы, имели мы в мысленной брани неотступную помощь Иисуса Христа Бога нашего. Ибо коль скоро, за гордость, или тщеславие, или самолюбие, лишимся мы помощи Иисусовой, то лишимся вместе с тем и чистоты сердечной, посредством которой познается человеком Бог, так как по обетованию (Мф.5,8), первая есть причина второго (чистота сердца — Боговедения).

53) Ум, не нерадящий о своем сокровенном делании, вместе с другими благами, от непрестанного хранения сего делания происходящими, обретет и то, что пять чувств телесных не будут у него споспешниками искушений греховных, приходящих со вне. Внимая всецело своей добродетели — трезвению и добрыми всегда желая услаждаться помышлениями, не попускает он пяти чувствам окрадывать себя, чрез вход к себе путем их вещественных и суетных помыслов; но зная, какие случаются чрез них (чувства) обольщения сильным напряжением обуздывает их изнутри.

54) Пребывай во внимании ума, и не будешь преутружден искушениями. Удаляясь же оттуда, терпи, что найдет.

55) Как для потерявших аппетит и чувствующих отвращение к пище, полезна горькая полынь: так для злонравных полезны злоключения.

56) Если не хочешь злострадать, не хоти и зло делать: потому что то первое неотступно следует за этим последним. Что кто сеет, то пожнет. Так, когда мы добровольно сея злое, против воли пожинаем (скорбное), то должны дивиться в сем правосудию Божию.

57) Ослепляется ум тремя следующими страстями, — сребролюбием, говорю, тщеславием и сластолюбием.

58) Ведение и вера, совоспитанники естества нашего, не от другого чего, как от них ослабели (стали тощи).

59) Ярость и гнев, брани и убийства, и весь каталог прочих страстей, чрез них сделались крайне сильными в людях.

60) Не знающий истины, не может и веровать истинно; потому что знание естественно предшествует вере. — Что сказано в Писании, сказано не для того, что бы мы знали только, но чтобы делали то.

61) Начнем же с делания. Таким образом, постепенно преуспевая, найдем, что упование на Бога, твердая вера, внутреннее ведение, избавление от искушений, благодатные дарования, сердечное исповедание, обильные слезы доставляются верующим молитвою, и не только это, но и терпение находящих прискорбностей, и искреннее прощение ближнему, и разумение духовного закона, и обретение правды Божией, и Духа Святого наитие, и духовных сокровищ подаяние, и все, что обетовал Бог верующим и здесь и в будущем веке. Проще сказать, — невозможно душе явиться сущею по образу Божию, как благодатию Божиею чрез веру, когда человек (с своей стороны), умом и сердцем пребывает в глубоком смирении и в нерассеянной молитве.

62) Великое, во истину, благо из опыта прияли мы, — то, чтоб непрестанно призывать Господа Иисуса на мысленных супостатов, если желает кто очистить сердце свое. И смотри, как сказанное мною из опыта, слово согласно с свидетельствами Писания. «Уготовися, говорит оно, призыват имя Господа Бога твоего, Израилю» (Амос. 4, 12). Апостол также говорит: «непрестанно молитеся» (1Сол.5,18). И Господь наш вещает: «без Мене не можете творити нечесоже. Иже будет во Мне и Аз в нем, той сотворит плод мног. Аще кто во Мне не пребудет, извержется вон яко розга, и изсышет» (Ин.15,5. 6). Великое благо— молитва, все блага в себе совмещающее, по колику очищает сердце в коем зрится верующими Бог.

63) Поелику сокровище смиренномудрия, высокотворно есть и боголюбезно, имея само в себе силу истреблять всякое в нас зло, и все Богу ненавистное, то сего ради не удобно стяжевается. Удобно, может быть, найдешь ты в одном человеке частные некие деяния многих добродетелей, но, поискав в нем благоухание смирения, едва ли найдешь его. Потому много потребно радения и усилий, чтоб стяжать сие сокровище. Писание и диавола называет нечистым за то, что с самого начала отверг он это благое сокровище смиренномудрия и возлюбил гордость. За это одно везде в Писании, называется он нечистым духом. Ибо какую телесную нечистоту могло бы учинить существо совершенно не вещественное, бесплотное и не членосоставное, чтоб ради этого называться нечистым? Явно, что за гордость назван он нечистым, и из чистого и светлого Ангела, прозван скверным. «Нечист пред Богом всяк высокосердый» (Прит.16, 5). Первый грех, по Писанию, есть гордыня (Сир. 10, 15). И вот что говорил гордый Фараон: «Бога твоего не вем и Израиля не отпущу» (Исх. 5, 2).

64) Есть много действий ума, могущих снискать нам благой дар смиренномудрия, если не будем нерадеть о своем спасении, как-то: воспоминания согрешений, словом, делом и помышлением, и другое премногое, умозрительно представляемое, споспешествует к смиренномудрию. Впечатлевает истинное смирение и то, когда кто непрестанно вращает в уме добродетели ближних и другие их естественные преимущества превозносит, сравнивая свое с ихним. Видя — таким образом— ясно в уме своем свою худость и то, сколько отстоит он от совершенства братий, человек естественно станет считать себя землею и пеплом, и даже не человеком, а псом некиим, потому что от всех на земле сущих разумных тварей, во всем отстает, и всех их скуднее и нищетнее.

65) Уста Христовы, столп церкви, великий отец наш Василий говорит: чтоб ни согрешать и на другой день не впадать в те же опять проступки, для сего весьма полезно по окончании дня подвергать суду совести себя самих и все свое, чтоб видеть; в чем мы проступились и в чем поступили правильно. Так поступал и Иов, как в отношении к себе самому, так и в отношении к детям своим. Эта каждодневная отчетность просвещает и научает действовать достодолжно я в каждый час.

66) Другой опять из богомудрых мужей сказал: „начало плодоносия — цвет; а начало деятельной жизни — воздержание". Восприимем же воздержание, и притом мерою и весом, как учат отцы, и весь день, двенадцатичасный, будем проходить в хранении ума. Действуя так, мы чрез такое самопринуждение возможем с помощью Божию угасить и умалить в себе зло. Ибо нужно добродетельное житие, за которое дается царствие небесное.

67) Путь к ведению есть бесстрастие и смирение, без которых никто не узрит Господа.

68) Непрестанно пребывающий во внутреннейшем своем и там всегда вращающийся, здравоумствует; и не только это, но еще входит в созерцание, богословствует, и молится. И сие есть, о чем говорит Алостоль: «духом ходите и похоти плотския не совершайте» (Гал.5, 16).

69) Неумеющий шествовать духовным путем, не заботится о страстных помышлениях, но все занят бывает только телом, или чревоугодничает и распутничает, или печалится, гневается и злопамятствует, и чрез то омрачает ум свой, или, начиная чрезмерные подвиги, расстраивает и обессмысливает мысль.

70) Отрекшийся от житейского, т.-е. от жены, имения и прочего внешнего лишь человека сделал монахом, а не еще и внутреннего. Но кто отрекся от страстных помышлений и сего последнего, т.-е. ума, тот истинный монах. И внешнего человека легко сделать монахом, если захочешь, но не малый подвиг — сделать монахом человека внутреннего.

71) Кто есть в роде сем совершенно освободившийся от страстных помыслов и непрестанной сподобившийся молитвы, чистой и невещественной? — Вот это и есть признак внутреннего человека.

72) Много страстей кроется в душах наших; но обличают они себя только тогда, когда являются на глаза причины их.

73) Не все занимайся телесным обучением, но, определив для тела посильный подвиг, весь ум обрати на внутреннее: «телесное бо обучение вмале есть полезно, а благочестие на все полезно есть» (1 Тим.4, 8).

74) При бездействии страстей, — потому только, что или причины их отсечены, или демоны коварно отступили, — возрождается гордость.

75) Смирение и злострадание (подвижнические телесные лишения) освобождают человека от всякого греха, — то, душевные отсекая страсти, а это телесные. Посему Господь говорит: «блаженни чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф.5,8), — узрят и Его Самого, и сущие в Нем сокровища; когда любовью и воздержанием очистят себя, и это тем более, чем более будут очищаться.

76) Созерцалище (уразумение) словес о всякой добродетели есть (дает) хранение ума, как древний страж Давидов (2Цар. 18, 24) предуказывал обрезание сердца.

77) Как на чувственно вредное смотря, повреждаемся, так бывает и в отношении к мысленному.

78) Как повредивши сердцевину растения, все оное иссушает, так разумей и относительно сердца человеческого. Ежеминутно надобно внимать, потому что хищники не зевают.

79) Господь, желая показать, что всякая заповедь обязательна и что сыноположение даровано людям за собственную кровь Его, говорит: «егда сотворите вся повеленная вам, глаголите, яко раби неключими есмы: яко еже должни бехомъ сотворити, сотворихом) (Лк.17,16). Посему царствие небесное не есть награда за дела, а дар Владыки, уготованный верным рабам. Раб не требует свободы, как награды; но (получив ее) благодарит, как должник, а (не получив) ожидает, как милости.

80) Христос, по Писанию, умер за грехи наши, и рабам добре работающим Ему, дарует свободу, ибо говорит: «добре, рабе благий и верный, о мале был еси верен, над многими тя поставлю: вниди в радость Господа твоего» (Мф.25,21). Но верным раб бывает не тот, который опирается на голом знании (долга рабского), а тот, который показывает верность послушанием Христу, давшему заповеди.

81) Чтущий господина своего, творит повеленное им, ошибшись же или преслушав, терпит, как должное ему то, что за это бывает с ним. Будучи любознателен, будь и трудолюбив: ибо одно голое знание надымает человека.

82) Неожиданно случающиеся с нами искушения промыслительно научают нас быть трудолюбивыми, (т.-е. в исполнении заповедей).

83) Принадлежность звезды — свет, что около ее; а благочестивого и богобоязненного принадлежность — нищета и смирение: поелику не другому чему положено быть распознательным и показательным признаком учеников Христовых, как смиренному мудрованию и уничиженному виду. Об этом громогласно проповедуют четыре Евангелия. Кто же не так, т.-е., не смиренно живет, тот лишается части Того, Кто смирил Себя до креста и смерти и Кто есть деятельный законодатель божественных евангелий (делом и жизнью, изображенными в евангелиях, показавший обязательные для нас заповеди).

84) «Жаждущие идите на воду», говорит Пророк (Ис. 55, 1); жаждущие Бога, ходите в чистоте ума и сердца. Впрочем высоко чрез нее парящему должно обращать взор и на землю своего нищенства. Никого нет выше смиренного. Как там, где нет света, все темно и мрачно; так и когда нет смиренномудрия, все наши тщаливые по Богу труды — суетны и бесплодны.

85) «Конец же слова, все слушай: бойся Бога и заповеди Его храни» (Екл.12,13), и мысленно и чувственно. Если мысленно будешь принуждать себя соблюдать их, то редко будешь иметь нужду в чувственных ради их трудах. Давид говорит: «восхотел я волю Твою и закон Твой сотворите посреде чрева моего» (Пс.39, 9).

86) Если не сотворит человек воли Божией и закона Его посреди чрева, т.-е., посреди сердца, то и вне не может он удобно исполнить их.

87) Как чувственная соль услаждает хлеб и всякую пищу, охраняет мясо от гниения и сберегает в целости надолго; так разумей и об умном хранении мысленной сладости и дивного (в сердце) делания. Ибо и оно божественно услаждает и внутреннего, и внешнего человека, прогоняет зловоние худых помыслов и сохраняет нас постоянными в добре.

88) От прилога — множество помыслов, а от этих худое дело чувственное. Тотчас погашающий со Иисусом первое избег и последующего. И обогатится он сладостным Боговедением, в коем всюду присущим будет зреть Бога, и, противопоставив Ему зеркало ума, просвещаться Им, подобно чистому стеклу, поставленному против чувственного солнца. Тогда наконец ум, достигнув последнего предела своих желаний, почиет от всякого другого в себе созерцания.

89) Поелику всякий помысл входит в сердце чрез воображение чего либо чувственного (чувственное же мешает умному); то блаженный свет Божества тогда уже начинает осиявать ум, когда он упразднится от всего и сделается совершенно безвидным (никакого вида и образа не представляющим). Ибо светлость оная проявляется в чистом уже уме, под условием оскудения всяких помышлений.

90) Насколько бдительно внемлешь уму, настолько с теплым желанием будешь молиться Иисусу; и опять на сколько небрежно надзираешь за умом, на столько отдалишься и от Иисуса. И как первое сильно освещает воздух ума; так — последнее, — уклонение от трезвения и сладостного призывания Иисуса, обыкновенно совсем омрачает его. Естественно быть сему делу так, как мы сказали, и иначе оно не бывает. Это узнаешь ты из опыта, когда делом испытаешь. Ибо добродетель, и особенно такое светородное сладостное делание, обыкновенно не иначе изучается, как опытом.

91) Непрестанное с теплым некиим желанием, полным сладости и радования, призывание Иисуса производит то, что воздух сердца от крайнего внимания исполняется отрадной тишины. Того же, чтоб сердце совершенно очистилось, виновником бывает Иисус Христос Сын Божий и Бог, всего доброго виновник и Творец. Ибо Он Сам говорит: «Аз Бог творяй мир» (Ис. 45, 7).

92) Душа, будучи благодетельствуема и услаждаема Иисусом, с радованием некиим и любовью воздает благодетелю исповеданием, благодаря и с благоговейным воодушевлением призывая Миротворца своего; ибо внутри себя умно видит как Он разгоняет мечтания злых духов.

93) «И воззре, говорит Давид, умное око мое на мысленных врагов моих, и востающия на мя лукавнующия услышит ухо мое» (Пс. 91, 12). «И воздаяние грешников» зрел я от Бога во мне совершающимся (Пс. 90, 8). Когда нет никаких мечтаний в сердце, тогда ум стоит в естественном своем чине, готов будучи подвигнуться на всякое сладостное созерцание, духовное и боголюбивое.

94) Таким образом, как я сказал, трезвение и молитва Иисусова, взаимно входят в состав друг друга, — крайнее внимание в состав непрестанной молитвы, а молитва опять в состав крайнего в уме трезвения и внимания.

95) Добрый педагог и телу и душе есть непрерывающаяся память о смерти, и то, чтоб минуя все посреди сущее, (т.-е. между настоящею минутою и часом смерти), ее всегда провидеть (пред собою зреть), и тот самый одр, на котором имеет лежать бездушное тело наше, и прочее.

96) Кто хочет, братие, всегда пребывать неуязвленным, тому нельзя предаваться сну. Ибо одно из двух необходимо — или пасть и погибнуть, обнажившись от добродетелей, или всегда стоять (на страже) вооружившись в уме, — так как и враг с своим ополчением всегда стоит (подстерегая).

97) Рождается божественное некое в уме состояние, от непрестанного памятования и призывания Господа нашего Иисуса Христа, если не будем не радеть о всегдашнем к Нему во уме молении, о непрерывном трезвении, и об одном настоятельно необходимом деле. И воистину одно и одинаковым образом совершаемое всегда должны иметь мы дело, — призывания Иисуса Христа Господа нашего, с горением сердца взывая к Нему, да даст Он нам причаститься и вкусить святого имени Его (чтоб оно в сердце внедрилось). Ибо учащение (частое повторение одного и того же) есть мать навыка, как в отношении к добродетели, так и в отношении к пороку; а навык потом властвует уже, как природа. — Пришедши в такое состояние, ум сам уже ищет своих супостатов, как звероловный пес зайца в кустах; но сей ищет для того, чтоб пожрать, а тот, чтоб поразить и разогнать.

98) Итак всякий раз, как случится умножиться в нас лукавым помыслам, ввергнем в среду их призывание Господа нашего Иисуса Христа; и тотчас увидим, что они начнут рассеиваться, как дым в воздухе, как научил нас опыт. Когда после сего ум останется один (без помыслов смущающих), возьмемся опять за непрерывное внимание и призывание. Так будем поступать всякой раз, как потерпим такое искушение.

99) Как невозможно нагому телом выйти на войну. или переплыть большое море в одеждах, или жить не дыша: так невозможно без смирения и непрестанного моления ко Христу научиться мысленной и сокровенной брани, и искусно прогонять ее и пресекать.

100) Опытнейший в делах великий Давид говорит ко Господу: «державу мою к Тебе сохраню» (Пс. 58, 10) (к Тебе обращаясь): так что сохранение в нас державы сердечного и мысленного безмолвия, от которого рождаются все добродетели, зависит от содействия Господа, давшего нам заповеди, и отгоняющего от нас, когда непрестанно призываем Его, непотребное забвение, которое паче всего губит сердечное безмолвие, как вода огонь. Посему, монах, не предавайся сну от нерадения на смерть себе (и пагубу); но именем Иисусовым бичуй супостатов, и сие имя сладчайшее, как сказал один мудрый, да прилепится дыханию твоему: и тогда узнаешь ты пользу безмолвия.

101) Когда мы недостойные сподобимся со страхом и трепетом причаститься божественных и пречистых тайн Христа Бога и Царя нашего, тогда наиболее покажем трезвения, хранения ума и строгого внимания, да огнь сей божественный, т.-е., тело Господа нашего Иисуса Христа потребит грехи наши, и наши — малые и большие — скверны. Ибо входя в нас, оно тотчас прогоняет из сердца лукавых духов злобы, и отпущает нам прежде бывшие грехи; и ум наш тогда оставляется свободным от беспокойной докучливости лукавых помыслов. Если после сего, стоя у дверей сердца, будем тщательно сохранять ум свой, то когда опять будем сподобляться св. таин, Божественное Тело более и более будет просвещать ум наш и делать его блестящим подобно звезде.

102) Забвение погашает обыкновенно хранение ума, как вода погашает огонь. Но непрестанная молитва Иисусова с неослабным трезвением в конец испаряет его из сердца. Молитва имеет нужду в трезвении, как малая лампадочка в свете свечи (м. б. как лампада в безветрии, чтоб гореть, как свеча).

103) Должно болезненно пещись о сохранении того, что драгоценно; драгоценно же по истине для нас лишь то, что сохраняет нас от всякого зла, как чувственного, так и мысленного. Это есть хранение ума с призыванием Иисуса Христа, — то, чтоб всегда смотреть во глубину сердца и непрестанно безмолвствовать мыслию, даже, скажу так и от помыслов, кажущихся десными, и стараться быть пустым от всяких вообще помыслов, дабы не утаились под ними тати. Но хотя и болезнуем мы с терпением пребывая в сердце, впрочем утешение близко.

104) Сердце непрестанно хранимое, которому не попускают принимать виды, образы и мечтания темных и лукавых духов, обыкновенно рождает из себя помыслы световидные. Ибо как угль рождает пламень, так много паче, обитающий от святого крещения в сердце нашем Бог, воспламеняет ум наш к созерцанию, если находит воздух сердца нашего чистым от ветров злобы и охраняемым стражбою ума.

105) Должно всегда вращать в пространстве сердца нашего имя Иисус-Христово, как молния вращается в воздушном пространстве, пред тем, как быть дождю. Это хорошо знают имеющие духовную опытность во внутренней брани. Брань эту мысленную надо вести также, как ведут войну обыкновенную. Первое дело — внимание; потом, когда заметим, что подошел вражий помысл, бросим на него с гневом слова клятвы из сердца; третье затем дело — помолиться на него, обращая сердце к призыванию Иисуса Христа, да рассеется этот демонский призрак тотчас, чтоб иначе ум не пошел в след этого мечтания, как дитя, прельщаемое каким либо искусным фокусником.

106) Потрудим себя в молитве, чтобы подобно Давиду могли мы взывать: Господи Иисусе Христе! Пусть измолчет (охрипнет, голос потеряет) гортань наша, умные же очи да не престанут «от еже уповати нам на Господа Бога нашего» (Пс. 68, 4).

107) Помня всегда притчу о неправедном судии, которую изрек Господь в научение нас, что должно всегда молиться и не унывать (и действуя по ней), — и прибыль получим и отмщение.

108) Как невозможно, чтоб у того, кто взирает на солнце, не блистали сильно зрачки: так невозможно не светиться и тому, кто всегда приникает в воздух сердца.

109) Как невозможно жить настоящею жизнью без пищи и пития: так без хранения ума и чистоты сердца, — что есть и называется трезвение, — невозможно душе достигнуть чего либо духовного и Богу угодного, или избавиться от мысленного греха, хотя бы кто страхом мук и нудил себя не грешить (делом).

110) Впрочем и те, которые нуждением некиим воздерживают себя от греха делом, блаженны пред Богом, Ангелами и человеками: потому что они суть «нуждницы восхищающие царствие небесное» (Мф.11,12).

111) Вот дивный плод для ума от безмолвия, — что в нем грехи, стучащиеся сначала в ум только помыслами, чтоб, если будут приняты мыслию, сделаться потом грубыми чувственными грехами, все отсекаются мысленною во внутреннем нашем человеке добродетелию трезвения, которая не позволяет им входить внутрь и исходить в злые дела, мановением и заступлением Господа нашего Иисуса Христа.

112) Образ внешних, чувственно-телесных подвигов есть Ветхий Завет, а Св. Евангелие, которое есть Новый Завет, есть образ внимания, или чистоты сердечной. И как Ветхий Завет не доводил до совершенства, не удовлетворял и не удостоверял внутреннего человека в деле Богоугождения: «ничто же бо, говорит Апостол, совершил ест закон» (Евр. 7, 19), а только грубые преграждал грехи (отсекать от сердца помыслы и пожелания порочные для сохранения сердечной чистоты, что есть Евангельская Заповедь, выше чем, напр., запрещение исторгать око или зуб у ближнего): так разумей и о телесной праведности и телесных подвигах, о посте, говорю, и воздержании, долулежании, стоянии, бдении, и прочих, кои подъемлются обыкновенно относительно тела, и страстную часть тела успокаивают от греховных движений. Хорошо конечно и это все, как сказано и о Ветхом Завете (что добр закон): потому что служит к обучению (пестунство есть) нашего внешнего человека и к охранению от страстных дел. Но подвиги эти не суть охранители и от грехов мысленных, или возбранители их, т.-е. не сильны избавить нас от зависти, гнева и прочего.

113) А чистота сердца, т.-е. блюдение и охранение ума, коего образом служит Новый Завет, если соблюдается нами как должно, все страсти и всякое зло отсекает от сердца и искореняет из него, и вместо того вводит в него радость, благонадежие, сокрушение, плач, слезы, познание самих себя и грехов своих, памятование смерти, истинное смирение, безмерную любовь к Богу и людям, и Божественное некое сердечное услаждение.

114) Как ходящему по земле невозможно не рассекать этого воздуха: так невозможно сердцу человеческому не быть непрестанно боримым от демонов, или не подлежать скрытным от них воздействиям, хотя бы кто и строго проходил телесные подвиги.