Беседа с Никодимом Ин. 3, 1-21

Беседа с Никодимом

Ин. 3, 1-21

К числу уверовавших в Иисуса Христа принадлежал один из начальников иудейских – фарисей Никодим. Но вера его, вначале не простиравшаяся далее представления о Христе как премудром Учителе, просвещенном свыше, нуждалась в прояснении и дополнении. Чудеса, совершенные Господом, свидетельствовали, что в Нем действует сила Божественная, – это было ясно; но признавать ли Его за Мессию – этого Никодим не мог решить сам собою и положил обратиться для разрешения своих недоумений к Самому Иисусу Христу. Проповедь Иоанна Предтечи возбудила таившееся в сердцах народа ожидание Мессии: ученый фарисей, без сомнения, наряду с другими, и особенно соучастниками секты, ожидал скорого, видимого явления Мессии в блеске земного могущества и желал услышать от Иисуса Христа нечто более определенное о лице Мессии.

Никодим пришел к Иисусу ночью, потому что хотел скрыть свое посещение от посторонних взоров во мраке ночи, чтобы не подать повода к неблагоприятным толкам и подозрению со стороны своих завистливых товарищей, или же потому, что в ночное время, наедине, рассчитывал беспрепятственнее беседовать с Господом и полнее слышать учение Его. Но если это был страхпред фарисеями, удерживавший и впоследствии многих от явного обнаружения веры во Христа (Ин. 12, 42–43), то все же Ни-кодим, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «еще подверженный иудейским слабостям», был достоин снисхождения: «человеколюбец Бог и при этом не отверг его, не укорил и не лишил Своего учения, а с великою кротостью беседует с ним и открывает ему весьма высокие предметы веры, хотя и гадательно». Первые слова, обращенные Никоди-мом к Иисусу Христу, показали, что он «еще долу вращается, еще человеческое понятие имеет о Христе и говорит о Нем, как о Пророке, не предполагая в Нем ничего особенного по знамениям». Равви! вем, яко от Бога пришел вси Учитель, никтоже бо может знамений сих творити, яже Ты твориши, аще не будет Бог с ним. Здесь нет истинной веры во Христа как Сына Божия, а только признание Его человеком необычайным, Учителем, посланным от Бога, и это признание разделяли с Никодимом в то время многие. В ответе Своем Господь показал, что Никодим «еще не достиг и преддверия истинного ведения, не стоит даже и пред вратами его, но блуждает где-то вне царствия – и он сам, и всякий, кто стал бы говорить таким образом, – что еще не проник в истинное ведение тот, кто имеет такое понятие о Единородном» (свт. Иоанн Златоуст). Вместе с тем, ответ Свой Иисус Христос направил и против мечтательных представлений ученого фарисея о земном царстве Мессии, а также и против горделивого чаяния его – занять место в этом царстве единственно в силу плотского происхождения от Авраама. Учитель Израилев, занятый буквою писания и строгим исполнением внешних предписаний закона и отеческих преданий, должен был выслушать от Небесного Учителя, что для участия в духовном Царстве Мессии требуется нечто другое – решительный переворот в душе, новое рождение свыше: аминь, аминь глаголю тебе, аще кто не родится свыше, не может видети Царствия Божия. С постепенностью, вполне сообразной с мерою приемлемости собеседника, Иисус Христос открывает ему тайны Своего Царства, «незаметным образом возводя его к высшему разумению» (свт. Иоанн Златоуст). Хотя понятие о возрождении не было совершенно чуждым Никодиму, потому что у иудеев оно было прилагаемо к прозелитам из язычников, принимавшим обрезание, а иногда обозначало перемену образа мыслей и поведения, но ему трудно было понять слова Иисуса Христа о новом рождении свыше – без видимого знака, каким служило для язычников обрезание, и о возрождении людей, мнимо праведных, какими считали себя фарисеи. Никодим, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «понял, что сказанное относится и к нему; оттого смущается, колеблется, приходит в затруднение, – слыша нечто вышечеловеческое, чего еще никто никогда не слыхал, он, с одной стороны, возвышается до высоты предлагаемого учения, с другой окружается мраком и не знает, на чем остановиться, – потому и продолжает представлять это, как дело невозможное, дабы вызвать Иисуса Христа к яснейшему изложению учения: како может человек родитися стар сый? еда может второе внити во утробу матере своея и родитися?»

Человек необлагод атствованный мертв грехами (Еф. 2, 1, 5), мертв для Бога и добрых дел; переход из этого мертвенного состояния к жизни духовной есть на языке Священного Писания Нового Завета то же, что рождение или воссоздание – приведение из небытия в бытие (2 Кор. 5, 17). Святой Дух, Своей вседетельной силою, при посредстве воды в Таинстве Крещения возрождает и обновляет падшего человека, преобразует и воссозидает природу его, омраченную грехом (Тит. 3, 5); посему крещенные и называются у святых писателей Нового Завета возрожденными (1 Пет. 1, 23) и даже прямо новорожденными младенцами (2, 2) призванными к новой благодатной жизни (Иак. 1, 18; Кол. 3, 10). Но почему это духовное возрождение необходимо для всех потомков Адама, Иисус Христос объяснил следующим образом: рожденное от плоти плоть есть, и рожденное от Духа дух есть. Плотию в Священном Писании называется не только тело человека, но и греховная чувственность человека необлаго-датствованного (Рим. 6, 6; Еф. 2, 3) со всеми проявлениями ее (Гал. 5, 19–21), и вообще весь человек, живущий и действующий вне благодати Божией (Рим. 7, 5; 8, 1, 4, 8–9; 2 Кор. 10, 2). В этом состоянии были все потомки падших прародителей после того, как единем человеком грех в мир вниде и грехом смерть, и тако смерть во вся человеки вниде, в немже вси согрешиша (Рим. 5, 12). Первородный грех тяготел над человеческим родом, передаваясь по естественному преемству плотского происхождения, так что рожденное от плоти и само необходимо было плотию. Но для участия в Царстве Христовом плотский человек должен переродиться и в Таинстве Крещения очиститься как от первородного греха, так и от грехов произвольных. Это и есть рождение от Духа, которое воссозидает человека духовного. И как плоть желает противного духу, а дух противного плоти (Гал. 5, 17; Рим. 8, 5–6), так рождение плоти и рождение Духа различны и даже противоположны между собою (Рим. 8, 7–8).

Слыша о новом рождении свыше как о необходимом условии для участия в Царстве Мессии, а также и о действии Духа Божия в возрождении человека, Никодим недоумевал и дивился, а посему Господь употребил близкий понятию его чувственный образ, чтобы, по возможности, объяснить ему тайну мира духовного. «Не останавливая мысль его на грубых телах, – замечает святитель Иоанн Златоуст, – и не говоря о существах совершенно бестелесных (т. к. Никодим, и слыша о таких предметах, не мог постигать их), но находя среднее между существом телесным и бестелесным – движение ветра, Христос через то вразумляет его: не дивися, яко рех ти: подобает вам родитися свыше. Дух, идеже хощет, дышет, и глас его слышиши, но не веси, откуду приходит и камо идет: тако есть всяк человек, рожденный от Духа.

Если ты не умеешь объяснить ни исхода, ни направления ветра, который одинаково ощущаешь и слухом, и осязанием, то для чего усиливаешься понять действие Духа Божия, – ты, не понимающий действия ветра, хотя и слышащий его звуки? Невидим ветр, хотя и издает шум, так незримо для телесных очей и духовное рождение», – оно познается только по тем плодам или действиям Духа в душе возрожденного, которые выражаются в перемене образа жизни и поведения. Несмотря на ясный пример, взятый из природы для доказательства непостижимости благодатного возрождения человека, Никодим все еще желал достигнуть большего разъяснения и спрашивал: како могут сия быти? В этом вопросе высказывалась пытливость ученого фарисея, привыкшего все измерять скудною мерою слепотствующегоума, а посему Господь смиряя гордость его, обратился к нему с упреком: ты вси учитель Израилев, и сих ли не веси"? Учителю народа, без сомнения, известны были события, записанные в священных книгах Ветхого Завета: они, с одной стороны, возвещали всемогущую силу Божию, обнаружившуюся в разных образах рождения, а с другой – предуказывали будущее рождение водою и Духом. Таковы, по мысли святого Отца, происхождение первого человека, создание жены из ребра, неплодство, чудеса, совершенные через воды. Пророки также предсказывали об излиянии Духа Божия на всяку плоть (Иоил. 2, 28) и об очищении посредством таинственной воды, с которым соединялось перерождение человека (Иез. 36, 25–26). А посему, не понимая сущности благодатного возрождения, которая, по учению Самого Господа (Ин. 3, 8), непостижима, учитель Израилев не должен был сомневаться в возможности этого дела Божия. Продолжив беседу, Богочеловек подтвердил несомненную истину как всего сказанного о таинственном рождении, так и того, что еще будет Им открыто, указанием на Свое всеведение, объемлющее все – и небесное, и земное: аминь, аминь глаголю тебе, яко, еже вемы, глаголем, и, еже видехом, свидетельствуем, и свидетельства нашего не приемлете. «Слова: еже вемы – Он говорит, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, или о Себе и вместе об Отце, или только о Себе», а слова: еже видехом – означают «знание самое точное и безошибочное» (свт. Иоанн Златоуст). Аще земная рекох вам, и не веруете: како, аще реку вам небесная, уверуете? Называя земным учение о возрождении, или крещении, Иисус Христос называет его так «или потому, что оно совершается на земле, или сравнительно с Своим рождением страшным, ибо, по выражению того же святого Отца, наше рождение (в крещении) хотя и есть небесное, но в сравнении с Его истинным от существа Отчего рождением оно – земное». Вслед за сим Иисус Христос перешел к изложению тех небесных истин, на которые указал Никодиму. Здесь-то собственно и было преподано решение вопроса о Мессии и Царстве Его, которым была занята душа ученого фарисея, желавшего ближе узнать, как должно открыться это царство и почему оно открывается несоответственно с мечтою о земной славе, в какой иудеи ожидали видеть Мессию.

Никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын Человеческий, сый на небеси. Противополагая Себя другим провозвестникам Божественного откровения, Иисус Христос внушал, что Он, как воплощенное Слово и Сын Божий, имеет полное и непосредственное ведение тайн Божества. В этих словах, хотя и прикровенно, высказывалась та истина, что Мессия не просто человек, но Лицо Божественное, сущее на небесах и сшедшее на землю. Вот одна из тех тайн, которые Никодим должен был принять благоговейною верою, на основании несомненного свидетельства Самого Небесного Учителя. Другая тайна предуказана была еще в древнем прообразе времен Моисея – крестная смерть Мессии для спасения рода человеческого: якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако подобает вознестися Сыну Человеческому, да всяк веруяй в Онъ не погибнет, но иматъ живот вечный. Не самый медный змий, повешенный Моисеем на древе (Чис. 21, 8–9), по выражению святителя Григория Богослова, был «образом Пострадавшего за нас», но он обозначал низложение и лишение силы врага нашего диавола, хотя в частностях святитель Иоанн Златоуст усматривает сходство: «там иудеи спасались от смерти только временной, здесь верующие от смерти вечной; там повешена медь, изображавшая подобие змия, здесь тело Владыки, образованное Духом; там змий угрызал, змий врачевал, так и здесь: смерть погубила, смерть и спасла». Впоследствии Спаситель также говорил о Своем вознесении от земли, и евангелист замечает, что Он этим словом давал разуметь, коею смертию хотяше умрети (Ин. 12, 32–33). Это вознесение на крест, страдания и смерть Богочеловека были необходимы для удовлетворения правде Бо-жией за грехи людей и для примирения с Богом падшего рода человеческого. Искупительная сила великой жертвы, принесенной Сыном Божиим, усвояемая верою, избавляет от вечной погибели и дарует блаженную нескончаемую жизнь на небе. И т. к. крест всегда был иудеем соблазн, еллином же безумие (1 Кор. 1, 23), то Господь, открывая тайну Своих страданий, в то же время как бы и сокрывает ее под древним образом, предоставляя учителю Израилеву самому вразумить себя.

Побудительная причина страданий и смерти Мессии есть бесконечная любовь Божия: тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онъ не погибнет, но иматъ живот вечный. По любви к падшему роду человеческому Отец Небесный не пощаде, как говорится в другом месте Священного Писания, Своего Сына, но за нас всех предал есть Его (Рим. 8, 32), т. е. насмерть, потому что слова отдать и предать в приложении к Иисусу Христу употребляются именно для обозначения смерти Его (4, 25; Лк. 22, 19). И Сам Сын по той же любви, совершая дело, порученное Ему Отцом (Ин. 17, 4), также дал Себя на смерть о гресех наших (Гал. 1, 4; 1 Тим. 2, 6; Тит. 2, 14). Повторяя уже сказанное Никодиму, что спасение достигается верою в Распятого, Господь желал еще глубже напечатлеть эту истину в уме Своего собеседника, несвободного от заблуждений иудейских. Ученый фарисей должен был убедиться, что блага Царства Мессии предоставляются не одному израильскому народу, но всему человеческому роду, и не в силу плотского происхождения от Авраама и мнимой праведности от дел закона ветхого, а единственно в силу веры, спасающей и оправдывающей туне – по благодати Божией (Еф. 2, 8; Тит. 3, 5).

Из следующих слов Спасителя Никодим еще яснее мог уразуметь цель пришествия Мессии в смиренном виде для того, чтобы пострадать за грехи людей: не посла Бог Сына Своего в мир, да судит ми-рови, но да спасется Им мир. «Два Христова пришествия, – по замечанию святителя Иоанна Златоуста, – одно уже было, другое будет; первое было не для истязания наших дел, а для отпущения грехов; второе будет не для отпущения, а для истязания». Между тем, однакоже, и прежде решительного всеобщего суда происходит на земле суд, именно вследствие отношения к пришедшему на нее Сыну Божию, которое для одних есть оправдание, а для других осуждение. Веруяй в Онъ, не будет осужден, а не веруяй уже осужден есть, яко не верова во имя Еди-нороднаго Сына Божия. Это осуждение – удел тех людей, которые закрывают глаза свои перед светом Христова учения, предпочитая оставаться во мраке заблуждения: сей же есть суд, яко свет при-иде в мир, и возлюбиша человецы паче тьму, неже свет, беша бо их дела зла. «Кто сидит во тьме по недостатку света, тот, быть может, и получил бы прощение, а остающийся во тьме после явления света сам на себя свидетельствует, что его воля развращенна и непокорна» (свт. Иоанн Златоуст). Светом евангелист Иоанн называет Иисуса Христа и учение Его (Ин. 1, 5; 7, 9) в противоположность тьме неверия и нечестия, облегавшей мир до пришествия Спасителя (Рим. 13, 12–13; Еф. 5, 8, 11); Светом называет Себя и Сам Источник света Иисус Христос (Ин. 8, 12; 9, 5; 12, 35, 49). Почему люди возлюбили больше тьму, нежели свет, – это, по-видимому, удивительное явление объясняется тем, что, по словам Господа, всяк, делаяй злая, ненавидит света, и не приходит к свету, да не обличатся дела его, яко лукава суть. В злых делах выражается злая настроенность души, а поэтому порочный боится света учения Христова, обнаруживающего несоответствие поведения его с Законом Божиим. Но т. к. есть грешники раскаивающиеся и обращающиеся к свету, то, очевидно, Спаситель разумел грешников упорных, – таких, которые, по изъяснению святителя Иоанна Златоуста, «решились навсегда оставаться в зле». Но тогда как злой бежит от света, творяй истину грядет к свету, да явятся дела его, яко о Бозе суть соделана. Таким образом Бог всем человеком хощет спастися ив разум истины прийти (1 Тим. 2, 4), – для этой цели вочеловечился и Сын Божий, – но если иные спасаются, а другие погибают, то это зависит от самих людей, – от душевных наклонностей их, выражающихся в добрых или злых делах.

Этим окончилась беседа Иисуса Христа с Нико-димом. Смиренно и спокойно, без вопросов и возражений ученый фарисей выслушал конец ее, и есть основание думать, что слова Спасителя глубоко запали в сердце его. Впоследствии он защищал Иисуса Христа перед фарисеями (Ин. 7, 50), а по смерти Его пришел к погребению и принес с собою благовонные вещества (Ин. 19, 39), чтобы почтить своего Учителя.

Никодим был крещен апостолами. Иудеи, узнав о его вере, захотели побить его камнями, но не сотворили этого ради славы и чести еврейского законоучителя Гамалиила, бывшего сродником Никодима. Они только отобрали у него имение и начальство и изгнали из города. А Гамалиил принял Никодима в свою весь и питал его до самой кончины. Погребен был Никодим в той же пещере, что и первомученик Стефан. Впоследствии здесь же был погребен законоучитель Гамалиил и сын его Авив. (Гамалиил был крещен апостолами Петром и Иоанном, скончался за 18 лет до разрушения Иерусалима.)

В 415 г. были обретены их нетленные мощи, при этом исцелилось 73 больных. На холме, на месте обретения мощей, была построена церковь, где почивали мощи святых Никодима, Гамалиила и Ави-ва (память 2/15 августа).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.