ЗАПИСИ БЕСЕД И ВЫСКАЗЫВАНИЙ МАСТЕРА ДЗЭН БАНКЭЯ
ЗАПИСИ БЕСЕД И ВЫСКАЗЫВАНИЙ МАСТЕРА ДЗЭН БАНКЭЯ
Записи следующих бесед и высказываний Банкэя содержатся в сборнике «Бутти косай дзэндзи хого» («Слова Дхармы мастера дзэн Бутти Косая», т. е. Банкэя), составитель которого, Ицудзан Сонин (1655–1734), с 1689 по 1693 год был приближенным помощником Банкэя. Сборник Ицудзана охватывает несколько больший отрезок времени, чем предыдущие проповеди, и состоит в основном из ответов Банкэя на вопросы его учеников и последователей, а также из ответов Банкэя представителям других школ буддизма. Рукописная копия этого сборника, хранящаяся в храме Рюмондзи, датирована 1730 годом. Для перевода я воспользовался текстом этой рукописи, приведенным в работе Фудзимото Цутисигэ «Банкэй дзэндзи хого сю». К этому я также добавил несколько весьма интересных случаев из других источников.[97]
* * *
Некий мирянин сказал:
— Я слышал, что Вы говорите, будто бы из-за наших невежественных мыслей мы становимся животными и, неспособные достичь состояния будды, блуждаем из одной тьмы в другую. Но все же, поскольку в сознании животных нет сожалений, они могут делать то, что им нравится, не ведая о своих страданиях. Разве нельзя назвать это безмятежной жизнью?
Банкэй:
— Но разве не грустно жить в полном неведении относительно того, что вы обращаете в адские мучения единственно сущее сознание будды, что дали вам ваши родители при рождении в этом мире? Когда кто-то бьет собаку, укравшую вчера цыпленка, собака не понимает, что бьют ее за то, что она натворила вчера, и жалобно воет. Будучи животным и не зная о законе причинности, собака подвержена бесконечным страданиям. Но так как ты человек и, несомненно, обладаешь способностями к пониманию, ты довольно просто можешь встретить доброго учителя и стать Буддой. Ты должен быть очень рад тому, что тебе повезло родиться в человеческом облике. Не трать свое время зря!
* * *
Некий мирянин:
— Как только я очищаю свое сознание от одной мысли, тут же появляется другая. В моем сознании постоянно появляются какие-то мысли. Что мне делать с ними?
Банкэй:
— Очищение сознания от возникающих [в нем] мыслей подобно тому, как если бы ты попытался смыть кровь кровью. Ты можешь смыть первоначальную кровь, но ты по-прежнему останешься загрязнен кровью, и до тех пор, пока ты будешь продолжать смывать кровь кровью, пятна крови никогда не исчезнут. Так как ты не знаешь, что твое сознание, изначально будучи нерожденным и неумирающим, является свободным от иллюзий, ты считаешь, что мысли твои существуют на самом деле и вращаешься в колесе перерождений. Тебе следует осознать, что мысли эфемерны и нереальны. Не притягивай и не отбрасывай их, пусть они приходят и уходят. Они подобны отражениям в зеркале. Светлое и чистое зеркало отражает все, что бы перед ним ни предстало. Но отражение не остается в зеркале [при исчезновении отражаемого объекта]. Сознание будды в десять тысяч раз светлее любого зеркала, а поскольку оно наделено чудодейственной всеосвещающей силой, в свете его все мысли исчезают без следа.
* * *
Некий крестьянин сказал:
— В моем сознании очень легко возникают гневные мысли, так как от рождения я наделен вспыльчивым характером. Это отвлекает меня от моей работы, а из-за этого мне чрезвычайно трудно пребывать в Нерожденном. Как мне сделать так, чтобы мое сознание пришло в согласие с нерожденным сознанием?
Банкэй:
— Поскольку и ты, и все другие люди в этом мире от рождения обладают нерожденным сознанием будды, ты никак не сможешь обрести его сейчас впервые в жизни. Займись-ка своей обычной работой и не думай ни о чем ином. Это и будет проявлением нерожденного сознания. Если ты гневаешься, когда косишь свое сено, то твоя работа становится трудным и тяжким занятием. Если же твое сознание не затмевается злобой и другими иллюзиями, то работа легка и приятна. Это и есть практика (претворение в деяниях) нерожденного и неумирающего сознания будды.
* * *
Некий монах сказал:
— Великим мастерам прошлого приходилось долго и упорно практиковать, дабы в совершенстве достичь просветления. Я слышал о том, что и к Вам просветление пришло только после многих трудов и усилий. Сам я не занимался дзадзэн или какими-либо другими практиками и нисколько не приблизился к просветлению, но все же мне кажется, что я не смогу достичь истинного успокоения сознания, всего лишь узнав о том, что для этого мне просто необходимо жить в нерожденном сознании будды, оставаясь таким, каков я есть.
Банкэй:
— Представь себе, что несколько путешественников, совершающих переход через высокую горную гряду, испытывают сильную жажду. Один из них спускается далеко вниз, в долину, чтобы затем вернуться к остальным и принести им воды. Это нелегко, но в конце концов он находит источник и приносит своим спутникам воды. Разве те, кто пьют эту воду, не утомив себя поисками источника, не утоляют свою жажду точно так же, как тот, кто принес ее? Если кто-то откажется пить эту воду только потому, что ему кажется, что это неверно, то ему нечем будет утолить свою жажду.
Мне пришлось пройти через многие тяжкие испытания только потому, что мне не посчастливилось встретить на своем пути ясноокого мастера. Однако, несмотря на это, я все же сумел постичь свое сознание будды. С тех пор я говорю другим людям о естественно присущем им сознании будды, чтобы они постигли его, не подвергая себя столь тяжким испытаниям, точно так же, как путешественники утоляют свою жажду, хотя сами они и не искали источник. Теперь ты понимаешь, что любой человек может достичь истинного успокоения сознания, не прибегая для этого к [каким-либо аскетическим] упражнениям.
* * *
Некий мирянин сказал:
— Я не сомневаюсь в том, что в изначальном сознании нет иллюзорных мыслей, но все равно мыслям, возникающим в моем сознании, не видно конца. Мне очень трудно пребывать в Нерожденном.
Банкэй:
— Хотя ты обладал нерожденным сознанием будды уже тогда, когда ты только появился в этом мире, ты впал в свое нынешнее омраченное состояние по мере того как ты рос, слушая и наблюдая за другими людьми в их неведении. Постепенно ты перенял у них их иллюзии, приспособил к ним свое сознание, и теперь твое омраченное сознание затмевает сознание будды, беспрепятственно творя свои иллюзии. Но ни одна из твоих иллюзорных мыслей не является врожденной [и присущей тебе в силу твоей природы]. Изначально их не было и они перестают существовать в сознании, утвердившемся в Нерожденном.
Представь себе некоего любителя выпить, заболевшего такой болезнью, которая вынуждает его бросить пить. Он по-прежнему подумывает о выпивке; подобные мысли возникают в его голове всякий раз, как ему представляется возможность выпить хоть немного сакэ. Но поскольку он воздерживается от этого, он никак не способствует возникновению приступов своей болезни и не напивается. Он воздерживается от выпивки, несмотря на те мысли, что возникают в его сознании, и в конце концов выздоравливает. С иллюзорными мыслями дело обстоит точно так же. Если ты просто позволишь им приходить и уходить и не станешь способствовать их возникновению или пытаться избежать их, то однажды ты обнаружишь, что все они бесследно исчезли в нерожденном сознании.
* * *
Некий монах:
— Я испытываю очень большие затруднения, пытаясь устранить из моего сознания все страсти и иллюзорные мысли. Что мне делать?
Банкэй:
— Представление о необходимости устранения иллюзорных мыслей тоже является иллюзорной мыслью. Изначально ни одна из твоих иллюзорных мыслей не существует. Ты сам творишь их из своих предвзятых представлений и привязанностей.
* * *
Некий монах сказал:
— Я очень ценю все сказанное Вами о том, что каждый человек от рождения наделен сознанием будды. Однако мне кажется, что если все мы суть Будды, то иллюзорные мысли и вовсе не должны возникать в нашем сознании.
Банкэй:
— Присутствовала ли в твоем сознании хоть какая-то иллюзия в тот момент, когда ты сказал это?
* * *
Некий мирянин сказал:
— Я совершенно согласен с Вами в том, что мы видим и слышим все в Нерожденном. Но когда мы спим, кто-нибудь может подойти и стать рядом с нами, тогда как мы совсем не знаем об этом. Разве не теряется в этом случае влияние Нерожденного?
Банкэй:
— Так где же потеря? Ничего не теряется. Ты просто спишь.
* * *
Банкэй сказал (обращаясь к собранию): — Ваше нерожденное сознание есть не что иное, как само сознание будды, а оно не обеспокоено ни рождением, ни смертью. В доказательство этому я скажу, что когда вы смотрите [на какие-либо объекты], вы видите и различаете их все сразу. Если в тот же момент раздастся птичье пение или колокольный звон, или послышатся какие-то другие звуки, вы услышите и распознаете их, даже если в вашем сознании не возникнет ни одной мысли о том, чтобы сделать это. Все в вашей жизни, с утра и до ночи, происходит точно таким же образом, и вам не приходится впадать для этого в зависимость от каких-то размышлений или раздумий. Большинство людей не ведают об этом и [в неведении своем] считают, что все это (т. е. их природные способности) является результатом их размышлений и [проводимых ими] предвзятых разграничений [действительности]. Это большая ошибка.
Сознание будды и сознание обычного человека — это не два различных сознания. Очень ошибаются те, кто упорствуют в своей практике, желая достичь внезапного пробуждения (сатори) или постичь свою собственную природу (кэнсё). Любой, кто читает «Сутру Сердца», знает, что «сознание не рождается и не умирает».[98] Однако у тех, кто не постиг источник Нерожденного, все еще остается мысль о том, что они могут найти свой путь к нерожденному сознанию и достичь состояния будды [следуя] путем размышлений и [порождения] различающей мысли. Как только в вашем сознании возникает мысль-представление о достижении состояния будды или обретении Пути, вы тут же оказываетесь вне Нерожденного, противодействуя тому, что является в вас нерожденным. Тот, кто пытается стать просветленным, отделяется от сознания будды и углубляется в выяснение вопросов второстепенной важности. Изначально все вы суть Будды, и никоим образом вы не сможете стать Буддами еще раз. В изначальном сознании нет ни малейшего следа иллюзий. Если же вы лелеете в своем сознании хоть малейшее намерение стать лучше, чем вы есть, или стремление достичь чего-то, то этим вы отворачиваетесь от Нерожденного. В том сознании, с которым вы появились на свет, нет ни радости, ни гнева. Это [сознание суть] сознание будды, наделенное чудодейственной всеосвещающей мудростью, что просветляет все сущее. Утвердившись в нем, вы обретете свободу от каких бы то ни было привязанностей.
* * *
Некий монах спросил:
— Что происходит с тем, кто верит в Нерожденное, когда он умирает и четыре элемента, составляющие его тело, рассеиваются [в пространстве]. Рождается ли он вновь или нет?
Банкэй:
— Для пребывающего в Нерожденном нет различия между рождением и нерождением.
* * *
Некий монах сказал:
— В прошлом году я спросил Вас о том, как мне справиться с хаотичными мыслями, омрачающими мое сознание, и Вы посоветовали мне просто позволить им приходить и уходить. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы последовать Вашему совету, но обнаружил, что сделать это почти невозможно.
Банкэй:
— Для тебя это представляет трудность только потому, что ты думаешь, будто бы существует некий метод, который позволит твоим мыслям возникать и исчезать [не омрачая при этом твое сознание].
* * *
Банкэй сказал (обращаясь к собранию): — Для всех вас делом первостепенной важности является познание настоящего сознания будды, чье проявление имеет жизненно важное значение для вас в вашей деятельности. Вот уже на протяжении сотен лет учение дзэн неверно воспринимается и в Китае, и в Японии. Люди думали и думают так и сейчас, что можно достичь просветления, занимаясь дзадзэн или изучая коаны. Те, кто так считают, очень ошибаются. «Дзадзэн» — это всего лишь еще одно название изначального сознания, обозначающее спокойное сидение, спокойное сознание. Когда вы сидите [в дзадзэн], то оно просто сидит. Совершая кинхин, оно просто идет. Никто в мире не может проповедовать буддийскую Дхарму. Те, кто пытаются проповедовать Дхарму, только ослепляют других людей. В том сознании, что ваша мать дала вам при рождении, не было никаких иллюзий. Не ведая об этом, вы говорите: «Я омрачен иллюзиями, потому что я обыкновенный, непросветленный человек», несправедливо обвиняя в этом своих родителей. Однако в действительности нет ничего, что разделяло бы Будд прошлого и людей настоящего. Возьмите из реки воду и налейте ее в ведра разных форм и размеров, и, когда вода замерзнет, она примет ту или иную форму в зависимости от формы ведра, в которое вы ее налили. Однако, когда [лед] растает, вы увидите, что это все та же вода.
Вы не знаете того, что вы суть настоящие Будды во всем, что вы делаете. Вы думаете, что достигнете просветления и станете Буддой, накопив заслуги в своей практике. Но это неверно, и вы торжественно выходите из одной тьмы только затем, чтобы войти в другую.
Что до меня, то я не проповедую буддизм. Я всего лишь указываю вам на те ложные представления, что вы приносите с собой.[99]
* * *
Банкэй сказал (обращаясь к собранию): — Зачем вам воздвигать второе сознание над тем сознанием, что у вас уже есть, пытаясь стать Нерожденным?[100] Изначально все вы являетесь нерожденными. Многие люди говорят о некоем «основополагающем принципе» Нерожденного, но в Нерожденном нет ничего подобного. Если бы у Нерожденного [сознания будды] вообще был какой-то принцип, оно не было бы нерожденным. Вам незачем становиться Нерожденным [Буддой]. Истинное Нерожденное [сознание будды] не имеет ничего общего с какими-либо основополагающими принципами, оно превыше становления или обретения. Быть Нерожденным — значит быть такими, какие вы есть.
* * *
Некий монах сказал:
— Я практикую для того, чтобы достичь просветления. Что вы скажете на это?
Банкэй:
— «Просветление» есть нечто, противопоставляемое «иллюзиям». В действительности же нет никаких иллюзий, ибо любой человек является телом Будды (Дхармакая), будучи таким, каков он есть. Так что же ты хочешь просветлить?
Монах:
— Но позвольте, мастер, ведь это значило бы прожить свою жизнь как последний дурак. Взгляните на Бодхидхарму. Взгляните на всех других дзэнских мастеров. Только достигнув просветления, они постигли великую Дхарму.
Банкэй:
— Только такой последний дурак, как Татхагата, избавляет людей от страданий. Не приходящий, не уходящий, такой же как ты, каким ты был при рождении, не затмевающий свое сознание — вот кто такой Татхагата. Такими были все патриархи прошлого.
* * *
Однажды, когда Банкэй остановился в Зале Бодхисаттвы Каннон в Киётани, один человек по имени Кантаро, староста расположенной неподалеку деревни Уцу, приходил к мастеру за наставлениями в дзэн. Как-то раз, направляясь в Киётани вместе со своим другом, которого звали Ёсино Едзидзаэмон, Кантаро сказал: «Всякий раз, как я прихожу к мастеру, он испытывает меня одним и тем же вопросом: "Пришел ли Кантаро?" Сегодня случится то же самое, но как только он скажет: "Пришел ли Кантаро?", я спрошу его: "А кто это говорит?"»
Когда они пришли в Киётани, Банкэй вышел к ним и поприветствовал Ёсино, но ничего не сказал Кантаро. В конце концов, после долгой паузы, Кантаро спросил:
— Как поживаете, мастер? Банкэй сказал:
— А кто это говорит? Полностью растерявшись, Кантаро сумел только поклониться.
* * *
Один парень по имени Хатиробэ сказал: — Я являюсь последователем школы Икко.[101] Мы всецело веруем в Будду Амиду и возглашаем Нэмбуцу в благодарность за спасение, дарованное нам Амидой. Банкэй:
— Мне кажется, что тому, кто играет в азартные игры и занимается прочими непотребными делами, не стоит взывать при этом к помощи Амиды,
Хатиробэ и в самом деле проводил почти все свое время за азартными играми, поэтому замечание Банкэя произвело на всех присутствующих очень глубокое впечатление.
* * *
В другой раз Хатиробэ сказал:
— Буддийские учителя прошлого творили много удивительных чудес. А Вы, мастер, можете творить чудеса?
Банкэй: — Что именно ты имеешь в виду? Хатиробэ:
— Когда основатель школы Икко пребывал в Этиго, он попросил кого-то взять в руки лист бумаги и встать на другом берегу реки. Стоя на противоположном берегу, он направил кисть на этот лист бумаги, и на нем появились шесть иероглифов, составляющих имя Амиды. Люди называют это чудо Кавагоэ Мёго и испытывают к нему глубокое почтение.[102]
Банкэй рассмеялся и сказал:
— Фокусники вытворяют штуки и почище этой. Упоминать таких людей здесь, в обители истинной Дхармы, — это все равно что приравнять собак к людям
* * *
Некий монах выступил вперед и сказал:
— Это не есть ни бытие, ни небытие, или пустота.
— Отвечай немедля, где находится «это»? — спросил Банкэй.
Смутившись, монах ушел, не сказав ни слова,
* * *
Некий мирянин сказал:
— В течение многих лет я читал сочинения мастеров древности, вознамерившись узнать, кто есть мастер видения и слуха. Однако и по сей день мне все еще не удалось выяснить, кто он. Что мне сделать, чтобы я смог найти этого мастера видения и слуха?
Банкэй:
— Я принадлежу к школе сознания будды. «Мастер видения и слуха» и человек, ищущий его, неразделимы. Если ты будешь искать его вне себя, то в поисках своих ты можешь обойти хоть весь мир, но так и не найдешь его. Единственно сущее нерожденное сознание является этим мастером в каждом человеке. Когда ты видишь или слышишь что-то — когда какой-либо из шести органов чувств встречает объект восприятия, — «мастер видения и слуха» полностью проявляет себя в этих действиях.
* * *
Некая женщина сказала: — Я до смерти боюсь грома. Когда я слышу его, я падаю в обморок. Мое лицо бледнеет. Я вся цепенею от страха. Пожалуйста, мастер, скажите мне, как мне превозмочь этот ужасный страх.
Банкэй:
— Когда ты появилась в этом мире, то все, что у тебя было — это сознание будды. Не было никакого страха. Твой страх — это иллюзия, или плод твоих мыслей, что ты сама создала после того, как ты появилась в этом мире. Гром приносит нам дождь, он приносит нам пользу, а не вред. Твой страх не возникает из-за чего-то, что находится вне тебя самой. Это иллюзия, которую создает плод твоих мыслей. Отныне и впредь, когда бы ты ни услышала гром, всецело доверься своему собственному сознанию будды, своей природе будды.
* * *
Некий монах спросил:
— Есть ли в занятиях дзадзэн хоть какой-то смысл?
Банкэй:
— Не стоит испытывать неприязнь к дзадзэн точно так же, как не стоит пренебрегать чтением сутр, совершением поклонов и всем прочим в том же духе. Такусан потрясал посохом. Риндзай кричал: «Кхат!» Гутэй воздевал вверх палец.[103] Бодхидхарма сидел лицом к стене. Все они использовали свои методы в соответствии с ситуацией, сложившейся на определенный момент. Все это были лишь уловки добрых и талантливых мастеров. Изначально нет никакой зафиксированной, четко определенной Дхармы.[104] Если вы попытаетесь навязать Дхарме какое-то жестко фиксированное толкование, то этим вы только ослепите свои глаза (букв.: свое око [Дхармы]). Не загромождайте свое сознание думами о предпосылках этого и возможных последствиях того. Будьте подобны зеркалу, отражающему все, что предстает перед ним, и тогда вы уже никак не сможете уклониться от непосредственного и совершенно целостного взаимодействия со всем сущим.
* * *
Некий монах сказал:
— Я исполнен решимости стать Буддой. Я всего лишь хочу стать добрым человеком. Пожалуйста, мастер, дайте мне свои указания.
Банкэй:
— Ты пришел издалека, чтобы встретиться со мной. У тебя добрые намерения, но все твои устремления иллюзорны. В твоем изначальном сознании нет никаких иллюзий, желаний или устремлений. Свободное от надежд и желаний, оно проясняет все сущее своей всеосвещающей мудростью. Мысль о достижении состояния будды является причиной твоих затруднений. Но если ты осознаешь, что ты сам создаешь эти надежды и чаяния, если ты будешь пребывать в нерожденном сознании будды и перестанешь противопоставлять себя всему сущему, твоя изначальная природа явит себя в своей истинной форме.
* * *
Некий мирянин спросил:.
— Что происходит с тем, кто стал Буддой? Куда он отправляется?
Банкэй:
— Ставшему Буддой незачем куда-то отправляться. Он и так уже находится везде и повсюду, простираясь даже за пределы самой вселенной. Если же ты станешь кем-то еще, то тебе действительно придется отправиться во многие различные места.
* * *
Банкэй:
— В моей Дхарме нет каких-то четко установленных целей, которых можно было бы достичь. [В моем учении] нет ничего, что выступало бы как нечто, в чем можно было бы достичь просветления. Нет комментариев к коанам, нет зависимости от слов какого-то Будды или патриарха. Есть только прямое указание.[105] Поскольку в нем нет ничего, за что можно было бы ухватиться, многие люди не могут постичь его. И именно люди образованные испытывают наибольшие затруднения в постижении [моего учения]. Они спотыкаются о свои знания и о свою привычку применять их ко всему [с чем они сталкиваются]. Люди простые и неграмотные не обладают такими мыслительными способностями, и, хотя принято считать, что они не могут быть дзэнскими мастерами, многие из них достигают непоколебимого утверждения в нерожденном сознании будды и живут в совершенной гармонии с ним.
* * *
Некий мирянин сказал:
— Мастер, я слышал о том, что Вы можете прозревать мысли других людей. Скажите, о чем я сейчас думаю?
Банкэй:
— Именно об этом ты и думаешь.
* * *
Некий монах по имени Канрэй Дзогэн сказал: — Школы буддизма Чистой Земли учат нас, что мы обретем рождение в Чистой Земле, что находится «за сто миллиардов коти к западу от земель Будды». Но говорится также и о том, что Чистая Земля находится «совсем недалеко».[106] Эти высказывания, несомненно, принадлежат Будде. Которое из них истинно? Я думаю, что
у великого множества верующих есть на этот счет большие сомнения. Банкэй:
— Именно благодаря этим различиям и выявляется истинный смысл [слов Будды].
Дзогэн:
— Подразумевается ли под сотней миллиардов коти приспособленная к мирскому пониманию форма учения Будды (упая)?[107]
Банкэй:
— Нет.
Дзогэн: — Как это? Банкэй:
— Можно вернуть ребенку хорошее расположение духа, если протянуть ему пустой кулак, сделав при этом такой вид, как будто там что-то есть — это и будет проповедью, доступной для понимания маленького ребенка.
* * *
Некая женщина сказала:
— Я слышала, что женщинам очень трудам» достичь состояния будды из-за их глубоких кармических причин. Правда ли это?
Банкэй:
— Когда ты становишься женщиной?
* * *
Некая женщина сказала: — Говорят, что у женщин плохая карма. Нам не позволяется совершать восхождения на священные горы, такие, как гора Коя и Хиэй.[108] Их вершины недоступны для женщин.
Банкэй:
— В Камакура есть женский монастырь. Туда нет доступа для мужчин.
* * *
Некий мирянин сказал:
— Меня очень пугают внезапные раскаты грома. Мне кажется, что это происходит оттого, что мое сознание неспокойно. Что мне сделать для того, чтобы я не был подвержен всяческим страхам?
Банкэй:
— Когда тебя что-то пугает, лучше всего просто испугаться. Если ты попытаешься не пугаться, то твое сознание раздвоится [на то, что испугано, и то, что пытается подавить испуг].
* * *
Некий монах сказал:
— Токусан использовал посох. Риндзай использовал крик. Все настоящие дзэнские мастера прошлого использовали посох и крик. Вы же не пользуетесь ни тем, ни другим. Почему?
Банкэй:
— Токусан знал, как применять посох. Риндзай знал, как применять крик. Я же способен пользоваться своим языком.
* * *
Некий монах сказал:
— Такие великие наставники, как Энго и Дайэ, давали своим ученикам коаны.[109] Вы никогда не прибегаете к использованию коанов. Почему?
Банкэй:
— А разве дзэнские учителя, жившие прежде Энго и Дайэ, тоже использовали коаны?
* * *
Некий монах сказал:
— Один дзэнский мастер прошлого сказал, что великое просветление следует за великим сомнением.[110] Вы не прибегаете к этому великому сомнению в своем учении. Почему?
Банкэй:
— Давным-давно, когда Нангаку пришел к шестому патриарху, тот спросил его: «Что это сюда пришло?» Нангаку был полностью ошеломлен этим вопросом. Его сомнения продолжались в течение восьми лет.[111] Затем он смог ответить: «Если бы я сказал, что пришло «это», то в тот же момент я попал бы мимо цели». Вот это действительно великое сомнение и великое просветление. Представь себе, что ты потерял свою единственную рясу, ту самую рясу, которую ты получил при пострижении в монахи. Ты никак не можешь найти ее. Ты ищешь ее и ищешь. Ты ни на минуту не можешь прекратить свои поиски. Это было бы настоящим сомнением. В наши дни люди говорят, что необходимо погрузиться в сомнение, ибо так поступали люди в прошлом. Поэтому они искусственно взращивают сомнение. Но это всего лишь имитация сомнения, а не настоящее сомнение, и поэтому для них никогда не настанет тот день, когда они придут к истинному разрешению сомнений. Это подобно тому, как если бы ты отправился куда-то на поиски того, что ты и не терял вовсе, напустив на себя такой вид, как будто ты и в самом деле потерял это.
* * *
Я [Ицудзан] спросил:
— Помогает ли ученикам изучение буддийских и дзэнских сочинений?
Банкэй:
— Для чтения дзэнских сочинений есть свое время. Если вы читаете их или сутры, все еще ища содержащийся в них смысл, то этим вы только ослепляете себя. Если же вы прочитаете их после того, как постигнете этот смысл, то они станут доказательством вашего прозрения.
* * *
Однажды зимой Банкэй проповедовал во время затвора, проводившегося в храме Санюдзи, что находится в провинции Бидзэн. Множество мирян и монахов из провинций Бидзэн и Биттю собрались там для того, чтобы послушать его.[112] В местечке Нивасэ в провинции Биттю располагался большой храм школы Нитирэн, настоятелем которого был некий ученый монах, весьма уважаемый своими прихожанами. Поскольку к тому времени имя Банкэя было уже широко известно и его учение вызывало к себе большой интерес, все прихожане этого храма посещали его собрания. Преисполнившись злобы и зависти, этот монах сказал им:
— Я слышал, что на самом-то деле Банкэй не является просветленным. Если я пойду туда, то я задам ему вопрос, на который он не сможет ответить. Я смогу остановить его, сказав лишь одно слово.
Затем он показался на одном из собраний и, стоя в задних рядах собравшихся, сказал громким голосом, прервав Банкэя:
— Все люди, собравшиеся здесь, слушают твои речи и безоговорочно верят всему, что ты говоришь им. Но сам я никогда не соглашусь с основной идеей твоего учения. Как же ты сможешь спасти меня, если я не принимаю твое учение?
Банкэй поднял свой веер и сказал:
— Не подойдешь ли ты поближе?
Монах подошел поближе.
— Пожалуйста, подойди еще чуть-чуть ближе, — сказал Банкэй.
Монах подошел еще ближе.
— Да ты только посмотри, как хорошо ты принимаешь мое учение! — сказал Банкэй.
Посрамленный монах удалился, не сказав больше ни слова.
* * *
Банкэи сказал (когда мы пили чай):
— Однажды, много лет тому назад, когда я еще учился под началом мастера Дося, один приближенный Дося по имени Дзэнтэй беседовал о Дхарме с несколькими другими монахами.
Дзэнтэй процитировал слова из «Хэкиганроку»:
— Принц Чжан совершенно ясно нарисован на бумаге, но сколь бы громко вы ни возвышали свой голос, обращаясь к нему, он все равно не ответит.[113]
Затем он заявил, что каждый из нас должен дать ответ вместо принца Чжана. Я сидел рядом с ним. Он повернулся ко мне и сказал:
— Попытайся ответить вместо принца Чжана.
Но прежде чем он успел произнести это до конца, я ударил его кулаком.
— Любой дурак мог бы сделать это, — сказал он. — Попытайся ответить своим языком.
— Ха! Тебе повезло, что я не ответил ногой, — сказал я ему. Он полностью растерялся.
* * *
Некий монах сказал:
— Вот уже на протяжении тридцати лет я работаю над коаном «Не испытывай иллюзий!»[114] Банкэй:
— Ну так скажи сейчас что-нибудь об этом коане! Монах:
— Вчера шел дождь. Банкэй кашлянул. Монах:
— Сегодня на небе нет ни облачка. Банкэй ударил его.
* * *
Мастер сказал (обращаясь к своим ученикам): — Когда мне было двадцать шесть лет, я постиг истину Нерожденного. Я пошел к Дося и он подтвердил [мое просветление]. Что касается этой основополагающей истины, то между тем пониманием, которого я достиг тогда, и нынешним моим пониманием нет никакой разницы. Но все же теперь, обладая совершенным и ясным Оком Дхармы, я совершенно свободен, и эта свобода не вступает в противоречие со всем сущим. Между тем, каким я был тогда, когда я пребывал с Дося, и тем, каков я сейчас, есть различие, подобное различию между небом и землей. Не сомневайтесь, это произойдет и с вами. Придет тот день, когда ваше Око Дхармы откроется полностью.
* * *
Кто-то спросил о словах и высказываниях великих дзэнских мастеров прошлого.
Банкэй:
— Ты можешь понять одно из этих высказываний, но затем ты тут же начнешь сомневаться в другом. Ты можешь проработать хоть целый миллион таких фраз, но конца этому не будет. Если же ты внимательно прислушаешься к тому, что я говорю, и поймешь это, то тогда все эти удивительные слова и чудесные высказывания будут исходить непосредственно из твоих уст. А если это не произойдет с тобой, то в чем же тогда смысл следования Пути?
* * *
Банкэй сказал (обращаясь к своим ученикам): — В наши дни люди, изучающие дзэн, тратят все свое время на изучение старых дзэнских слов и историй, цитируя то одного, то другого мастера, в то время как сами они безнадежно бьются над их коанами. Подобно собакам, крутятся они вокруг слов других людей, кормятся их объедками. Они заперты в чьей-то клетке и неспособны вырваться на свободу. Так и живут они вместе с бесплотными духами в глубоких темных пещерах. Здесь вы не встретите подобных «мыслителей» и «думателей». Здесь я делаю все, чтобы люди стояли независимо и самостоятельно, с полностью открытыми глазами. Каждое слово или высказывание, произнесенное достойными учителями прошлого, было сказано как реакция на какую-то конкретную ситуацию, в соответствии с меняющимися обстоятельствами — они пытались остановить плачь ребенка, показывая ему пустой кулак. Да как может тот, кто принадлежит к школе дзэн, передать людям хоть какую-то Дхарму![115]
Если вы привязываетесь к каким-то высказываниям и путаетесь в словах, то вы ничем не лучше того человека, который, стоя на борту плывущего корабля, уронил свой меч в воду, а затем отметил на поручне то место, где он упал [намереваясь найти его несколько позже].
* * *
Однажды утром, находясь в зале дзэндо во время проведения [в 1684 году] затвора в храме Кориндзи, я [Ицудзан] испытал просветление. Я отправился к мастеру и сказал ему:
— Прежде я безоговорочно верил всему, что Вы говорили нам. Я был введен в заблуждение Вашими словами. Но сегодня утром я достиг совершенного и непосредственного понимания самой сути своей, не опираясь при этом на Ваше учение. И тем не менее все обстоит точно так, как
Вы говорили нам каждый день. Это невозможно выразить словами.
— А это вовсе не обязательно, — сказал Банкэй, — я все знаю об этом.
Я сказал:
— Вы всегда говорили, что нет никакого окончательного великого просветления. Но с того места, что я достиг сегодня, я вижу, что Дхарма может явиться только тому человеку, который постиг ее сам. Когда Риндзай был в общине Обаку, он трижды вопрошал его о сути буддийской Дхармы. Каждый раз Обаку бил его, но это не привело Риндзая к просветлению. Однако когда он пришел к Дайгу и Дайгу сказал ему всего одно слово, Риндзай испытал сатори и сказал:
— В конце концов, в буддийской Дхарме Обаку нет ничего особенного. Это и было самопостижением Риндзая.[116]
Банкэй сказал:
— Ты считаешь, что в них было что-то особенное только потому, что они — мастера дзэн древности. Но они ничем не отличны от людей, живущих в наше время. Сатори Риндзая явилось его входом в состояние просветления. Все истинные люди Пути — и те, что жили в прошлом, и те, что живут в наше время, — обретают такой опыт. Но если остановиться на этом, то ты удовлетворишься лишь малым постижением. Если ты не будешь предельно внимателен, после того, как ты испытал первое сатори, то тебе будет очень сложно открыть полностью свое Око Дхармы. Я ответил:
— Я конечно, отнюдь не подвергаю Ваши слова сомнению, но сейчас у меня нет ни тени сомнения в Дхарме и вряд ли я смогу достичь чего-то большего, чем я достиг к настоящему моменту.
Банкэй сказал:
— Очень легко достичь состояния, в котором ты сейчас находишься. Освободиться от сомнений. Не иметь больше вопросов. Но Дхарма неизмеримо глубока, и чем больше ты проникаешься ею, тем глубже она становится.