НЕДОСТАТОК ЛЮБВИ

НЕДОСТАТОК ЛЮБВИ

Там, где не хватает любви, появляются предписания и правила.

В христианстве соблюдение ритуала само по себе еще не приведет к преображению души. Ритуал всегда проще жизни. Для человека проще всего не трудиться над преображением себя, а исполнять формальные правила. Мы можем это наблюдать в тех евангельских рассказах, где Иисус Христос соприкасается с людьми, образцовыми в понимании религиозности того времени. Но ритуал должен быть проявлением внутреннего преображения.

Сухое исполнение формальных правил может привести к закостенению, когда человек начинает делить людей на тех, которые этот ритуал исполняют, и на тех, которые его не исполняют. В истории еврейского народа мы видим периоды, когда ритуализм и формализм брали верх. Тогда в жизнь народа врывался поток пророческого служения. Пророки являлись в мир и несли слово Божье, которое повторил и Христос: «Милости хочу, а не жертвы» (Ос 6.6; Мф 9.13).

Христос действительно хочет войти в сердце человека, но ритуал иногда может стать проявлением преграды между Богом и человеком.

Когда ребенок общается со своими родителями, то чаще всего его общение бывает не формальным, а очень непосредственным. Он не обязан соблюдать определенные ритуалы, чтобы поговорить с мамой или папой. Господь хочет такого же непосредственного, по–детски доверчивого отношения к Себе и со стороны людей.

Есть род «духовного искания», когда человек для оправдания своей страсти, своего недоброжелательства прибегает к закону именно для того, чтобы дать простор своей страсти.

Стремление к оправданию своих страстей с помощью религиозной санкции полностью противоположно Духу веры. Это всегда происходит от неправильного понимания власти.

Иисус Христос говорит: «Царствие Мое не от мира сего» (Ин 18.36). Он царствует и правит исключительно Любовью. А царство мира сего всегда опирается на ограничение человеческой свободы, власть старается сузить поле свободы до предельного минимума. Те страшные периоды в истории христианской Церкви, которые мы связываем с инквизицией и с такой личностью, как Торквемада — это уже одержимость желанием полностью уничтожить свободу личности, свободу совести свести на нет.

«Священная ненависть» всегда является синонимом ненависти к свободе. Если человек ненавидит свободу, он сам себя подчиняет некоему закону, втягивает себя в рамки, но сердце у него остается черствым. Тогда закон уже не благо для него, а тяжелая ноша. Он начинает испытывать ненависть ко всем, которые не поступили сообразно с ним. Начинается гонение на этих людей.

Только любовь может быть священной в истинном значении этого слова. Ненависть всегда от мира сего, потому что, как говорит апостол Иоанн, ненавидящий брата своего убийца, в нем любовь пребывать уже не может. «Священная ненависть» всегда от мира, как и ненависть от мира сего. Самое страшное в этом то, что происходит подмена: Господь «стягивается» в рамки мира сего, и Ему приписываются те низменные страсти, которые мы несем в себе. Это страшно потому, что человек уже не старается в себе взрастить или очистить образ Божий, но он творит бога по образу и подобию своему. Происходит проекция на Бога моих внутренних страстей, моего внутреннего ада. От этого мы видим Бога злым, порочным, завистливым и так далее.

Фанатизм принципиальная обращенность к монологу, это желание подстроить мир под собственное представление о мире.

Мы знаем, что в христианстве есть положительное богословие (катафатика) и отрицательное богословие (апофатика). Христиане всегда понимали, что ни одно положительное представление о Боге, то есть представление, которое мы можем выразить на нашем человеческом языке, не является все исчерпывающим. Оно всегда может послужить тому, чтобы вести человека к Богу, но наше представление о Боге не Бог. Это утверждали очень многие христианские писатели.

Фома Аквинский, написавший самую мощную доктрину средневековья, удостоился видения, и, когда брат келейник подошел и сказал: «Отец, пора уже писать», он ответил: «Я не могу больше писать, потому что я видел такое, что все написанное кажется мне просто соломой».

Тот божественный опыт, который получил человек, настолько превосходит словесные плетения, что они действительно кажутся уже чем–то пустым и даже ненужным.

Если человек не понимает, что все, что он о Боге может сказать — это лишь приблизительность, он всегда будет находиться в конфликте с инакомыслящим, инакочувствующим человеком, потому что образ и подобие Бога, который есть в каждом человеке, не может никоим образом быть полностью идентичным другой личности. Всегда будет какая–то полоса несоответствия, потому что каждого человека Бог творит очень лично, и, в то же время, каждый человек несет в себе полноту образа и подобия Бога.

«Священная ненависть»это вид самооправдания. Так человек оправдывает свою неспособность любить, то есть подменяет любовь ненавистью.

Есть очень хорошее место в Евангелии о священной ненависти. Когда ученики приходят в Самарию, там их не хотят принимать, потому что они иудеи. Тогда братья Зеведеевы говорят: «Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их?» Вот образец «священной ненависти». А Господь говорит им: «Не знаете, какого вы духа» (Лк 9.54–55).

Ненависть никогда не может быть плодом Духа Святого. Страшная подмена происходит тогда, когда Духу Святому приписываются отнюдь не плоды Духа Святого.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.