23. Глава 7. Марийка
23. Глава 7. Марийка
Нашу большую тему об особенностях последнего времени и о людях не совсем обычных хочется закончить рассказом о пережитом в глубокой молодости. Эту историю по свежим следам я хотел бы отразить в повести, но литературные способности были так слабы. К тому же избрал форму изложения с истолкованием. Но когда дошел до необъяснимого - дело остановилось.
Теперь, думается, смог бы осилить давнишний замысел, но когда подумаю об этом, возникает вопрос: «Кто поверит этому?»
Самому с трудом верится, что все это имело место в моей жизни двадцать пять лет назад.
Написать - появится очередная, своеобразная «Полесская легенда». Кому и что она даст?
После долгих колебаний решил сжать эту историю до возможного предела и поместить в виде рассказа, как иллюстрацию о необычном в человеческой психике, о том, как человек становится феноменом, а затем опять - как все, обычным.
Как эхо той далекой, странной истории лежит предо мною пожелтевшая страничка областной газеты с фельетоном, где атеисты поспешили низвести нашумевшую историю до уровня проделки сектантов с целью: «Продемонстрировать на опыте наличие Духа Святого».
(Так буквально сказано в фельетоне «Бесплодные старания»).
Осень 1959 года.
Даль безмолвная простирается,
Слышу вдалеке голоса,
Краски осени грусть приносят мне,
И туманят слезы глаза.
Черноглазая 18-летняя девчонка, веселившая цех своими частушками, попала на молодежное христианское общение.
Атмосфера простоты, безыскусственности и сердечности на фоне мелодичных песен зародила в ее сердце слова Христа, которые вскоре принесли плод примирения с Богом, Марийка стала христианкой.
Она осталась такой же веселой, жизнерадостной девчонкой. Правда, частушки уступили место христианским песням и изменился круг близких друзей. Это были молодые верующие завода.
Упуская многие детали, отмечу: однажды к нашему кругу подошел Антон, бывший верующий, и с каким-то странным настроением выпалил, глядя то на нас, то на Марийку:
- Вот увидите, Марийка будет такая же, как я.
И ушел.
Я часто слышал Антона, но в этих словах прозвучал какой-то вызов, угроза разрушить новую жизнь в душе новообращенной. Было в его словах что-то бесовское.
И, как по команде, на ее юную жизнь обратилась лавина неприятностей и странных происшествий, которые я до сих пор не могу себе объяснить.
Начало положил отец. Видя бездействие увещаний, он принялся бить дочь, забыв, что ей уже 18 лет.
Затем, схватив за шею, вытолкал ее во двор со словами:
- Пойди просвежись от баптистского дурмана. И можешь не возвращаться.
На дворе ночь. Начало зимы. Так и просвежилась в легком платьице до утра. Когда утром открыли дверь, Марийка вошла, взяла спецовку и отправилась на завод.
Что с тобой? - встретили мы ее.
Наверное, слова Антона начинают действовать, - ответила она сквозь слезы.
К обеду ее вызвали в контору. И там натиск, уговоры, угроза уволить с работы, если не бросит веру.
А дома вечером - очередной сюрприз: анонимка, подписанная: «любящие тебя сестры по вере».
В ней было все свойственное анонимкам: и «яд», и «перец», и издевательские нотки, вероятно, рожденные завистью удачной внешности Марийки.
И как па грех, анонимка попадает прежде всего в руки отца, вызвав очередной приступ ярости.
Дом, работа, друзья... Со всех сторон двинулись неприятности. Мы ободряли ее, как могли.
С этой поры Марийка держала меня в курсе всех своих переживаний, и это сближало нас все больше.
Как-то мы потеряли ее из виду на несколько дней. Я в ту пору уже сменил место работы.
Небольшой группой друзей мы отправились к ней домой. Одна из группы вызвала ее заплаканную, и мы ушли в степь, начинающуюся невдалеке. Под звездным небом пели, ободряли, успокаивали ее. Она поделилась своими трудностями и рассказала о странных событиях последних дней. Вот ее рассказ: «Мы пошли с мамой нарвать травы кроликам. Нарвали. Мне так захотелось побыть наедине. Мама пошла домой, а я осталась на берегу речки. И вдруг почувствовала, что кто-то рядом. Оглядываюсь - никого. И вдруг голос: «Почему ты не любишь меня?»
Поняв каким-то чувством, что это не кто иной, как сатана, отвечаю:
- Я Иисуса люблю.
- Напрасно, - продолжает он, - дорого обходится тебе эта любовь. Ты же видишь, что делается дома, на работе. И друзья - верующие - тожи хороши: анонимками травят. Бросай все, ты молодая, красивая. Зачем тебе это?
- Нет! Я полюбила Иисуса Христа.
Чувство чьего-то присутствия прошло, и я поспешила домой, с трудом приходя в себя.
На другой день вечером решила отправиться в город по своим делам.
Мама удерживает.
- Зачем же на ночь глядя? А домой как? (Автобусы в тот край еще не ходили). И все же я пошла. Возвращаюсь поздно. Темно, но страха не было. Подхожу к
мостику..
(В эту пору строили мост через речку, а через временное русло под сенью могучих карагачей перекинули деревянный мостик).
Ступаю на этот мостик и слышу:
- Стой!
Во мне все замерло, страх сковал тело, но никто не подходил. «Может быть показалось?» Делаю шаг и снова:
- Стой!
И опять никого. Вспомнила о молитве.
«Господи, помоги хотя бы мост перейти».
Перешла. Иду по дороге. И снова вчерашнее чувство чьего-то присутствия овладело мною. Оглядываюсь - никого. Звездное небо и свет отдельных оком в домах сравнительно освещали дорогу. Оглядываюсь снова, и вдруг!
Рядом силуэт высокого человека. Посмотрев на его лицо, вижу сквозь него звезды, сквозь тело - вижу на дороге камни.
Раздался уже знакомый голос и вопрос подобный вчерашнему. Я отвечаю ему: «Я уже сказала, что связала свою судьбу с Господом. А трудности - они пройдут».
Так мы и шли разговаривая, до самой калитки. Потом он исчез.
Где-то в разговоре я сказала:
- Хоть покажись, какой ты есть.
- Хорошо, - пообещал он. Это было в субботу.
В воскресенье утром собираюсь в Дом Молитвы. Снова голос: «Не ходи».
Но я пошла. К середине собрания снова голос:
- Встань и иди домой. И я пошла.
Путь ее лежал через то место, где теперь плещутся воды городского озера.
«Иду. Безлюдно. Только где-то впереди навстречу идет мужчина. Поравнялся и стал вчерашней тенью с чуть уловимыми чертами.
- Ты хотела меня видеть? Смотри.
Он дал знак сойти с дороги. Стоим, продолжая разговор. Проходят женщины, вероятно, с базара, с тяжелыми сумками. Смотрят с мою сторону, переглядываются, пожимают плечами; а одна пальцем около виска высказывает другой предположение: наверное, ненормальная.
Думаю: «Знали бы вы, с кем я стою».
Пришла домой, плачу. «Господи, неужели я совсем попала в руки сатаны!»
Эти слезы не высыхали до самого нашего прихода. Такой мы и застали ее.
Рассказав, успокоившись, она улыбнулась и продолжает.
«У меня есть и другое, только теперь радостное для меня и вас.
Дней десять назад родители, старшая сестра и брат уехали в гости.
Осталась я дома с меньшей сестренкой Анечкой. На душе так хорошо. Никто не ругает. Начиталась, напелась вдоволь под гитару.
Укладываю сестренку в постель. Она вдруг испуганно:
- Марийка, смотри какой яркий свет! Смотри! Я оглянулась- ничего.
- Спи, ничего не выдумывай.
- Смотри, - не успокаивается Анечка, - смотри, уже уходит.
- Спи! - укладываю ее, а сама наполнилась предчувствием чего-то необычного.
- А свет, все-таки был, - уже засыпая, пробормотала сестренка. Посидев еще немного, поворачиваю выключатель и от страха замираю на мгновенье: в дверном проеме - Ангел. Рука сама собою включает свет, бегу и от страха зарываюсь в подушку. Лежу, боясь посмотреть на дверь. Осторожно, потом смелей. Ничего. Подхожу к выключателю, поворачиваю - та же картина. Хочу повернуть еще раз, но Ангел ложит свою руку на мою и говорит:
- Нам и так светло.
Он с улыбкой молча смотрит на меня некоторое время, затем произнес:
- Трудно тебе, понимаю. Но терпи, так нужно. И его не стало.
Я настолько перепугалась, что три дня пролежала в постели, мама все допытывалась, почему у меня глаза такие странные».
Так закончила Марийка свой рассказ о пережитом за последнее время.
Мы расстались, переполненные непривычными впечатлениями.
Лет через 10 я встретил Анечку, теперь уже девушку лет 18.
Узнали друг друга. Разговорились, и я спросил:
- Аня, ты правда видела свет?
- Конечно, видела, хорошо помню, такой яркий, необычный.
С того памятного вечера я старался видеться чаще. Наша дружба переросла в привязанность, хотя никаких вольностей мы не позволяли себе.
Разговоров о Марийке становилось все больше и больше. И их стало совсем много после очередного происшествия.
Когда я приходил к ней, мы неспешно шли по Ташкентской, в сторону степи. Там, просидев на пригорке и помолившись, возвращались домой. Обычный наш маршрут.
В одной из таких прогулок я услышал следующее: «Однажды залаяла наша дворняжка. Я подумала, что ты пришел. Выхожу во двор и вижу в калитке... Ангела. Он жестом позвал меня за собой. Мы шли по какому-то лугу. Он простер руку и спросил, что я вижу.
Я глянула в ту сторону: в ярком сиянии, охватившем горизонт, проступали контуры каких-то воздушных строений и дворцов.
- Все это принадлежит Моему народу и, значит, и тебе.
И вдруг он запел. Запел мою любимую песню: «Отчизна моя в небесах».
Представляешь картину: луг, неземной город вдали и поющий Ангел. А голос! Я ничего подобного не слышала. Я невольно присоединилась к любимой песне, но что мой голос рядом с его голосом.
Затем он посмотрел на меня долгим взглядом и сказал: «С тобой что-то произойдет. На время. Но ты не бойся, так нужно».
- А что, Господи?
- Иди домой, и во сне я покажу что.
Когда его не стало, я увидела себя в степи, вот на этом самом пригорке. Ночь или вечер, не знаю, сколько времени прошло, как я вышла из дому.
Пришла домой, поспешила заснуть, т.к. хотелось поскорее узнать, что же произойдет со мной.
Вижу, будто я стала немая. Пишу на бумаге, а мне не верят. Думают, что я притворяюсь.
Я, наверное, стану немой. Страшно, но он сказал, что так нужно.
Она помолчала, с чем-то внутренне борясь и продолжила:
- А еще он сказал...
Она не договорила, и мне не сразу удалось заставить ее досказать. Но все же, опустив глаза, она сказала:
- Ангел говорил, что мы с тобой будем вместе».
Я и до этого заявления уже внутренне мечтал об этом и... боялся.
Страх уходил своими корнями в вереницу этих странных и страшных событий, уже свершившихся и ожидаемых.
Многое настораживало. Я анализировал ее рассказы и приходил в тупик. Внимательно вглядывался в ее лицо, в глаза, прислушивался к словам, присматривался к образу мыслей: кажется с умом все в порядке. А эти явления Ангелов? Трудно понять, где Божий почерк, где бесовский. Слова ангелов не всегда гармонировали, порою противоречили друг другу.
Невольно вспоминалось предостережение Апостола Павла о том, что и «сатана принимает вид Ангела Света».
Кто же из них кто? Эти сомнения привели нас к совместному решению:
Если это сказал Господь, то о лучшем и мечтать не стоит. Если же сказал другой, то не из добрых намерений он делает такой шаг.
Ставим три условия, исполнение которых подтвердит Божественность этого откровения:
а) ты должна за короткое время вырасти на 5 сантиметров;
б) со стороны моей матери - полное расположение к тебе;
в) в этом году меня не возьмут в армию (хотя мне уже 20 лет).
Так мы и расстались в тот вечер.
Ретушируя портрет (такова была моя работа), я услышал стук в ворота.
Выхожу. Заплаканное лицо Марийки. В руке записка. Молча вручила мне ее и ушла.
До недавних пор в своих бумагах встречал этот клочок бумаги, исписанный простым карандашом: «Сегодня в 11 часов дня на работе я потеряла речь. Исполнилось то, что сказал Ангел. Мне не верят, думают, что притворяюсь. Что делать? Приезжай на наше место в степи, возьми бумагу и карандаш, а то как мы будем разговаривать? Марийка».
Примерно через час я «оседлал» велосипед и поехал в поле.
Издали вижу знакомую фигуру на пригорке. Приближаюсь. Она сидит спиною ко мне. На мои шаги не среагировала. Ложу руку на плечо - никакой реакции. Быстро захожу спереди - ее брови удивленно взлетели:
- Ты не слышала, как я подъехал? Качает головой: нет.
- А когда руку на плечо положил?
- Нет.
- Беру ее ладошку в свою. Жму.
- Чувствуешь?
- Нет.
Прижимаю сильно. Не дрогнул на ее лице ни один мускул. А пора бы уже.
- Чувствуешь?
Опять качает головой.
Зачерпнув воды из ручья, брызгаю в лицо. И снова: нет.
«Опять что-то новое», - с беспокойством подумал я, присаживаюсь рядом, а затем предлагаю:
- Давай попросим у Господа, чтобы на время нашей встречи Он вернул тебе голос.
Она согласно кивнула головой.
Помолился я, приоткрыл глаза, смотрю на ее склоненную в молитве голову. Она молчит, лишь некоторое напряжение выдает внутреннюю работу. И вдруг она произносит:
- Господи!
Затем подымает лицо, на мгновенье обвила мою шею руками, затем, спохватившись, отпустила и закричала:
- Я могу говорить!
Затем остановилась и уже удивленно:
- Ты что так смотришь? Что с тобой?
- Со мной ничего, но вот что за голос у тебя?
- Обыкновенный.
- Ты не чувствуешь, каким голосом говоришь?
- Нет, а что?
- Это не твой голос. Когда вернется твой настоящий, я попробую изобразить тебе этот голос.
Вместо обычного, давно уже знакомого голоса Марийки, я слышу звонкий, как колокольчик, детский голосок, и мне стало не по себе.
Она поведала обо всех событиях за день, о своих беспокойствах и... вдруг затихла.
Поднесла ближе к глазам свои руки, медленно двигая пальцами и поворачивая ладони вверх-вниз, она внимательно вглядывалась в них.
В глазах я увидел непонятную перемену. С тревогой и замедляя, она произнесла:
«Я перестаю се-бя о-щу-ща-ать».
Я взял ее руки в свои и стал растирать. Они стали безвольными, все тело - тоже, глаза закрылись, и она... умерла.
Это была первая мысль, когда ее тело безжизненно расслабилось и я не видел, чтобы оно дышало.
Я сидел и поддерживал ее за плечи, а в голове - хаос.
- Что делать? Что подумают люди, друзья? Ведь мы были только двое.
Посетила и такая мысль: «Неужели Бог допустит такой финал?» Я сидел и смотрел на неподвижные черты ее лица, не зная, что предпринимать.
И вдруг тело напряглось. Вздох, А затем па выходе слова:
- Господи, как здесь красиво!
«Вот что», - отлегло от сердца.
Я слушал ее вопросы, восклицания, восторги райскими пейзажами и... ждал возвращения.
Вот она снова утихла, расслабилась. Затем короткий резкий вздох и слова:
- Я должна снова вернуться на Землю?! Не хочу, не хочу!! - закончила почти с криком.
Опять тишина. Вздох.
- Я лечу? Вздох.
- Лечу?
Тело стало упругим, и она открыла глаза.
- Прилетела, - говорю ей.
Медленно поворачивая голову, она посмотрела на степь, на синеву Каратауского хребта, на дома в полукилометре от нас, на меня, на себя, снова на меня...
- Ты там был?
- Где?
- Где я.
- Нет, я сидел здесь и слушал о твоем путешествии.
- Жаль, что не был. Как там красиво...
Мне было как-то тревожно. Опасаясь очередного явления чего-нибудь нового, я говорю.
- Пойдем, Марийка, домой.
Мы пошли. Дойдя до ее дома попрощались. Она сделала несколько шагов, хотела что-то сказать еще, но виновато улыбнулась и показала, что речь опять ушла.
Прошло несколько дней.
Меня зовут в военкомат и говорят;
- В этом году служить не пойдешь, окончишь курсы радистов.
Вспомнил одно из условий. Одно выполнилось. За. Разговоров в ту пору вокруг Марийки было через край. И не только в христианской среде. Говорил весь город. Фельетон подлил масла в огонь. Даже из-за рубежа приходили письма с вопросом: «Что у вас происходит с девчонкой?»
Наша дружба стала известной моей матери. Это известие она встретила в штыки и слышать не хотела, чтобы такой странный человек стал подругой жизни ее сына.
Второе условие - НЕТ.
- «А знаешь, я выросла на 5 сантиметров», - заявляет мне Марийка в эти же дни.
Я окинул ее взглядом, и не понял: выросла она или нет. И, кажется, больше стала и, кажется, нет.
Порассуждали вместе и пришли к выводу, что торопиться не будем.
Месяц, пока Марийка молчала, был насыщен событиями до предела.
На работе, на улице, дома, в Доме культуры сотни людей хотели своими глазами посмотреть на виновницу разговоров и слухов.
Марийка стала уединяться и избегать людей.
Мнения разделились.
А) Одни считали: все это - от Бога.
Б) Другие - от дьявола.
В) Третьи - разыгрывает роль, чтобы понравиться мне.
Г)С умом не в порядке. Галлюцинации.
Д) Атеисты сказали свое в фельетоне.
Слыша все это, я устал анализировать и думал: «Как же сама Марийка понимает происходящее, как переживает она, как не сошла с ума от всего этого?»
И сердце наполнялось еще большей жалостью к пей.
Но разум требовал осторожности. Он пытался предвидеть, чем все кончится, и держал мои чувства в определенных рамках.
Эта сдержанность не ускользнула от глаз Марийки. И я встречался с ними - спокойными, внимательными:
- И ты не веришь мне?
Что я думал сам о ее чудесах:
а) что-то я не мог назвать Божьим;
б) что-то не осмеливался назвать бесовским;
в) если полагать, что разыгрывается роль с целью понравиться мне, то, во-первых: так разыграть, как она, не смогла бы ни одна артистка, тем более простая девчонка с бетонного завода. Во- вторых: она могла рассчитывать на мои чувства и без всяких чудес и до всех событий. И это она знала;
г) насчет того, что с умом не в порядке...
Я решил устроить ей некоторый экзамен, но он разбился о трезвейший рассудок и мои картонные домики рассыпались в прах в самом начале экзамена. Задаю издалека вопрос, готовлю почву для главного вопроса.
Она, посмотрев в мои глаза, не моргнув, с грустной улыбкой говорит мне:
- Ты же вот что хочешь спросить в конце...
И озвучивает заготовленный мною итоговый вопрос.
- Зачем же так? Спроси прямо, я же вижу все.
Я, вероятно, покраснел, но был вечер. Сделал еще одну подобную попытку, но Марийка озвучила и второй вопрос, и сказала:
- Значит не веришь мне и ты? Что ж, мы будем видеться реже. И встречи наши стали нечасты. Я знал, что за это время она продемонстрировала способность видеть сквозь стенки сейфа, сквозь стены дома и даже видела в определенное время, что происходит далеко от нее.
Все больше деталей в ее рассказах настораживало меня.
- Пришел? - встречала меня уже без улыбки. Вечер проходил больше в молчании, нарушаемом отдельными фразами. Я видел, что теряю ее, а сохранить ценою слепого соглашательства и поддакивания разум не позволял мне.
Последняя встреча закончилась словами: «Это еще не все. Будет продолжение».
Она избегала всяких встреч. И вскоре в возрасте 21 года я отправился на трехгодичную службу в армию. Через полтора года друзья написали: «Марийка вышла замуж за парня с твоим именем и кому-то сказала: «Хоть имя его - и то легче».
Не скоро пережитое улеглось в душе и успокоилось. Не все описано и на страницах этого рассказа.
Можно было еще рассказывать, как вернулся Марийке ее родной голос. Это был незабываемый вечер для всех присутствующих. В фельетоне сказано, что больше всех разглагольствовал на нем я, но я молчал, сидя в другой комнате, сражаясь с полчищами вопросов и мыслей.
Только слышу: затихли в зале, потом тишина проникла в нашу комнату. Потом, на удивление всем, раздался мелодичный, как колокольчик, детский голос, который кроме меня до сих пор никто не слышал. Потом этот голос спел любимую песню Марийки: «Отчизна моя в небесах», и она вернулась из такого же состояния, как когда-то в степи (теперь это увидели многие в несколько ином варианте).
Затем я услышал, наконец, настоящий голос Марийки после месячного молчания.
Все это было...
С тех пор прошло 25 лет, и когда я слышу о некоторых любителях чудес, всегда думаю: «Какое это трудное дело - чудеса!»
Я если читаю о феноменах и о том, как пытаются объяснить эти явления материалисты, я вспоминаю простую черноглазую девчонку, которая попала в ауру сверхъестественного, и в это время могла многое, о чем уже рассказал и умолчал.
Я не имею окончательного вывода о пережитом. Этот ребус я не разгадал за 25 лет.
Оставляю право читателю подумать. Я старался максимально сохранить правдивость событий. Но говоря о феноменах, знаю, что они рождаются в момент соприкосновения со сверхъестественным. Будь это Бог или дьявол. И, чтобы не путать одно с другим, Священное Писание учит:
«Испытывайте духов, от Бога ли они». «По плодам их судите о них».