Догматическия движения въ царствование Юлиана и Иовиана

Догматическия движения въ царствование Юлиана и Иовиана

Характеристика второго периода тринитарныхъ споровъ. — Значение царствования Юлиана. — Опытъ унии между омиямн и аномэями, — Историческия свидетельства ? постепенномъ сближении омиусианъ съ никейцами: памятная записка Василия и Георгия; сочинения ? соборахъ Илария и Афанасия, — Александрийский соборъ 362 года; его история и значение. — Антиохийская схизма. — События царствования Иовиана.

1. Царствование императора Юлиана, последняго представителя династии Константина Великаго, запятнавшаго ея память своимъ отступничествомъ отъ христианства, въ развитии богословскихъ движений IV века открываетъ последнюю, завершительную ихъ стадию, оканчивающуюся полнымъ торжествомъ никейскаго учения на второмъ вселенскомъ соборе. Съ одной стороны, начиная съ Юлиана вплоть до Феодосия Великаго, во главе империи встаютъ государи, которые отказываются отъ проведения какой–либо определенной догматической программы, заботясь лишь ? сохранении внешняго мира, и если иогрда прибегаютъ къ принудительнымъ мерамъ, то не проводятъ ихъ систематически и вообще стремятся избегать резкихъ, вызывающихъ протестъ, приемовъ борьбы. Съ другой стороны, и во взаимныхъ отношенияхъ спорящихъ партий наблюдаются новыя течения: старое поколение борцовъ сходитъ со сцены, и его место занимаютъ новые руководители, не принимавшие участия въ прежнихъ распряхъ и потому склонные обсуждать спорные пункты въ более спокойномъ и примирительномъ тоне. Изменяются и самые предметы спора: кардинальный вопросъ ? Божестве Сына Божия, поглощавший собой богословскую энергию предыдущей эпохи, мало–по–малу теряетъ монополию надъ умами и подле себя уступаетъ место обсуждению другихъ не менее важныхъ и сложныхъ пунктовъ веры. Ha сцену истории сначала протесняется вопросъ ? Божестве Духа Св., а затемъ въ 70–хъ годахъ. IV–го века вопросъ ? Лице Богочеловека и способъ соединения въ Немъ двухъ природъ, — вопросъ, которому суждено было принести церкви более тяжкия испытания, чемъ все пред–шествующие споры, вместе взятые. Возникновение новыхъ трудныхъ задачъ невольно заставляетъ всехъ подвести итоги старымъ счетамъ, покончить давнишния разсуждения ? Сыне Божиемъ, чтобы съ срединенными силами приступить къ решению новыхъ проблемъ. Замечательно, что за весь двадцатилетний периодъ, протекший отъ смерти Констанция до воцарения Феодосия, мы не видимъ ни одного такого собора, который многочисленностью своихъ членовъ и страстностью заседаний напоминалъ бы собой эпоху Констанция. Соборная деятельность, конечно, не прекращается и теперь, но соборы уже носятъ иной, примирительный характеръ и не претендуютъ на то, чтобы сделать свои постановления обязательнымъ закономъ въ церкви и государстве. Ожесточенная горячность, характеризовавшая собой прежнюю эпоху, видимо начинаетъ остывать, и развитие догматическихъ партий, не стесняемое внешнимъ давлениемъ государственной политики, движется соответственно своимъ особенностямъ, направляясь къ тому результату, который и долженъ былъ явиться неизбежнымъ концомъ всей сложной богословской работы IV века по выяснениио догмата ? Троице.

Уже правление императора Юлиана, несмотря на его противохристианский характеръ, оставило по себе благия последствия во внутренней жизни церкви. Меры, принятыя Юлианомъ къ возстановлению язычества и уничтожению христианства, заставили спорящия стороны на время отложить свою старую вражду и сблизиться, чтобы дружными усилиями дать отпоръ надвигающейся опасности. Въ крикахъ негодования и проклятий на отступника отъ веры соединились прежние враги въ одну сплоченную семью и живо почувствовали общность интересовъ: ревностный никеецъ, Аполлинарий лаодикийский, взялся за перо, чтобы въ блестящемъ сочинении противъ греческой философии раскрыть религиозную несостоятельность язычества; антиохийская чернь ответила бунтомъ на попытку его возстановить забытыя торжества въ честь Аполлона, и слепой старикъ арианинъ Марий халкидонский проклялъ царя въ его личномъ присутствии. Посягавшия на историческую будущность христианства реформы Юлиана многихъ лучшихъ людей того времени заставили глубже взглянуть въ пропасть, отделяющую церковь отъ язычества и, возбудивши въ христианскомъ обществе реакцию противъ внесения языческихъ началъ въ христианство, порвали ту основу, на, которой развивалась борьба противъ чистаго церковнаго учения. Съ этой точки зрения можно сказать, что старания Юлиана оживить язычество только способствовали успеху никейскаго дела.

Во внешнюю группировку догматическихъ партий, какъ она сложилась къ концу правления Констанция, реформы Юлиана не внесли никакихъ существенныхъ переменъ. Въ отношении къ наличному положению церкви Юлианъ ограничился темъ, что приказалъ возвратиться въ свои города всемъ сосланнымъ въ предшествовавшее царство–вание епископамъ отчасти въ доказательство своей философской терпимости, отчасти въ тайной надежде, что возвратившиеся противники новыми спорами еще более уронятъ христианство въ общественномъ мнении. Но онъ не имелъ ни малейшихъ побуждений заботиться ? внутреннихъ затрудненияхъ ненавистныхъ ему галилеянъ: его личное знакомство съ Аэциемъ аномеемъ и Георгиемъ александрийскимъ съ одной стороны, съ Василиемъ кесарийскимъ и Григориемъ Назианзеномъ съ другой не оказало никакого влияния на его церковную политику: онъ не хотелъ покровительствовать ни одной партии и каждой изъ нихъ предоставилъ свободу устраивать свои дела по своему усмотрению и силамъ. Поэтому, когда оставшиеся въ живыхъ никейские изгнанники возвратились въ свои кафедральные города, они увидели свои места уже занятыми друтими лицами. Омии, успевшие въ последние годы царствования Констанция рукоположить на все освободившияся кафедры своихъ представителей, попрежнему удерживали за собой господствующее положение въ церкви; эдикиъ Юлиана вовсе не обязывалъ ихъ отдавать храмы и церковныя имущества возвращавшимся изгнанникамъ и такимъ образомъ съ внешней стороны все осталось въ прежнемъ виде. Исключение составила собой одна только Александрия. Здесь, какъ скоро было получено извеетие ? смерти Констанция, языческая чернь, возмущенная тиранией Георгия, заместителя Афанасия, схватила его, заключила сначала въ темницу и затемъ въ новомъ бунте подвергла ужасной смерти. Прибывший въ Александрию после шестилетняго изгнания Афанасий нашелъ свое место очищеннымъ и; былъ съ восторгомъ принятъ своей паствой.

Но если, какъ мы видимъ, во внешней группировке догматическихъ партий правление Юлиана не сопровождалоеь никакими заметными последствиями, то, наоборотъ, на вну–тренния взаимоотношения ихъ оно оказало глубокое влияние. Открытое пренебрежение императора къ интересамъ христианства, публично заявленное имъ нежелание вмеши–ваться въ ссоры галилеянъ, отняло у спорившихъ сторонъ одинъ изъ главныхъ мотивовъ, вносивший даиболее страстную струю въ движения предшествовавшаго царствования. О поддержке двора, ? победе надъ противниками при помощи государственной силы при Юлиане не могло быть и речи. Въ первый разъ со времени никейскаго собора соперники встретились лицомъ къ лицу на нейтральной въ политическомъ отношении почве вне споровъ за преобладание въ государстве и, поневоле заглушивши въ себе личные расчеты, получили возможность более трезвыми глазами взглянуть на свои взаимныя отношения, оценить достоинство противниковъ и понять свои собственные недостатки. Предоставленное своей участи, внутреннее развитие догматическихъ партий въ правление Юлиана пошло своимъ естественнымъ путемъ сообразно отличительнымъ особенностямъ каждой. Часть омиевъ, отказавшаяся при Констанции отъ строгаго арианства ради сохранения кафедръ, при Юлиане не нашла нужнымъ скрывать долее своихъ тайныхъ симпатий къ нему и перешла на сторону аномэевъ. Евномий находился въКонстантинополе. Юлианъ собственноручнымъ письмомъ вызвалъ сюда же Аэция «въ память прежнихъ личныхъ отношений» и подарилъ ему имение въ Лесбосе . И это не было несправедливостыо. Подлинное арианство пострадало такъ же много, какъ и все другия партии. Евдоксий увиделъ, что пора возстановить свою прежнюю связь съ Аэциемъ. Отъ Евзоя, бывшаго александрийскаго диакона, отлученнаго Александромъ и потомъ рукоположеннаго при Констанции въ епископы въ Антиохию, онъ потребовалъ, чтобы тотъ собралъ соборъ и отменилъ прежний обвинительный приговоръ объ Аэции, но пока Евзой колебался, въ Константинополь съехалось несколько аномэйскихъ епископовъ, которые и рукоположили Аэция въ епископы и съ согласия Евдоксия поставили аномэевъ епископами въ некоторые другие города. Между темъ Евзой составилъ соборъ въ Антиохии изъ десяти епископовъ и объявилъ уничтоженнымъ все, что постановлено противъ аномэевъ. Между омийствомъ и аномэйствомъ готова была, такимъ образомъ, заключиться молчаливая уния, и если бы царствование Юлиана оказалось более продолжительнымъ, эта уния могла бы принести новыя испытания церкви. Но со смертию Юлиана омии снова отказались отъ союза съ аномэйствомъ, и аномэи, лишенные всякихъ опоръ въ церкви и въ государстве, остались строго замкнутой въ себе сектой, не имевшей никакого влияния на общий ходъ церковной жизни.

Гораздо важнее было другое течение, наблюдавшееся среди консервативнаго Востока еще ранее царствования Юлиана и только теперь получившее возможность фактически проявить себя, благодаря свободнымъ отношениямъ, наставшимъ въ церкви при этомъ императоре. Это течение состояло въ постепенномъ сближении и действительномъ переходе въ ряды защитниковъ никейскаго символа значительной части омиусианъ и наиболее лучшихъ представителей восточнаго консерватизма. Оно было главнейшимъ событиемъ богословской жизни церкви за периоды правления Юлиана,определившимъ собой всю дальнейшую историю догматическихъ движений на Востоке и обезпе–чившимъ здесь полное торжество никейской веры, а потому и на изучении его следуетъ остановиться подробнее.

Чтобы понять историческую неизбежность сближения омиусианъ и никейцевъ и оценить догматическое значение этого факта, намъ нужно возвратиться несколько назадъ, припомнить события, совершившияся въ последние годы царствования Констанция и всмотреться въ ихъ внутренний смыслъ.

Какъ мы знаемъ, первый толчокъ, побудивший консервативное большинство епископовъ Востока покинуть ряды антиникейской оппозиции и выделиться въ особую партию омиусианъ, данъ былъ возрождениемъ въ церкви строгаго арианства, последовавшимъ тотчасъ за окончательной победой надъ никейцами и формальнымъ осуждениемъ единосущия. Воскресившее первоначальное учение Ария аномэйство впервые открыло глаза восточнымъ консерваторамъ на непрочность ихъ собственной догматической позиции, ясно доказавъ имъ, что техъ общихъ формулъ, какия они отстаивали доселе въ борьбе съ никейцами, недостаточно для охранения веры, что защищаемая ими вопреки никейцамъ идея раздельности ипостасей только пролагаетъ путь къ распространению крайнихъ воззрений въ церкви. Вместе съ темъ, сводя все христианское учение въ отвлеченную схему метафизическихъ положений и настаивая на неподобии Сына по существу, аномэйство въ сущности возвращало восточныхъ отцовъ къ темъ затруднениямъ, какия некоторые изъ нихъ испытали уже на почти забытомъ теперь никейскомъ соборе. Какъ тамъ все попытки противопоставить арианству, основывавшемуся на философскихъ предпосылкахъ, изречения, взятыя изъ Библии, остались неудачными и побудили образованныхъ защитниковъ православия избрать для символа веры терминъ, незнакомый богодухновенному языку, такъ теперь аномэйство, — т. — е. то же арианство, только въ более грубой форме, — делало безполезными все доселешния старания обойти въ своихъ символахъ небиблейския выражения и раждало необходимость возобновить уже изгнанныя было съ общаго согласия разсуждения ? сущности. Известно, что восточные отцы не отступили передъ этими заданными самою жизнью трудностями; на анкирскомъ соборе 358 года они разомъ изменили свой догматический фронтъ и изъ защитниковъ раздельности ипостасей стали проповедниками родственнаго единения Сына съ Отцомъ, определивъ его, какъ подобие Сына no существу. Постановление анкирскаго собора и явилось первымъ и очень крупнымъ шагомъ лучшей частри восточнаго епископата по направлению къ никейскому учению. Однимъ уже фактомъ своего появления оно уничтожало целый рядъ недоразумений, мешавшихъ доселе Востоку безпристрастно вглядеться въ это учение. Начертавъ на своемъ догматическомъ знамени слово, не встречающееся въ писании, анкир–ские отцы этимъ самымъ въ корне разрушили наиболее популярныя возражения противъ никейскаго символа; теперь уже нельзя было упрекать никейцевъ зато, что они вводятъ слово, незнакомое богодухновенному языку и недоступное для народа; это сделали сами бывшие ихъ противники, внеся въ свои формулы метафизическое понятие сущности. Поворотъ въ сторону никейцевъ, начавшийся въ лучшихъ церковныхъ кружкахъ Востока, не могъ остановиться на точке зрения анкирскаго собора. Съ одной стороны борьба съ аномэйствомъ, съ другой—крупныя события, последовавшия за анкирскимъ соборомъ, заставляли омиусианъ все глубже и точнее выяснять занятую ими противоаномэйскую позицию и этимъ самымъ толкали ихъ далее по пути къ сближению съ никейскимъ учениемъ. Мы уже видели, что омиусианство, впервые сформировавшееся въ Анкире, очень быстро достигло победы надъ аномэйствомъ, но на высоте своего торжества оно скоро встретилось съ новой, сильной партией противниковъ, составлявшейся изъ вождей прежней антиникейской реакции и умереиныхъ аномэевъ. Незнакомые съ придворной изворотливостью вожди омиусианъ, какъ мы знаемъ, не сумели отстоять своей позиции предъ натискомъ этой новой партии и на придворномъ заседании 359 года отказались отъ наиболее ценнаго пункта своей догматики, согласившись заменить свой точный терминъ: ?????? ??? ?????? более общимъ выражениемъ : ?????? ???? ?????. Несомненно, уступка эта была вызвана интересами церковнаго мира и оказалась возможной только потому, что на первый взглядъ не заключала въ себе никакой опасности; ведь терминъ: ???? ?????, повидимому, только расширялъ то, что содержалось въ ??? ??????. Ho события скоро разачаровали омиусианъ. Противники открыто заявили, что новый терминъ они принимаютъ въ ограниченномъ смысле, относя подобие только къ воле, и, такимъ образомъ, умеренное аномэйство, скрывшееся за спиною омийства, получило оффициальный доступъ въ церковь. Страхъ за веру и стыдъ за безполезную жертву охватилъ вождей омиусианъ, — и вотъ, чтобы защитить себя отъ обвинений въ уступчивости, они издали новый обширный трактатъ, въ которомъ съ возможною подробностью формулируютъ свои воззрения на спорный вопросъ и какъ бы предлагаютъ ихъ на судъ всей церкви.

Трактатъ этотъ сохранился целикомъ въ сочиненияхъ Епифания подъ названиемъ «Памятная записка (?????? ????????) Василия и Георгия и ихъ приверженцевъ». Судя по тому месту, какое онъ занимаетъ въ разсказе Епифания, а также по некоторымъ особенностямъ его содержания, должно думать, что онъ составленъ былъ вскоре после придворныхъ сирмийскихъ совещаний, когда раздоры, поднявшиеся при подписи датированной веры окончательно убедили омиусианъ въ сделанной ими оплошности. Новый документъ не только стремится оправдать прежнюю позицию, но и развиваетъ ее дальше, и хотя въ надписн его значатся только имена Василия и Георгия, онъ говоритъ и выступаетъ отъ лица всехъ восточныхъ. Въ значительной своей части онъ посвященъ полемическимъ целямъ—борьбе съ аномэйствомъ и омийствомъ. Авторъ его энергично возстаетъ противъ исключения понятия: ????? изъ догматики и хотя сознается, что въ св. писании его нетъ, но смыслъ его находится тамъ повсюду. Рядомъ историческихъ примеровъ (соборъ противъ Павла самосатскаго) онъ доказываетъ, что древние отцы всегда пользовались этимъ словомъ, когда въ немъ чувствовалась нужда. Но центральный интересъ документа состоитъ не въ этомъ, но въ его положительной части, где въ первый разъ въ истории догматическихъ споровъ делается попытка провести различие между понятиями: ????? и и ?????????. Прошло уже более тридцати летъ со времени никейскаго собора, а все еще основные догматические термины, необходимые для правильнаго истолкования учения его, оставались невыясненными, понимались и употреблялись различно и приводили къ безконечнымъ взаимнымъ недоумениямъ. Омиусиане первые сознали потребность внести устойчивость въ спутанную терминологию и въ своей памятной записке выполнили ее съ достаточнымъ успехомъ. Правда, они еще не проводятъ того резкаго разграничения между понятиями сущности и ипостаси, какое установилось въ христианскомъ богословии позднее, и вполне присоединяются къ решению отцовъ, назвавнныхъ въ обличение Павла самосатскаго ипостась Сына сущностью, «чтобы, — говорится въ записке, —наименованиемъ сущности показать, что Сынъ действительно существуетъ (??????? ?аи ?? ?????) и не речение». Но зато съ особенной тщательностью они останавливаются на разъяснении термина «ипостась», пользовавшагося широкой популярностью на Востоке. Составители записки хорошо знали, что этотъ терминъ у многихъ вызывалъ недоумение и, потому, изложивъ свое учение, они обращаются къ запад–нымъ, следовательно, никейцамъ, съ предупреждениемъне смущаться наименованиемъ ипостасай. «Восточные, — пишутъ они, — для того употребляютъ наименования ипостаеей, чтобы выразить существенныя и действительно существующия свойства лицъ (??? ????????? ??? ???????? ????????? ??? ??????????). ?? хотя «Отецъ есть духъ, Сынъ—духъ и Духъ св. — духъ, однако же ни Отецъ нe мыслится Сыномъ, ни Сынъ Отцомъ или Духомъ, но существуетъ самостоятельно. И вотъ, чтобы обозначить эти самостоятельно и действительно существующия свойства» Отца, Сына и св. Духа, восточные и называютъ ихъ «самостояиельно существующими ипостасями лицъ (????? ??? ????????? ?????????? ??????????)». Следовательно, Терминъ «ипостась» на языке восточныхъ даетъ лишь опре–деленное значение слову: ????????, которое само по себе «еще не заключаетъ въ себе мысли ? самостоятельномъ и действительномъ существовании и, какъ у Савеллия, можетъ обозначать только форму проявления. Отсюда видно, что принимая три ипостаси, восточные не учатъ ни ? трехъ началахъ, ни ? трехъ богахъ. Напротивъ, они анафематствуютъ требожие и исповедуютъ одно Божество, объемлющее все чрезъ Сына въ св. Духе, одно царство и одно начало (???? ????????, ???? ?????, ???? ?????????).

Вместе съ темъ они благочестиво различаютъ лица въ свойствахъ ипостасей (??????? ?? ???? ??????? ??????????), представляя Отца самостоятелыю сущимъ съ отеческой властью (?? ?? ??????? ???????? ????????). Сына родившимся отъ Отца, совершеннымъ отъ совершеннаго и существующаго самостоятельно, и Духа Утешителя, имеющаго само–стоятельное бытие (? ???????) отъ Отца чрезъ Сына. Но эта самостоятельность ихъ личнаго бытия не нарушаетъ ихъ единства. Если Отецъ есть духъ, Сынъ—духъ и св. Духъ—духъ, то, будучи тремя ипостасями, все они одно и то же (??????). Последнюю мысль они подробно объясняютъ и доказываютъ текстами св. Писания. Итакъ, Троица есть одно божество, одно начало, одинъ духъ и три ипостаси.

Трудно сказать, какими иными словами можно было бы еще выразить ту же самую мысль, какая заключаласьи во второмъ члене никейскаго символа. «Одно божество и три ипостаси» — эта формула могла съ надеждой на успехъ поспорить съ самимъ терминомъ: ??????? пока точный смыслъ его не былъ установленъ и суждения ? немъ колебались; и действительно, позднее вместе съ терминомъ: ???????? она была принята церковною догматикой. Очевидно, на пути къ сближению съ никейцами въ областй: собственно богословской, теоретической мысли омусианамъ идти дальше памятной записки было некуда. Самъ Афанасий со стороны внутренняго догматическаго достоинства высказанныхъ здесь воззрений на Сына Божия едва–ли могъ потребовать чего–либо большаго. Такъ силою логики и обстоятельствъ лучшие изъ противниковъ никейскаго собора были приведены; постепенно къ признанию смысла формулированнаго на немъ учения. Свой основной терминъ ?????? ??? ??????, первоначально на анкирскомъ соборе выставленный отчасти и въ противовесъ никейцамъ, чтобы показать, что Сынъ имеетъ свою сущность не въ тожестве, а въ подобии съ Отцомъ, они въ памятной записке истолковали какъ ?????? ???? ??????—тоже самое пo духу, а такъ какъ на языке записки общее понятие духа въ приложении къ ипостасямъ заменяетъ собой понятие существа, то ?????? ???? ?????? значитъ собой не что иное, какъ и ?????? ??? ?????? — одно и то же по сущности.

Чтобы окончательно перейти на позицию никейцевъ и слиться съ ними въ одно целое, омиусианамъ оставалось только уничтожить формальное различие и принять никейский символъ. Но отъ этого последняго шага омиусианъ удерживали серьезныя препятствия, которыя все еще оставались неустраненными. При недостаточномъ разграничении между терминами: ????? и ????????? за словомъ: ???????? продолжала доселе стоять тень Савеллия, и сами никейцы, сливавшие понятия сущности и ипостаси и не порывавшие общения съ осужденнымъ всемъ Востокомъ Маркелломъ, не принимали решительныхъ меръ, чтобы опровергнуть это подозрение. Кроме того, надъ терминомъ: ????????? «тяготели еще неизвестность его преданию и приговоръ антиохийскаго собора противъ Павла самосатскаго. Омиусиане сделали свое дело: они отвергли арианство, доказали чистоту своего учения и точной установки термина „ ????????? " сняли съ себя неосновательный упрекъ въ требожии, открыто осудивъ последнее. Теперь очередь оставалась за никейцами: ходомъ событий они обязывались пойти на встречу возвращающемуся къ нимъ Востоку и разъяснениемъ своихъ воззрений отнять у него последния препятствия къ полному признанию учения, провозглашеннаго на никейскомъ соборе. И они выдолнили эту задачу блестяще, тоже еще за время царствования Констанция.

To не было случайностью, что первымъ изъ никейцевъ, кто взялъ на себя обязанность, дать оценку действительному положению вещей на Востоке, оказался Иларий пуатьесский, западный епископъ. Стоявшие вдали отъ споровъ и не связанные вековыми предразсудками, западные епископы были более способны къ тому, чтобы безпристрастно вглядеться въ богословския настроения Востока и понять ихъ внутренний смыслъ. Являясь на Востокъ въ качестве изгнанниковъ за веру, они какъ бы самой судьбой предназначались для того, чтобы стать посредниками между борющимися здесь партиями. — Въ этомъ посредствующемъ положении, занятомъ ссыльными епископами на Востоке, Иларию принадлежитъ передовое место. Отправленный въ изгнание императоромъ Констанциемъ въ 356 го–ду за отказъ согласиться на осуждение Афанасия, Иларий пять летъ провелъ въ малоазийскихъ провинцияхъ, переходя изъ города въ городъ, и былъ свидетелемъ его смятения умовъ и партий, какое вызвано было здесь проповедью аномэйства. Восточные епископы сначала поразили его внешнимъ блескомъ своей жизни и переменчивостью воззрений; но его тонкий богословский умъ и острая наблюдательность помогли ему исправить это первое впечатление, и онъ понялъ, что среди открыто арианствующихъ въ восточномъ епископате есть не мало почтенныхъ людей, не имеющихъ ничего общаго съ арианствомъ и уклоняющихся отъ никейскаго учения скорее по недоразумению или непониманию, чемъ по злой воле. Догматическия распри Востока представились теперь ему въ иномъ свете, — и вотъ чтобы ознакомить своихъ галльскихъ друзей съ истиннымъ положениемъ восточныхъ делъ, онъ въ конце 358 года, т. — е., тотчасъ после победы омиусианъ надъ аномэями, шлетъ имъ большое сочинение «о соборахъ», въ которомъ подвергаетъ обзору все догматическия партии Востока и даетъ ихъ учению критическую оценку съ точки зрения западнаго никейца.

Отношение Илария къ восточнымъ спорамъ самое терпимое. Пересматривая подъ рядъ все символы, появившиеся изъ оппозиционныхъ кружковъ со времени никейскаго собора, — Лукиановский символ, ??????? ??????????? первую сирмийскую формулу, онъ находитъ, что заключающаяся въ нихъ доктрина—здравая, если только сомнительныя выражения ихъ истолковать сообразно целямъ ихъ авторовъ. Правда, эта множественность символовъ совсемъ незнакома Западу, но это не должно служить поводомъ къ укору, потому что менее счастливый Востокъ постоянно обуревается ересями и не можетъ избежать этой необходимости. Переходя затемъ къ самымъ жгучимъ вопросамъ времени, поднятымъ омиусианствомъ, Иларий предлагаетъ своимъ читателямь крайне любопытный анализъ вступившихъ въ соперничество терминовъ: ?????????? и ?????????. Съ полною толерантностью, далекой отъ всякой западной притязательноети, Иларий оцениваетъ достоинства и недостатки каждаго термина и предупреждаетъ своихъ западныхъ читателей, что и терминъ: ????????? при неправильномъ употреблении можетъ скрывать подъ собой ложныя мнения. Вообще онъ не такой талисманъ истины, чтобы безъ него совсемъ не могло быть правой веры. Напротивъ, троякаго рода заблуждения наблюдаются въ применении къ нему: или имъ обозначаютъ безразличное единство субстанции Отца и Сына, уничтожая действительное бытие Сына, или подъ предлогомъ его, проповедуютъ разделение субстанции Отца, при чемъ Синъ является лишь частью Его, или понимаютъ его, какъ указание на предсуществовавшую субстанцию, въ отношении къ которой Отецъ н Сынъ являются, какъ бы совладетелями. Въ правильномъ своемъ применении терминъ: ????????? указываетъ на рождение Сына, подчинение Его Отцу и на подобие no природе (una substantia ox similitudine, non ex solitudine); т. — е., другими словами ????????? въ своемъ надлежащемъ истолковании означаетъ не что иное, какъ ??????????. Правда, некоторые придаютъ последнему понятию смыслъ только приблизительнаго подобия, но обычное и библейское словоупотребление соединяетъ съ нимъ другое значение. Подобие по природе обозначаетъ собой не что иное, какъ равенство. Въ этомъ смысле оно имеетъ даже некоторое преимущество предъ словомъ: ?????????: «если произнесу единаго (unum), окажусь въ подозрении, что учу ? единичномъ существе (habet et unici suspucionem), если же выражусь, «подобнаго», то не окажется предмета для сравнения. Только подобие предполагаетъ двухъ и означаетъ единство, но не лицъ, а рода (non personae unitatis, sed generi). Выяснивъ смыслъ соперничавшихъ между собой терминовъ и установивъ между ними согласие, Иларий въ чувстве глубокаго убеждения и братской любви обращается къ восточнымъ омиусианамъ. Называя ихъ светомъ во тьме и лучомъ надежды за отпоръ, данный имъ аномэйству, онъ констатируетъ то положение, что между восточными и западными нетъ никакого различия въ вере, и, требуя со стороны ихъ взаимнаго признания термина: ????????? старается предупредить все возможныя противъ него возражения. Все неправильныя толкования этого слова Иларий энергично отвергаетъ, доказывая его полное соответствие другимъ выражениямъ,употребленнымъ въ ни кейскомъ символе: «рожденный, не сотворенный», «изъ сущности Отца». Если омиусиане не признаютъ слова: ????????? потому, что оно не находится въ Писании, то сами, употребляя: ?????????? не опровергаютъли отимъ самихъ себя? Савеллий и Павелъ самосатский, пользовавшиеся этимъ терминомъ, несомненно еретики; но если все отвергать ради одного злоупотребления, то нужно отвергнуть и пользование св. Писаниемъ, потому что кто изъ еретиковъ не злоупотреблялъ имъ? И если слово: ????????? было бы осуждено 80–ю епископами въ Антиохии, то его приняли и одобрили 318 отцовъ въ Никее. истолкованное тамъ благочестиво и признанное необходимымъ для отражения арианской ереси, почему это слово и теперь не должно иметь такого же значения? «Вы не ариане; зачемъ же, отвергая это слово, вы навлекаете на себя упрекъ въ арианстве?.. Никейские отцы почили въ мире; мы рукоположены ими и являемся ихъ преемниками; смеемъ ли мы анафематствовать ту формулу, какую они утверждали?! Да не будетъ этого!»… Самое слово: ????????? нe заслуживаетъ никакого обвинения, коль скоро смыслъ его не нарушаетъ истины. Ведь и ?????????? можетъ истолковано быть въ превратномъ смысле; взятое въ общемъ своемъ значении, какъ голое подобие, оно не говоритъ ни ? равенстве, ни ? единстве, и если оно въ своемъ должномъ понимании и можетъ быть одобрено, то не будетъ отвергать и ?????????. Нужно собраться вместе и сообща разсудить ? спорныхъ терминахъ, чтобы не устранялось и то, что хорошо установлено (??????????) не отвергалось т?, что худо понимаетея (?????????). Въ области примирительныхъ стремлений далее Илария идти было некуда; можно сказать, что для Запада Иларий выполнилъ то, что гораздо позднее было сделано каппадокийцами для Востока.

Столь же радостно, хотя и несколько позднее, приветствовалъ начавшийся на востоке поворотъ и старый repott никейскаго дела, Афанасий. Находясь съ 356–го года въ изгнании, онъ, однако, не терялъ связей съ текущей жизнью, зорко следилъ за совершающимися въ ней событиями и, какъ мы видели, вероятно, присутствовалъ на селевкийскомъ соборе. Возможно, что памятная записка Василия вполне была и неизвестна ему, но важное зна–чение и суть ея онъ понялъ и, оживленный надеждой на лучшее будущее, одинокий изгнанникъ решилъ, что те перь настала пора протянуть руку дружбы своимъ старымъ консервативнымъ врагамъ. Подобно Иларию, въ особомъ сочинении ? соборахъ, Афанасий делаетъ обзоръ всехъ главныхъ фактовъ борьбы противъ никейскаго символа, начиная съ Фалии Ария и кончая селевкийскимъ соборомъ и победой омийства. Последния события, совершившияся на соборахъ ариминскомъ и селевкийскомъ, вызываютъ у него осуждение и негодование. He было никакой надобности въ общемъ вселенскомъ соборе, задуманномъ Констанциемъ: темъ мене следовало делить его на два собора. Подвергнувъ осмеянию датированную веру, онъ въ хронологическомъ порядке перечисляетъ все изложения, изданныя противниками, но не съ темъ, чтобы, подобно Иларию, показать ихъ относительную ценность, но чтобы воспользоваться ихъ множествомъ и разнообразиемъ, какъ фактической сатирой. Здесь сказывается не спокойный наблюдатель, а непосредственный участникъ, который самъ пережилъ все события и много перенесъ отъ нихъ. Зато съ облегченнымъ чувствомъ онъ останавливается на омиусианахъ, которые принимаютъ все, написанное въ Никее, сомневаются же только относительно термина «единосущный».«Съ людьми, подобными Василию, не нужно обходиться какъ съ врагами, а следуетъ считать ихъ братьями, которые разнятся отъ насъ только однимъ словомъ, но мыслятъ такъ же, какъ и мы». Если они учатъ, что Сынъ есть премудрость, вечное сияние Отца, жизнь и рождение сущности Его, то они признаютъ то же, что содержится въ слове «Единосущный» потому, что «рождение» и «единосущие» имеютъ одинъ и тотъ же смыслъ. Ихъ собственный терминъ: ?????????? самъ по себе не исключаетъ мысли ? твари: «подобные по причастию, не по самой истине, называются подобными, a пo подобию истины, такъ что оно можетъ быть и отнято отъ нихъ, а это приличествуетъ только тварямъ», но съ прибавкой слова «изъ сущности» онъ значитъ то же, что и ?????????. Онъ обращается къ нимъ, какъ къ возлюбленнымъ братьямъ, подвергаетъ подробному разбору все возражения противъ: ?????????, предъявляемыя на Востоке и путемъ филологическаго анализа, показавъ превосходство слова ????????? предъ ??????????, убеждаетъ ихъ не сражаться съ тенью и выражаетъ полную уверенность, что рано или поздно, но иеизбежно омиусиане примутъ это слово, составляющее опору ихъ собственнаго учения.

Итакъ, оба вождя никейцевъ, Иларий на Западе и Афанасий на Востоке, — открыто признали православие убеждений новой омиусианской партии, возникшей на Востоке въ борьбе съ аномэйствомъ, и радостно пошли навстречу ей. Прежния взаимныя подозрения разсеялисъ, и при первомъ откровенномъ обмене мыслей старые противники сделались друзьями, только слово „ ????????? " все еще стояло на пути къ полному примирению, но и сомнения, соединенныя съ нимъ, значительно ослаблены, отчасти признаниемъ со стороны Илария права возставать противъ него, а отчасти и еще более подробнымъ и основательнымъ опровержениемъ Афанасия возражений, предъявленныхъ къ нему. Слияние омиусианъ съ никейцами въ теории совершилось такимъ образомъ къ концу правления Констанция, но пока во главе империи стоялъ императоръ, ненавидящий никейский символъ, и вожди никейцевъ, находившиеся въ изгнании съ 356 года, лишены были всякаго участия въ церковныхъ делахъ, это слияние не могло состояться фактически и обнаружиться на практике въ действительномъ присоединении омиусианъ къ никейцамъ. Правда, сильный отзвукъ совершившагося вь теории сближения сказался уже и при Констанции. На соборе въ Селевкии исаврийской въ 359 году, какъ мы знаемъ, некоторые изъ восточныхъ епископовъ, въ противовесъ аномэйскимъ выходкамъ Акакия и Евдоксия, открыто примкиули къ никейцамъ, ставъ подъ защиту ихъ термина: ?? ??????, при чемъ Иларий пуатьеский, вождь западныхъ никейцевъ, оффициально былъ принятъ въ церковное общение. — Но этотъ внезапный порывъ въ сторону никейскаго символа вызванъ былъ не столько сознательнымъ пониманиемъ его ценности, сколько желаниемъ дать отпоръ надвигающемуся на церковь аномэйству. События, совершившияся въ Константинополе после селевкийскаго собора, еще более содействовали этому движению Востока въ сторону никейцевъ; податливосгь главарей омиусианства, пожертвовавшихъ своей отличительной формулой ради сохранения кафедръ, уронила кредитъ ихъ въ глазахъ лучшихъ консерваторовъ Востока, и люди, дорожившие верой, ждали только удобнаго мо–мента, чтобы формально присоединиться къ никейцамъ. Такой моментъ и наступилъ въ царствование Юлиана, когда правительство отняло свою нагнетающую руку, и возвратившиеся никейцы получили возможность заявить свое слово по поводу церковныхъ затруднений. Теперь настало время положить прочное начало къ фактическому объединению лучшихъ церковныхъ силъ Востока съ ниикейцами, и это великое дело выполнено было на соборе въ Александрии, устроенномъ Афанасиемъ въ 362 году тотчасъ после своего возвращения.

2. Александрийский соборъ въ 362 году принадлежитъ къ числу наиболее замечательныхъ соборовъ эпохи арианскихъ движений. Значение его можно определить такъ: онъ подвелъ итоги всей предшествующей работе богословской мысли по раскрытию учения ? Троице, решилъ главнейшие и трудные вопросы, выдвинутые его временемъ, и глубоко повлиялъ на последующий ходъ событий догматической истории, преднаметивъ тотъ путь, по какому они направились. Но его главная заслуга состояла въ томъ, что онъ воскресилъ для восточной половины церкви почти уже забытый здесь никейский символъ и далъ сильный толчекъ тому течению въ рядахъ церковныхъ деятелей Востока, которое въ конце–концовъ привело ихъ всехъ подъ знамя этого символа. — До сихъ поръ, какъ мы знаемъ, все соборы, во множестве собиравшиеся на Востоке, преследовали одну цель—изгнать никейцевъ и устранить никейский символъ, заменивъ его другими, более отвечающими восточному консервативному настроению. Благодаря поддержке двора и особенно насильственнымъ мерамъ Констанция, эта цель, поставленная реакцией съ самаго начала ея возникновения, близка была къ своему осуществлению. За тридцать слиш–комъ летъ, протекшихъ со времени никейскаго, собора, сошли одинъ за другимъ въ могилу все его современники—епископы, принимавшие въ немъ личное участие. Изъ очевидцевъ собора и непосредственныхъ участниковъ его на Востоке оетавался къ 50–мъ годамъ IV века едва ли не одинъ Афанасий, да и тотъ, управляя отдаленнымъ отъ Востока диоцезомъ, а съ 356 года скитаясь въ изгнании по пустынямъ египетскимъ, лишенъ былъ всякой возмож–ности сделать что–нибудь для возстановления авторитета защищаемаго имъ собора. Съ 350 года, т. — е. въ течение последнихъ десяти летъ царствования Констанция, на Востоке не было ни одного никейца. Въ церковную практику, въ богослужебное употребление символъ никейский также проникнуть не успелъ. Возможно, что и сами отцы перваго вселенскаго собора, составляя символъ въ опровержение арианства, не имели въ виду вводить его въ общеобязательную литургическую практику, смотрели на него не какъ на ??????? ??????? въ собственномъ смысле, а какъ на ?????? т. — е. образецъ учения, а не веры, каковое название действительно и прилагается къ нему въ некоторыхъ древнихъ источникахъ. Можно допустить далее, что для употребления, напр., при крещении онъ былъ и неудобенъ, потому что не содержалъ въ себе необходимыхъ членовъ веры, встречающихся во всехъ кре–щальныхъ символахъ, какъ–то исповедания единой церкви и единаго крещения, воскресения мертвыхъ и будущей жизни. Темъ не менее, при более благоприятныхъ условияхъ для своего утверждения въ церкви, онъ необходимо долженъ былъ если не целикомъ, то въ главнейшихъ своихъ терминахъ, по крайней мере въ учении ? Сыне Божиемъ, воздействовать на крещальные символы и оставить въ нихъ следы. На самомъ деле, до 60–хъ годовъ IV–го века мы не находимъ въ памятникахъ символьной литературы древности ни малейшихъ признаковъ такого воздействия. За все это время на Востоке при крещении, оглашении и богослужении продолжаютъ применяться местные символы и если они дополняются въ своей догматической части, то источникомъ дополнений является не никейский символъ, а символы, вышедшие изъ–подъ пера противниковъ его. Нагляднымъ, даже поразительнымъ доказательствомъ этого пренебрежения никейскимъ символомъ на Востоке служатъ уже известныя намъ огласительныя поучения Кирилла иерусалимскаго, изданныя приблизительно около 348–го года. Въ основу своего катихизиса веры Кириллъ полагаетъ не символъ, составлевкый въ Никее, а крещальный символъ своей иерусалимской церкви и—что особенно важно—даже въ техъ местахъ, где местный символъ оказывался недостаточнымъ для полнаго выражения веры, какъ, напр., въ учении ? Божестве Сына Божия, онъ обращается не къ никейскому изложению, а къ ??????? ???????????—многострочному символу и такъ называемой датированной веры. Такимъ образомъ, память ? никейскихъ отцахъ постепенно тускнела на Востоке и освященный ихъ общимъ согласиемъ символъ недалекъ былъ отъ полнаго забвения.

Въ виду этого печальнаго положения никейскаго дела на Востоке эдиктъ Юлиана, возвращавший въ свои города изгнанныхъ защитниковъ его, пришелся какъ нельзя более кстати. Въ первый разъ после непрерывныхъ преследований въ течение долгаго царствования Констанция, никейцы получили возможность громко сказать свое слово въ церкви, вслухъ всехъ заявить, что дело никейское не умерло, что единственно только вера, написанная въ Никее, можетъ служить надежной опорой мира и веры церкви. Отсюда понятно, почему Афанасий поспешилъ какъ можно скорее воспользоваться предоставленной ему свободой; въ Александрию онъ прибылъ 12–го февр. 362 года, а къ августу месяцу здесь уже открылся соборъ, составившийся изъ съехавшихся сюда епископовъ—никейцевъ. Разгромъ, понесенный никейцами въ правление Констанция, резко отразился на численномъ составе собора; явилось только 22 епископа, но все это были ветераны никейскаго дела, долгимъ изгнаниемъ, потерей кафедръ и страданиями засвидетельствовавшие искренность своего убеждения, pauci numero, tide integri, meritis multi, по выражению Руфина, «числомъ немногие, верой не поврежденные, заслугами обильные». Духовная мощь и сила веры, неоднократно проявленная ими, придавала ихъ собранию особый моральный авторитетъ и должна была привлекательно действовать на людей, хромавшихъ на обе ноги. Все другие поддалиеь искушениямъ и соблазну: ухажи–вали за дворомъ, вмешивались въ интриги, подделывались подъ общее настроение, вступали въ компромиссы и изменяли веру. Одни только никейцы, несмотря на все невзгоды, твердо держали свое знамя, не склоняясь ни направо, ни налево, отвергая всякия сделки и съ политикой и съ совестыо. По сравнению съ вождями реакции, не говоря уже объ Акакии или Евдоксии, продававшихъ свою веру за влияние при дворе, но и съ более твердыми характерами въ роде Василия анкирскаго или Евстафия севастийскаго, такия лица, какъ Афанасий или Евсевий верчельский, стоявшие во главе никейцевъ, ? которыхъ сама зависть не могла сказать ничего дурного, казались недосягаемыми нравственными величинами, — а они–то теперь и руководили занятиями александрийскаго собора.

Точныхъ записей ? заседанияхъ собора до нашего времени ни сохранилось; но мы имеемъ возможность съ надлежащей полнотой воспроизвести вее главные моменты его деятельнсти, благодаря, во–первыхъ, указаниямъ церковныхъ историковъ и преимущественно Руфина, — затемъ, посланию къ антиохийцамъ и къ такъ называемому ?????’ у александрийскаго собора, написанному самимъ Афанасиемъ, въ которомъ содержатся все важнейшия постановления собора и даются намеки на внутреннюю его историю, — и наконецъ, письму Аполлинария лаодикийскаго, послы котораго присутствовали на соборе, къ Василию Великому.

Первымъ деломъ александрийскихъ отцовъ было возстановление догматическаго авторитета никейскаго собора и ревизия его символа. Никейский символъ былъ признанъ непоколебимымъ и неизменнымъ образцомъ веры, «достаточнымъ и самодовлеющимъ (?????… ??? ???????) для опровержения всякой нечестивой ереси и къ охранению безопасностй и пользы церковнаго учительства». Такое воззрение на вначение никейскаго символа необходимо влекло за собой отрицательное отношение ко всякимъ другимъ вереизложениямъ, и александрийские отцы далее повторяютъ забытое и никогда не применявшееся постановление сардикийскаго собора: «во всемъ довольствоваться верой, исповеданной никейскими отцами, потому что она не имеетъ никакого недостатка и полна благочестия, и не должно составлять иного изложения, дабы написанное въ Никее не сочли несовершеннымъ». Вместе съ темъ былъ возстановленъ и текстъ никейскаго символа, притомъ настолько твердо, что Афанасиева редакция его, сохранившаяся въ письме къ имп. Иовиану, написанномъ годъ спустя после собора, и доселе считается въ науке наиболее надежной и достоверной. Вероятно, на это же время падаетъ, безъ сомнения и составление списка епископовъ, присутствовавшихъ на заседанияхъ въ Никее, предпринятое Афанасиемъ,однимъ изъ экземпляровъ коораго пользовался историкъ Сократъ и который долженъ былъ сохранить имена никейскихъ отцовъ на вечныя времена.

Но деятельность никейскихъ отцовъ не ограничилась однимъ только этимъ: возстановивъ догматическое значение никейскаго символа, они вместе съ темъ выработали рядъ меръ, которыя должны облегчить переходъ. подъ знамя его бывшихъ противниковъ. Въ этомъ отношении былъ поставленъ на очередь прежде всего тотъ вопросъ: чего нужно требовать отъ возвращающихся отъ ереси и какъ ихъ принимать: оставлять–ли ихъ въ преж–немъ иерархическомъ сане или подвергать церковному покаянию, которое, по смыслу церковныхъ каноновъ, навсегда лишало возвращающагося иерархической степени. Первый пунктъ решался самъ собой. Разъ никейский символъ признанъ былъ достаточнымъ и самодовлеющимъ исповеданиемъ правой веры, то ясно, что отъ возвращающихся ничего большаго не должно было требовать, кроме согласия на этотъ символъ и приложенныя къ нему анафематизмы. Въ такомъ смысле и было сделано постановление. — Второй пунктъ вызвалъ разногласия: строгая партия никейцевъ подъ гнетомъ живыхъ воспоминаний ? причиненныхъ противниками страданияхъ, требовала, что–бы все, запятнавшие себя какимъ–либо общениемъ съ еретиками, несмотря на покаяние, лишались иерархичеекаго сана. Но здесь еще разъ сказалось величие вождей никейцевъ, умевшихъ свои личные счеты подчинять интересамъ общаго дела: благодаря ихъ моральному влиянию на соборе, достигнуто было, соглашение и решено приходящихъ изъ ереси принимать въ томъ же сане. Это гуманное постановление, оправданное всей историей, устраняло одно изъ важныхъ практическихъ препятствий, мешавшихъ успеху никейскаго дела на Востоке.