Толкование на 3–ю главу

Толкование на 3–ю главу

(1) «Се, Владыка Господь Саваоф отымет от Иерусалима и от Иудеи крепкаго и крепкую».

После того как иудейский народ совещал лукавый совет против Господа, Который распят ими «от немощи» плотской; ожив же «от силы» Бога Отца (ср.: 2 Кор. 13, 4), оставил им немощь, ибо сказал: «умрете во гресех ваших» (Ин. 8, 24), а нам даровал силу Воскресения, ибо сказал: «веруяй в Мя, аще и умрет, оживет» (Ин. 11, 25). Неверные изнемогают неверием по причине креста, а праведные с уверенностью говорят: «Вся могу о укрепляющем мя Христе» (Флп. 4, 13). Посему не имеющий Христа — Божия силы, не имеет крепости. Поэтому «Господь отымет от Иерусалима и от Иудеи крепкаго и крепкую» — какова была Сарра, укрепляющаяся и начальствующая даже над Авраамом, по заповеди Господа, Который говорит: «вся елика аще речет тебе Сарра, слушай гласа ея» (Быт. 21, 12); каковы — Ревекка, по страннолюбию почерпающая воду и укрепляющаяся по добродетели, Деввора, предводительствующая войсками, Иаиль мужающаяся, Анна услышанная и Елисавета пророчествующая. Нет уже ни крепких мужей, ни крепких жен. Присовокуплена и причина немощи: потому что нет у них «ни крепости хлеба ни крепости воды». Как тела наши укрепляются сродными им яствами, так и для души есть нечто питательное, что доставляет ей силу на доброе. Что же это такое? То, о чем Господь сказал: «Плоть Моя истинно есть брашно, и Кровь Моя истинно есть пиво» (Ин. 6, 55). У кого нет этого, у того нет «крепости хлеба и крепости воды»; а где яства слабы, там по необходимости таковы же должны быть и питаемые ими.

Но да не будет того, чтобы Церковь страдала грехами Иерусалима и чтобы у ней отняты были крепкий во всяком деле благом и в слове за истину, крепкий в постах, крепкий в молитвах, крепкий в искушениях, крепкий в терпении, в смиренномудрии и в главизне заповедей — в любви, а равным образом, и крепкая в нерастлении, в честности, в милостыне, в неусыпности молитв, в трудах бдения. Да не отнимется у ней «крепость хлеба и крепость воды», пособие самой питательной силы слова, как у иудеев оскудела крепость духа пророческого, и они томятся жаждой слова, желая слова Божия и не имея его, потому что Господь отнял у них «крепость хлеба и крепость воды». Есть и у нас некоторая пища, которая не сообщает крепости, но не допускает и умереть и какую Павел предлагает еще младенцам о Христе, коринфянам. Есть «зелия» — пища немощных (ср.: Рим. 14, 2). Есть и твердая пища, пригодная совершенным, «имущим чувствия обучена долгим учением в разсуждение добра же и зла» (ср.: Евр. 5, 14). И если когда Церковь не имеет преподающих учения твердые, сильные и исполненные ума Божия — это признак, что у ней отнята «крепость хлеба». Но есть и в воде крепость и немощь, по слову Господа: «всяк пияй от воды сея вжаждется паки, пияй же от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки» (ср.: Ин. 4, 13–14). Как предварительно принимаем твердую пищу, а жидкая служит для сухой как бы колесницей и ведет ее к раздроблению, так бывает и с душевной пищей. Мысль есть первая и самая свойственная душе пища, и слово действительностью своей пролагает путь наставлениям, производит усвоение мысли. Должно же отверсть очи, чтобы насытиться сего хлеба и воды. Ибо сказано: «отверзи очи твои и насыщайся хлеба» (Притч. 20, 13). И в книге Бытия говорится, что отверзлись очи Агари и увидела воду (см.: Быт. 21, 19).

(2) «Исполина и крепкаго, и человека ратника и судию».

Наименование «исполин» находим здесь взятым в добром значении, что разве редко где еще встречается, как, например: «возрадуется яко исполин тещи путь» (Пс. 18, 6). Итак, отнимет «исполина». «Исполинами», как думаю, называются те, которые от природы имеют некоторые преимущества и по телесному устройству многих превосходят в усвоении себе познания или в подвиге добродетели; «крепкими» же именуются те, которые собственным своим старанием и размышлением усовершили в себе природные дарования. У иудеев нет «ратников», потому что их не вносят в воинские списки; у них нет «судии», потому что они преданы судиям, пленившим их, и оскудел вождь от Иуды. Впрочем, все, что угрожало им за неверность Господу, может случиться и с нами, если будем непокорны. И у нас оскудеют «ратники», восприемлющие на себя всеоружие Господне и мужественно противостоящие козням диавольским, когда возобладает нами неверие, и предадимся противникам. Но будем молить Господа, да не отнимется у нас «ратник» — муж, оградившийся броней веры, возложивший на себя шлем спасения, чтобы покрыть главную часть своего тела, укрепивший ноги свои во уготование благовествования, — «ратник», у которого готов обнаженный меч наказать всякое преслушание, который вообще, «яко добр воин Христов, злопострадал» за Евангелие, «не обязавшись куплями житейскими, да воеводе угоден будет» (ср.: 2 Тим. 2, 3–4).

Но Церковь имеет и «судей», которые могут примирять брата с братом, которые судят мир и будут судить Ангелов (см.: 1 Кор. 6, 2–3). Если же когда умножатся «суесловцы и умом прельщени, учаще яже не подобает, развращающии вся домы, сквернаго ради прибытка» (ср.: Тит. 1, 10, 11), а в Церкви нет никого, кто заграждал бы таковым уста и низложил их «возношения взимающиися на разум Божий» (ср.: 2 Кор. 10, 5), то должно знать, что она оставлена за умножение ее преслушания. И если «несть мудр ни един, иже может разсудити между братий», но, по недостатку святых, судятся «пред неверными» (ср.: 1 Кор. 6, 5, 6), и это есть признак оставления, ибо отнял Господь и «судию».

«И пророка и смотреливаго».

Всякое пророчество у иудеев — до Иоанна; а с Иоанна оно оскудело, и у них нет духовно постигающего намерение закона, «по ослеплению», которое «бысть Израилеви» (ср.: Рим. 11, 25). Но и в Церкви есть дарование пророческое ради Положившего в Церкви «первее Апостолов, второе пророков» (ср.: 1 Кор. 12, 28). Посему, если когда войдут в нее неверные и невежды и не будут обличены и испытаны, — и это есть признак оставления. Ибо сказано: «Аще вси пророчествуют, внидет же некий неверен или невежда, обличается всеми, истязуется от всех, и сице тайная сердца его явлена бывают» (1 Кор. 14, 24–25). Итак, тот «пророк», кто по откровению Духа предсказывает будущее; а тот «смотреливый», кто с помощью своего разумения, из сличения подобного, основываясь на опыте времен предшествовавших, заключает о будущем, рассуждая так: «Если будем делать дела содомские, то потерпим наказание, подобное содомскому»; или: «Если покаемся, как ниневитяне, то подобно им будем помилованы».

«И старца».

В числе угроз находится и отнятие «старца», так как присутствие его доставляет немалую пользу, будет ли сим старцем человек, удостоенный какого ни есть начальства и сопричисленный к пресвитерству или и носящий на себе образ старца неукоризненно, особенно же не прикасавшийся к жене. Но если кто, по закону Господню, действительно «единыя жены муж, чада имый верна, не во укорении блуда, или непокорива, не себе угождающ, не гневлив, не пияница, не скверностяжателен, но страннолюбив, благолюбец, целомудрен, преподобен, праведен, воздержен, держащийся вернаго словесе по учению, да силен будет и утешати во здравем учении и противящияся обличати» (ср.: Тит. 1, 6–9), то он — «старец», которого Господь отнимает у грешного народа, — отнимает как «крепкаго и крепкую», как «крепость хлеба и крепость воды», как «человека ратника», как «судию», так и «старца». Посему когда увидишь, что иные достойны сопричисления к «старцам», но скрываются или пренебрежены, а вместо них возведены недостойные, знай, что у этого народа Господь отнял «старца». А какой потребен торжник, чтобы не укрылся от него искусный в этом, Бог показал сие великому рабу Своему, Моисею, доверив ему избрание таковых «старцев». Ибо говорит: «собери Ми седмьдесят мужей от старец Израилевых, ихже ты сам веси, яко тии суть старцы людстии, и да приведеши я ко скинии свидения, и да станут тамо с тобою; и уйму от Духа, Иже в тебе, и возложу на ня, да подымут с тобою устремление людий сих, и не будеши водити их ты един» (ср.: Чис. 11, 16–17). Надобно же, чтобы они были преклонны возрастом, с течением жизни искусились во многом и в цвете своей седины показали твердость нравов, ибо «слава старым седины» (Притч. 20, 29). Если же и в юном возрасте найдется старческий образ мыслей, не должно презирать дара, но верить тому, кто говорит: «седина есть мудрость человеком» (Прем. 4, 9), потому что действительно «старцем» делает не столько белизна волос, сколько старческий образ мыслей. А может быть, того же требует и Писание: «Пред лицем седаго востани и почти лице старчо» (Лев. 19, 32). Ибо если кто, подобно мудрому Даниилу, юн телом, но стар умом, то справедливее — предпочесть его тем, которые, как вавилонские старцы, «обетшалые злыми денми» (ср.: Дан. 13, 52), имеют развратное изволение при телесной седине. Посему на Даниила, который был отрок и весьма юн по чувственному возрасту, но имел по образу мыслей духовную седину, снисшло дарование старчества; ибо не солгали говорившие: «гряди, сяди посреде нас, яко тебе даде Бог старейшинство» (ср.: Дан. 13, 50). Таким образом, случается иногда, что юные оказываются достойными большей чести, нежели старцы, живущие нерадиво и беспечно. Посему иудейские старцы лжеименны. Ибо отнял Господь от народа их как «человека ратника и пророка», так «и старца». Церковь да молится, чтобы не был у нее отнят «старец», достойный сего именования. А как это важно, видим на Аврааме. Хотя в предшествовавших родах счисляются многие, жившие долее его: «поживе» Адам «девять сот и тридесять лет» (ср.: Быт. 5, 5), и «поживе» Мафусал «девять сот и седмьдесят» (по слав.: девятьсот и шестьдесят девять лет) «лет и умре» (ср.: Быт. 5, 27), «и поживе Ной девять сот» (по слав.: девятьсот пятьдесят) «лет» (ср.: Быт. 9, 29), — но ни один из них не назван старцем, а Авраам «старец», по свидетельству Сарры, которая говорит: «не у было ми убо доселе, господин же мой стар» (Быт. 18, 12). И он был стар, потому что душу его покрыла сединами добродетель.

(3) «И пятьдесятоначалника».

Господь Саваоф угрожает отнять у иудеев вместе с прочими и «пятьдесятоначалника». Что под сим разумея? Под частью разумея целое, говорит, что допустит прийти у них в беспорядок всему благоустройству и управлению, потому что тысященачальники, стоначальники, пятьдесятоначальники и десятоначальники поставлены были Моисеем по совету Иофора, чтобы на себе несли попечение о народе и приняли на себя меньшие суды для имеющих нужду в суде (см.: Исх. 18, 21–22). И иудеям изречена угроза, что такой порядок управления будет у них отнят. Посему Пророк угрожает, что отнимется у них «пятьдесятоначалник», как и «человек ратник», и «судия», и «смотреливый», и «пророк», и «старец».

«И дивнаго советника».

В жизни человеческой весьма нужен и полезен совет, потому что никто не может сам один удовлетворить себе во всем, но имеет нужду в помощниках, еще более при избрании полезного, чем при отправлении телесных действий, так что человек, не имеющий советника, подобен кораблю без кормчего, предоставленному на произвол туда и сюда порывающих ветров. Если же при рассмотрении чего–либо маловажного берем советников, то как не искать нам «дивных советников», когда идет дело о душе и о полезном для души? Посему, как скоро иудеи составили лукавый совет, как бы им предать Господа, Господь отнял у них «дивнаго Советника», советам Которого дивились (ибо «дивляхуся о учении Его» [Мф. 22, 33]), но не следовали наставлениям. Как же не дивен «Советник», Который, вместо закона «око за око», советует: если кто «ударит в десную ланиту, обратить ему и другую» (ср.: Мф. 5, 38, 39), также не гневаться, не судиться, не иметь вожделения к гнусному, никого не почитать врагом, но любить ненавидящих, не заботиться о тленном, не превозноситься умом, не просить у Бога маловажного, иметь сердце на небеси, туда перенеся свои сокровища, пребывать с Богом, быть братолюбивым, сострадательным, общительным в том, что имеет у себя, нечистоту поставлять не в пище, но в сердце и в произволении? Сего–то «Советника», подающего такие Божественные и дивные советы, отнял у них Господь за то, что не приняли Его. Посему нет у них «дивнаго советника». Будем же молиться, чтобы и сия Церковь не лишена была «дивнаго советника», и если кому представится случай искать совета в деле нужном, пришедши в Дом сей — общее место совещаний о душах, да найдет слово утешения, производящее в душах как бы некий свет для отыскания нужного. Кто, при благом свете, ходит по воле суетного сердца своего, тот подобен Ровоаму, который, не уважив спасительного мнения старейших, последовал совету юных своих совоспитанников и чрез них лишился царской власти над десятью коленами (см.: 3 Цар. 12, 1–19; 2 Пар. 10, 1–19).

«И премудраго архитектона».

После того как у иудеев отнято право пользоваться «дивным Советником», Который, как оказалось, есть Господь наш Иисус Христос, отнят у них и премудрый «архитектон» и стал Апостолом языков сей «Евреин от Еврей, по закону фарисей» (Флп. 3, 5), — Павел, соделавшийся рабом Иисуса Христа, Которого гнал. Где же доказательство его архитектонского знания? Сам он говорит: «яко премудр архитектон основание положих» (1 Кор. 3, 10). Думаю также, что и Дух Святый архитектонствует в Церкви Божией, по слову того же Павла, который говорит: «созидаетеся в жилище Божие Духом» и, снабдеваемые Духом, «созидаетеся и растете в церковь святую о Господе» (ср.: Еф. 2, 22, 21). Итак, отвергших «дивнаго Советника», Бога Слово, Господь лишил мудрого «Архитектона» — Духа Святаго. Посему, не имея «Составляющаго» и «Счиневающаго» их (ср.: Еф. 4, 16), они отрешены и отделены друг от друга и не могут чрез духовное созидание соделаться Церковью Божией. Будем же молиться, чтобы Церковь снабдевалась Духом, чтобы у нас поставляемы были духовные «архитектоны», каков Веселеил, которого Бог «наполнил Духом Божиим», духом «смышления и ведения архитектонствовати во всяком деле архитектонства» (ср.: Исх. 31, 3–4).

«И разумнаго послушателя».

Если, по слову Соломонову, «слово многоценно во ухо благопослушно» (Притч. 25, 12), то где нет слова, там нет нужды и в слухе. Итак, поскольку отнят «чудный советник», то вследствие сего отнят вместе и «разумный послушатель». Ибо где нет серебра, там без дела остается и торжник. Но прискорбно видеть, что, когда слово полно мыслей и рассуждает об обязанностях, нет разумно сознающего слово, потому что не имеют душевного уха, какого требует Господь для слушания слов Его, говоря: «имеяй уши слышати да слышит» (Мф. 11, 15).

(4) «И поставлю юноши князи их, и ругателие господствовати будут ими».

Двойное наказание — быть лишену благ и быть предану в худшее. Ибо после того, как Владыка Господь отнял у Иудеи и Иерусалима «крепость хлеба и крепость воды, исполина и крепкаго, человека ратника и судию, и смотреливаго, и пятьдесятоначалника, и дивнаго советника, и премудраго архитектона, и разумнаго послушателя», пророческое слово угрожает им, что насланы будут «юноши князи». Так оно признало самым тяжким наказанием для города быть под начальством и управлением юношей, потому что юность легкомысленна и удобоподвижна на худое. Необузданные вожделения, зверский гнев, опрометчивость, наглость, высокомерие и надменность суть страсти, неразлучные с юностью; ей свойственны зависть к превосходному, неосновательное мнение о своем собственном; бесчисленный рой зол сопряжен с юностью, и подчиненные по необходимости должны вкусить всех этих зол, потому что пороки начальников служат бедствием для подчиненных. «Поставлю юноши князи их». Блага возвещены в единственном числе: «крепкаго и крепкую, человека ратника, судию, пророка, смотреливаго, пятьдесятоначалника, дивнаго советника, премудраго архитектона и разумнаго послушателя»; а угроза бедствиями возросла до множества: «юноши князи и ругателие господствовати будут» вами. Подразумевается же не юный возрастом, но незрелый по нравам, ибо не тот во всяком случае достоин порицания, кому немного лет, но тот, у кого жизнь проводится в страстях, каков был Ровоам, о котором написано: «Ровоам же бе юнейший и сердцем страшлив» (2 Пар. 13, 7). Посему и Екклесиаст говорит: «Горе тебе, граде, в немже царь твой юн, и князи твои рано ядят» (Еккл. 10, 16). И здесь называется юным не тот, кто юн возрастом, но кто несовершен по душе. А что юность возраста не препятствие желающему жить добродетельно, сие дал уразуметь Господь в словах к Иеремии, говоря: «не глаголи, яко отрок аз есмь» (Иер. 1, 7). Господь не отрицает, что он юн, но говорит, что юность для него не препятствие, по причине совершенства души, «ибо ко всем, к нимже послю тя, пойдеши» (Иер. 1, 7) потому что Я, Который вижу досточестность сокровенной седины, усмотрел, что ты стар по образу мыслей.

«Ругателие» же «господствовати будут» над теми, которые представили себя рабами греху. Ибо если общий всех враг соделывается их господином, не как собственными своими пользуется он, но пренебрегает, как чужими. Общий наш противник уловленного в сети греха предает позору, издеваясь и превозносясь над нами, даже не над нами только, но и над Господом нашим, от Которого сделал нас отступниками, и, обнаруживая нашу гнусность, не перестает водить за собой в торжестве пленников и ругаться над покорившимися. Поскольку сам он создан на поругание, сказано: «Сиесть начало создания Господня; сотворен поруган быти Ангелы Его» (Иов. 40, 14), и псалом говорит: «змий сей, егоже создал еси ругатися ему» (Пс. 103, 26), то, обратив против нас, что должен терпеть сам, господствует над нами ругаясь. Посему сознавший в себе грех, внушенный ему диаволом, говорит: «яко лядвия моя наполнишася поруганий» (Пс. 37, 8). И почти как Сампсон, чрез блуд сделавшийся добычей иноплеменников и ослепленный ими, доведен был до поругания, так и всякий, кого ослепит грех, бывает поруган чуждыми. О сих «ругателях» Господь не угрожает, что Сам поставит их, как «юноши князи», но говорит, что они сами собой будут господствовать, что каждый своими делами навлечет на себя их господство. Посему, может быть, за то, что распинатели будут ругаться над Господом при кресте, иудеи преданы были новому владычеству — владычеству римлян, и над ними стали господствовать «ругателие», не имеющие у себя истины. Если увидишь, что в Церкви управляют злонамеренно искажающие учение и лицемерные лжецы, то знай, что над нею «господствуют ругателие», которые «благими словесы» и правдоподобными речами обольщают простосердечных (ср.: Рим.: 16, 18).

(5) «И нападати имут людие, человек на человека, и человек на ближняго своего».

Явно, что Пророк говорит о событиях, предшествовавших последнему взятию Иерусалима, после которого иудеи рассеяны. Не в пророческих гаданиях предлагает слово, но открыто и ясно описывает сии события, когда, нападая друг на друга, наполнили они город мятежом и убийством, когда самые враги, обложившие город, не побудили их к необходимому единомыслию, но, находясь в крайности, так что город почти уже был взят, стены разрушены, враги вторгались, по любоначалию и желанию первенствовать они наступали друг на друга. И подверглись сему оттого, что у них отняты были «пророк», и «смотреливый», и «старец», и «дивный советник», поставлены же «юноши князи», и «господствовали над ними ругателие».

И «приразится отроча к старцу, и безчестный к честному».

Пророк описывает отличительные свойства смятения; ибо мятежу свойственно, что ничего не различают, и дитя негодует на старца и нападает на его правила, и бесчестный, опозорив себя страстью бесчестия, желает, чтобы его почитали более достойным уважения, нежели честного. Но боюсь, не простирается ли это и на нас: не о настоящем ли времени сии пророчества, когда дети, юные возрастом и еще более юные нравами, «приражаются» к пресвитерам церковным, не допуская их до священнодействий и не сохраняя подобающего церковного благочиния. А когда жившие порочно вооружаются против добрых правителей, тогда бесчестные восстают на честных. И не ежедневно ли видим людей, которые выходят из мест пьянства, чревоугодия, разврата и начинают рассуждать о Боге и судить досточестных в народе?

(6) «Яко имется человек брата своего, или домашняго отца своего, глаголя: ризу имаши, началовождь нам буди, и брашно мое под тобою да будет».

Ясно, что и это относится ко времени иудейского порабощения, когда томимые голодом до того, что стали поедать друг друга, покорялись они тем, которые, по их мнению, имели изобилие, прося их быть начальниками. «Ризу имаши, началовождь нам буди». Истинный начальник познается не по внешним знакам, каковы порфира, хламида и диадима, но по тому, имеет ли он начальнические доблести. Ибо подчинившийся сластолюбию, водимый различными вожделениями, как раб греха, не способен начальствовать. Здесь во свидетельство способности начальствовать берутся не душевные украшения, но облекающая одежда. Но будем молиться, чтобы начальники церквей и вожди народные имели о себе свидетельство не во внешнем одеянии и не в наружном виде, но в самой истине и мы могли бы сказать: не потому что внешность твоя украшена и удалось тебе достаточно прикрыть себя личиной благочестия, но потому что Бог облек душу твою «в ризу спасения и одежду веселия» (ср.: Ис. 61, 10) и возвеличил тебя всяким богатством, «началовождь нам буди», чтобы от обилия в слове, мудрости и делах благих при твоем служении могли мы обрести себе богатство духовных наслаждений. «И брашно мое под тобою будет», то есть «житомерие» (ср.: Лк. 12, 42) в твоей будет власти.

(7) «И отвещав в день оный речет: не буду твой началовождь, несть бо в дому моем ни хлеба, ни ризы».

Пророческое слово еще намекает на случившееся, как известно из истории, во время мятежа и изображает крайний упадок народа, так что у них насильно возводятся в начальники не имеющие у себя и одной ризы. А сие показывает смутное положение дел во время мятежа, так что не по согласию и единодушию все устремляются на избрание способного начальствовать над ними, но каждый берется за первого встречного и избирает не достойного, но близкого себе, не того, кто в состоянии спасти, но кто превосходит его родом. Ибо сказано: «имется человек брата своего, или домашняго отца своего». Да не будет сего в рассуждении начальств церковных, чтобы встречный брал встречного, хотя бы он не имел брачного одеяния, был лишен приличного украшения, беден духовными брашнами и в доме своем, то есть в сокровенности сердца своего, не имел истинного и живого хлеба, который может укрепить сердце человека. А теперь боюсь, что как во время иудейского мятежа были люди, по сознанию своей нищеты почитавшие себя недостойными начальствовать над другими, так, напротив, в настоящее время иные, и не облекшиеся во Христа и «во утробы щедрот», по Апостолу (ср.: Кол. 3, 12), если кто возмется за них, не откажутся, а если и никто не возмется, во множестве будут втесняться, и окажется много самопоставленных соискателей власти, гоняющихся за настоящим блеском и не предвидящих будущего суда. Но не таков был Моисей; а напротив того, во всем благопокорен и благопослушлив. Посылаемый к народу, он говорит: «молюся Ти, Господи, избери иного, егоже послеши» (ср.: Исх. 4, 13). А сим произвел он, что Бог как бы усильнее стал понуждать его, ибо самым отречением и исповеданием своей немощи показывал, что он достоин начальства. Посему прекрасно правило: «Не ищи, да будеши судия, егда не возможеши отъяти неправды» (Сир. 7, 6). Впрочем, пророческое слово извещает, что насильно избираемые мятежниками в начальники не вовсе отрекались, потому что не просто говорили: «не буду началовождь», но с присовокуплением: «не буду началовождь людем сим» — и сказывали тому причину.

(8) «Яко оставлен бысть Иерусалим, и Иудеа паде, и язык их со беззаконием, не покаряющься Господеви».

Ибо Иерусалим, который рука Господня доселе связывала союзом общения, теперь оставлен и отвержен. И «Иудея паде», по отнятии ее опоры. И не таковы ли бедствия? Но приложено ли какое старание благоугодить Богу или какое попечение о покаянии, чтобы от сего была надежда на прекращение зол? Напротив того, «язык их, не покаряющься Господеви», и не просто не покоряются, но «со беззаконием». Поскольку сердце чуждается Бога и непокорно закону Божию, то язык их, который должен день и ночь поучаться в законе Господнем, противоречит и не покоряется. Итак, над чем же, говорит, буду начальствовать? Над Иерусалимом? Но он отвержен и оставлен. Над Иудеей? И она не устояла, но «паде». Над приносящими раскаяние? Но они не покоряются языками своими. Итак, может быть, по прежней их славе досточестно над ними начальствовать?

Но (9) «смирися», — говорит Пророк, — «слава их, и студ лица их противу ста им»; то есть у них нет и дерзновения возвести очи свои к Богу, потому что грех их немаловажен, но справедливо может быть поставлен наряду с грехом содомлян; они не тайно и не со стыдом соделали его, но, как бы восхищаясь лукавыми делами, всем его возвещали и открывали, как и содомляне, устремясь в беззаконные удовольствия, не прикрывали своего разврата благосличными речами, ибо говорят: «где суть мужие вшедшии к тебе нощию? изведи я к нам, да будем с ними» (Быт. 19, 5). Сему греху подражали иудеи, потому что грех свой, как содомский, возвестили и открыли. Встречающий сие в истории, которая пересказывает бедствия, предшествовавшие падению Иерусалима, удивится ясности пророчества. Посему две основательные причины к отречению у принужденных начальствовать над народом: собственная своя неспособность и затруднительное положение дел, когда народ почти неисправим от великого приумножения грехов. То и другое заключает в себе настоящее пророческое слово. О собственной неспособности отрекающийся от начальствования говорит: «несть бо в дому моем ни хлеба, ни ризы»; неисцельность же народа видна из слов: «не буду началовождь людем сим. Яко оставлен бысть Иерусалим, и Иудеа паде, и язык их со беззаконием, не покаряющься Господеви. Грех же свой яко содомский возвестиша и явиша». Ибо содомлян не мог спасти один, но нужно было, чтобы, по крайней мере, десять праведников умолили о них.

«Горе души их! зане умыслиша совет лукавый на себе самих», (10) «рекше: свяжем праведнаго, яко непотребен нам есть. Убо плоды дел своих снедят».

Когда Пророк уже увидел, что народ его, подобно содомлянам, не стыдится грехов и впадает в них, не только не скрываясь и не таясь, но еще с бесстыдной дерзостью, и хвалится гнусными делами, тогда, оплакивая его, говорит: «Горе души их! зане умыслиша совет лукавый на себе самих, рекше: свяжем праведнаго, яко непотребен нам есть». Замыслы против праведных обращаются на главу замышляющих, как стрелы, ударившись о тела твердые и упругие, отскакивают к тем, кем они пущены. Посему Пророк говорит: «умыслиша совет лукавый на себе самих, рекше: свяжем праведнаго, яко непотребен нам есть». Сие сделали иудеи в пришествие Господа, ибо, связав Его, привели к Каиафе. Связали руки благодетельствующие, не терпя пришествия Правды, потому что Она обращала в ничто их лукавства. Ибо правда «непотребна» неправедным, как солнце больным глазам. Посему Пророк говорит: «плоды дел своих снедят». И вот плоды дел их: пленение, рассеяние, разорение храма, утрата прежней славы, студ лица их, не позволяющий им возвести взор к Богу, по причине греха против Единородного. Итак, они утратили прежнее дерзновение, не имея у себя ни пророков, ни богослужения, связав же Слово, связав Истину, связав Свет, связав Правду, связав Спасителя, связав Врача, связав Освободителя, так как все это для нас Христос, по различному о Нем понятию. Они лишились Света, лишились Слова, лишились Истины, живут в неправде, болезнуют неисцельно. Вот «плоды дел их», которые «снедают» они!

(11) «Горе беззаконному, лукавая бо приключатся ему по делом руку его».

Утверждаю, что сие сказано о Божием суде, которым воздается каждому по достоинству. Если же «горе беззаконному», потому что «лукавая приключатся ему по делом его», то ужели, кто не исполнил неправды на деле, но совершил ее в тайне сердца, того не постигнет наказание, и не должно быть применено к нему сие горе? Или, сказав о совершенном в зле, Пророк тебе предоставляет заключить по сходству и о прочем. Ибо совершенное злонравие — грешить и мыслью, и делом; половина же зла, когда грех ограничивается одним мысленным устремлением. Посему согрешающий мыслью не останется вовсе не наказанным, но в какой мере не полно зло, в такой уменьшится его наказание. Итак, «горе беззаконному, лукавая бо приключатся ему» по беззакониям и «по делом руку его», потому что руки суть орудия мысли. Посему к чему направлено первоначальное, к тому же направлено будет и приводимое в действие.

(12) «Людие Мои! приставницы ваши пожинают вас, и истязающии обладают вами. Людие Мои» — это голос призывающего к себе народ и состраждущего о бедствиях его. Прежде нежели связали вы Праведного, прежде нежели отказались вы Им пользоваться, что терпели вы? Теперь обложены вы многими долгами, потому преданы взыскивающим с вас долги. И как они не находят у вас ни полных рукоятей, ни обилия плодов, то пожинают вас, умаленных и презренных, собирая сокрушенные плоды душ ваших. Таковы бываем и мы, когда приносим неполное, легкое и бесплодное покаяние. «Еже бо аще сеет человек, тожде и пожнет» (Гал. 6, 7). Посему, кто при добровольном покаянии богато сеет в дух милостыню, сострадательность, молитву, правду, непрестанные слезы, тот, «сея слезами, радостию пожнет, вземля рукояти» (ср.: Пс. 125, 5, 6), чтобы отдать приставнику сполна весь долг. А кто, при раскаянии в содеянных грехах, немногое сеет в милостыню и молитву, возращая бесплодную солому, тому приставник не дозволит владеть и ею. Кто же этот приставник, знаем из евангельского совета, ибо Господь говорит: «Егда бо грядеши с соперником твоим ко князю, на пути даждь делание избыти от него, да не како привлечет тебе к судии, и судия тя предаст слузе, и слуга всадит тя в темницу» (Лк. 12, 58). Возьми здесь во внимание соперника и путь, потом князя, которому подчинен соперник твой. Путь — это жизнь наша; а соперник — это сила, нам противоборная, преследующая жизнь, изобретающая все способы совратить нас с пути, ведущего к Богу; и князь — это князь мира сего, о котором Господь сказал: «ныне грядет князь мира сего и во Мне не обрящет ничесоже» (ср.: Ин. 14, 30). Но ничего не обрел в Господе, потому что Он «греха не сотвори, ни обретеся лесть во устех Его» (1 Пет. 2, 22), не обрел в Господе, «искушенном по всяческим по подобию, разве греха» (ср.: Евр. 4, 15). Когда же обретет в нас многое, привлекши многими путами своих грехов, какими связали мы сами себя, предаст Судии. А Судия, Которому «Отец даде суд весь» (ср.: Ин. 5, 22), прияв нас, обличенных «врагом и местником» во многих винах (ср.: Пс. 8, 3), «предаст слузе», который приставлен при наказаниях, «и» он «всадит» нас «в темницу», то есть в место мучения, взыскивая с нас и подвергая нас тяжким бичеваниям за самые малые прегрешения, которые ставили мы ни во что. Посему–то Господь советует, пока мы в пути еще с противником, позаботиться о том, чтобы избавиться от него, то есть делать все, служащее к избавлению от врага, а не дожидаться, когда будем приведены, когда наступит последний час, в который, занявшись нами, произведет исследование князь и, если в жизни нашей найдет много своего, передаст нас Судии, обличая и не позволяя отречений, но напоминая и о месте, где соделали мы грех, потому что он был вместе с нами и содействовал нам в худом, и о том, как производили его и с каким расположением мы грешили. Итак, пока мы властны в делах своих, постараемся избавиться от соперника!

«И истязающии обладают вами».

Истязающие бедных, на которых много долгов, влекут их в рабство. Посему прекрасное дело — не быть в долгу, а второе после него — не быть не в состоянии заплатить долг; в противном случае совершенно необходимо соделаться рабом, когда будут объявлены взыскания. Сие–то выразил Пророк словами: «приставницы ваши пожинают вас, и истязающии обладают вами».

«Людие Мои! блажащии вас льстят вы и стези ног ваших возмущают».

Имеющие князьями «юношей», находящиеся под господством «ругателей, пожинаемые» приставниками, по несостоятельности к уплате отводимые в рабство и по чрезмерной бедности потерявшие свободу заслуживают более сожаления, нежели ублажения. Посему, кто ублажает таких людей, тот берет на себя дело льстеца, угождая сверх надлежащего, вводит в заблуждение и причиняет немалый вред, лишая их сознания грехов; а у вводимых в обман ублажением незаслуженным и «стези ног» их «возмущаются». Потому–то скорби внушают смирение, а ублажение производит надменность. Пророк сказал вообще «людие», показывая тем, что не сей только народ, доведенный до униженного состояния и претерпевающий неисчисленные страдания, но и вообще всякий народ, так как общество, собранное из людей различных званий, возрастов и образов жизни, не может в равной мере принимать одинаковое ублажение. Разные, различным образом и каждого свои бедствия изнуряют: одного — многотрудная старость, другого — невыгоды рабства, иного — нищета, одних — потеря близких, других — болезни. Но может ли быть не обманчиво ублажение, усвояемое целому народу? Господь в слове о блаженствах выражает, правда, множество: «блажени нищии духом», и «блажени алчущии», и «блажени плачущии» (ср.: Мф. 5, 3, 6, 4); но тем, что простирает речь к присутствующим, дает разуметь удобоисчисляемость ублажаемых. Ибо ясно, что Он вел речь об учениках, которые научились похвальному смиренномудрию и чрез подражание Ему, нас ради обнищавшему, восприяли на себя нищету в мудровании. Посему–то Он говорит: «ваше есть Царствие Небесное», и «блажени алчущии ныне, яко тии насытятся» (ср.: Мф. 5, 3, 6). Если же «тесен путь», и «мало их есть, иже обретают его» (ср.: Мф. 7, 14), то возможно ли многим быть ублажаемыми? Посему называющий блаженным целый вообще народ вводит его в заблуждение и смущает, не давая ему идти мирно. Невнимательных легко уловить пристрастием к похвалам, когда каждый по самолюбию удобно увлекается обольщениями лести. Человеку же, умеющему всем пользоваться, когда подпадет обвинения, не надобно унижать себя и отступать назад по сей одной причине; а при похвалах, как не знающему себя самого, не должно надмеваться и кичиться. Поскольку же стезя есть путь протоптанный и пройденный предшественниками, кто отстающим в ревности от идущих вперед не дает прийти в скорбное чувство, но ублажает согрешающих, как будто они во всем исправны, тот «возмущает стези ног» их.

(13) «Но ныне устроится Господь на суд и поставит на суд люди Своя».

Божиим судом и разумом, с неисповедимой мудростью, каждому по достоинству уделяется все, подаваемое и ныне, и в будущем веке. Посему говорит Пророк, поскольку народ столько беззаконновал, то Господь и навел на него такие бедствия. Поскольку о Божием правосудии надлежало как бы показать, что множество наказаний не превышает меры беззаконий, то сказано: «Но ныне устроится Господь на суд», чтобы словом «ныне» отличить сие от будущего века. Или, может быть, хотя наше «ныне» означает неприметную и неотделимую часть времени, но для Бога все заключается в одном представлении «ныне», потому что у Него нет ни прошедшего, ни будущего, но все настоящее, и ожидаемое нами в отдаленности усматривается Божиим оком как уже присущее, так что Божие «ныне» сообъемлет и будущий век. Итак, поскольку, относительно к Богу, недалеко и определенное время суда, то полагаю, что слово «ныне» относится ко всеобщему суду. «Устроится» же «на суд», раскрывая законы Своего правосудия, по которым производится правдивое воздаяние, соразмерно самым делам, такими наказаниями, что и сами осужденные согласятся произнесенный над ними суд признать справедливейшим.

«И поставит на суд люди Своя», народ Израильский («елицы в законе согрешиша, законом суд приимут» [Рим. 2, 12]), а не прочие народы («елицы бо беззаконно согрешиша, беззаконно и погибнут» [Рим. 2, 12], и «нечестивии не востанут на суд» [ср.: Пс. 1, 5], но на осуждение). У всякого же законодателя суд над судимыми по закону, им писанному, состоит в сличении поступка и намерения законодателя. Посему и Господь говорит: «слово, еже глаголах, то само судит вам» (ср.: Ин. 12, 48), потому что помыслы, и зовущий ко греху, и внушаемый Господом, восстают друг против друга. Ибо, по слову Осии, «обыдут каждаго совети его» (ср.: Ос. 7, 2), потому что все дела вдруг увидим в памяти как бы предстоящими пред нами и появляющимися пред взором ума, каждое в собственном его образе, как что было сделано или сказано. Поскольку же Господь показал, что в попечении о народах, Им принятых, совершено вполне все, от Него требовавшееся, то говорится, что Он побеждает на суде с нами. Не должно думать, что много потратится времени, пока каждый увидит себя и дела свои; и Судию, и следствия Божия суда неизреченной силой во мгновение времени представит себе ум, все это живо начертает пред собой и во владычественном души, как бы в зеркале, увидит образы соделанного им.

(14) «Сам Господь на суд приидет со старейшины людий и со князи их».

Какое–то сильнейшее движение изображает пророческое слово, сказав: «Сам Господь на суд приидет». Ибо о народе сказано: «устроится Господь на суд и поставит на суд люди Своя»; о старейшинах же и князьях говорится: «Сам Господь на суд приидет». И, во–первых, сказано сие в научение наше, что будем судимы каждый в своем чине — и народ, и старейшины, и князья. Ибо «малый достоин есть милости, сильнии же сильне истязани будут» (Прем. 6, 6). Но также очевидно, что идущий на суд приидет не судить, но судиться, потому что не судии прилично идти на суд к подсудимым, но подсудимые должны собраться к судии.

Пришедший же на суд с ними тотчас упрекает их, говоря обличительно: «Вы же почто запалисте виноград Мой, и разграбление убогаго в домех ваших»; (15) «почто вы обидите людий Моих?» Подумаем, старейшины и князи народные, что будем отвечать Обличающему. Но станем лучше молиться, чтобы не нашлось в нас ничего подобного и достойного обвинения. Ибо очевидно, что слово сие относится к нам, которые или состоим в пресвитерстве, или, пользуясь высшей почестью, начальствуем над народом. «Я вверил вам "виноград плодоносен, весь истинен" (Иер. 2, 21), чтобы он под вашим попечением приносил должные плоды, а вы не только привели его в запустение, но и зажгли». И это бывает, когда не только не учим должному, но еще допускаем в винограде запаление нечестия, которое, подобно пламени, разливается всюду и непрестанно охватывает с ним смежное. Кто зеленевшие доселе и плодовитые лозы делает сухими, некрасивыми и бесплодными и кто не только не угашает страстей, бывающих в нас от возжженных стрел диавола, но распутством жизни производит то, что многие страсти рождаются сами собой, тот «запаляет виноград». Но «запаляет виноград» и тот, кто глупой любостяжательностью возбуждает во многих пожелание чужого. Посему Пророк присовокупляет: «и разграбление убогаго в домех ваших», то есть и те, которые хищением и насилием собирают неправедное стяжание, также подают причину к «запалению винограда», когда худой пример начальников обучает весь народ быть любостяжательными относительно друг к другу. Итак, обвинены будем в этом мы, старейшины и князи, которые не возделываем винограда здравым учением и благими примерами своей жизни. Не без основания будет нам сказано сие: «и разграбление убогаго в домех ваших», если подаваемое для упокоения бедных удерживаем в домах своих, лишая сего нуждающихся.

(15) «Почто вы обидите людий Моих и лице убогих посрамляете?»

Обидчики и грабители, когда обиженные на них жалуются, имеют обычай посрамлять их и злословиями оказывать им презрение, угрожать побоями и разглашать, что они любят мешаться в чужие дела. Посему не сказал только «обидите» нищаго, которого, по одиночеству его, всякому нетрудно ограбить и уловить, но «и посрамляете лице убогих»; то посрамление, которое за неправду падает на вас, своим самовластием обращаете вы на бедных, подучая свидетелей, подкупая ходатаев по делам, обольщая судей, пока, сверх прочих неправд, не доведете бедных клеветой до посрамления. Но и другим образом делаемся мы виновными, когда жестоко нападаем на бедных за одинаковые с нашими проступки, разглашая их ошибки, не щадя никакой укоризны, но показывая бедным Божию ревность и тем «посрамляя лице» их. А поскольку есть и ублажаемые нищие, которые богочестия ради все презрели и в надежде на богатство по Богу пренебрегли мирским обилием, то худо начальствующие над народом, которые не ублажают так обнищавших, но клевещут на них, ставят их ни во что и унижают похвальное их смиренномудрие, по справедливости, и особливо если они старейшины и князи, обвиняются в том, что «посрамляют лице» святых нищих. Таков был нищий Иоанн, который не имел у себя ни дома, ни раба, ни вола орющего, ни поля, ни ложа, ни трапезы, ни хлеба. Таков был Илия, таков каждый из святых, которые «проидоша в милотех и в козиях кожах, лишени, скорбяще, озлоблени» (Евр. 11, 37).

(16) «Сия глаголет Господь: понеже вознесошася дщери Сиони и ходиша высокою выею и помизанием очес и ступанием ног, купно ризы влекущия и ногама купно играющия», (17) «и смирит Господь началныя дщери Сиони».

Хотя пророческое слово главным образом означает нечто важнейшее, но вместе слова сии, и сами по себе взятые, заключают в себе полезное и замечательное для народа, потому что обуздывают жизнь нецеломудренных женщин, которые и в наружности, и во взглядах, и в поступи, и в одежде выказывают наклонность к любодеянию. Когда, высоко думая о красоте телесной, превозносятся они пред прочими, прибегают к пустой пышности и надмеваются тем, что скоро увядает и исчезает, тогда «высоко» носят голову, чтобы лица их всем были видимы. Женщина честная и благонравная, от стыдливости потупляясь в землю, имеет лице, наклоненное вниз, а имеющая в виду — сетями красоты уловить многих, ходит «высокою выею и помизанием очес». Это укоризна женщине, которая дышит любодейством; она смотрит любопытным оком, вольность сердца выказывает во взгляде, улыбается, вызывает взорами на блуд, разливает из глаз какой–то тлетворный яд — нечто подобное тому, что рассказывают о василиске, который, как говорят, одним взглядом умерщвляет, на кого посмотрит. Посему справедливо негодует слово на ходящих «высокою выею», то есть с бесстыдным лицем и с «помизанием очес». Но «высота выи» есть признак непокорения под иго целомудрия; а ходить, влача за собой одежду, походку иметь не естественную, но свободно приученную к неблагопристойным движениям, есть признак женщины надменной и сладострастной. За сие–то «смирит Бог началныя дщери Сиони». Поскольку не избрали смирения добровольно, но ходили «высокою выею», то «смирит, сказано, их начальниц, дщери Сиони». Еще и ныне во многих местах можно видеть иудейских женщин, играющих ногами каждого и не вразумляющихся пророческим словом. О когда бы не надлежало обвинять в том же и дщерей Церкви! Ибо многие толпами, в глазах приходящих для слышания Божия слова, в праздничные дни, не зная духовного веселья, предаются непристойным играм, срамят себя козлогласованием и пьянством, не соблюдая заповеди, которая говорит: «Очи твои право да зрят» (Притч. 4, 25), кося и повертывая в сторону глаза, дают тем разуметь свое лукавое произволение. «Помизание очес» осуждается во многих местах; так, в Притчах о человеке, худо жившем, замечено, что он «намизает оком и знамение дает ногою» (Притч. 6, 13), и еще: «Намизаяй оком с лестию собирает мужем печали» (Притч. 10, 10), также: «ненавидящии мя туне и помизающии очима» (Пс. 34, 19). Подобные обвинения простираются иногда и на мужчин, которые в кичливом самомнении гордятся пред низшими, хвалятся наружностью, помаванием бровей выказывают кичливость, при гордой и медленной поступи ходят мерно, спускают одежду до пят, чтобы показать свою надменность, и предаются неумеренным играм и которым угрожает падение, то есть уничижительное свержение с высоты.

«И Господь открыет наружность их».

Сию наружность горделивую, ведущую к изнеженности и ко всякому нецеломудренному помыслу, внушаемую сердцем неосторожным, «открыет Господь», когда, при обнаружении тайных, снимутся плотские покровы и душа будет выставлена на позор обнаженной, какова она сама в себе с срамотой дел. Иногда и здесь еще совершается откровение наружности к пользе тех, с кем сие бывает, дабы по обнажении того, что дотоле от многих скрывалось, по приведении в общую известность греховного безобразия, устыдившись, обращались те, которые дотоле, по причине скрытности, пребывали во зле. Посему дело Господа — открыть накладную и притворную наружность. И если кто из нас, удостоенных чести, прикрывает личиной нечестную жизнь, то да боится Того, Кто «открыет» нашу наружность и объявит наши советы сердечные, так что худые помыслы каждого человека выставлены будут пред взоры всех. Ибо «обыдут» каждого из нас «совети его» (ср.: Ос. 7, 2) и окружат дела с собственными их признаками, нанося нам стыд и вечную укоризну, когда обличится, что они противны учению, и проповедующий не красть найден будет татем, учащий не прелюбодействовать уличен будет, что имел «участие» с прелюбодеем (ср.: Пс. 49, 18), гнушающийся идолами окажется не удержавшимся от святотатства. Ибо нет ничего тайного, что не объявилось бы, и ничего сокровенного, что не открылось бы (см.: Лк. 8, 17).

(18) «В день он, и отымет Господь славу риз их и красоты их».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.