Двенадцать

Двенадцать

В определенный момент из всех своих учеников Иисус выбирает двенадцать, и они становятся самым ближним его окружением[648]. Они составляют самое важное ядро учеников, и, одновременно, самое устойчивое. Большинство из них не обладают яркой индивидуальностью. Источники придают больше значения всей группе в целом, чем ее составным частям. Эти Двенадцать живут в тени Иисуса. Их присутствие рядом с Иисусом — живой символ, позволяющий смутно различить надежду, лелеемую в его сердце: достичь восстановления Израиля как зачатка Царства Божьего[649].

Вероятно, все входящие в состав Двенадцати — галилеяне[650]. Среди них есть несколько рыбаков, а остальные, наверняка, крестьяне из близлежащих деревень. Это простые и малообразованные люди, живущие собственным трудом[651]. Здесь нет ни книжников, ни священников. Однако и между ними есть различия. Семья Иакова и Иоанна занимала достаточно высокое социальное положение. У их отца Зеведея была собственная лодка, и он нанимал поденщиков, работавших на него. Вполне возможно, он поддерживал отношения с семьями, занимавшимися солением рыбы в Вифсаиде, Тарихее (Магдале). Петр и его брат Андрей, наоборот, принадлежали семье бедных рыбаков. Вероятно, у них не было своей лодки. Только сети, которыми они ловили рыбу с берега в неглубокой воде. Немалое число людей жили в схожих условиях. Оба брата работали вместе. Они прибыли из Вифсаиды в поисках большей выгоды в их скромном деле. У Петра жена была из Капернаума, и они жили одной большой семьей в доме ее родителей. Единственное, что они оставляют, чтобы следовать за Иисусом, это свои сети[652].

Группа была достаточно разнородной. Одни, как Петр, были женаты, другие, вероятно, холосты. Большинство из них оставили всю свою семью, но Иаков и Иоанн живут со своей матерью Саломией, Иакова Младшего вместе с Иосией сопровождает их мать Мария. Большинство происходят из традиционных иудейских семей и носят еврейские имена. Однако Симон, Андрей и Филипп, все трое родившиеся в Вифсаиде, жили, похоже, в среде с выраженным языческим влиянием и носили греческие имена[653]. Филиппа отец назвал в честь тетрарха (!). Вероятно, Филипп и Андрей говорили на греческом и поэтому в каких-то ситуациях выступали посредниками между греческими странниками и Иисусом[654].

Вероятно, они не всегда легко уживались друг с другом. Симон «Хананеянин», наверняка прозванный так из-за своего ревностного следования Торе[655], должен был мириться с близким присутствием Левия, сборщика податей, и учиться жить, перенимая отношение Иисуса, настаивавшего на том, чтобы они принимали всеми отвергаемых людей, таких как грешники, мытари и проститутки. К тому же Иаков и Иоанн, прозванные Воанергес, то есть «сыны грома», по-видимому, обладали взрывным характером[656] и создавали напряжение в группе своими притязаниями на привилегированные места рядом с Иисусом[657].

Похоже, у Иисуса сложились особые отношения с Петром и двумя братьями, Иаковом и Иоанном. Все трое рыбачили в одном и том же месте на море и знали друг друга еще до встречи с Иисусом. С ними Иисус чувствовал себя комфортнее всего. Он выказывал им большое доверие. Всем троим он дал любопытные прозвища: Петра он назвал «камнем»[658], а братьев — «сыновьями грома». Как гласит христианская традиция, только они стали свидетелями столь особых событий, как «преображение» Иисуса на вершине горы в Галилее и его мучительные молитвенные взывания к Отцу в Гефсиманском саду в ту ночь, когда он был схвачен[659].

Несомненно, самый выдающийся из Двенадцати ученик — это Петр. В источниках он предстает главным выразителем мнения и лидером учеников вообще, и Двенадцати, в частности. В какой-то момент Иисус дает ему имя Кифа («камень»), которое в переводе на греческий звучит как Petrys, и впоследствии оно превратилось в его собственное: с этим именем он всегда стоит во главе Двенадцати[660]. По христианским источникам можно составить впечатление о Петре как о человеке честном, обладающим спонтанной реакцией, решительном и горячо преданном Иисусу, и в то же время не лишенном сомнений, способном поддаться слабости и страху в момент испытаний. Из его уст исходит высокопарное свидетельство веры в Иисуса: «Ты — Христос, Сын Бога Живаго», и категорическое отрицание: «Не знаю Человека Сего»[661]. Его деятельность в первой церкви также состоит из света и тени: усердный и решительный глава Иерусалимской церкви, и, одновременно, готовый на неоднозначные и не совсем ясные, по крайней мере в глазах Павла, поступки. Все это сделало его личность особенно привлекательной в среде христиан. Неоднократно побывав в заключении в Иерусалиме, от уехал в Антиохию, а позднее — в Рим, где принял мученическую смерть во времена правления Нерона, между 64 и 68 годами, возможно, на Ватиканском холме.

На что рассчитывал Иисус, окружив себя этой сплоченной группой из двенадцати мужчин? Безусловно, все видели в этом символ, указывавший на двенадцать родов Израиля. Но о чем в действительности думал Иисус? Эта небольшая окружающая его группа людей символизирует для него новый Израиль. Восстановленный и обновленный, столь любимый Богом народ превратится в точку отсчета нового мира, в котором Его Царство достигнет самых краев Земли. Включенные Иисусом в его миссию по провозглашению пришествия Бога и исцелению людей, эти Двенадцать дадут скромный, но реальный импульс для истинного возрождения Израиля.

При виде того как Иисус ходит по селениям, окруженный Двенадцатью, во многих сердцах просыпалась давно назревшая мечта: снова увидеть всех иудеев едиными, составляющими одно царство, как во времена Давида (около 1000 года до н. э.). Считалось, что Израиль состоит из двенадцати родов, произошедших от двенадцати сыновей Иакова, однако начиная с VIII века до н. э. это было уже не так. В 721 году до н. э. ассирийцы разрушили Северное царство (Израиль), и местные жители были изгнаны из своей земли. Они больше не вернулись. В 587 году до н. э. вавилоняне завоевали Южное царство (Иуду) и депортировали в Вавилонию колена Иуды и Вениамина. Население так никогда и не восстановилось в прежнем составе. Правда, в 538 году до н. э. некоторые депортированные вернулись и начали восстанавливать Храм, но Израиль был уже раздроблен, а его сыновья и дочери разбросаны по всему миру. Таким его знал Иисус. В галилейских селениях жила лишь небольшая часть иудейского народа, а Иисус желал прийти ко всему Израилю, включая тех, кто проживал теперь в различных областях Римской империи. Это были дети «диаспоры». Их так и называли: «Рассеяние». Неужели народ так никогда и не будет снова соединен Богом?[662]

Пророки всегда поддерживали эту надежду в сознании народа: «Господь… соберет изгнанников Израиля, и рассеянных Иудеев созовет от четырех концов земли»[663]. Во времена Иисуса продолжали ждать чуда. В одном из фрагментов Писаний, который Иисус мог слышать, говорилось, что Мессия Давида «соберет народ святой… и будет судить колена народа, освященного Господом Богом его»[664]. В Кумране постоянно говорили о восстановлении «двенадцати колен Израиля» в последние дни: присутствие «двенадцати мужчин» в Совете, возглавлявшем общину, всем об этом напоминало[665]. Иисус разделял ту же надежду, но он думал не об этническом или политическом возрождении, а о целительном и освобождающем присутствии Бога в Его народе, которое начинается с больных, отверженных и грешников. Поэтому своим ученикам он «дал силу и власть над всеми бесами и врачевать от болезней»[666]. Восстановление Израиля началось именно так: незаметно, но реально. Пусть перестанут думать о политическом триумфе или разгроме язычников. Иисус жаждал восстановления Израиля и давал ему испытать на себе милосердие Божье. Вот как прокладывало себе путь среди людей Царство[667].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.