Советы епископа Игнатия новоначальному делателю Иисусовой молитвы

Советы епископа Игнатия

новоначальному делателю Иисусовой молитвы

По твердому убеждению епископа Игнатия, каждый инок должен приучать себя к внутреннему деланию. Без внутреннего делания при одном телесном подвиге невозможно иноку достигнуть совершенства в духовной жизни.

Преосвященный Игнатий пишет, что старые монахи говорили ему, что еще в начале XVIII века в Саровской обители всякого вновь поступающего сразу же научали Иисусовой молитве. Этому же учил новоначальных и преподобный Серафим Саровский, который, преподавая наставления одному юноше, желавшему вступить в монастырь, сказал: «Одна внешняя молитва недостаточна. Бог внимает уму, а потому те монахи, которые не соединяют внешней молитвы со внутреннею, не суть монахи» [1915].

Преосвященный Игнатий с полным основанием считал, что упражнение в молитве Иисусовой есть обет каждого инока. При постриге, когда новопостриженному даются четки, постригающий завещает ему: «Приими, брате, меч духовный, иже есть глагол Божий, егоже и носят во устех твоих, уме же и сердце, глаголи непрестанно: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». И ничто, по мнению Владыки, не может извинить монаха, если он не {стр. 688} будет исполнять эту заповедь: ни оскудение внутреннего делания среди современного монашества, ни отсутствие опытных наставников. О необходимости заниматься Иисусовой молитвой заповедано писаниями святых Отцов и законоположением Православной Восточной Церкви, которая для всех неграмотных чад своих, и монахов и мирян, установила заменять псалмопения и молитвословие на келейном правиле Иисусовою молитвою.

Вновь вступившему в обитель Владыка советует первоначально произносить на келейном правиле со вниманием и неспешно сто Иисусовых молитв. Со временем, если инок найдет возможным, то может присовокупить и еще сто. По истечении еще некоторого срока можно увеличить количество молитв до 300. Каждому делателю Иисусовой молитвы нужно обратить внимание на ту неспешность, с которой епископ Игнатий рекомендует произносить Иисусову молитву! На неспешное и внимательное произнесение ста Иисусовых молитв необходимо, по мнению Владыки, 30 минут или немного меньше. Некоторые же подвижники, по замечанию Владыки, нуждаются в еще более продолжительном времени при произнесении указанного количества молитв. Чтобы употребить указанное владыкой Игнатием время для произнесения ста молитв, нужно произносить молитвы медленно и не сразу одну после другой, а после краткого отдыха после каждой молитвы, что будет способствовать уму сосредоточиваться. Молитвы, произнесенные безостановочно, рассеивают ум, и инок, сам того не замечая, переходит к машинальной молитве, в которой совершенно не принимает участие его ум. Произносящему Иисусову молитву Владыка советует переводить дыхание с осторожностью, дышать тихо и медленно, ибо это также способствует вниманию при молитве и охраняет от рассеянности.

Часто новоначального при занятии Иисусовой молитвой одолевают сон и уныние. Епископ Игнатий советует не приходить от этого в отчаяние, потому что сон и уныние при молитве свидетельствуют о том, что молитва начинает приносить духовную пользу и враг рода человеческого, видя это, старается отвлечь инока от молитвы всевозможными средствами, в том числе и сном и унынием. {стр. 689} Новоначальному позволительно заниматься только устною Иисусовою молитвою, которая постепенно сама перейдет в умную (произносимую в уме), и ни в коем случае не дерзать думать о высшем делании — о молитве умом в сердце. Для стяжания глубокой сердечной молитвы необходимы продолжительное время и основательная подготовка самой жизнью, которая должна заключаться в изучении опыта монашеской жизни и в деятельности по евангельским заповедям.

Приступать к высшему молитвенному подвигу, по мнению Владыки, приличествует возрасту зрелому. Не отвергается и возраст юный, если он имеет свойство зрелости и особенно если имеется опытный наставник. При этом Владыка поясняет, что зрелость заключается не в возрасте монаха и не в количестве лет, проведенных в монастыре, а в том, рассматривал ли монах себя в течение продолжительного времени при свете Евангелия, в котором изображен новый человек и все оттенки ветхого, и изучал ли писания святых Отцов, научающих жить непогрешительно по Евангелию.

Инокам, стремящимся заняться умным деланием, Владыка советует обратить особое внимание на исполнение евангельских заповедей. «Опыт не замедлит открыть уму молящегося теснейшую связь между заповедями Евангелия и молитвою Иисусовою» [1916], — пишет он. Евангельские заповеди служат для молитвы тем же, чем служит елей для горящего светильника. Светильник без елея гаснет, испускает дым и зловоние; умное же делание, не основанное на жизни по евангельским заповедям, не будет иметь твердого основания и не сможет получить правильного развития.

Епископ Игнатий считал, что монастырь, особенно общежительный — самое удобное место для занятия Иисусовой молитвой. В обители, если инок ведет правильный образ жизни, то он имеет полную возможность деятельно жить по евангельским заповедям, исполняя с усердием все монастырские послушания, а из всех случающихся преткновений познать греховность своей и общечеловеческой природы. Кроме того, в каждой обители инок может изучать творения {стр. 690} святых Отцов, получить нужный совет от старшей братии и, возможно, найдет наставника, который укажет ему правильное направление в умном делании.

Большое значение для правильной молитвы имеет исполнение различных монастырских послушаний. Каждое монастырское послушание служит к образованию в иноке смирения, смирение же более других добродетелей настраивает душу к истинной молитве. Инок, исполняющий с усердием и истинным смирением возложенные на него монастырские послушания, может в короткое время преуспеть в молитвенном подвиге.

Ежедневное исполнение послушаний и истинное, нелицемерное смирение пред всей братией приводит сердце инока в умиление и способствует истинной молитве.

Деятельность же в монастыре по своей воле порождает высокоумие и приводит к высокопарению ума и мечтальности, которые уничтожают внимательную молитву. «Оставление смирения, для сохранения своего достоинства по отношению к ближнему, отымет у сердца умиление, ожесточит сердце, убьет молитву, лишит ее существенных свойств, внимания и умиления. Каждый поступок против смирения есть наветник и губитель молитвы. На послушании и смирении да зиждется молитва! Эти добродетели — единственно прочное основание молитвенного подвига», — пишет епископ Игнатий [1917].

Научая инока усердно проходить монастырские послушания и тем подготавливать себя к прохождению высших ступеней умного делания, Преосвященный Игнатий неоднократно предупреждает, что всякое преждевременное стремление к подвигу выше сил хотя и кажется весьма заманчивым, но может погубить весь, может быть многолетний, духовный подвиг инока.

Не только во время епископа Игнатия, при почти полном отсутствии опытных наставников умного делания, но и во времена расцвета древнего иночества, при изобилии духоносных старцев, соблюдалась крайняя неспешность и постепенность при обучении новоначальных умному деланию. Так, в общежитиях преподобного Пахомия Великого, где процветало возвышенное делание умной молитвы, каждый {стр. 691} вновь поступающий вручался старцу и под его руководством занимался телесными трудами в течение трех лет. За это время телесный труд, частые наставления старца и отсечение им воли новоначального, ежедневная исповедь внешней и внутренней деятельности быстро и могущественно доставляли уму и сердцу инока значительную чистоту. В эти три года новоначального инока обучали и молитве в соответствии с его устроением. По прошествии трех лет новоначальный должен был выучить наизусть все Евангелие и Псалтирь, а наиболее способные и все Священное Писание, что необыкновенно развивало устную внимательную молитву. Только после того как новоначальный заучивал наизусть Евангелие и Псалтирь, ему преподавалось «тайноучение умной молитвы».

Епископ Игнатий учил, что упражнение Иисусовой молитвой имеет свое начало, свою постепенность и свое окончание. Каждый новоначальный должен начинать усваивать умное делание с начала, а не с середины или с конца. В подтверждение этого Владыка приводит слова двух великих делателей умной молитвы. Святой Каллист, патриарх Константинопольский, повествуя о плодах Иисусовой молитвы, говорит: «…Никто из не наученных тайнам или из требующих млека, услыша высокое учение о благодатном действии молитвы, да не осмелится прикоснуться к нему. Возбранена такая несвоевременная попытка. Покусившихся на нее и взыскавших преждевременно того, что приходит в свое время, усиливающихся взойти в пристанище бесстрастия в несоответствующем ему устроении, Отцы признают не иначе как находящимися в умопомешательстве. Невозможно читать книг тому, кто не выучился грамоте» [1918].

Преподобный Симеон Новый Богослов, когда говорит о безуспешности молитвы и о печальных последствиях этой безуспешности, причину этого указывает в несохранении правильности и постепенности молитвенного подвига. «Хотящим взойти, — говорит Богослов, — на высоту молитвенного преуспеяния, да не начинают идти сверху вниз, но да восходят снизу вверх, сперва на первую ступень лествицы, потом на вторую, далее на третью, наконец на четвер{стр. 692}тую. Таким образом всякий может восстать от земли и взойти на небо» [1919].

Делателю умной молитвы надо прежде всего отвергнуть всякую изнеженность и плотские наслаждения. Его пища и сон должны быть умеренными соразмерно с телесными силами и со здоровьем. Как первого, так и второго каждому иноку надо избегать и держаться золотой середины — не пресыщаться и не доводить своего организма до истощения. Одежда, келья и все, что окружает инока и зависит от него, должно быть скромным и простым: всякое излишество и роскошь могут породить в душе инока чувство тщеславия, а от этого сделается бесплодной его молитва.

Истинный делатель Иисусовой молитвы должен строго хранить свои чувства, особенно зрение и слух, чтобы чрез них не вторглись в его душу впечатления, которые надолго опустошат ее, лишат внутреннего мира. Уста и язык нужно приучать к молчанию, как говорит епископ Игнатий, «оковывать» их им, потому что празднословие, многословие, насмешки, пересуды и злоречие являются злейшими врагами молитвы» [1920]. По возможности нужно отказаться от посещения келлий братий и не принимать к себе никого в келью. Епископ Игнатий уподобляет келью истинного инока могиле или гробу, в котором он плачет о своем мертвеце — своей душе, истерзанной и убитой грехом. «Из могилы-келлии молитва восходит на небо; в той могиле, в которую скрывается тело по смерти, и в могиле адской, в которую низвергается душа грешника, уже нет места для молитвы» [1921], — пишет Владыка.

В обители нужно стараться вести себя странником: не связывать себя самочинно никакими попечениями, не заводить ни с кем близкого знакомства, отвергнуть от себя суетное любопытство и любознательность. Посещать неопустительно храм, а в случаях нужды и келлию своего духовника.

Истинный делатель Иисусовой молитвы должен в каждом своем действии подражать духу святых Апостолов, и {стр. 693} только тогда он сможет устроить свою внешнюю и внутреннюю жизнь в соответствии с тем великим деланием, которым занимается. Человек, сердце которого не очищено от страстей и пороков, не должен дерзать на высший подвиг умного делания. Владыка свидетельствует, что ему были известны некоторые благонамеренные люди, впадавшие в плотские грехи по причине образовавшейся порочной привычки, бывшие не в силах воздерживаться от падений и в то же время пытавшиеся упражняться в сердечной молитве. «Может ли быть что безрассуднее, невежественнее, дерзостнее этого начинания?» — восклицает мудрый Святитель.

Молитва покаяния является достоянием всех людей без исключения, и даже самые явные грешники могут и должны просить Бога о помиловании, но вход в сердце для молитвенного священнодействия возбранен для людей, обладаемых страстями, он предоставлен лишь людям, достигшим известной меры чистоты. Вход в сердце для совершения там священнодействия молитвы открывается только тогда, когда человек перестает совершать грех не только делами, но и получит от Бога силу противиться страстным помыслам.

Грех, не осуществляемый делом, еще очень долго живет в человеке: в помыслах и мечтаниях, продолжая осквернять сердечный храм. Пока в уме инока идет борьба с греховными воспоминаниями, он не имеет еще сердечной чистоты и не может приступать к сердечной молитве.

Созидается чистота долгим и упорным трудом. Страсти умаляются и ослабевают не вдруг, а после продолжительной и постоянной борьбы с ними. По мере искоренения страстей из сердца в него вселяется чистота, при которой лишь возможна сердечная молитва.

Второе необходимое внутреннее условие занятия умным деланием — внимание, заключение ума в слова молитвы. Следующее условие — совершать Иисусову молитву единственно для покаяния. Сознание своей греховности, необходимость Искупителя и желание получить помилование — вот чувства, которые должны наполнять всё существо инока, занимающегося умным деланием. Многие подвижники сердечное чувство покаяния иногда называют плачем. «Плач, — пишет епископ Игнатий, — есть та един{стр. 694}ственная жертва, которую Бог принимает от падшего человеческого духа, до обновления человеческого духа Святым Божиим Духом» [1922]. Преподобный Пимен Великий прекрасно выразил необходимость покаянного чувства для монаха, занимающегося умным деланием. На вопрос, как должен вести себя безмолвник, он отвечал: «Подобно человеку, который погряз в тину по выю (шею), который имеет бремя на вые и вопиет к Богу: помилуй меня». Что может быть плачевнее положения человека, который, имея тяжелый груз на шее, погрузился в топкую тину. Он реально ощущает, что каждую минуту топкая тина может поглотить его целиком, и он погибнет. Естественно, что такой человек будет взывать о помощи от всего своего существа. Какие могут прийти к нему тщеславные помыслы и желания? Одно стремление спастись от потопления будет выражаться в его вопле. Подобное же чувство должен иметь инок, занимаясь Иисусовой молитвой. Сознание, что грех подобно тине все глубже и глубже затягивает его, и желание получить помилование от Господа — вот основные чувства, которые, выливаясь в непрестанный плач, должны быть неотъемлемы от делателя умной молитвы.

Монах, соединяющий Иисусову молитву с чувством истинного покаяния, никогда не впадет во вражеское обольщение, никогда не уклонится в прелесть. Как может инок принять какое-либо ложное чувство утешения или отрады, когда он не ищет его, не стремится к нему, а просит у Господа лишь одного — помилования.

Епископ Игнатий пишет: «Да будет наша молитва проникнута чувством покаяния, да совокупится она с плачем — и прелесть никогда не воздействует в нас». В подтверждение этих слов Владыка приводит наставление преподобного Григория Синаита, который пишет: «Немалый труд — достигнуть точно истины и сделаться чистым от всего, сопротивного благодати, потому что обычно диаволу показывать, особенно пред новоначальными, свою прелесть в образе истины, давая лукавому вид духовного. По этой причине подвизающийся в безмолвии достичь чистой молитвы должен шествовать мысленным путем молитвы со многим трепетом и плачем, с испрошением наставления у искус{стр. 695}ных, всегда плакать о своих грехах, печалясь и боясь, как бы не подвергнуться муке или не отпасть от Бога, не отлучиться от Него в этом или в будущем веке. Если диавол увидит, что подвижник живет плачевно, то не пребывает при нем, не терпя смирения, происходящего от плача… Великое орудие — иметь при молитве и плач» [1923].

Одним из необходимых условий для занятий Иисусовой молитвой является простота. Возвышенное умное делание, как и все, принадлежащее к стране духов, а не плоти, необыкновенно просто. Только душа, стяжавшая простоту, может постигать силу Иисусовой молитвы, как было уже сказано ранее, и только простая душа может безбедно шествовать по пути умного делания. К великому сожалению, святая простота весьма редко встречается среди людей. Епископ Игнатий пишет: «…Мы сделались так сложны, что… простота и неприступна и непостижима для нас. Мы хотим быть умными, хотим оживлять свое я, не терпим самоотвержения, не хотим действовать верою. По этой причине нам нужен наставник, который бы вывел нас из нашей сложности, из нашего лукавства, из наших ухищрений, из нашего тщеславия и самомнения в широту и простоту веры» [1924].

На основании своих наблюдений Владыка свидетельствует, что нередко простец и младенческой душой постигает на поприще умного делания необыкновенного преуспеяния, а мудрец, из-за неимения святой простоты, сбивается с истинного пути и низвергается в пропасть прелести.

Иноки, живущие под руководством искусного старца, бывают более совершенными в монашеских добродетелях, чем те, что живут по своей воле. Подчинив полностью себя старцу, инок этим отсекает свою греховную волю, быстрее преуспевает в смирении и в делании евангельских заповедей. Для него не существует мучительных душевных недоумений, ибо они сразу же разрешаются старцем.

Молитвенный подвиг его постепенно восходит от силы в силу, направляемый мудрым словом старца. Каждому иноку, живущему под руководством старца или, тем более, не имеющему руководителя, но проходящему путь умного делания, необходимо непрестанно научаться в чтении Священного Писания и творений святых Отцов. {стр. 696} Делателю Иисусовой молитвы необходимо помнить проверенное жизнью мнение владыки Игнатия, который считал, что меры новоначальных времен написания святыми Отцами душеспасительных книг в настоящее время являются мерами весьма преуспевших и поэтому, читая Святоотеческие писания, нужно с большой осторожностью применять их к себе и к своей деятельности.

Пособия для занимающихся Иисусовой молитвой. Епископ Игнатий рекомендует делателю Иисусовой молитвы следующие пособия:

1. Четки или лестовка. Четки состоят обыкновенно из ста зерен, а лестовка из ста ступеней, так как правило, совершаемое с молитвою Иисусовою, обычно исчисляется сотнями молитв. Иноки первоначально обычно молятся по четкам, совершают по ним поклоны и произносят установленное количество Иисусовых молитв. Когда же при молитве внимание усилится, то прекращается возможность молиться по четкам и считать количество произнесенных молитв, так как молитва переходит в непрестанную.

2. Очень полезно обучаться Иисусовой молитве, соединяя ее с поклонами земными и поясными, полагая их неспешно, с чувством искреннего покаяния.

3. В церкви и вообще при упражнении Иисусовой молитвой полезно закрывать глаза.

4. Левую руку держать на груди, над левым сосцом для ощущения силы словесности, находящейся в груди.

5. Безмолвствующий может сидеть на низком стуле, потому что внимательная молитва требует спокойного положения, а также по образу слепого нищего, упоминаемого в Евангелии, который, сидя на пути, вопиял ко Господу: «Иисусе, Сыне Давидов, помилуй мя» (Мк. 10. 47). Этот низменный стул символизирует гноище, на котором был повержен Иов вне града. Низкий стул очень удобен для упражнения Иисусовой молитвой. Не отвергается заниматься ею и стоя, но так как почти все время истинного безмолвника посвящено молитве, то, чтобы не истощать стоянием силы, он может заниматься молитвою и сидя, и лежа.

7. Подвижник умного делания иногда имеет нужду обливаться холодной водой или прикладывать к местам прилива крови намоченное водою полотенце. Вода должна быть {стр. 697} комнатной температуры и не очень холодной, так как холодная вода усиливает разгорячение.

Предостережения владыки Игнатия иноку, делателю Иисусовой молитвы. Епископ Игнатий почти всю свою сознательную жизнь проходил подвиг умного делания и много трудностей пришлось преодолеть ему на этом пути, поэтому он так умудрен был и так необходим был бедствующим на пути умного делания. Долгие годы, проведенные Владыкой в монастырях, показали ему, что некоторые иноки начинают заниматься умным деланием, но редкие из них идут по правильному пути и достигают преуспеяния.

Обращая свой взор к современному монашеству и видя почти полное отсутствие опытных наставников умного делания, епископ Игнатий пишет: «Что же сказать о современном положении? Едва ли не то, что сказал преподобный Ефрем Сирский о положении тех, которые займутся исканием живого слова Божия во времена последние. Они будут проходить землю от востока к западу и от севера к югу, ища такого слова — и не найдут его» [1925].

Предостерегая современных ему иноков от неопытных руководителей, Преосвященный Игнатий приводит следующее сравнение. Он пишет, что взору заблудившихся в степях от утомления нередко представляются высокие дома и длинные улицы, заблудившийся ищет по тому направлению и тем самым вовлекается в неисходное заблуждение, так и ищущим живого слова Божия в нынешней нравственной пустыне во множестве представляются великолепные призраки слова Божия. Эти призраки воздвигнуты из душевного разума, из ложного знания по букве, они, льстиво представляясь духовным эдемом, преизобилующим пищей, светом, жизнью, отвлекают души от истинной пищи, от истинного света, от истинной жизни, вводят несчастные души в непроницаемый мрак, изнуряют голодом, отравляют ложью, убивают вечной смертию. Каждый делатель Иисусовой молитвы должен быть очень осторожен при выборе старца-руководителя и при принятии советов от старшей братии.

{стр. 698}

Епископ Игнатий, зная, что многие иноки, приступив к духовному подвигу с безрассудною ревностию и кровяным разгорячением, сразу же стремятся умом сойти в сердце, принимают действие крови за действие благодати и нередко впадают в расстройство неисправимое. Чтобы предупредить делателей молитвы от душевного повреждения, Владыка неоднократно предостерегает инока, что он не должен отыскивать сердечное место, о котором пишут многие учители молитвы. Истинному делателю Иисусовой молитвы соединение ума с сердцем даруется в свое время Божественной Благодатию. Преждевременное же искание сердечного места и желание благодатной сердечной молитвы есть намерение самое ошибочное, извращение порядка подвига, желание горделивое, приводящее к прелести.

Владыка Игнатий, предостерегая подвижника от стремления к сердечной молитве, начертывает пред ним единственно безбедный путь духовного делания. Он пишет: «Предлагаю отцам и братиям убогий совет, умоляя их не отвергнуть убогого совета моего: не понуждайте себя преждевременно к открытию в себе сердечного молитвенного действия. Нужна благоразумная осторожность, особенно в наше время, когда уже почти невозможно встретить удовлетворительного наставника для этих предметов, когда подвижник должен пробираться сам, ощупью, при руководстве писаниями святых Отцов, в сокровищницу знаний духовных, а также ощупью сам выбирать из них свойственное себе. При жительстве по евангельским заповедям занимайтесь внимательною Иисусовою молитвою по способу св. Иоанна Лествичника, соединяя молитву с плачем, имея началом и целью молитву покаяния. В свое время, известное Богу, откроется само собою действие сердечной молитвы» [1926].

В сочинениях некоторых святых Отцов изложены наставления о художественном введении ума в сердце при помощи естественного дыхания или «механизм», способ{стр. 699}ствующий достижению сердечной молитвы. Епископ Игнатий не отвергал действенности в некоторых случаях названного механизма и признавал, что для знающих дело в нем нет ничего затруднительного, однако современных ему делателей Иисусовой молитвы он со всею настоятельностью предупреждает от употребления каких бы то ни было вещественных механизмов. При опытном руководстве употребление вещественных пособий менее опасно, но при руководстве учением святых Отцов по книгам вещественный механизм может привести делателя Иисусовой молитвы в прелесть и другие виды душевного и телесного расстройства, часто не поддающегося врачеванию. Епископ Игнатий пишет: «Советую возлюбленным братиям не доискиваться открытия в себе этого механизма, если он не откроется сам собою. Многие, захотевшие узнать его опытом, повредили свои легкие и ничего не достигли» [1927].

Епископ Игнатий свидетельствует, что из тех, кто употреблял вещественные вспомогательные средства, преуспеяния достигли весьма немногие, большинство же расстроилось и повредилось [1928].

Инокам и инокиням, руководствовавшимся в духовной жизни советами епископа Игнатия, Владыка нередко прямо запрещал употребление вещественных вспомогательных средств. В письме к одной инокине он пишет: «Вы, конечно, помните, что я Вам завещал внимать умом языку, тихо произносящему молитву, отнюдь не позволяя себе самочинно вдаваться в художество, описанное в Добротолюбии» [1929]. В следующем письме к ней же епископ Игнатий пишет: «Что дыхание удерживается вводить по художеству, изложенному в Добротолюбии, — хорошо делаете. Это художество превосходно сокращено преподобным Нилом Сорским в следующие слова: «Не дыши борзо, ибо сие способствует к собранию ума». Этим и довольствуйтесь, т. е. дышите тихо при молитве… И паки, — пишет он в том же письме, — от художества о ноздревом дыхании уклонитесь! Когда, Богу изволяющу, придет время, то скажу. Этим художеством, в свое время полезным, некоторые неисцельно себя повредили» [1930].

{стр. 700}

Долгий опыт старческого руководства показал епископу Игнатию, что от неправильного, чрезмерного употребления вещественных способов с делателем Иисусовой молитвы могут иногда случаться весьма прискорбные случаи, о которых он счел нужным поведать инокам для предостережения их и предотвращения этих случаев. Преосвященный Владыка пишет, что всякое вообще умственное занятие имеет свойство производить жар в теле. Этот жар непременно должны ощущать в себе те, кто будет сильно понуждать себя к соединению ума с сердцем или помощи вещественных пособий, забывая, что они имеют второстепенное значение, и не давая должного значения духовным пособиям. Вещественные усилия, употребляемые при молитве, порождают в сердце теплоту. Кровяная теплота, образовавшаяся в сердце, имеет свойство переходить по разным местам груди и очень легко может упасть на нижнюю часть чрева, произведя там сильное разжжение.

Епископ Игнатий пишет, что он из опыта знает, что подвижник, пришедший в такое плачевное состояние, впадает в смущение, уныние и даже отчаяние. Многие, находясь в столь бедственном состоянии, обратились за помощью к старцам, имевшим громкое имя, но опытно не знакомым с умным деланием. Старцы, услыхав, что при занятии умной молитвой произошло сильное разжжение, признали в этом страшную прелесть и строго-настрого запретили упражнение Иисусовой молитвой. Приписав ошибочно плачевные последствия, происшедшие от неправильного употребления вещественных пособий, Иисусовой молитве, подобные старцы предупреждали и многих других, что умное делание приводит к плачевным последствиям. К сожалению, многие поверили ошибочному мнению старцев из-за уважения к их громкому имени.

Однако возникшее бедствие можно легко устранить, не прекращая заниматься Иисусовой молитвой. Нужно в течение двух-трех дней прикладывать к воспаленным частям полотно, намоченное комнатною водою, а чтобы уменьшить кровяную теплоту, прекратить употреблять вещественное пособие — прекратить принуждать ум с усилием войти в сердце и не утруждать сердца, производя в нем жар чрезмерным удерживанием дыхания и напряжением сердца. {стр. 701} При правильной Иисусовой молитве не должно быть никакого неестественного напряжения. Нужно дышать тихо и ум приводить в соединение с сердцем также очень тихо. При этом нужно стараться, чтобы молитва действовала в верхней части сердца, где, по учению отцов, пребывает словесная сила души и где должно развиваться священнодействие молитвы. Возникновение плотской теплоты и производимого ею разжжения может быть сравнительно быстро устранено правильным подвигом, но большая опасность происходит в том случае, если неопытный подвижник, ощутив кровяную теплоту, примет ее за действие благодати и будет услаждаться ею, в этом начало пагубного самообольщения. Принявший кровяную теплоту за духовную непременно возомнит о себе «нечто», будет сочинять себе наслаждения, омрачать и опутывать себя самомнением. Всеми силами он будет усиливать напряжение при помощи вещественных пособий, разжигая все сильнее плотскую теплоту… Конец такого неправильного подвига — крайнее самообольщение и прелесть.

При правильном духовном подвиге, когда Божественная благодать осенит подвижника и ум начнет сам собою соединяться в молитве с сердцем, тогда вещественная теплота совершенно исчезает. Молитвенный подвиг становится легким и совершенно свободным, в сердце же явится тонкая, невещественная духовная теплота, не производящая никакого разжжения. Она будет прохлаждать, просвещать, орошать, действовать как целительное духовное помазание и возбуждать неизреченную любовь к Богу и к людям.

Велико таинство Иисусовой молитвы, но в силу извращенности человеческой природы многие трудности могут встретиться на пути умного делания. Зная это, каждый инок, занимающийся умным деланием, должен помнить основные предостережения епископа Игнатия: не вверять себя неопытному руководителю, не искать преждевременно при молитве «сердечного места», не употреблять вещественных механизмов и никогда не оставлять молитвы.

Плоды Иисусовой молитвы. При анализе творений и писем епископа Игнатия становится очевидным, что сам Владыка, несомненно, был причастником не только «первоначальных» даров Иисусовой молитвы, но и высших да{стр. 702}ров, последующих за первоначальными. Однако по своему истинному смирению он пишет о них очень мало и при этом всегда словами Священного Писания или приводит цитаты из творений святых Отцов об этих дарованиях.

Первоначальные плоды Иисусовой молитвы появляются уже в процессе обучения умному деланию: они рождаются молитвой и в то же время питают сами и укрепляют молитвенное делание. Прежде всего, как уже говорилось, при всякой правильной молитве, особенно же при молитве Иисусовой, рождается внимание, от внимания появляется умиление, которое и в свою очередь усугубляет внимание. Внимание и умиление способствуют углублению молитвы, и, постепенно оживляя сердце, доставляют молитве чистоту, устраняя рассеянность и мечтательность. Как истинная молитва, так внимание и умиление являются дарами Божиими, человек же своими трудами только доказывает свое желание получить их.

Следующий плод правильной молитвы — расширяющееся зрение согрешений, зрение своих грехов, что усиливает умиление и обращается в плач. Затем приходит ощущение присутствия Божия и живое воспоминание о смерти, страх Суда и вечного осуждения. Эти плоды молитвы сопровождаются плачем и со временем осеняются тонким, святым духовным ощущением страха Божия. Страх Божий есть действие Святого Духа, это действие (ощущение) совершенно новое, непонятное плотскому человеку, его невозможно даже уподобить никакому душевному ощущению. От страха Божия в делателе Иисусовой молитвы начинают умаляться, «истаявать» страсти, а ум и сердце привлекаются к непрерывной молитве. После дальнейшего преуспеяния в молитве приходит в душу делателя ощущение тишины, смирения, любви к Богу и ближним и терпение скорбей. Любовь к Богу и ближним появляется постепенно от страха Божия, она вполне духовна и бесконечно отличается от любви, порожденной падшим человеческим естеством. Она не различает добрых и злых, неизъяснимо свята, тонка и смиренна. Терпение скорбей, порождаемое Иисусовой молитвой, бывает всесовершенным. Стяжавший его смотрит на свои скорби как на попущение и врачевание Божие.

Подвижник, достигший этих даров, влечется к исполнению заповедей с легкостью и радостью, в то время как при {стр. 703} начале подвига он исполнял заповеди с величайшим трудом, принуждая свое падшее естество. В «Слове о молитве умной, сердечной и душевной» Владыка пишет, что когда ум и сердце делателя Иисусовой молитвы соединятся воедино и он соделается храмом Духа Святого, тогда в душе его воссияет непостижимый мир Христов, а за миром следует весь лик дарований Христовых и плодов Святого Духа, перечисляя которые, епископ Игнатий употребляет слова апостола Павла: «Любы, радость, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5. 22, 23) [1931].

Каждый инок, вступивший на поприще умного делания, должен знать, что многие и дивные плоды приносит Иисусова молитва. Она человека плотского перерождает в духовного, делает человеческую душу храмом, в котором может обитать Сам Бог. Но бывают причастниками плодов умного делания лишь те, кто искренне сознает, что он не достоин по своей греховности к принятию высших даров, и в покаянии и глубоком смирении постоянно пребывает в умном делании.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.