Мексиканская модель

Мексиканская модель

Стратегия обработки богатых женщин и олигархов была испробована Масьелем еще в индустриальной столице Мексики Монтеррее. Чтобы заручиться поддержкой элитных семей, Масьель создал приватные средние школы: одну для мальчиков, другую для девочек. Он экспортировал эту модель в Америку – открывал частные школы для богатых семей, члены которых могут примкнуть к Регнум Христи и давать деньги, стараясь воспитывать детей так, чтобы они вошли в Легион или в Движение. Члены Движения изучали письма Nuestro Padre. Более продвинутые из них приносили обет безбрачия и жили в общинах. Орден Масьеля копировал Опус Деи, основанный в Испании в 1930-х, в который входили миряне, принесшие обет безбрачия и жертвовавшие часть своей зарплаты. Но если основатель Опус Деи призывал к освящению труда мирян[343], целью Масьеля было приобретение богатства для Легиона. Посвященные женщины из Движения, дешевая рабочая сила, боготворили Nuestro Padre и, подобно священникам ордена, неутомимо собирали пожертвования.

В Монтеррее Масьелю приходилось соперничать с иезуитами, которые были тесно связаны с высшими классами общества. В 1960-х в Мексике обретала популярность теология освобождения. Как отмечает историк Энрике Краузе, в эти годы «иезуиты, привлеченные идеей «церкви бедных», начали терять интерес к обучению богатых»[344]. В крупных городах Мексики школы Масьеля оказались конкурентоспособными, а одновременно они позволяли искать состоятельных сторонников. В 1968 году Эвгенио Гарса, важнейший спонсор Технологического института в Монтеррее, начал оказывать давление на епископа, чтобы тот удалил капелланов-иезуитов из студенческого кампуса и закрыл их орден в диоцезии Нуэво-Леона. Пять лет спустя, когда Гарса был убит партизанами при неудавшейся попытке похищения, на его похороны собралось 200 тысяч людей. Позднее газета New York Times писала:

Это убийство посеяло панику в деловых кругах Мексики, повсюду воцарился хаос… Семья покойного вскоре разделила его холдинговую компанию Monterrey Group и создала четыре отдельных компании, которыми легче было руководить – и которые были надежнее защищены. Alfa, одна из них, пережила столь бурный рост в середине и конце 1970-х, что вскоре стала крупнейшей частной компанией Латинской Америки. В 1994 году ее доходы составили $2,49 миллиарда. Она занимается сталью, нефтью и пищевыми продуктами[345].

Дионисио Гарса, родной брат Эвгенио, стал сторонником Масьеля, как и другие члены семьи Гарса, которую Times сравнивала с Рокфеллерами. «Одна из моих тетушек подарила Масьелю дом», – вспоминает Роберта Гарса, младший ребенок из восьмерых детей Дионисио. Роберта родилась в 1966 году и стала главным редактором газеты Milenio, выходящей в Мехико. Ее отец, «консервативный джентльмен викторианского типа», давал миллионы Легиону. «В нашей семье редко смотрели телевизор. После еды мы все собирались и разговаривали друг с другом»[346].

В детстве и юности Роберта часами сидела в библиотеке своего деда и читала. «Ни мой дедушка, ни его брат не были близки к Легиону, – рассказывала она, – считая членов этого ордена слишком амбициозными. Когда мой дядя добился изгнания иезуитов, образовалась некая пустота. Члены Легиона обходили один дом за другим, так что каждую состоятельную семью опекал один из их священников. Отец Масьель говорил: «Вы должны много помогать церкви, потому что Бог дал вам так много». Его сопровождали один-два молодых священника. Они как бы случайно потихоньку сообщали членам семей: «Nuestro Padre настолько близок к Богу, что он видит всю вашу душу». Я искренне верила, что он святой священник. Но кое-что вызывало у меня скептицизм. Мне не нравилось, что люди им восхищаются, не задавая никаких вопросов. Женщины любили его».

В 11 лет Роберта отправилась во Францию, чтобы учиться в Академии Святого сердца. Она жадно поглощала книги и начала писать сама. Отец Масьель писал ей во Францию благожелательные письма. Ее старший брат Луис Гарса Медина (родившийся в 1957 году) окончил Ирландский институт, подготовительную школу Легиона в Монтеррее. Преподаватели, воодушевленные идеей Масьеля об особых избранниках, стремились к тому, чтобы их ученики думали о себе как о будущих священниках Легиона или активных деятелях Регнум Христи. Как вспоминает Роберта, когда Луис выразил желание стать священником, отец сказал, что сначала ему следует закончить колледж. Шестнадцатилетний Луис поступил в Стэнфордский университет и начал изучать управление производством. «Чтобы он не забыл о своем призвании, – говорит Роберта, – в калифорнийском кампусе, Легион отправил одного из своих членов, чтобы тот жил вместе с Луисом».

«Это типичная тактика Масьеля, – объясняет один из старых друзей Луиса. – Начинающие члены Регнум Христи не имеют права на самостоятельную жизнь, им следует всегда ходить парами. Когда Луис закончил второй курс, Масьель послал кого-то жить вместе с ним». Кончив учебу в Стэнфорде в 1978 году, Луис Гарса вступил в Легион. Он стал священником через семь лет, хотя обычно в Легионе рукополагают после десяти лет. Паулина, сестра Луиса и Роберты, вступила в Регнум Христи и переехала в Рим.

В 1980 году Роберта вернулась из Европы и поступила в среднюю школу в Монтеррее. Она вспоминает: «Это было весьма традиционное заведение с жесткими правилами, где не приветствовалось критическое мышление. Дочери одной моей родственницы не преподавали английский. Родственница была недовольна такой программой и пожаловалась на это одному из священников Легиона. Вот что тот ей ответил: «Конечный суд не будет зависеть от знания английского». Они воспитывали нас для своего движения. Если твои родители состоятельны, если они имеют власть, вес в обществе, ты становишься для них желанной добычей… Я страдала после Франции, где можно было мыслить свободно. Они постоянно говорили о том, что все блага, которыми ты располагаешь, дарованы тебе по милости Бога – и потому ты должен их ему возвращать и сражаться с силами зла. Они торговали раем нравственной праведности. Каждую ночь я плакала, думая: «Тут мои родные, здесь мой дом, но мне не хочется здесь жить». Я просто сходила от этого с ума».

После гибели отца семейства Масьель начал обхаживать его вдову. «Моя мать, – вспоминает Роберта, – дарила ему драгоценности и жертвовала немалые деньги. Он уделял особое внимание мексиканкам высших классов, которым было неприлично работать. Мне самой с трудом удалось добиться того, чтобы меня отправили в колледж. Масьель давал образованным и скучающим женщинам чувство цели». Поскольку Луис был священником Легиона, а Паулина членом Движения в Риме, члены семьи Гарса были постоянным источником денег для Масьеля. Он умел воодушевлять людей своими речами, и те послушно несли ему свои пожертвования. По словам одного из его бывших коллег, Луис Гарса – сдержанный, держащийся с достоинством и отрешенный человек – передал Легиону $3 миллиона из своего наследства. Роберта не знает об этом факте, но считает, что это вполне возможно.

Луис Гарса отказался давать мне интервью по электронной почте.

«Один из моих братьев ненавидит Легион еще сильнее, чем я», – говорит Роберта, отошедшая от Католической церкви после окончания колледжа. Когда члены семьи Гарса собираются вместе на семейных торжествах, они избегают разговоров о Легионе.

Самый старший ребенок в семье Дионисио Гарса Медина, названный в честь отца и долгое время руководивший компанией Alfa, основанной его дедом, стал важным спонсором Легиона. Говоря с Хосе де Кордоба из Wall Street Journal, он сказал: «Легион – единственная многонациональная мексиканская религиозная организация»[347]. Масьелю было выгодно сделать 35-летнего Луиса Гарсу генеральным викарием, что произошло в 1992 году. Луис стал главным финансистом: как говорится в его досье на сайте www.regnumchristi.org, он «руководил ключевыми экономическими делами и часто сидел за рабочим столом, занимаясь анализом чисел, кадров, организаций, думая о риске и новых возможностях»[348].

Кристофер Кунце говорит, что Луис Ганса был целеустремленным, послушным и холодным человеком.

«Однажды, – рассказывает Кунце, – мне довелось слышать его речь, где Луис описывал работу хорошего хирурга, делающего операции на сердце. Для удачной операции нужно, чтобы пациента к ней готовили прекрасно обученные люди, а затем приходит хирург и быстро совершает массу действий, перекрывает поток крови в артериях и получает все деньги. Это образец деятельности Легиона, подобной бизнесу. Мы должны были вести работу с влиятельными и богатыми людьми, чтобы обратить их ко Христу».

В начале 1997 отец Гарса посетил различные центры Легиона. «Он здесь выступал, – поясняет Кунце, – рассказывая, что одна газета распространяет информацию о Nuestro Padre, но это полная ложь, curiosidad malsana, – нездоровое любопытство. И если кто-то пришлет нам вырезки из газеты, их не следует читать – вместо этого их нужно тотчас запечатать в конверт и отослать ему в Рим». В это время Кунце жил в Мехико в общине Университета Анауака, которым управлял Легион, и работал в центре Регнум Христи в этом огромном задымленном городе. В течение нескольких месяцев его терзали бессонница и тоска, о которой ему было трудно с кем-либо поговорить. Дух мистической борьбы испарился, его сменило ощущение одиночества, которого он никогда не испытывал раньше. Кунце был послушен обету и воздерживался от злословия, этого нравственного рака, а потому мало думал о запретной статье.

«Мы не знали, в чем именно ложно обвиняют Масьеля, – вспоминает Кунце, – мы только знали, что с первых дней существования Легиона у него были враги и что все мы должны держаться друг за друга. Дважды в году мы возобновляли наши обеты. Нас попросили подписать договор о том, что мы никогда не будем судиться с Легионом… Пока я размышлял об этих вещах, отец Масьель позвонил мне и сообщил, что мне нужно отправиться в Ватикан, где я буду работать вместе с кардиналом Кастрилльоном».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.