Искусство подкупа

Искусство подкупа

Издатель журнала First Things отец Ричард Джон Нейхауз 8 марта 1997 года написал письмо в Courant, где он возмущался «оскорбительными обвинениями в адрес отца Масьеля» и хвалил деятелей Легиона. Осенью того же года Ватикан заявил о своем огромном доверии к Масьелю: Иоанн Павел включил его в список из двадцати одного делегата папы на Синод Америки в Риме. Еженедельник National Catholic Reporter назвал это «печальным свидетельством того, что церковь не воспринимает обвинения в сексуальных преступлениях серьезно»[371]. Масьель дружил с иерархами и знаменитыми мирянами, такими как профессор правоведения в Гарварде Мэри Энн Глендон, которая также читала лекции в Регина Апостолорум. Нейхауз, который в 1960-х был лютеранским пастором и подвергался аресту за антивоенные выступления, затем сделался правым, перешел в католичество, стал священником и полемистом, защищавшим республиканцев, оказался союзником таких евангелических лидеров, как Чак Колсон, и получал поддержку от консервативных фондов[372]. На заседании синода он сидел рядом с Масьелем. «Большую часть секретарской работы и обеспечения взяли здесь на себя члены Легиона», – писал Нейхауз[373]. «Встречи с их семинаристами и священниками окрашены чувством праздника. Здесь нет недостатка в вине и играет прекрасный уличный оркестр. Все это отражает чистую радость тех, кто почувствовал призвание отдать свою жизнь Христу»[374].

Некоторые священники Легиона стали думать, что отдают свою жизнь напрасно. Они ничего не знали о мучениях Кунце, но заметили, как Масьель обращается с деньгами. Никто из них также не знал о том, что в октябре 1998 года Хосе Барба и Артуро Хурадо в соответствии с каноническим правом обратились в департамент кардинала Ратцингера с жалобами на Масьеля, который на исповеди отпускает «грехи» своим жертвам. Данный случай входил в компетенцию Конгрегации духовенства. Принимавший их чиновник попросил никому об этом не рассказывать. Выходя, мексиканцы увидели Ратцингера, они преклонили колени в знак уважения и поцеловали его перстень[375].

Канонистам Ватикана нечасто приходилось иметь дело с обвинениями, выдвинутыми против главы международного религиозного ордена. У каждой конгрегации здесь была своя competenza или сфера ответственности. Большинство конгрегаций, в которые поступали просьбы от епископов или других лидеров церкви о наказании клириков, совершивших сексуальные преступления, не располагали своими трибуналами, юридическими органами, которые могли бы вынести соответствующие решения. В 1997 году такое обвинение означало для Масьеля, что его судьба окажется в руках Конгрегации духовенства, у которой был свой трибунал, отличающийся от других важнейших канонических судов в Сигнатуре, Роте и Апостольской Пенитенциарии. Каноническое право носит административный характер и не предполагает открытых судов или совещаний присяжных. Дела в трибуналах Ватикана рассматриваются годами. В реальности все здесь зависело от того, готов ли кто-либо в Ватикане действовать вопреки пожеланиям первосвященника. Некоторые случаи, проходившие через стол Кунца, отправляли к Кастрилльону.

Обвинения против Масьеля также касались competenza кардинала Эдуардо Мартинеса Сомало, испанца, префекта конгрегации, занимавшейся религиозными орденами. В его офис, находившийся этажом выше Конгрегации духовенства, должен был поступить соответствующий запрос: Масьель был главой ордена. В 1985 году Мартинес Сомало возглавлял торжество рукоположения членов Легиона в Риме в базилике Пресвятой Девы Гваделупской.

Поскольку Святейший Отец высоко ценил Масьеля, эти обвинения касались и кардинала Содано как главы папского государства. Они ставили под вопрос слова Иоанна Павла, который в 1994 году назвал Масьеля «умелым руководителем молодых».

Масьель защищался от правосудия с помощью огромных денежных сумм.

По словам одного из бывших членов Легиона, в 1995 году Масьель послал Иоанну Павлу $1 миллион, передав его через монсеньора Станислава Дживиша во время визита папы в Польшу. Секретарь папы Дживиш польского происхождения на протяжении многих десятилетий был особенно близок к папе. Среди прочего ему приходилось заниматься и финансовыми вопросами. В 1980-х, когда папа стремился поддержать «Солидарность», Дзивиш смог договориться с польскими властями о том, чтобы таможня не была слишком строга при досмотре грузовиков, ввозящих товары. При этом многие водители ввозили наличность до $2000 мелкими купюрами для поддержки сопротивления[376]. Дживиш занимал комнату в папских апартаментах.

Ранее Масьель предоставил Флоре Барраган возможность посетить частную мессу, которую служил Иоанн Павел II. В часовне в Апостольском дворце помещалось около сорока человек, они сидели под фресками Микеланджело «Обращение Савла» и «Распятие св. Петра»[377]. Побывать на такой мессе было чудесной привилегией для почетных персон, таких как премьер-министр Великобритании Тони Блэр с его семьей. Дживиш писал:

Такие мессы совершались в 7 утра, и всегда люди заранее ждали ее начала: миряне, священники или группы епископов. Можно было увидеть людей, стоящих на коленях с закрытыми глазами в состоянии полной отрешенности, почти экстаза, которых совершенно не интересовало то, кто еще входит в часовню… Для мирян это было великим духовным переживанием. Святейший Отец считал очень важным, чтобы здесь присутствовали верующие миряне»[378].

«Я проводил на частную мессу богатую семью из Мексики. По окончании службы они передали Дживишу $50 тысяч», – рассказывает не пожелавший предавать гласности его имя отец А., который оставил Легион. Это происходило в том самом 1997 году, когда против Масьеля были публично выдвинуты обвинения. «Так мы организовывали подобные вещи», – сказал священник, исполнявший роль посредника. Учитывая аскетический образ жизни папы и его щедрость, можно предположить, что эти деньги тратились на важные дела. Оставлял ли Дживиш что-либо себе? В его книге ничего не говорится о пожертвованиях и не упоминается Легион. Отец А. предполагает, что Легион снабжал деньгами папу: «Подобное происходило постоянно. Дживиш часто встречался со спонсорами Легиона, которые жертвовали [ордену] огромные суммы[379]. И всегда они передавали деньги наличными. И в долларах. Лиры заняли бы слишком много места. Даже в Мексике доллары любят больше, чем песо».

Масьель не жалел денег на устройство роскошного приема в честь Дживиша, когда в 1998 он стал епископом. Здесь звучала мексиканская музыка, исполнявшаяся членами Легиона в стиле уличного оркестра.

Отец Б., который также занимался передачей денег от покровителей Легиона Дживишу, сказал: «Разумеется, речь не шла о том, что за участие в мессе человек заплатит большие деньги. Обычно мы говорили: «Это люди пылкой веры, хорошо бы им встретиться с папой». И обычно говорилось об opere de caritа: «Мы хотим внести пожертвования на дела благотворительности». На самом же деле ты не знаешь, на что пойдут эти деньги. Это просто элегантная взятка».

Исполняя задание National Catholic Reporter, я попытался связаться с Дживишем, уже ставшим кардиналом Кракова, чтобы услышать его комментарии. Иованна Хоффмен, польская журналистка из Нью-Йорка, перевела письмо с вопросами и факсом отправила пресс-секретарю Дживиша; тот ответил, что у кардинала «нет времени для интервью» – это значит, что у него нет времени выступить в защиту Иоанна Павла, рассказав, как он тратил эти средства[380].

Отец Б., назвавший эти пожертвования элегантной взяткой, так объясняет, почему он оставил Легион: «Однажды я проснулся и спросил себя: кому я отдаю свою жизнь – Богу или одному человеку с его проблемами? Стоит ли посвящать себя Масьелю?» Кардиналы и епископы, служившие мессы для членов Легиона, получали за это от $2500 и более, в зависимости от важности события, сообщил священник.

Можно ли считать большие суммы наличными, переданные сановникам Ватикана, взяткой? На протяжении 1990-х Масьель постоянно снабжал деньгами служащих конгрегаций высшего и среднего звена. По мнению канониста Николаса Кефарди, почетного декана юридического факультета Университета Дюкена в Питтсбурге, это нельзя назвать взяткой. Кефарди, исполнявший роль юридического консультанта для многих епископов, отвечал на общий вопрос о передаче крупных пожертвований священникам или служащим Ватикана. По словам Кефарди, согласно канону 1302 значительные финансовые дары официальному лицу «можно счесть пожертвованием на добрые дела». В Ватикане нет службы для соответствующего контроля. О переданных деньгах следует доложить кардиналу-викарию Рима. Если же это дорогой подарок, такой как автомобиль, отчитываться в его получении не требуется. «Так я понимаю закон, – объясняет Кефарди. – И я не знаю никаких исключений. Кардиналы должны давать отчет в получении пожертвований на добрые дела. Если же средства даются для личной благотворительности, это другой случай и докладывать о нем необязательно».

«Масьель желал купить власть», – говорит отец А., объясняя, почему он оставил Легион. Здесь роль сыграли нравственные соображения. «Мне нужно было освободиться от культуры лжи. Старшие знают, что они лгут, и знают, что ты тоже это знаешь. Это ложь о деньгах, об их источнике, их использовании и о том, как они были переданы».

Масьель расчетливо снабжал деньгами Конгрегацию по делам Институтов Посвященной жизни и Обществ Апостольской жизни, оплачивая, по данным отца А., ремонт резиденции ее префекта с 1976 по 1983 год кардинала Эдуардо Франциско Пиронио. Родившийся в Аргентине в семье итальянского происхождения младший из двадцати двух детей кардинал Пиронио любил сидеть за трапезами и общаться с членами Легиона. Ремонт его дома был «важным ресурсом, требующим больших расходов, о чем знали старшие члены Легиона», говорит этот священник. Масьель хотел, чтобы Пиронио одобрил конституцию Легиона, включая частные обеты – никогда не говорить плохо о Масьеле и о старших и избегать внутренней критики. Эти частные обеты были для Масьеля главным средством, позволявшим скрывать его сексуальные грехи и добиться строжайшего послушания. Пиронио рукоположил пятьдесят членов Легиона в священники. Однако кардиналы из консультативного совета его Конгрегации не соглашались дать одобрение этой конституции.

«Тогда Масьель, – рассказывает отец А., – обратился к папе через монсеньера Дживиша. Две недели спустя Пиронио подписал нужную бумагу».

Неизвестно, ознакомился ли сам Иоанн Павел с этим документом. Участие Дживиша указывает на то, что он получал деньги от Легиона задолго до дара в $50 тысяч. Масьель торжествовал победу: сам папа одобрил документ, отрицающий права людей. Спустя несколько лет после смерти Пиронио папа Иоанн Павел назначил дипломата Мартинеса Сомало главой Конгрегации Посвященной жизни. Масьель отправил отца А. к кардиналу Сомало на дом с конвертом. «Я стремился не выказывать свои чувства, – вспоминает священник. – Я вошел в его квартиру, передал конверт и попрощался». По его словам, в конверте лежало $90 тысяч. «Так мы устанавливали дружеские отношения, надеясь в случае нужды получить помощь, смазывали колеса, так сказать». Мартинес Сомало оставил без внимания обвинения, выдвинутые против Масьеля в 1997 году. Позднее Иоанн Павел сделал его камерленго, или управляющим, чиновником, ответственным за папский конклав. Мартинес Сомало категорически отверг просьбу дать мне интервью, переданную ему через главу пресс-центра Ватикана отца Фредерико Ломбарди и секретаря его дома.

«Мартинес Сомало – un amigo de Legion – о нем много говорили в Легионе», – вспоминает Гленн Фавро, вашингтонский юрист, оставивший орден в 1997 году после семи лет жизни в Риме. Он не был жертвой сексуальных преступлений Масьеля. Фавро объясняет: «Некоторые кардиналы не относились к категории amigos. Их не называли врагами, но все знали, кто они такие. Пио Лаги не любил Легион». Кардинал Лаги, бывший нунций в Соединенных Штатах, был префектом Конгрегации Католического образования.

Из всех кардиналов Курии ближе всего к Масьелю был Содано. Уже во времена диктатуры Пиночета в Чили они оказались единомышленниками. В 1980 году Легиону требовалось разрешение кардинала Рауля Сильвы Энрикеса, чтобы создать школу в Сантьяго. Критик режима Пиночета, нарушавшего права человека, Сильва опасался los millionarios de Cristo, как их иронически называли некоторые мексиканцы. Он, тем не менее, встретился с представителями Легиона, в группу которых входил и ректор Университета Анауака, основанного Масьелем в 1964 году. Некоторые епископы умоляли Сильву отказать им. Как писали журналисты Анреа Инсунса и Хавиер Ортега, «в столь поляризованном в тогдашней обстановке обществе члены Легиона нашли важнейшего союзника: папского нунция Анджело Содано»[381].

Содано поддерживал Легион и Опус Деи в Чили не только потому, что это был оплот борьбы с левыми сторонниками теологии освобождения. Некоторых консервативных католиков привлекали неопятидесятнические секты, потому что в них изучали Писание и их энергичные и эмоциональные богослужения наполняло чувство взаимной заботы. Богословие процветания в его католической версии ценило ортодоксальность, верность папе и свободный капиталистический рынок. Вера в добродетель богатства увеличивает приток пожертвований в церкви. Она воспитывает людей, готовых терпеть политические репрессии в Латинской Америке, в отличие от коммунизма Советов. Сильва, помогавший профсоюзам жить в полицейском государстве, придавал огромное значение правам человека. Содано, поддерживавший Пиночета, стал могущественным ходатаем за Легион. Сильва сдался. Позже один иезуит спросил кардинала, почему тот пошел на уступки. «Пожалуйста, давайте не будем говорить об этом», – ответил Сильва с грустью[382].

Масьель приставил отца Раймонда Косгрейва, члена Легиона ирландского происхождения, к Содано, чтобы священник был в буквальном смысле адъютантом нунция в Сантьяго. В 1989 году, готовясь стать государственным секретарем Ватикана, Содано изучал английский в Дублине в учебном заведении Легиона. Он проводил отпуска в доме Легиона в Сорренто. Фавро рассказывает об отношениях Содано после его переезда в Рим с Легионом следующее: «Содано пришел со всеми своими родственниками, а их было две сотни, на большой праздник, когда стал кардиналом. И мы всех их кормили. Когда Содано стал государственным секретарем, был организован еще один большой банкет. Он приходил отмечать и другие события, такие как открытие Центра высшего образования, где использовалась золотая лопата. А за этим следовала трапеза».

«Кардинал Содано, – продолжает Фавро, – помог изменить правила зонирования, чтобы можно было строить университет в Риме». Брат Содано по имени Алессандро был инженером-строителем, которого в начале 1990-х обвиняли в коррупции[383]. Племянник кардинала Андреа, также инженер-строитель, ставший позже вице-президентом Follieri Group, исполнял работу для Регина Апостолорум. Двое членов Легиона, участвовавших в проекте, считали, что Андреа не справился со своим заданием. Когда они предложили Масьелю отказаться от оплаты его работы, тот воскликнул: «Вы ему заплатите, причем заплатите прямо сейчас!» Что они и сделали.

По словам бывших членов Легиона, с одобрения Масьеля кардиналу Содано дарили один раз $10, другой раз $5 тысяч. Эти священники полагают, что это была только вершина айсберга – Содано получил гораздо больше. Фотография Содано висела в центре Регнум Христи в Риме, где кардинала представляли как выдающегося сторонника растущего движения мирян. Успех Движения был также и его успехом.

Содано отклонил мою просьбу об интервью, переданную ему через главу пресс-центра Ватикана отца Фредерико Ломбарди. Звонки в резиденцию Содано перенаправлялись в его офис в Ватикане.

Масьель хотел, чтобы Ватикан придал Регине Апостолорум наиболее почетный статус из возможных – статус папской академии. Тогда бы его только что созданный университет оказался бы в равном положении с куда более старыми Латеранским и Грегорианским университетами. И вот в 1999 году Легион подарил Мерседес-Бенц кардиналу Пио Лаги, который в тот момент был префектом Конгрегации Католического образования (а ранее был послом папы в США). Лаги (ныне уже покойный) был этим шокирован и с негодованием отверг подарок – об этом рассказывает отец Б., который своими глазами видел разгневанного кардинала. Преемник Лаги кардинал Зенон Грохолевски отказался придать заведению Масьеля статус академии. По словам одного осведомленного официального лица, университет Регина Апостолорум не соответствовал этому статусу, не имея исследовательских работ, профессорско-преподавательского состава и международного престижа нужного уровня. Латеранский университет, основанный в 1773 году, получил статус папской академии в 1910 г. Отказ кардинала Грохолевски вызвал недовольство со стороны могущественного Содано. Однако поляк Грохолевски, приехавший в Рим учиться в семинарии во времена «холодной войны» и оставшийся тут, ранее был префектом Сигнатуры, был крепко связан с Иоанном Павлом и чувствовал прочность своего положения.

Содано оказал Масьелю великую услугу, оказав давление на Ратцингера, чтобы Конгрегация духовенства не рассматривала дело главы Легиона; об этом Хосе Барба узнал от канониста Марты Веген. Ратцингер, бывший архиепископ Мюнхена и затем префект Конгрегации духовенства, и ранее поступал нерешительно в делах о сексуальных преступлениях; в Ватикане при Иоанне Павле не существовало единого подхода к таким случаям[384]. Папа видел в священниках доблестных рыцарей, сражавшихся против безбожного коммунизма, и потому оказался близоруким, если не слепым, столкнувшись в 1990-х с неприглядной правдой, когда жертвы, юристы и журналисты англоязычных стран стали приводить факты об ужасающих сексуальных преступлениях клириков.

Если Содано был склонен к макиавеллизму, то Ратцингер был скорее моральным абсолютистом. Если бы Масьель был наказан, это бы нанесло ущерб репутации Содано. С точки зрения Содано количество людей, которые благодаря Масьелю нашли свое призвание, было весомее выдвигаемых с 1950-х годов обвинений, с которыми Рим уже разобрался. Вопрос о том, насколько они справедливы, просто неважен. Следуя именно такой логике Содано, Ватикан молча снял с поста венского кардинала и любителя мальчиков Гроэра. Но в случае Масьеля Ратцингер не мог положить под сукно столь серьезное дело без одобрения Иоанна Павла. Папа есть папа, они обедали вместе каждую пятницу. Ратцингер сообщил одному мексиканскому епископу, что расследование дела Масьеля было бы «неблагоразумным», поскольку благодаря ему столько людей стали священниками, – можно предположить, что он просто спасал свою репутацию[385]. Чем объяснить подобное равнодушие со стороны префекта, поддерживавшего закон и порядок: почему он сражался с Леонардо Боффом, Гансом Кюнгом и Чарльзом Карреном, но совсем иначе отнесся к священнику-педофилу?

При своем посещении Регины Апостолорум Ратцингер, прочитав лекцию по богословию, отказался взять конверт с деньгами. «Твердый, как кремень, в самом хорошем смысле», – сказал о нем отец А.

Масьель мог сохранять свою власть благодаря порокам судебной системы Ватикана. Он продолжал путешествовать из Рима в Мадрид, в Латинскую Америку и Северную Америку, посещая центры Легиона и встречаясь с жертвователями. Отец Стивен Фихтер, ныне настоятель прихода Святого Сердца в Хаворте, штат Нью-Джерси, с февраля 1998 по октябрь 2000 года занимался административными делами Легиона в Риме. Оставив Легион, Фихтер стал приходским священником, получил докторскую степень по социологии в Университете Ратджерса и сегодня служит в Нью-Джерси, являясь также членом-корреспондентом исследовательского центра Университета Джорджтауна. «Когда отец Масьель покидал Рим, – рассказывает Фихтер, – я должен был приготовить для него десять тысяч долларов наличными: пять тысяч американских долларов, а другую часть в валюте той страны, куда он отправлялся. Это было рутинной работой. Он был недосягаемой персоной, и я гордился возложенной на меня задачей. Он никогда не давал кассовых чеков, а я бы не осмеливался спрашивать их у него… В Легионе наши правила относительно денег были очень жесткими. Если я ехал на прогулку, мне вручали двадцать долларов, и если я ел пиццу, затем я должен был вручить старшему чек и вернуть пятнадцать долларов обратно»[386].

Кроме Регины Апостолорум и Центра высшего образования, где жил Крис Кунце, Масьель построил Матер Экклесие, семинарию в Риме для различных диоцезий, недавно назначенные епископы оставались здесь для подготовки к служению. Масьель связал Легион с инфраструктурами церкви Рима. В 2000 году на праздничном обеде в кампусе Масьель увидел Содано, сидевшего за другим столом, и прошептал одному из членов Легиона: “Este hombre no toma paso sin guarache”(этот человек и шагу не сделает, не обув ноги, то есть если не получит что-либо взамен).

Когда летом 2000 года Крис Кунце отправился отдыхать в дом Легиона в Санта-Марию де Термини около Сорренто на Средиземном море, он остро чувствовал свое одиночество. Здесь он познакомился с молодой разведенной женщиной с двумя детьми. Она рассказывала ему о своей жизни, и здесь отделявший его от людей барьер священства стал мягче: он поделился с нею своими сомнениями. Он остался верен обету безбрачия, но обрел новую эмоциональную свободу и понял, что жизнь в Легионе разъедает его душу как кислота.

Теплым вечером в августе он беседовал с глазу на глаз с Масьелем, оба они были в мексиканских рубашках гуайавера. Он сообщил, что должен покинуть орден: он просто не создан для священнической жизни. Он желал бы вернуться в Америку. «Это ошибка, – ответил Масьель. – Ты занимаешь важный пост. Ты должен исполнять волю Бога». Но это чувство одиночества, ответил Кунце, преследует его уже давно, он страдал от него уже несколько лет назад в Германии. Нахмурившись, Масьель сказал: «Если бы я знал это раньше, отец Кристофер, я бы не стал рекомендовать тебя для работы в Ватикане». «Как это так? – задумался Кунце. – Он не помнит того, что я откровенно рассказывал в письмах из Германии? Или его ответы сочиняли другие братья из Легиона? Но он ведь способен помнить многие глубоко личные вещи из жизни многих людей, помнить их письма. И я знаю, что он хранит все письма…».

Масьель ткнул указательным пальцем в стол. «Если ты не исполнишь волю Божию, ты отправишься в ад!» Кунце сказал ему, что более не может нести бремя целомудрия.

Масьель откинулся на стуле, сложив руки и вытянув ноги, и долго смотрел на собеседника сердитым взглядом.

Тем не менее вскоре начальники Легиона предложили отцу Кристоферу взять длительный отпуск для размышлений и провести его в Чешире в штате Коннектикут. Он согласился.

В сентябре он сопровождал Масьеля, который прогуливался по кампусу, что он делал почти каждый день, когда был в Риме. Кунце вспоминал о хороших моментах своей религиозной жизни, в частности о работе в Ватикане, и благодарил за это Масьеля. Тот сказал сердито: «Если ты покинешь Легион, то никогда не вступай в лигу заговорщиков, которые борются против меня!» Никогда ранее Масьель не казался Кунце ранимым человеком. Он понял, что письма, которые он и другие члены Легиона отправляли Масьелю, открывая свои тайные помыслы и грехи, были для Масьеля средством защиты в том случае, если кто-то из них начнет его критиковать.

Ватикан выплатил Кунце выходное пособие в размере $8 тысяч, эти деньги он оставил при себе. Коллегам по Конгрегации духовенства Кунце сказал, что возвращается в Америку, где его ждет больная мать.

С добродушием начальника кардинал Кастрилльон пожелал ему всего наилучшего.

Масьель не брезговал и таким средством, как шпионаж за ответственными лицами. Достойный уважения испанский журналист Хосе Мартинес де Веласко выпустил книгу, основанную на документах для внутреннего пользования. Эти документы были переданы ему одним разочарованным членом Легиона, который, навсегда покидая орден, прихватил с собой некоторые бумаги. Кардиналы и епископы, посещавшие конференции и приемы в Регине Апостолорум, не подозревали о том, что семинаристы писали о них отчеты. Мартинес де Веласко цитирует служебную записку одного семинариста от 10 октября 2000 года, речь в ней идет о приятеле Масьеля кардинале Кастрилльоне. «Мы [братья из Легиона] отправились, чтобы доставить кардинала на конференцию. Он был дружелюбен и достаточно открыт. По пути он рассказывал о тех частях Колумбии, где он родился и где работал». Поприветствовав других епископов, Кастрилльон восхитился красотой кампуса.

Кардинал посетовал на своего предшественника в Колумбии, который продал дом рядом с семинарией, хотя семинаристам он бы очень пригодился… Кардинал рассказал о том, кто подарил этот дом, и о том, как один богатый господин давал деньги старому епископу… Кардинал продолжал говорить о том, что в юности он был «очень суров» и что теперь он иногда чувствует сожаление и стыд о том, что делал, будучи епископом[387].

Другой семинарист написал отчет о встрече с епископом города Экатепек в Мексике Онесимо Чепеда. Тот сказал, что в Чапасе (где партизаны-запатисты захватили в 1994 году три города) воцарилось спокойствие и епископ Самуэль Руис «прекратил свою пропаганду». Семинарист насмешливо пишет о Руисе, который «выступает за права индейцев, поддерживает теологию освобождения и борется против Легиона». Руис, который призывал запатистов к ненасильственным действиям, был окружен любовью бедняков[388].

Поверхностные отчеты семинаристов отражают низкопоклонство – писавшие их стремились снискать благорасположение старших. В них епископ, стоящий за бедных, выставлен врагом Легиона; это соответствует убеждениям Масьеля: Легион стоит за правое дело, а заговорщики нет.

Гленн Фавро с сожалением вспоминает о том, как он в начале 1990-х помогал вести досье семинаристов Северной Америки. По словам Фавро, Масьель просил «избранных братьев» дружить с теми, «кто, вероятно, в будущем займет почетный пост в диоцезии или даже может сделаться епископом». Члены Легиона посылали отчеты «старшим о занятиях каждого такого семинариста и о его потенциальных возможностях; это была хорошо организованная система шпионажа». Так, они собирали сведения о сыне члена Верховного суда Антонина Скалии[389].

Когда в 2002 году разгорелся скандал с педофилией, случай Масьеля стал для всех наглядным примером порочности ватиканской системы. Нейхауз как редактор First Things отреагировал на обвинения против Масьеля, рассматриваемые в Конгрегации духовенства, которые стали известны СМИ (Хосе Барба, четыре года напрасно ждавший ответа Ватикана, нарушил обещание молчать и рассказал публике об этом)[390]. Нейхауз писал о «грязных сплетнях» и прославлял Масьеля за его «зрелую святость и непреклонную решительность, которые были очищены в столкновениях с непониманием и противодействием». «Один кардинал, – продолжал он, – которому я безусловно доверяю, занимавшийся этим делом, сообщил мне, что все это «чистая выдумка, лишенная малейших оснований»». Ныне покойный редактор никогда не называл соответствующих имен, однако кардинал, «занимавшийся этим делом», – это, вероятнее всего, Ратцингер, хотя в его биографиях ничего об этом не говорится. Нейхауз также нападал на жертв Масьеля: «После тщательного исследования заявлений обеих сторон я обрел внутреннюю уверенность в том, что эти обвинения – ложь со злым умыслом»[391].

Легион распространял эти слова Нейхауза по своим веб-сайтам в переводе для его испанских и латиноамериканских сторонников, а в это время Масьель сделался тяжким бременем для Ратцингера – по иронии судьбы, для одного из немногих кардиналов, отказывавшихся брать у Легиона деньги. Когда репортер ABC Брайан Росс со своей съемочной группой поймал Ратцингера на улицах Ватикана и задал ему неожиданный вопрос о Масьеле, кардинал, прикоснувшись к руке Росса, недовольно ответил: «Спросите меня об этом в более подходящий момент. Не сейчас»[392]. Эта сцена была запечатлена с помощью камеры.

Все больше людей покидало Легион, и потому эффективность пропаганды Легиона становилась все ниже, в то время как в Интернете можно было ознакомиться с разоблачениями Женвьев Кинеке, считавшей Регнум Христи мошенничеством, или Пола Леннона, семейного психотерапевта из Александрии, штат Вирджиния, который в 1984 году покинул Легион, недовольный деспотизмом Масьеля, хотя Пол и не был жертвой его сексуальных преступлений. Леннон создал ReGAIN Network для сбора соответствующих фактов и их анализа. В последний раз 84-летнего Масьеля чествовали на торжественном банкете в отеле «Вальдорф Астория», одним из устроителей которого был глава Citigroup Сэнфорд Уэйл, пожертвовавший на учебные заведения Легиона $725 тысяч. Компания Televisa запечатлела кадры, на которых Масьель, беседуя с Карлосом Слимом, мнет пальцами отворот смокинга этого миллиардера.

Летом 2004 года Крис Кунце, который уже три года не был священником, посетил конференцию ReGAIN в Атланте. Здесь он встретился с Хуаном Вакой, который также желал рассказать правду о жизни в Легионе. Три года спустя в столице Джорджии перед конференцией Легиона и Регнум Христи выступал Джеб Буш. Там также присутствовал кардинал Франк Родэ, префект ватиканской конгрегации, ответственной за религиозные ордена, которого особенно любили в Регнум Христи. По словам некоторых членов Легиона, Родэ проводил отпуск в доме ордена в Канкуне.

Другой важной вехой в жизни Масьеля стал выход книги «Христос – моя жизнь», состоящей из интервью с Nuestro Padre, которые брал Хосе Колина. Архиепископ Генуи Тарчизио Бертоне написал к ней яркое предисловие. Это ответ Масьеля на обвинения, представленные Конгрегации духовенства. Колина, член Регнум Христи, создал новостное агентство Zenit, существовавшее на средства Легиона. Мягкие вопросы Колины показывают наивность этого человека. Наивным предстает и Бертоне, который до назначения в Геную работал канонистом у Ратцингера в Конгрегации духовенства. В итальянской версии предисловия Бертоне пишет:

Ответы, которые отец Масьель дает собеседнику, глубоки и просты, в них звучит прямота человека, исполняющего миссию для мира и церкви, глаза и сердце которого взирают на Христа Иисуса. Его успех, несомненно, объясняется лишь тем, что любовь Христова властно привлекает к себе людей. Это позволяло отцу Масьелю и его окружению не отступать на фоне споров и противодействия, с которыми им нередко приходилось сталкиваться[393].

Бертоне было суждено сменить Содано на посту государственного секретаря при папе Бенедикте.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.