Латины (католики)

Латины (католики)

Францисканская миссия в Иерусалиме. – Ее история. – Латинский Патриарх Валерга, его отношение к консулам католических держав и францисканам. – Заведения францискан в Палестине. – Латинские богомольцы. – Загородный замок Валерги. – Греко-униатский Патриарх. – Рыцари Гроба Господня.

Католики в Святом Граде обычно называются латинами. Говоря о них, православные греки и арабы никогда не употребляют слово «католик», считая это название также неправильно присвоенным ими, как нашими раскольниками название старообрядцев; греки употребляют слово: «католики», в применении к латинам в ином значении, – произнося его раздельно, они говорят: като-лики, что значит в переводе с греческого: «прочь, волки!»

Представителями латинских интересов в Иерусалиме после крестовых походов и до нашего времени были исключительно францискане, прибывшие, по словам историков их ордена, в Святой Град босыми и с крестом в руках, в то самое время как рыцари, овладевшие им с помощью огня и меча, вынуждены были теми же самыми средствами оставить его. Франциск из Асизи (город Неаполитанского королевства) в 1219 году высадился в Птолемаиде (нынешней Акре) в сопровождении двенадцати монахов основанного им ордена, и основал королевство, несравненно сильнейшее королевства Готфрида Бульонского. Умирая, он оставил множество учеников в Акре и Иерусалиме. Те и другие нашли смерть: одни в храме Гроба Господня, другие в Птолемаиде в 1291 году. Таким образом началась францисканская миссия в Палестине. В том же году пало латинское государство в Палестине, а с ним и незаконный Латинский Патриархат Иерусалимский и его четыре архиепископства – в Кесарии, Назарете, Караке и Тире – и девять епископий: в Лидде, Хевроне, Бейруте, Птолемаиде, Сидоне, Панее, Севастии, Тивериаде и в Синае – и множество монастырей женских и мужских, которые густою сетью оцепили всю Святую Землю с целью отторгнуть от православия ее древнее достояние. Ученики Франциска (почитаемого Латинскою Церковью за святого) спешили заступить место изгнанных крестоносцев и в 1299 году получили некоторые права. Турки, по внешним регулам их ордена принимая их за дервишей, оказывали им некоторое внимание, уступили им жилище на Сионе и позволили нескольким человекам пребывать и в храме Гроба Господня. Папа Климент, внимательный, как и все Папы, ко всем частным усилиям последователей своей религии и не скупившийся на благословение всего, что служит к расширению папского влияния, подтвердил их духовные права особой буллой 1342 года. Санха, супруга сицилийского короля Роберта, приказала построить на горе Сионе прекрасный монастырь и пожертвовала на его содержание двенадцать монахов и трех братий. Вот краткая история утверждения францискан в Иерусалиме. Нельзя не отдать им справедливости, что они преследовали свою цель с терпением и искусством, несмотря на многие неудачи и препятствия, общие для всех христиан. Так, в 1368 году турки вырезали их поголовно. Новая колония из братии того же ордена заступила место убиенных. Турки убили четырех из них в 1391 году. В 1482 году убили Иоанна Калабрийского, монаха Сионского монастыря, а в 1537 году собрали всех их и заперли частью в Дамаске, частью в замке Пизанском в Иерусалиме. Католический паломник писатель Шатобриан собрал порядочный список францискан, сделавшихся жертвою своей привязанности к Святой Земле. В 1551 году под предлогом, что гора Сион командует над городом и всякое здание на нем могло бы послужить христианам для нападения на оный, равно как и потому, что не следует, чтобы «псы гяуры» владели гробом Давида, к которому турки питают большое уважение, – францискан выгнали из Сионского монастыря. Предание о гробе Давида на горе Сион служило лишь видимым предлогом для овладения монастырем; церковь его немедленно обращена в мечеть, а монастырь заняли сантоны.

По другим преданиям, изгнание францискан из Сионского монастыря приписывают проискам жидов в отмщение за то, что латины не пустили одного из них на поклонение ко гробу Давидову; оскорбленный таким отказом, богатый еврей поклялся отмстить латинам и, поехав в Константинополь, ценою золота купил их изгнание из заветного святилища.

Однако францискан не выгнали вовсе из города: турки взамен отнятого у них на Сионе монастыря, уступили им за небольшую сумму церковь и монастырь Спасителя, который прежде принадлежал грузинам, как и многие другие иерусалимские монастыри, и по обеднении грузин пришел в запустение. В то время искусственно возбужденный в западной Европе жар к завоеванию Св. мест уже охладел и никто из западных государей и не думал о Святых местах. Карл IX царствовал во Франции, Елизавета в Англии, Фердинанд I в Германии, а Солиман II в Константинополе. Реформация мстила латинству в Европе за его гнёт умственный и религиозный: целые области одна за другой отпадали от уз, скреплявших их с папским троном. Но таково свойство папства во все периоды его истории: в то время когда ему рубят одну голову, у него растет другая. В то время как папство теряло в Европе, францискане, не требуя от святого отца ничего другого, кроме благословения на вся и имея его, повидимому забытые всеми, кроме Испании и отчасти Неаполя, трудились усердно над расширением власти папской на Востоке: стерегли Святой Гроб, соединяли воедино свое рассеянное по Палестине стадо, утверждали его в религии, строили церкви и монастыри и с течением времени, когда о них вспомнила наконец политика, приготовили сильный элемент, если не для преобладания, то для уравновешения латинян с православием.

Только в начале XVII века Франция впервые вспомнила о праве своего протекторства над Святыми местами – титул, который признала так называемая столица апостольская – Рим за Людовиком XIV, но которого исключительность не была признана никогда ни европейскими державами, ни даже Оттоманскою Портою. И хотя дух XVIII столетия и наступившая вследствие оного французская революция снова отвратили внимание от вопроса о Святых местах, но латинские монахи продолжали постоянно пользоваться этим протекторством, употребляя его то как угрозу, то как протест против православной греческой общины, поддерживаемой влиянием России. Впрочем, влияние России, которому французские писатели приписывают в вопросе о Святых местах слишком много с целью уменьшить заслуги греков, ограничивалось по большей части лишь денежною помощью, и то не от правительства, а, как и ныне, посредством частной благотворительности собираемою. Францискане, почти оставленные Франциею в XVIII столетии относительно политической и денежной поддержки (ибо, по словам их писателей, Франция почти со времени Людовика XV не посылала им ни людей, ни денег), в то же время продолжали получать поддержку от других католических держав: Австрии, Испании и Неаполя. Такое положение дел продолжалось до 1849 года. Восточная война изменила его вовсе: нота, поданная французским посланником в Константинополе в конце 1849 или в начале 1850 года, вызвала так называемый вопрос о Святых местах, который, составляя лишь часть доселе не разрешенного восточного вопроса, имеет значение более политическое, нежели религиозное, и не трудно предвидеть, что срок его разрешения, сколько ни стараются по-видимому отдалить его, приближается. Рим давно уже предвидел это и на восстановление в Иерусалиме Патриархата (возникшего при крестоносцах и окончившегося вместе с их изгнанием) можно смотреть как на духовное средство к разрешению вопроса о Святых местах. Не трудно догадаться, что побуждением к восстановлению Патриархата со стороны Папы было желание объединить и слить в одно целое влияние государств католических в Палестине, а поставлением своего представителя устранить всякий антагонизм между католиками, усилить их согласием и сильнее подкрепить их общие интересы. Но последствия не соответствовали ожиданиям. Столь восхваляемый своими и чужими Иерусалимский Латинский Патриарх понял свою миссию не с той стороны, что зависит от его личного характера. При замечательном уме, способностях и научном образовании (он знает несколько восточных языков и вполне приготовлен к настоящему служению прежними опытами миссионерского служения), он обладает непомерным честолюбием, которое не дает ему покоя и побуждает к действиям, которые противоречат дальновидным расчетам столицы апостольской. Удивляться нечему, – недаром же сказано: уловляет Бог хитрых в лукавстве их, а хитрее монсеньора Валерги в Святом Граде трудно найти человека. Как истинный иезуит, он не устает применять их коренное правило: «разделяй и царствуй» – для утверждения своего личного влияния, пользуясь для применения его несогласиями между собою католических держав. Франция не желает поступиться для мира ни одной из своих привилегий, прежде добытых; так, например, в храме Гроба Господня только один французский консул имеет кресло (при богослужении), а консулы других католических держав не могут иметь их в том же самом (переднем) ряду; далее, все возникающие в Иерусалиме человеколюбивые учреждения должны носить название учреждений французских, хотя бы средства к их поддержанию доставляли и другие католические державы и т. д. А через это происходит постоянное соперничество между консулами французским и австрийским. Так, граф Пиццомани (австрийский консул) никогда не бывает при служении у Гроба Господня и в церкви Бичевания, чтобы не сидеть позади французского консула де Баррера. Нежелание австрийского правительства, чтобы жертвуемые им на благотворительные заведения суммы шли во славу, ежели не на помощь той стране, которая сама меньше всех участвует в денежных пособиях, заставило австрийского консула действовать отдельно.

Вообще же австрийцы жалуются, что Латинский Патриарх со времени своего поступления на это место оказывает явно свои симпатии к Франции и дает ей во всем первенство. А французы с своей стороны полагают, что этому так и быть следует. Таким образом возник в латинской среде вопрос о Иерусалимском Патриархате, имеющий, как и все вопросы на свете, своих защитников и противников, другая сторона которого, сторона материальная, еще несравненно запутаннее. Положение Латинского Патриарха в Иерусалиме требует, чтобы он мог иметь в своем распоряжении значительные суммы для поддержания своего громкого титула как перед другими вероисповеданиями, так и перед турками. А как столица апостольская, благословляя своего питомца Валергу на вся в честь и славу папства, положительно объявила ему, что снабжать его нужными для сего деньгами не может, то он и нашелся вынужденным испросить себе у Папы благословение пользоваться из казны францисканских монастырей Святой Земли, которые, как известно, сами содержатся ежегодными милостынными подаяниями Австрии, Испании и Неаполя.

Прежде эти пособия главным образом шли от Испании: она присылала до 300 000 франков ежегодно. В последние годы цифра эта, уменьшаясь постепенно, доходит лишь до 20 000 франков. Португалия, которая высылала прежде 200 000 франков на поддержание латинских учреждений в Палестине, с некоторого времени не присылает ничего. Франция, некогда столь щедрая на религиозные пожертвования во время Карла X, присылала ежегодно лишь по 2000 франков, но и то не всегда исправно. Государи Италии, исключая Рим, также уменьшили свои подаяния. Неаполь и Сардиния, которые прежде отличались обильными дарами, в последнее время (пред объединением Италии) присылали гораздо менее. Австрия от 1755 до 1782 года выслала 113 264 дуката. Иосиф II упразднил комиссариат Святой Земли в Вене и запретил пересылку подаяний за границу. Это запрещение продолжалось полвека. В 1842 году император Фердинанд восстановил комиссариат и позволил пересылать милостыню, которая в том году простиралась на сумму 64 249 рейхсталеров. Словом, в течение 1849, 1850 и 1851 годов сумма ежегодных подаяний, входивших в казну францисканских монастырей, простиралась до 500 000 франков (125 000 руб. серебром). Расходы превышали эту сумму, а ежегодный дефицит простирался до 25 000 франков. Итак, доходы, которых обыкновенно недоставало на покрытие огромных нужд латинских благотворительных заведений в Палестине, на милостыню, плату турецким властям и т. д., теперь должны еще покрывать расходы Патриарха и его свиты (из иезуитов). Различные платы турецким властям (бакшиши), хотя вследствие ближайшего влияния французского консульства значительно уменьшились, но все еще довольно значительны. Кроме всего этого не могло быть, конечно, приятно францисканам и ослабление их исключительного шестивекового влияния в Святой Земле властью духовного сановника, окруженного иезуитами, которым справедливо не сочувствуют францискане наравне со всеми другими монашескими орденами Латинской Церкви. Следствием всего этого было то, что Австрия перестала посылать свои пожертвования прямо в монастырскую кассу, а поручила непосредственное распоряжение ими консульству, которое уже выдает их собственно на монастырские нужды. Вероятно, по этому же поводу Испания назначила в Иерусалим особого консула и поставила монастырские доходы под его контроль. Таким образом Патриарх Латинский относительно вещественных средств по необходимости поставлен в полную зависимость от светской власти и поневоле должен будет служить ее политическим целям, чего не было во время исключительного влияния францискан. – В таком-то состоянии была в мое время латинская миссия в Святом Граде.

Теперь остается сделать краткий обзор всех заведений, от нее зависящих:

I. В Иерусалиме – монастырь Спасителя, церковь, гостиница (Casa Nuova), 28 ксендзов[47], 32 брата, 940 прихожан мужского пола католиков, школа для мальчиков, состоящая из двух отделений с 68-ю учениками. С 1851 года заведена и школа для девочек, состоящая под руководством трех монахинь Св. Иосифа. В храме Гроба Господня 10 или 12 ксендзов для стражи Святых мест и богослужения; число это удваивается во время нарочитых празднеств.

Латинский монастырь Спасителя в Иерусалиме – здание обширное и древнее. Церковь находится на первом этаже, также и библиотека и кельи монахов. Нижний этаж весь состоит из комнат под сводами, занятых главными складами хозяйственных вещей. Ворота железные совершенно соответствуют чрезвычайной толстоте стен, которые в случае надобности могли бы выдержать внезапную осаду и нападение. Заметим, что почти все латинские заведения в Святой Земле построены этим способом, то есть вроде укрепленных замков, – предосторожность нелишняя, по крайней мере против туземцев и черни. В монастыре Спасителя в Иерусалиме живет начальствующий над всеми латинскими монастырями в Святой Земле. По уставу ордена (францисканского) он должен быть непременно из итальянцев и, если не ошибаюсь, даже из папских подданных. Он зависит от генерала своего ордена, который имеет пребывание в Риме, и от Пропаганды. Он именуется префектом миссии в Сирии, Кипре и Египте, стражем горы Сионской и Святого Гроба, блюстителем Святой Земли, имеет право служить как епископ (in pontifi calibus), титулуется отцом реверендиссимусом. Второе лицо в монастырской иерархии – викарий реверендиссимуса; по статуту ордена это место должен занимать француз, но по неимению до 1852 года в братстве францисканском монахов из французов место это занимал также итальянец, а в 1852 году монсеньор Валерга с целью иметь опору в своем влиянии на монастырь или, проще говоря, с целью прибрать к рукам его денежные средства, пользуясь упомянутою статьей статута, посадил на это место француза Иосифа Арезо. Третью степень в монастыре Спасителя занимает генеральный прокуратор. Он исправляет обязанность казначея и занимается внешней и внутренней администрацией ордена. На этом месте должен быть всегда испанец.

Начальником 10 человек францискан, пребывающих посменно (чрез каждые три месяца меняются) в храме Святого Гроба, в мое время был по происхождению немец; он носит титул президента. Орден имеет 10 духовников, которые могут принимать исповедь на всех известных языках. Согласно статуту ордена, францискане Святой Земли могли прежде возвращаться в свое отечество (Италию и Испанию) по истечении трех лет службы на Востоке; но с 1841 года термин этот продолжен для рядовых братий до шести, а для миссионеров до двенадцати лет. Архив монастырский заключает в себе послужные списки всех реверендиссимусов; от водворения ордена в Иерусалиме число их от 1226 года по 1850-й простирается до ста семидесяти.

II. В Вифлееме – монастырь, церковь, гостиница, десять ксендзов, шесть рядовых братий, 1500 прихожан и школа с девятьюстами учениками.

III. В Горней (близ Иерусалима): монастырь, гостиница, церковь на месте рождества святого Иоанна Крестителя, три ксендза, двое братий, несколько прихожан.

IV. В Назарете – монастырь с особою (т. е. вне монастырских стен) гостиницею для пилигримов; несколько Святых мест; десять ксендзов, семь братий; 600 прихожан латинского исповедания и 400 маронитов; школа мужская с восьмьюдесятью учениками и женская с шестьюдесятью ученицами.

V. В Тивериаде – церковь, монастырь для приема чужестранцев, один ксендз и несколько прихожан.

VI. В Дамаске – монастырь, церковь, два ксендза, один брат; 5000 прихожан разных обрядов; школа на 100 детей, кроме школы лазаритов.

VII. В Гаррисе на Ливане – монастырь, предназначенный собственно для миссионеров, прибывающих из Европы с целью обучения арабскому языку.

VIII. В Алеппе – монастырь, церковь; пять ксендзов, трое братий; 600 прихожан.

IX. В Рамле – церковь, большой монастырь для богомольцев, пять ксендзов, двое братий, несколько прихожан.

X. В Яффе – церковь, монастырь, гостиница, по латинскому преданию, стоящие на месте дома Симона усмаря; три ксендза, двое братий, 200 прихожан, школа с двенадцатью учениками.

XI. В Акре – монастырь, церковь, гостиница, два ксендза, один брат, 1200 прихожан, почти все марониты.

XII. В Саиде (древнем Сидоне) – монастырь, церковь, гостиница, два ксендза, один брат, 500 прихожан.

XIII. В Бейруте – монастырь, церковь, гостиница, три ксендза, один брат, 3000 прихожан.

XIV. В Триполи – монастырь, церковь, гостиница, два ксендза, 500 прихожан.

XV. В Латакии, древней Лаодикии – монастырь, церковь, один ксендз, несколько прихожан латинского исповедания, 260 Маронитов, школа на 200 детей.

XVI. В Никосии (на острове Кипре) – монастырь, церковь, два ксендза, школа с двадцатью пятью учениками.

XVII. В Ларнаке (на острове Кипр) – монастырь, церковь, два ксендза, несколько прихожан.

XVIII. В Каире – монастырь, церковь, шесть ксендзов, три брата, 1200 прихожан, школа для мальчиков из двух отделений на 200 учеников, школа для девиц под руководством монахинь «Доброго пастыря» с шестьюдесятью восьмью ученицами.

XIX. В Александрии – монастырь, церковь, пять ксендзов, три брата, 4000 прихожан, школа с тридцатью учениками.

XX. В Файуме (в Нижнем Египте) – гостиница, один ксендз, несколько прихожан.

XXI. В Розетте – то же самое, что и в Файуме.

Из этого списка, составленного в начале 1850-х годов, видно, что в 21 стане, принадлежащем францисканской миссии в Свяой Земле, или, как они себя именуют, «в миссии отцев Святой Земли», числилось 97 ксендзов, 67 рядовых братий, а всего 161 человек; 16 приходов, 10 школ, учеников и учениц в них 694, а прихожан до 12 000 человек мужского пола. Сверх стражи над Святыми местами францисканам вверено вообще духовное попечение о всех католических общинах в вышеупомянутых местах и отправление духовных треб, как собственно для католиков, так и для всех состоящих в единении с Латинскою Церковью, как-то: маронитов, мельхитов, а также и униатов из числа коптов, армян и яковитов и несториан.

Если из вышеозначенного числа исключить тех, которые живут в Египте, Сирии и на острове Кипре, то на всю Палестину останется не более 4000 прихожан католического исповедания. Детей, посещающих устроенные орденом школы, монастыри снабжают не только учебными предметами, но и пищею, а нередко и одеждою. Один монастырь Спасителя (в Иерусалиме) содержит около восьмидесяти убогих старцев, вдов и сирот, живущих в городе, в домах, принадлежащих монастырю. Больных пользует монастырский врач (из братии); услуга и лекарства даровые.

Богомольцы не доставляют францисканским монастырям больших доходов; притом же их бывает очень мало, и то по большей части бедных. Князь Радзивилл (XVI века) приводит в своем сочинении список десяти пилигримов, которые были одновременно с ним у Святого Гроба в 1583 году. Шатобриан приводит в этом отношении цифры тоже неутешительные для латин: в 1589 году было всего семь богомольцев латинского исповедания в Иерусалиме. Зеетцен был единственный латинского исповедания поклонник, посетивший Иерусалим на праздник Пасхи в 1806 году. Отец Жерамб пишет, что в 1831 году было четыре католических богомольца на 4000 богомольцев греческих, а именно: портной поляк из Одессы с женою, другой тоже поляк и он сам (о. Жерамб). Монсеньор Мислин (Misline) вспоминает в своем сочинении, что в 1848 году находилось в Иерусалиме кроме его шесть чужеземцев латинского исповедания, но зато в том числе было разом три католических прелата. В 1853 году на Пасху было до сорока богомольцев католиков. Но с тех пор по мере улучшения способов сообщения с Иерусалимом число богомольцев и латинских заметно увеличивается с каждым годом; во Франции образовались компании, облегчающие для желающих посещение Святой Земли. Австрийское правительство, заметив, что его католические подданные (из славян) останавливаются в греческих странноприимных домах, где сближаются с своими единоплеменниками, русскими и турецкими славянами, поспешило устроить свой странноприимный дом для ближайшего наблюдения за своими богомольцами.

Сделав очерк деятельности францисканского ордена в Святой Земле, теперь посмотрим, что сделал здесь Патриарх Латинский с 1848 года, то есть со времени водворения своего во Святом Граде? Находя его тесным для своей лихорадочной деятельности, он во время так называемой Восточной войны захватил сплою участок земли в православном арабском селении Беджала, лежащем между Иерусалимом и Вифлеемом. Бедные феллахи осадили временное жилище Латинского Патриарха и отомстили ему за свою обиду личным оскорблением. Он не преминул воспользоваться этим для окончательного завладения занятой землей в виде удовлетворения за обиду. А по окончании войны воздвигнул на столь достохвально приобретенном месте готический замок и большую часть времени летом проводит в нем с своим клиром, посещая Иерусалим лишь изредка наездами. В своем замке он немедленно основал замкнутое училище для двенадцати арабов-католиков, из которых под руководством своих собратий иезуитов приготовляет будущих пособников для осуществления своих религиозно-политических целей. Но Разоряющий советы князей едва ли будет споборать широко властолюбивым целям одного из князей Римской Церкви. Палаты Латинского Патриарха, как сказывают посещавшие оные, довольно представительны. «Мы были приняты, – пишет один католический поклонник, – в длинной зале, уставленной по обычаю восточному вокруг стен диванами. Патриарх, родом из Генуи, имеет на вид от 40 до 50 лет, высокого роста и величественной фигуры; черты лица его благородны, глаза голубые, быстрые; борода темно-рыжая, чрезвычайно длинная, упадает весьма красиво на фиолетовое одеяние; драгоценный крест на золотой цепочке украшает его грудь. Он говорит по-французски свободно, как француз; все восточные языки знакомы ему хорошо. Будучи еще молодым, он исходил Азию вдоль и поперек и отличался в миссиях энергиею и мужеством. Два раза в пустыне впал в руки туркменов, которые, поразивши его копьем, оставили полумертвым, и потому во всей фигуре монсеньора Валерги проглядывает миссионерская смелость и уверенность». Что касается до внешности г. Валерги, – этот портрет верен.

Его иерусалимский дом боковым своим фасадом выходит на главную иерусалимскую площадь, а с другой стороны отделяется узкою улицею от дома греко-унитского Патриарха Климента[48], который в конце моего пребывания в Иерусалиме, т. е. в 1859 году, был вынужден, по поводу смут происшедших между греко-унитами (мельхитами) от насильственного введения у них латинского (григорианского) календаря, сперва сложить с себя звание Патриарха и удалиться в монастырь, а потом приехал в Иерусалим, откуда монсеньор Валерга повез его обратно в Дамаск водворять на пошатнувшейся кафедре. Вследствие этого волнения часть греко-унитов с несколькими епископами отделилась от своего Патриарха и стала было помышлять о воссоединении с Православной Церковью; но племенные неудовольствия против греков не позволили им сделать это безусловно. Торжественная поездка начальника русской духовной миссии в Дамаск и свидание с ним некоторых отложившихся от своего Патриарха греко-унитских епископов возбудили у них и их паствы надежду иметь в русских посредников своего воссоединения с Православной Церковью. Дело это, как известно, кончилось лишь присоединением одного архимандрита Джибарры с небольшою паствою, для которой пособием русской миссии устроена в Бейруте небольшая церковь, и хотя обратившиеся доселе еще нуждаются в опоре духовной и материальной, не пристав к грекам и не получив всего того, что обещано русскими, но в свое время дело это сильно встревожило и Валергу, и иезуитов, и французского консула, а дамасская резня подоспела очень кстати, чтобы уничтожить опасения латин и надежды греко-унитов.

Дом греко-унитского (мельхитского) Патриарха в Иерусалиме построен прочно и удобно. Церковь большая, с открытым алтарем. В приемной комнате, убранной по-восточному диванами, висит портрет первого греко-унитского Патриарха Максима, который, отделившись от Греческой Церкви (в XVIII столетии) по желанию образовать самостоятельную арабскую иерархию и войдя для сего в унию с Римом, в продолжение всего долгого управления своего действовал так умно и уклончиво, что ни под каким предлогом не допускал латин вмешиваться ни прямо, ни косвенно в дела своей паствы. Латины терпеливо переносили это, но едва умер Максим, на место его был назначен из Рима духовною главою образованной им иерархии нынешний Патриарх Климент, воспитанный в иезуитской коллегии, человек недалекий по способностям, с слабым характером, который и сделался таким образом покорным орудием в руках Рима и его клевретов. История унии везде одна и та же!.. Лесть вначале, потом терпеливое выжидание благоприятных обстоятельств и наконец насилие.

Папа при назначении монсеньора Валерги в звание Латинского Иерусалимского Патриарха дал ему привилегию посвящать в рыцари Гроба Господня. Как слышно, прелат этот имел намерение употребить это средневековое учреждение для того, чтобы увеличить число если не защитников Святого Гроба, в которых он теперь не нуждается, то по крайней мере защитников папства, о чем так усердно хлопочут все иезуиты и вместе и каждый порознь. В этом духе он изменил статут этого ордена, почему главные обязанности новопосвященных рыцарей ныне состоят в следующем: слушать Святую Литургию сколь возможно чаще и подвизаться явно и мужественно в защите Латинской Церкви и ее духовенства; вразумлять (?) всех касательно вопроса о Святых местах и прав (?) латинов в Палестине: избегать дуэлей, ссор, споров и поступать в духе христианской любви и послушания. Обряд принятия в звание рыцарей Святого Гроба описал подробно Шатобриан и по следам его наш паломник А. Н. Муравьев; обряд отправляется и теперь тем же самым порядком в нескольких шагах от Гроба Господня и с тем же самым мечом в руках, принадлежавшим вождю первых крестоносцев Готфриду Бульонскому, от которого, по свидетельству самих латинских историков, так рознились последующие. Что же сказать о нынешних рыцарях, посвящаемых монсеньором Валергою? Не похоже ли это посвящение скорее на кощунство, мало приличное времени и вовсе не приличное месту, где оно совершается? Впечатление же, производимое зрелищем этого латинского иезуитского представления, малым чем разнится от впечатления, производимого комедийным зрелищем так называемого плача иерусалимских евреев у останков ограды Соломонова храма (о чем см. ниже). Но авторы обоих этих зрелищ имеют в виду лишь один эффект, а до остального им нет дела!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.