Лютеранский приход в немецкой слободе

Лютеранский приход в немецкой слободе

Немцы-лютеране и голландцы-реформаты, жившие на Адмиралтейском острове, вскоре образовали приход; местом собрания прихода первоначально был зал в доме вице-адмирала Корнелия Крюйса. Дом этот стоял на месте нынешнего здания Зимнего дворца – Нового Эрмитажа со знаменитыми атлантами.

Корнелиус Крюйс (Cornelius Cruys, 1657–1727) – один из видных создателей и деятелей российского флота. Он родился в норвежском городе Ставангере, но родители его были голландцами. До приезда в Россию Крюйс долго служил в голландском флоте[446]. Весной 1698 г. Крюйс принят находившимся в Голландии Петром I на русскую службу с чином вице-адмирала. Летом 1704 и 1705 гг. «Корнелий Иванович» командовал флотом, отбившим атаки шведских эскадр на крепость Кроншлот и остров Котлин, чем спас зарождавшийся Петербург[447].

Реформат по вероисповеданию, Крюйс был набожным и ревностным христианином. Именно поэтому его дом в Санкт-Петербурге очень скоро стал центром притяжения для всех приверженцев евангелического вероисповедания[448]. Богослужения в «домовой» церкви Крюйса совершал пастор Вильгельм Толле (1674–1710). Магистр философии, ректор монастырской школы в Илефельде, Вильгельм Толле жил в С.-Петербурге, вероятно, с 1703 г. и умер здесь 26 сентября 1710 г.[449]. Вот что пишет об этом анонимный немецкий автор, опубликовавший свои заметки в Лейпциге в 1713 г. под криптонимом «HG». B трактате «Точное известие о крепости и городе Санкт-Петербург» он сообщает: «Первым пастором в этой церкви был немец из Геттингена, уроженец курфюршества Ганновер, он скончался осенью 1710 года, к величайшему прискорбию всей довольно многочисленной общины. Его звали Вильгельм Толле, он был благочестивым и ученым мужем, знавшим 14 языков и обычно читавшим проповеди на немецком, голландском или финском – для живущих там финнов»[450]. Стихийно возникшая община была многонациональной, она включала в себя немцев, голландцев, французов, швейцарцев, англичан, скандинавов. По местоположению ее называли «церковь на адмиралтейской стороне». Богослужение совершалось в ней попеременно: в одно воскресенье – лютеранское, в другое – реформатское[451].

После кончины Вильгельма Толле должность пастора на «вице-адмиральском» приходе замещал Иоганн Арнольд Паули (ум. в 1741 г.). Любопытные сведения об этом пасторе и о его взаимоотношениях с Вильгельмом Толле приводит все тот же немецкий аноним. Он пишет о том, что, «будучи человеком любознательным, он (Толле) однажды с несколькими приданными ему в помощь людьми потрудился (в окрестных местностях) до Шлиссельбурга и Старой Ладоги и за ними в поисках древних редкостей, с этой целью раскопав несколько языческих могил, курганов, где нашел различные предметы и составил перечень части найденных в этом путешествии редкостей и прочих достопримечательностей». И, как добавляет Н.G., «после кончины пастора упомянутые и другие имевшиеся у него прежде редкие монеты и иные предметы купил г-н магистр Паули из Пруссии, бывший генерал-штабс-пастор русской армии, также находившийся в С.-Петербурге в мое время»[452]. И.А. Паули недолго пробыл в должности пастора – отозван из Петербурга в Мемель (ныне – Клайпеда, Литва), где стал докторам богословия и викарием[453].

В последний год жизни Вильгельма Толле Корнелий Крюйс построил около своего дома деревянный храм, поскольку количество прихожан увеличивалось, и домовая церковь стала тесной. Об этом сообщал Юст Юль, датский посланник при Петре I (1709–1711 гг.). В декабре 1709 г. он продиктовал своему секретарю Р. Эребо: «Вице-адмирал Крейц построил в Петербурге лютеранскую церковь в виде креста, из одних бревен, как строятся дома в Норвегии и почти во всей России».[454]

В своем сочинении «Известие о городе Санкт-Петербурге» анонимный немецкий автор (Н.G.) посвятил целую главу «Описанию города на Ингерманландской стороне» (с. 52–55). В его записках, относящихся к 1710–1711 гг., отмечается, что «по другую от крепости сторону реки, южнее, находится Немецкая слобода, называемая иначе Адмиралтейским островом, где в мое время жили по большей части только немцы и голландцы, занимающиеся флотом, а также иностранные послы и многие русские»[455].

Читая описание H.G., можно уточнить местоположение лютеранской церкви, выстроенной вице-адмиралом Крюйсом. Сначала автор упоминает про первый Зимний дворец, срубленный в 1703 г.: «На этом берегу, если смотреть вниз от Ладоги, стоит большой длинный ряд домов… на протяжении приблизительно половины немецкой мили[456]… В этом ряду есть еще и маленький дом в голландском стиле, в котором Его величество живет зимой»[457]. И сразу же после этого следует упоминание о протестантском приходе: «Немного ниже по течению в том же ряду живет его превосходительство г-н вице-адмирал Корнелиус Крюйс, голландец или же во всяком случае выросший среди голландцев. У него просторный двор и здание; во дворе поставлена лютеранская реформистская церковь, которую посещают преимущественно занятые при флоте и некоторые другие живущие там и временно пребывающие немцы»[458].

Сходные сведения содержатся в записках Фридриха Христиана Вебера, ганноверского резидента в Петербурге. Немецкий дипломат неоднократно посещал город на Неве – с 1714 по 1719 г., и за эти годы новая столица преображалась на глазах современников. Так, Вебер упоминает про «Зимний дом его царского величества» – «его обычная резиденция, возведенная из кирпича в два этажа», замечая далее, что «царю на набережной построили другой дом»[459]. Здесь речь идет о Втором Зимнем дворце, у пересечения Невы и Зимней канавки; его постройка длилась с 1715 по 1718 г.[460]

Далее в записках Ф.Х. Вебера упоминается про Немецкую слободу: «По правую руку живут самые разные люди, русские и немцы, и особо следует отметить, что вокруг его царского величества, а именно на соседних улицах, живут больше немцы, а не русские», после чего ганноверский резидент уточняет местоположение протестантского храма: «лютеранская церковь (деревянное здание в виде креста) стоит к нему (дворцу) ближе всего, на расстоянии от его заднего дома не более 300 шагов»[461].

А в описании Петербурга, составленном в 1793 г. немецким автором Иоганном Готлибом Георги, о местоположении этой церкви говорится предельно точно. По его словам, деревянная кирха «до 1717 года лютеранам и реформатам обще принадлежала; ныне же на оном месте выстроен императорский Ермитаж»[462].

Судя по отзывам гостей, бывавших в Санкт-Петербурге, немецко-голландский приход объединял большинство иностранцев – выходцев из протестантских стран. Так, секретарь Юста Юля – Расмус Эребо упоминает про лоцмана-датчанина капитан-лейтенанта Хауха (Christoffer Hauch)[463]. Этот морской офицер русской службы в 1710 г. стал членом церковного совета немецкой лютеранской церкви Св. Петра[464]. Интересно и другое замечание Расмуса Эребо. Как сообщал он в записи, относящейся к тому же 1710 г., «в то лето я (однажды) проповедовал в Петербурге по-датски, чего до тех пор никогда не было слыхано. Царь, узнав об этом, сам явился в церковь на (мою) проповедь»[465].

В те годы число голландцев-реформатов на смешанном приходе было преобладающим, что впоследствии и побудило их начать строительство своего собственного храма. Об этом пишет секретарь датского посланника. В записи Расмуса Эребо, относящейся к 1710 г., читаем: «В Петербурге была голландская лютеранская церковь, где мы слушали проповедь и куда ходили к трапезе Господней. Все (иностранцы), которых множество в (русском) флоте, к какой бы национальности они ни принадлежали, знали по-голландски; поэтому кое-когда мне приходилось заниматься голландским языком»[466].

Сопоставляя сообщения иностранных авторов, можно получить более полное впечатление о тогдашних церковных традициях. Возвращаясь к записям немецкого автора Н.G., можно привести любопытное наблюдение о первых годах жизни петербургской лютеранский общины: «За неимением колокола перед началом богослужения на самом крайнем углу двора со стороны воды, или берега, поднимают обычный флаг г-на вице-адмирала с голубым крестом в белом поле, с тем, чтобы живущие вокруг немцы и голландцы направлялись туда»[467]. Немецкий автор тепло отзывается о Корнелиусе Крюйсе, подчеркивая что «он чрезвычайно опытный моряк и участвует в управлении морским ведомством… Помимо того, он еще главный старшина евангелических и реформатских церквей и школ всей России и по справедливости покровитель и патрон всех немцев и голландцев»[468]. Интересно, что церковь во дворе дома Крюйса в обиходе называли Лютеранско-реформатской церковью – случай уникальный, но для Санкт-Петербурга примечательный. Здесь лютеране и реформаты жили в диаспоре, в окружении чуждого им по языку, культуре и вероисповеданию населения, и на первый план выступало то, что их объединяло, а не разделяло[469].

Самую крупную группу в приходе Крюйса составляли лютеране, преимущественно немцы. Именно им вице-адмирал Крюйс в 1710 г. передал в собственность деревянную капеллу во дворе своего дома. Этот факт, а также то обстоятельство, что одновременно новые владельцы церкви получили собственного пастора Г. Г. Назиуса (Heinrich Gotlieb Nazzius), позволяет отнести формирование первой немецкой лютеранской общины в Санкт-Петербурге как таковой к 1710 г. С этого времени начинается самостоятельное существование общины, получившей позже имя Св. Петра[470].

…Чувствуя близкую кончину, пастор Вильгельм Толле в марте 1710 г. обратился с письмом к галльскому профессору Августу Герману Франке, чтобы тот направил в Санкт-Петербург двух кандидатов богословия, которые могли бы стать пасторами. В конце сентября 1710 г. пастор Толле умер, и его место на время занял Иоганн Арнольд Паули, «пастор немецкого генерального штаба в русской службе»[471].

28 декабря того же года на берега Невы прибыли Гейнрих Готтлиб Назиус из Вислебена и Иоганн Георг Зоргер. «Они прибыли из немецкого города Галле морем через Гамбург и Архангельск»[472], – уточняет Н.G. В 1711 г. Г.Г. Назиус определен пастором в Петербург, а И.Г. Зоргер отправился с Крюйсом в Азов[473].

К этому же времени относится и учреждение в Санкт-Петербурге немецкой церковно-приходской школы. В том, что первой школой Петербурга стала школа для иностранцев, нет ничего странного. Cтроить крепость Санкт-Питер-Бурх начинали солдаты и матросы – в основном люди не семейные. Потом пригоняли строителей сезонных, не бравших с собой жен и детей. А приглашенные Петром чужеземцы приезжали с намерением осесть, с домочадцами и чадами, коим нужно было образование[474].

Есть сведения, что в 1711 г. Петр I сделал попытку открыть «разноязычную немецкую школу» для детей приглашенных им иностранцев[475]. Однако еще раньше, в 1710 г., в приходно-расходную книгу лютеранской церкви Св. Петра внесена запись о выплате 40 руб. годового жалованья «скольмейстеру» (учителю) Корнелиусу Корнелиссену. Выходец из Дании, ставший кантором церковного хора, он обучал грамоте и счету детей голландцев, немцев, датчан и немногих русских. Вероятнее всего, занятия проводились в доме вице-адмирала К. Крюйса. А позднее для классов арендовалось помещение в доме купца Вольфа, находившемся в районе так называемых «финских шхер» – между Большой Миллионной улицей, Мойкой и Зимней канавкой[476].

В 1717 г. Корнелий Крюйс назначен первым вице-президентом Адмиралтейств-коллегии, а в 1721 г. он стал адмиралом. Тем временем население Немецкой слободы значительно увеличилось; еще быстрее оно стало расти со времени появления Литейного двора. К 1716 г. здесь уже несколько инославных церквей – три протестантских (в том числе одна финско-шведская) и одна католическая.

Очевидцем этих изменений стал выходец из Шотландии Питер Генри Брюс (1692–1757). Принят на русскую службу в 1710 г. и с 1711 по 1724 г. находился здесь в чине артиллерийского капитана. В своих «Мемуарах», датированных 1714–1716 гг., Брюс пишет: «Выше Адмиралтейства находится Иноземская слобода, или иностранный город, где живут все чужестранцы из Европы; тут есть несколько протестантских и один католический молитвенный дом»[477].

Отрывочные сведения о жизни лютеранского прихода содержатся в донесениях иностранных дипломатов, живших в Петербурге, – здесь же, в Немецкой слободе. Вот одно из них. 19 июля 1717 г. французский посланник при русском дворе де Лави сообщал из Петербурга в Париж: «В здешней лютеранской церкви крестили еврея 25 лет от роду; ему был сделан экзамен в присутствии многочисленной публики, графа Матвеева и еще нескольких русских сановников. Вице-адмирал Крюйс, принадлежащий к этой церкви, сказал мне, что получил разрешение напечатать по-немецки и по-русски экзамены этого еврея и проповедь, сказанную по этому случаю лютеранским пастором; он передавал мне также, что, прежде чем креститься, еврей этот учился целый год. Следует заметить, что здесь полная свобода совести, так как царь позволяет лицам другого исповедания обращать в свою веру»[478].

К 1719 г. число прихожан увеличилось настолько, что старая церковь оказалась тесной. Богослужения стали проводиться в новом доме Корнелия Крюйса – на углу набережной реки Мьи (Мойки) и Большой Першпективной дороги (ныне – Невский проспект). Но это являлось лишь временным выходом из положения. Было решено собрать достаточную сумму на постройку каменной церкви, а для того – увеличить пожертвования так называемыми «корабельными деньгами» (Schiff sgeld): для содержания храма и пасторов брать пошлину пять рублей с каждого прибывшего в гавань иностранного корабля.

В петровскую эпоху немцы-лютеране пользовались значительными привилегиями, сохранившимися за ними и в последующие годы. В феврале 1725 г. Иоганн Ле Форт, легационный советник курфюрста Саксонского и короля Польского, сообщал из Петербурга о том, что незадолго до своей кончины Петр I «хотел привести в порядок некоторые свои дела, отдал несколько словесных приказаний, между прочим советовал не пренебрегать иностранцами, живущими в его государстве и в Петербурге»[479].

Вскоре после восшествия на престол супруги Петра I – Екатерины I (1725–1727 гг.) французский посланник Ж. Де Кампредон отправил в Париж донесение с описанием религиозной ситуации, сложившейся в России. В «аналитической записке», озаглавленной «Вызванные смертью царя поучительные рассуждения о современном положении Великороссии», французский дипломат писал: «Государыне следует избегать открыто вводить протестантскую веру в своих владениях, потому что русские, до суеверия преданные православной религии и от природы несколько недоверчивые и подозрительные, могли бы встревожиться этим, особенно если бы царица из числа протестантов выбрала себе министров и высших офицеров в войсках. Ибо тогда русские, усмотрев из этого презрительного по отношению к ним предпочтения иностранцев, что их не считают полезными для отечества и лишают принадлежащего им права на занятие гражданских и военных должностей – русские начнут, может, всеми средствами стараться произвести общее восстание, которое может сделаться гибельным для интересов царицы. А кроме того, эти самые протестанты, которых она взяла бы себе в министры и в главные военачальники, легко могли бы оказаться змеями, которых государыня пригрела на своей груди: они могли бы действовать против ее интересов, в пользу покровителей, имеющихся у них в других местах…»[480]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.