Рассказы
Рассказы
Христос в детской
У маленького Коли случилась большая неприятность: раздавился заводной гусар.
Вечером он положил его с собою спать, утром забыл совсем, нечаянно облокотился рукой, и гусар «раздавился».
Когда Колю вместе с шестилетней сестрой Олинькой вели умываться, он шел, мрачно уставившись в пол, и успел шепнуть:
– Я решил скончаться от разрыва сердца…
Олинька вскинула на него круглые голубые глаза, перевела их на няню, потом молча обхватила Колиньку ниже пояса, прижалась к нему беленькой головкой и заплакала во весь голос.
Няня накинулась на Колю:
– Ах ты озарь эдакий! Трогала она тебя, свистуна, трогала? Пойди ко мне, деточка… пойди ко мне, маленькая…
Но Олинька мотала головой и, красная вся от плача, крепче и крепче прижималась к Колиньке.
– Да ты что? – обратилась к нему няня.
Олинька затихла, но не отрывалась и, видно, ждала, что он скажет.
– Ничего… – надув губы, шептал Коля.
– Как ничего! Подрались, что ли? Олинька, обидел он тебя?
Но Олинька упорно молчала. Так няня ничего и не добилась. Начала умывать их. Весело было подставлять лицо и шею под светлую, холодную струю – сразу забылись все неприятности.
«И потом, голова у него еще держится», – подумал Коля, обтираясь полотенцем.
Ему стало совсем хорошо. Он бросил полотенце на руки няни, и не успела она опомниться, как Коли уже не было в комнате.
– Ну уж сорванец, ну уж свистун, – ворчала няня. И принялась причесывать беленькие волосы Оли.
Олинька стояла покорно, но всей душой стремилась за Колинькой и потому улыбалась, косила глаза и размахивала руками.
«Скорей бы все кончилось, – думала она. – Богородицу… хлеб с молоком… потом настоящее…»
Няня кончила причесывать и позвала Колю.
– Завтра Пасха, – сказала она, – «Христос воскрес» надо учить.
– Я Христоса воскреса видел – на стене висит, – сказал Коля, вертя головой в разные стороны и надувая то одну, то другую щеку.
– Как ты нехорошо говоришь, – остановила его няня. – «Христоса воскреса» – разве так говорят умные дети? Воскресение Христово… Христос воскрес…
– Это как Он? – переставая шалить, спросил Коля.
– Как воскресают?… Распяли на кресте, в гроб положили и стражу приставили, запечатали – а Он через три дня воскрес.
– Совсем?
– Нехорошо как говоришь, – снова сказала няня.
– Нет, право, нянечка, совсем?
– Учись-ка вот лучше.
И няня стала читать молитву и заставляла детей повторять за собой.
Олинька выучила почти сразу. А Коля все путал.
– Ветер – ветер и есть, – сказала ему няня и покачала головой.
Дети наскоро выпили в столовой теплого молока с хлебом, побежали в детскую и первым делом занялись гусаром. Разложили на полу коврик и уселись с Олинькой осматривать игрушку. Ноги гусара отвалились и едва держались на тонкой проволочке. Когда спускалась пружина, они беспомощно болтались в воздухе. У Колиньки пропала последняя надежда спасти гусара. Он опять мрачно уставился в пол. Олинька боязливо посматривала на него, готовая расплакаться, и только ждала, когда начнет Коля.
В это время вошла няня.
– Нянечка, мой гусар скончался, – грустно сказал Коля.
– Глупости говоришь.
– Право! Ноги отвалились, и он скончался от разрыва сердца.
– Уж и язык, прости Господи. И в кого, не знаю: отец, кажется, хороший человек, мать тоже из хорошего дома взята.
– Да, право же, нянечка! Сама посмотри…
– И смотреть нечего. Умирают люди. А игрушки ломаются.
– А почему игрушка не может умереть?
– Отвяжись ты. Щетки вот никак не найду.
– Нянечка, что значит «умер»?
– Глупости все спрашиваешь.
– Нет, право, нянечка.
– Умер? Жить перестал.
Коля задумался и решительно сказал:
– Не может быть!
– Уж где с тобой сговорить, – ворчала няня, – без году неделя живет – все знает.
– Нянечка, завтра Христос воскрес – а ты бранишься.
Няня рассмеялась:
– Что ты с ним будешь делать! Да я разве браню тебя? Рано, только, рассуждать стал – вот и говорю. Я молода была – так не рассуждала.
– А как?
– Да никак… Лучше бы гулять пошли, чем глупости-то все говорить.
– Можно, нянечка?!
– Возьмите Агашу да и ступайте.
День был солнечный, теплый, весенний. И хотя детей закутали с ног до головы – свежий, ласковый ветер невольно заставлял смеяться от радости.
После комнаты все казалось новым, ярким, сияющим.
Коля не знал, куда смотреть, – небо такое голубое, так славно загнуть голову и не видеть ничего перед собой, кроме голубого поля, и голуби на крыше совсем ручные – один белый и два сереньких, у ворот мохнатая, черная собака, а посреди двора мальчишки делают запруду.
Колиньке хочется прыгать от радости, только шуба такая тяжелая, противная. И зачем-то калоши надели. Он берет Олиньку за руку и тянет ее:
– Давай бегать.
И они бегут в своих тяжелых шубках, смеясь и щурясь от солнца.
Мальчишки бросили запруду и смотрят на них.
– Идите к нам! – кричит им Коля.
Ему весело. И хочется, чтобы все были вместе. Играли бы и смеялись.
На крыльцо вышла няня. Коля увидел ее. И, задыхаясь от быстрого бега, бросился к ней.
– Нянечка, нянечка, Христос воскрес!
Няня поправляет ему платок на голове. Не сердится. А тоже улыбается.
– Домой пора, ишь, мокрый стал.
– Сейчас, нянечка, – Олиньку позову.
Он идет назад и все оглядывается на няню, и все улыбается ей.
Уходить не хочется. В комнатах так темно. Но Коля послушный, ласковый. Он берет Олиньку за руку, последний раз оглядывает голубей, двор, небо и медленно идет домой.
Вечером няня решила уложить детей пораньше, чтобы успеть все приготовить к заутрене.
Но как нарочно Коля раскапризничался и никак не соглашался спать. Заразил своими капризами и послушную всегда Олиньку.
– Нехорошо так, – сказала няня, – сегодня день-то какой – Великая суббота, завтра праздник, а ты смотри-ка что делаешь.
– Нянечка, – неожиданно сказал Коля. – Что значит «распяли»?
– К кресту прибили.
– Как прибили?
– Руки и ноги.
– Чем?
– Гвоздями.
Коля замолчал и тихо сказал:
– Я больше не буду, нянечка.
Няня повела детей к иконам – молиться.
Икон в углу висело много. Посредине, около самой лампадки, «Воскресение Христово»: из гроба восстал Христос, а воины в страхе припали к земле. Особенно страшен был один: спина выгнута дугой, руками схватил себя за шею и почти распластался по земле. Коля не любил его и раньше всегда боялся его.
Дети встали на колени. Олинька искоса посматривала на Колю и старалась делать все, что и он. Няня говорила молитву вслух.
Коля перекрестился и положил земной поклон. Прикоснулся лбом к полу. Пол был холодный. Это заинтересовало его, и он не разогнулся, а так и остался на полу. Вспомнил воина на иконе, и стало страшно: если поднимусь, что-нибудь случится. От холодного пола еще страшней, но Коля до боли прижимается головой и зажмуривает глаза.
– Колинька, – сказала няня, переставая говорить молитву, – ты спишь, верно? – она взяла его за плечо.
Страх сразу слетел. Колинька радостно посмотрел на освещенные иконы:
– Нет, нянечка.
– Ну так молись как следует.
– Как хорошо, нянечка, что воскрес… Я бы тоже так сделал…
– Будет уж, будет, стрекоза… перекрестись и поклон земной… вот так!.. Ну, а теперь спать.
Колинька больше не капризничал и дал себя раздеть. Даже сам помогал няне.
Забился под одеяло, в холодную простыню, и, пока няня раздевала Олиньку, все крестил подушку, потихоньку, чтобы незаметно было.
Няня поправила лампадку, спустила занавески, еще раз подошла к детям.
Они лежали тихо. Няня ушла…
– Ты спишь? – шепотом сказал Коля.
– Нет, – тихонечко ответила Олинька со своей кроватки.
– Сейчас Он воскресает.
Олинька молчала.
– Ты что? Боишься? – спросил Коля.
– Да, – чуть слышно прошептала Олинька.
– Совсем не страшно… Знаешь, давай с тобой тоже…
– Что?
– Воскреснем.
– Как?
– Пойдем к иконам. Ляжем на пол и потом воскреснем.
Олинька не отвечала.
– Ну?
– Я боюсь.
– Смотри, совсем не страшно.
И Коля спрыгнул с постели. Закутался в одеяло и пошел к иконам.
– Право, не страшно. Иди!
Олинька нерешительно спустила с постели ноги, тоже накинула на себя одеяло и пошла к иконам.
– Одеяло у нас вместо гроба будет, – сказал Коля. И положил одеяло на пол.
Но в это время тихо отворилась дверь. Дети со страхом прижались друг к другу… Колинька первый узнал Христа и бросился Ему навстречу. За ним робко пошла Олинька.
– Я весь день о Тебе думал, – задыхаясь от восторга, сказал Коля.
Христос сел и обнял детей.
– Я весь день о Тебе думал, – быстро говорил Коля, – как Тебе больно было. И гвозди… А потом воскрес… Как хорошо!.. Так всегда надо. Пусть распинают. По-ихнему не выйдет… Я ведь так говорю? Я не боюсь, – изо всех сил спешил Коля, не дожидаясь ответа, – а вот она боится.
Олинька застыдилась и тихо прижалась головой к руке Христа.
– Ты к нам всегда будешь приходить? – спросил Коля.
– Буду.
– Ночью?
– Ночью.
– Это хорошо, что ночью – никого нет. Ты все скажешь? Ты все знаешь?… Мне гусара жалко, он раздавился утром… нечаянно… и потом умер от разрыва сердца… Я очень любил его… Жалко…
Коля замолчал. Взял Христа за руку – посмотрел.
Потом перевел глаза на Христа – и заплакал.
Христос молча гладил его по волосам.
Колинька все затихал, затихал и вдруг обнял Его, прижался к Нему и, пряча лицо в белых Его одеждах, проговорил:
– Миленький мой. Господи… как больно-то Тебе… не хочу я… не надо так…
Олинька не плакала и все целовала руку Христа.
– Ты не уйдешь от нас? Не уйдешь? – говорил Колинька. – Ты навсегда к нам? Да?
– Да, – сказал Христос.
– И больше не будет так, да?
Христос молчал.
– Вот что тогда, – решительно сказал Коля. – Пусть у всех! И у меня, и у няни, и у мамы – у всех. Пусть одинаково. Пусть всем больно. Хорошо?! Да?
Христос тихо наклонил голову.
Коля поднял свои руки и увидал, что они обе пробиты гвоздями.
– Смотри, смотри, – весь затрепетав от восторга, воскликнул Коля, – и у меня!
Он схватил руку Олиньки, и на ее руках были раны:
– У нее тоже! Видишь? Значит, у всех? Олинька, мы тоже воскреснем! Господи… миленький мой… Как хорошо-то, как хорошо-то!..
Колю разбудила няня. Только что пришла от заутрени. Уронила яйцо нечаянно на пол.
– Ты что, нянечка?… – сквозь сон сказал Коля.
– Спи, спи, родной… Из церкви вот пришла.
– Христос воскрес, нянечка…
– Воистину воскрес… спи, родной мой, спи…
1912
Данный текст является ознакомительным фрагментом.