13. Петр, митрополит Крутицкий

13. Петр, митрополит Крутицкий

Митрополит Петр, в миру — Петр Федорович Полянский, родился в Воронежской губернии в 1863 г. Среднее образование получил в Воронежской семинарии, а высшее — в Московской духовной академии, которую окончил в 1892 г. со званием кандидата богословия, магистранта, и был оставлен при ней в должности помощника инспектора. Вскоре он написал диссертацию на тему «О пастырских посланиях», за которую ему была присуждена степень магистра богословия. Из Московской академии он был назначен смотрителем Жировичского духовного училища (Гродненской губ.), а затем был приглашен на должность делопроизводителя Учебного комитета при Святейшем Синоде и через год назначен сверхштатным, а немного спустя, — штатным членом Учебного комитета. В последней должности он пробыл до революции, исполняя обязанности ревизора духовно-учебных заведений.

Разъезжая по служебным обязанностям буквально по всей России, включая Кавказ и Сибирь, П.Ф. имел обширное знакомство в кругах высшего духовенства и профессуры. Обладая от природы общительным характером, при несомненной умственной одаренности, П.Ф. пользовался огромным уважением среди своих обширных знакомых. А благодаря твердости своего характера, соединенной с врожденной тактичностью, П.Ф. оказывал большое влияние на духовно-учебное и воспитательное дело в России.

После революции П.Ф. работал в составе Всероссийского поместного Собора в 1917–1918 гг. Избранный Собором патриарх Тихон привлек П.Ф. в качестве одного из ближайших своих сотрудников. В 1920 г. патриарх Тихон постриг П.Ф. в монашество и 25 апреля рукоположил его в сан епископа с назначением на должность патриаршего викария, впоследствии возведши его в сан митрополита Крутицкого.

По завещанию покойного патриарха Тихона, митрополит Петр Крутицкий значился в числе трех иерархо-долженствующих в порядке определенной преемствености быть местоблюстителями патриаршего престола. Обстоятельства сложились таким образом, что никто из первых двух митрополитов не имел фактической возможности исполнять обязанности местоблюстителя патриаршего престола и только митрополит Петр Крутицкий, третий кандидат, указанный патриархом Тихоном, вступил на эту высокую ответственную должность. Этот момент характеризовался, с одной стороны, провалом последних надежд на создание патриаршего «легального Управления, о котором хлопотал покойный, а с другой стороны, все растущей активностью обновленцев.

В период правления Церковью митрополитом Петром обновленцы, окрыленные смертью патриарха, стали добиваться соединения с Православной Церковью и вели энергичную подготовку в этом направлении к своему 2-му собору, долженствовавшему состояться в Москве летом 1925 г… Советская власть, широко поддерживала обновленцев, всеми мерами административного воздействия старалась склонить местных православных епископов на соединение с обновленчеством: упорствующие арестовывались и высылались, колеблющимся сулили всякие блага при условии перехода их в обновленчество В атмосфере растущего нажима обновленцев и советской власти, под напором репрессий, казалось, создавались колебания и неуверенность в ряде отдельных местностей России. Нужно было твердое и безбоязненное руководство. И в этот момент митрополит Петр издал свое послание к Русской Церкви, резко и четко определившее позицию Православной Церкви перед лицом грядущих событий, как позицию полного непримиримого стояния за истину и отвержения всяких компромиссов, как с обновленчеством, так и с поддерживающей его советской властью.

Это послание митрополита Петра, сразу же восстановившее твердый дух в Церкви и обрекшее на полный крах столь долго и тщательно осуществлявшуюся подготовку обновленцев и правительства, сыграло вместе с тем и роковую роль в его личной судьбе. Советская власть, убедившись, что в его лице Православная Церковь имеет неподкупного и бесстрашного вождя, достаточно энергичного и смелого, стала подготовлять способы для отстранения его от руководства Церковью.

С этой целью в газетах стали появляться статьи, полные клеветнических инсинуаций против, митрополита Петра и его якобы контрреволюционной деятельности, а затем на обновленческом лжесоборе в Москве знаменитый Введенский огласил заведомо ложный, сфабрикованный в ГПУ документ, якобы разоблачающий связь митрополита Петра с «заграницей». Одновременно с этим, перед лицом уже прямой и для всех очевидной угрозы ареста, Тучков от имени правительства начал вести с митрополитом Петром переговоры о «легализации», т. е. официальном оформлении управления Православною Церковью, какового до сих пор она не имела, находясь на нелегальном положении.

Эта «легализация» обещала облегчить бесправное положение Церкви, но требовала принятия митрополитом Петром ряда условий, как то:

1) издание декларации определенного содержания;

2) исключение из числа управляющих неугодных власти епископов, т. е. устранения их от церковной жизни;

3) осуждения заграничных епископов;

4) в дальнейшем определенный контакт в деятельности с правительством в лице Тучкова. За это обещалось официальное оформление управления и неприкосновенность тех епископов, кои будут назначены на епархии по соглашению с властью.

Предлагая митрополиту Петру свои условия в момент, когда ему угрожала уже личная непосредственная опасность, правительство безусловно рассчитывало, что, желая сохранить свободу и спасти себя от грядущих испытаний, митрополит Петр пойдет невольно на уступки. Однако, пренебрегая всеми личными соображениями, митрополит Петр решительно отказался от предложенных ему условий и, в частности, отказался и подписать предложенный Тучковым текст декларации.

Летом 1925 г. комиссар по церковным делам Тучков хотел самочинно сделать местоблюстителем митрополита Агафангела, а митрополита Петра послать в Ярославль. Местоблюститель на это ответил: я охотно передам власть митрополиту Агафангелу, так как он кандидат на местоблюстительство прежде меня, но сам останусь митрополитом Крутицким, так как не дело гражданской власти вмешиваться в дела чисто церковные. Это было сказано с такой твердостью, что Тучков оставил свое намерение до 1927 г., когда митрополит Сергий и подчинил внутреннюю свободу Церкви богоборной власти, признал ее власть и компетенцию в чисто церковных делах.

Не долго управлял местоблюститель патриаршего престола митрополит Петр. Он уже твердо знал, что никакие уступки с его стороны не могут подкупить власти. Власть все берет и ничего не дает. Поэтому разные предложения агента власти митрополит прямо отвергал и даже выпроваживал его из своих покоев с такими словами: «вы все лжете; ничего не дадите, а только обещаете; а теперь потрудитесь оставить комнату, у нас будет заседание». Такое свое отстранение от церковных дел озлобленный враг не долго мог терпеть.

10 декабря 1925 г. у митрополита Петра ночью был произведен обыск, сам же он сперва был арестован на дому, а через два дня переведен во внутреннюю тюрьму на Лубянку. Одновременно с ним была арестована группа проживавших в Москве иерархов, близких митрополиту Петру и, очевидно, по мнению ГПУ, единого с ним настроения. Это были архиепископы Николай Владимирский, Пахомий Черниговский, Прокопий Херсонский, Гурий Иркутский, епископы Парфений Анашевский, Дамаскин Глуховский, Тихон Гомельский, Варсонофт Каргопольский и др.

Согласно завещанию, оставленному митрополитом Петром, в случае его ареста в управление Церковью должен был вступить в качестве заместителя местоблюстителя сперва митрополит Сергий Нижегородский, затем митрополит Михаил, экзарх Украины, и, наконец, митрополит Иосиф Петроградский (находившийся в Ростове).

Однако к моменту ареста митрополита Петра ГПУ уже подготовило самочинническую группу епископов, во главе с архиепископом Григорием Екатеринбургским и епископом Борисом Можайским, каковая, по примеру живой церкви при аресте патриарха, немедленно же, как только был арестован митрополит Петр, созвала совещание своих заранее сговорившихся участников — 9 епископов, живших в Москве, и объявила, что деятельность митрополита Петра была контрреволюционна и что ввиду его ареста и отсутствия таким образом управления Церковью — они, собравшиеся 9 епископов, организуют из себя «Временный Высший Церковный Совет» и берут в свои руки управление Церковью.

Архиепископ Григорий и другие, получив свидание с митрополитом Петром в ГПУ, передают ему доклад о положении Церкви, в котором сообщают, что митрополит Сергий не может управлять Церковью, что митрополит Михаил отказался и митрополит Иосиф — тоже и что, таким образом, церковные дела требуют нового распоряжения от митрополита Петра, дабы избегнуть полной анархии.

Митрополит Петр, не подозревая предательства, зная архиепископа Григория по его прежней стойкости в православии, наложил на этом докладе тут же в ГПУ, на свидании 1 II 1926 г., резолюцию о сдаче управления Церковью коллегии из архиепископов Николая Владимирского, Дмитрия Томского и Григория Екатеринбургского; в это самое время архиепископ Николай сидел в той же тюрьме ГПУ, а архиепископ Дмитрий был в Томске и в Москву приехать не мог. Архиепископ Григорий, зная все это, умолчал, и с резолюцией митрополита Петра покинул ГПУ, очевидно, считая себя господином положения. Однако резолюцию свою митрополит Петр написал не в категорической, а в условной форме, давая этим понять, что она обязательна к исполнению лишь при известных условиях, а именно при условии невозможности для митрополита Сергия управлять Церковью. И это дало митрополиту Сергию и всей Церкви право отвергнуть предательство и самочинное начинание архиепископа Григория и др.

Оставаясь до мая 1926 г. в одиночном заключении во внутренней тюрьме ГПУ и будучи совершенно оторванным от мира, митрополит Петр, конечно, не представлял себе ничего о действительном положении церковных дел. Он догадывался, что, вероятно, не все благополучно и спокойно, раз митрополит Сергий не мог, а митрополит Михаил и архиепископ Иосиф отказались управлять Церковью.

В это время было очевидно для всякого, что и эта затея ГПУ, имевшая целью внести новую смуту в жизнь Церкви, обессилить ее, а в случае успеха ВВЦС (Всероссийский Верховный Церковный Совет) подчинить ее своему влиянию, — проваливается по примеру всех предыдущих. Тогда, не желая отказаться от начатого, Тучков прибегает к новой хитрости: закончившему срок ссылки в Нарымском крае митрополиту Агафангелу разрешают вернуться в Ярославль, но по дороге, в Перми, задерживают его. Там происходит его свидание с Тучковым. Изобразив положение Церкви как близкое к катастрофе, внутреннюю борьбу ВВЦС и митрополита Сергия за власть, как момент, не дающий правительству возможности легализировать Православную Церковь, к чему правительство якобы стремится, Тучков просил митрополита Агафангела урегулировать внутренние дела Церкви своим авторитетом и своими, еще патриархом данными, полномочиями и войти с правительством в переговоры для оформления Православного Церковного Управления.

Митрополит Агафангел, абсолютно не представляя себе истинного положения вещей и поверивши Тучкову, издал свое известное Пермское Послание, принял им на себя управление Церковью. Спровоцировавши таким образом митрополита Агафангела, Тучков одновременно хотел спровоцировать и митрополита Петра и, показав ему Послание митрополита Агафангела, предложил написать письмо митрополиту Агафангелу о передаче ему местоблюстительства. Митрополит Петр воспользовался этим случаем и написал 22 мая митрополиту Агафангелу, приветствуя его возвращение и с радостью передавая ему свои права. Однако митрополит Сергий успел войти в переписку с митрополитом Агафангелом, объяснил всю ошибочность Пермского Послания, поскольку митрополит Петр не отказывался от своих полномочий и в лице митрополита Сергия имел законного заместителя.

12 июня 1926 г. митрополит Агафангел отказался от своего Пермского Послания. Единственным законным Управителем Церкви остался митрополит Сергий, с каковым советская власть, убедившись в бесплодности своих попыток спровоцировать анархию в Церкви через ВВЦС и митрополита Агафангела, стала продолжать переговоры о легализации, начатые год назад с митрополитом Петром.

Что касается самого митрополита Петра, то он в то время был вывезен тайно из Москвы и помещен в крепость бывшего Спас Евфимиева монастыря в Суздале в одиночной камере. Там находился он до поздней осени 1926 г.

Тучков продолжал настаивать на принятии митрополитом Сергием тех условий, кои еще в 1925 г. были поставлены митрополиту Петру, а для большей «убедительности» этих условий ГПУ настолько усилило репрессии против епископата, что в редкой епархии оставались еще епископы.

Когда был арестован митрополит Сергий, в управление Церковью согласно завещания митрополита Петра, вступил честный, чистый, любимый народом митрополит Иосиф Петроградский, но находившийся в ссылке. Он не счел возможным фактически управлять Церковью ввиду того, что находился в глуши Ярославской губернии и ухать оттуда не мог, а поэтому передал управление трем заместителям — архиепископу Корнилию, который был арестован, архиепископу Фаддею, который был в ссылке, и архиепископу Серафиму Углическому, который и вступил в управление Церковью.

Одновременно с этим митрополит Петр из Суздаля был переведен в Москву в тюрьму ГПУ, где Тучков предложил ему отказаться от местоблюстительства. Митрополит Петр решительно не согласился на это и тогда же через ксендза, сидевшего с ним в одной камере, просил передать всем, что «никогда и ни при каких обстоятельствах не оставит своего служения и будет до самой смерти верен Православной Церкви».

В конце декабря митрополита Петра этапом через Вятскую, Пермскую, Екатеринбургскую и Тюменскую тюрьмы направили в ссылку в Тобольск. 1 января 1927 г. в Пермской тюрьме митрополит Петр впервые имел возможность узнать о положении церковных дел в России, о провокации архиепископа Григория в прошлом г., о выступлении митрополита Агафангела и прочем и тогда же составил он свое послание к Церкви, имевшее целью объяснить все его невольные ошибки, сделанные из тюрьмы, и направить церковную жизнь в должное русло.

21 января 1927 г. в Екатеринбургской тюрьме митрополит Петр имел свидание с архиепископом Григорием, после чего ему удалось передать свое послание на волю. В ноябре 1927 г. он прибыл в Тобольскую тюрьму, откуда в начале марта был направлен на поселение в село Абалацкое на берегу Иртыша в 50 верстах выше Тобольска.

В это время архиепископ Серафим Углический вызван был в Московское ГПУ, где Тучков предложил ему принять известные условия «легализации». На это архиепископ Серафим ответил отказом, мотивируя его тем, что не считает себя полномочным решать основные принципиального характера вопросы без находящихся в заключении старших иерархов. После трех дней содержания архиепископа Серафима в ГПУ Тучков отпустил его в Углич, а 20 марта был освобожден митрополит Сергий, которому архиепископ Серафим и сдал дела управления.

Факт освобождения митрополита Сергия в тот момент, когда репрессии против Церкви по всей России все возрастали, сразу же возбудил ряд опасений и тревог.

В атмосфере все растущего недоверия вышла, наконец, в июне 1927 г. и знаменитая декларация митрополита Сергия. Митрополит Сергий капитулировал перед ГПУ, принял все условия «легализации» и стал последовательно проводить их в жизнь. Цитадель православия — патриарший престол — был в руках врагов Церкви. Немногим раньше издания декларации митрополита Сергия митрополит Петр был снова арестован и брошен в Тобольскую тюрьму.

Митрополит Петр, проведя два месяца в Тобольской тюрьме, был выслан вниз по реке Оби в зимовье Хэ, что в двухстах верстах от Обдорска на берегу Обской губы, в тундрах. Там, лишенный всякой возможности сноситься с миром, лишенный всякой помощи, тяжело больной, он обречен был на медленное умирание. Один человек так описывает положение ссыльных: «В августе 1927 г. на барже, буксируемой пароходом Обтреста, прибыл в Хэ митрополит Петр. Ему удалось снять за десять рублей в месяц домик из двух комнат у местной старушки-самоедки. За стол и стирку белья приходилось платить еще десять рублей. Сперва митрополит чувствовал себя неплохо и говорил, что отдыхает после двух месяцев Тобольской тюрьмы и десяти дней Обдорского ГПУ, дыша свежим воздухом.

Он гулял в окрестностях Хэ, по тундре, поросшей кустарником, низкорослой березой и окруженной холмами и мелкими оврагами. Однако в конце праздника Усекновения главы Иоанна Предтечи с ним случился первый припадок тяжелого удушья и грудной жабы, и с тех пор он не покидал постели. Полное отсутствие медицинской помощи и лекарств заставило нас послать в Обдорск на лодке (за двести верст) туземца, который привез с собой Обдорского фельдшера и фельдшера Обтреста. Этот консилиум признал положение митрополита Петра тяжелым. Оставив некоторые медикаменты, он советовал просить перевода митрополита Петра в другое место, где была бы больница. Митрополит Петр написал заявление уполномоченному Обдорского ГПУ Иванову, прося его по телеграфу передать Тучкову просьбу о переводе на юг. Это заявление я передал по дороге из ссылки в Обдорске в ГПУ. По словам митрополита Петра, он с июня 1927 г., т. е. с момента своего заключения в Тобольскую тюрьму, не получал никаких известий, ни денег, ни посылок из России, несмотря на то, что ему известно, что таковые прибывали на его имя в Тобольск. Климат в Хэ сырой и холодный и очень вредный для здоровья. Пароход приходит в Хэ один раз в год».

В таком положении, постоянно болея, митрополит Петр пробыл в Хэ до сентября 1928 г. В ноябре окончился срок его ссылки. Все просьбы к Тучкову о переводе его в другое место с лучшим климатом оставались без последствий. В сентябре митрополит Петр был перевезен снова в Тобольскую тюрьму, где состоялось его свидание с Тучковым.

Тот предложил ему отказаться от местоблюстительства, обещая в таком случае свободу. Однако митрополит Петр наотрез отказался и немедленно был препровожден обратно в Хэ, а срок ссылки его был продлен еще на три года.

В 1930 г. истекал срок пребывания митрополита Петра в ссылке и явилась надежда на его возвращение. Но это не осуществилось, потому что митрополит Петр отнесся отрицательно к сговору с большевиками и уступкам их требованиям, допущенным митрополитом Сергием, и выразил это в своем письме к нему, в котором была фраза: «Если Вы не в силах защитить Церковь, уйдите в сторону и уступите место более сильному». Содержание этого письма стало известно, и большевики потратили много усилий, — небесполезных, — для того, чтобы разыскать, кто сообщил содержание письма.

Было время, когда советские агенты предлагали митрополиту Сергию освободить митрополита Петра из ссылки, если не менее десяти церковных общин поручатся за его лояльность к советскому правительству. Церковные общины вынуждены были отказаться от этого, так как требуемое поручительство было редактировано в неприемлемой для них и митрополита Петра форме. Это предложение явилось новым советским трюком и верным средством к новым закрытиям приходов. При первых же шагах деятельности митрополита большевики придрались бы к нему, вновь его арестовали и закрыли бы десять приходов.

Советские власти еще ранее предлагали митрополиту Петру освобождение при условии санкционирования всех распоряжений митрополита Сергия, но он категорически отказался от этого, предпочитая влачить свою жизнь в ссылке, в нужде, холоде и голоде, чем поступиться своей архиерейской совестью.

В Москве верующие ожидали возвращения митрополита Петра из ссылки, десятилетний срок которой уже истек 27 ноября 1935 г.

Скончался митрополит Петр, надо полагать, в декабре 1936 г., потому что 27-го числа этого месяца и года Московская Патриархия присвоила митрополиту Сергию титул «патриаршего местоблюстителя», тогда как до этого времени он назывался «заместителем» его. И только в 1937 г., через два-три месяца, заграничная Литовская епархия, подчиненная патриархии, объявила о получении ею от последней извещения о кончине бывшего местоблюстителя патриаршего престола, без указания даты и места его смерти. По слухам, митрополит Петр в последние месяцы имел некоторое облегчение своей участи. Он был перевезен из места своей отдаленной ссылки ближе к центральной России и при одном из закрытых монастырей имел келию и какой-то уход, но без права общаться с миром перепиской или встречами с людьми. Здесь он и скончался, пробыв больше десяти лет в заключении.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.