IV. Человек — это Спеленатый Бог

IV. Человек — это Спеленатый Бог

Человек — это спеленатый Бог. Время — это пелены. Пространство — пелены. Плоть — тоже пелены, и, подобно ей, все чувства и все вещи, которые только могут быть ею восприняты. Мать прекрасно знает, что пеленки — это не ребенок. Но ребенку об этом, однако, не известно.

Человек осознает именно свои тенета, которые меняются день ото дня, век от века. Так происходит потому, что сознание его текуче; потому, что слово его, в котором выражается сознание, никогда не обладает ясностью и определенностью; потому, что понимание его туманно; потому, что жизнь его не уравновешена. Это — трижды запутанная путаница.

И человек молит о помощи. Его предсмертные крики звучат на протяжении эонов. Сам воздух отяжелел от его стонов. Море стало соленым от его слез. Вся земля перепахана его могилами. Небеса оглохли от его молитв. И все это из-за того, что ему все еще неведом смысл своего Я, которое для него то же, что и пеленки для младенца.

Произнося Я, человек расщепляет Слово надвое: первое — это его пелены, а второе — бессмертное Я Бога. По праву ли Человек делит неделимое? Бог запрещает это. Неделимое не может разделить никакая сила, даже сила Бога. Это только человеческая незрелость воображает, что деление удается. И тогда Человек, это дитя, снаряжается на битву, и затевает борьбу с бесконечным Всеобщим Я, веря, что то противится его существованию.

В этой неравной битве Человек рвет свою плоть в клочья и проливает реки крови. В то время как Бог, Отец и Мать одновременно, взирает на него с любовью. Ибо Он знает, что Человек терзает не что иное, как свои пелены, выжигает не что иное, как горькую желчь, что мешает ему обнаружить свое единство с Единым.

Таково предназначение Человека — сражаться, истекать кровью и падать, но, в конце концов, проснуться и устранить расщепление Я своею собственною плотью, и наложить печать своею кровью.

Посему, о монахи, следует вам быть осторожными, и в высшей степени мудрыми в своей предусмотрительности, пользуясь Я. Ибо, пока вы замечаете в нем только пеленки, а не само дитя; пока вы относитесь к нему как к ситу, а не плавильному котлу; вы будете гнаться за удовлетворением своего тщеславия, но только чтобы ухватить Смерть, со всею присущей ей мучительной агонией и болью.