ГЛАВА 30. Православное Палестинское общество

ГЛАВА 30. Православное Палестинское общество

«Палестина» — русский оазис. – Народная столовая. – Дешёвый способ паломничества. – Русские женщины в Иерусалиме. – Императорское Православное Палестинское Общество. – Общие помещения. – Баня для паломников. – Недостаток воды в Иерусалиме. — Больница. – Пожертвования. – В. Н. Хитрово. – Знак общества.

У русских паломников выработались свои названия святых мест. Так мусульманскую мечеть Омара (Эс-Сахра) они называют «Святая святых», гробницу Божией матери – «Гефсиманией», а русские постройки нашего Императорского Православного Палестинского общества паломники сокращённо окрестили «Палестиной». О применении этого названия к целой стране простой народ, кажется, не имеет понятия. Благодаря своим стенам, наша русская «Палестина» совершенно обособлена в отдельный городок на пространстве приблизительно десяти десятин. Здесь чувствуешь себя, как дома: русский храм, русский говор, русские лица. Тут же в юго-восточном углу подворья приютилось и русское консульство.

Вернувшись из кругового путешествия по Палестине, я не хотел уже злоупотреблять гостеприимством своего приятеля араба и остановился в гостинице Палестинского общества, в одном номере со своим прежним спутником по пароходу, Ф. А. А. После бесприютного скитания по весям Галилеи и Самарии, приятно было вдруг очутиться в безупречно чистой комнате, прилично обставленной и даже с комфортом. Гостиница может похвастаться услужливостью прислуги, её заботливостью, вниманием, опрятностью, разумными порядками, предупредительностью, и притом всё здесь очень дёшево, сравнительно, например, с петербургскими ценами. За номер мы платили один рубль в сутки, за вторую кровать тридцать копеек, да по полтине за вкусно приготовленный обед из трёх блюд. В общей народной столовой обед из двух блюд стоит восемь копеек (собственно, четыре парички, что по местному курсу составляет десять копеек), но мне, ни разу не удалось пообедать вместе с народом.

Купил я однажды обеденный билет в лавке Палестинского общества и в урочный час прихожу в большую угловую комнату в нижнем этаже гостиницы. Полна народу! Все столы заняты. Ко мне подошёл один бедный паломник и попросил накормить его. Я отдал ему свой билет и вышел. В другой раз я запасся несколькими обеденными билетами. Меня встретила одна из служанок в форменном платье с фартуком.

— Я вам найду место. Пожалуйте! – сказала она.

Пробираясь между паломниками, мне пришлось раздать все лишние билеты. Но лишь только я сел за стол и взялся за ложку, как меня обступила толпа голодных бедняков. Я отдал им свой обед и опять ушёл к себе наверх, как говорится, не солоно хлебавши.

Как сюда попали эти нищие?

Русский странник не считает унизительным или греховным питаться по дороге к святым местам милостыней и тем более не считает грехом собирать подаяния там, где сами апостолы со Христом носили ковчежец и собирали деньги на пропитание (Иоан. XII, 6, XIII, 29; Лк. VIII, 3). И вот идут они сюда в надежде, что добрые люди не оставят их умереть с голоду в земле, где впервые раздались слова евангельской любви к ближнему.

Наблюдая за общей массой народа, я заметил, что большинство паломников, или поклонников, как иногда они себя называют по примеру эфиопского евнуха (Деян. VIII, 27) (ещё называют их богомольцами, а в древних сказаниях встречается описательное название – землепроходец), было из южных губерний. Одни объясняли это близостью их к Одессе, т. е. к месту отправления паломников из России, другие – сравнительным материальным довольством малороссийских губерний. Я обратился непосредственно к одному малороссу за разъяснениями:

— У нас, — сказал он, — в Иерусалим съездить не надо быть богатым. Вздумалось, например, мне ехать ко Гробу Господню, я и иду по хатам соседних сёл и всем объявляю о своём желании поусердствовать Богу. И ни одна семья не отпускала меня, не давши чего-нибудь на дорогу на помин души. У меня в одну неделю собралось более тридцати рублей. Если бы не поторопился ехать, то и больше бы собрал.

С такой-то ничтожной суммой он осмеливается ехать за границу! До Одессы дойдёт пешком. Тут он возьмёт за двадцать пять рублей пароходный билет до Яффы и обратно. По дороге питается запасёнными сухарями, а где случится и подаянием. Но зато эти мирские ходебщики, возвратившись из Иерусалима, должны привести своим жертвователям какую-нибудь памятку из Святой Земли: кому свечку от «благодати», кому образок, кому крестик. За всякий камешек скажут им спасибо.

— Ну, а здесь же вы как живёте? – спрашиваю его.

— Добрые люди и здесь кормят. Иной раз заработаешь. Кто знает какое-либо мастерство, портняжить или сапожничать, тому нетрудно пробиться в Иерусалиме. Вот бабам здесь не в пример легче. Они поступают в услужение и в «Палестине», и у греков, и просто у приезжих господ. Опять-таки бельё постирать, починить, пошить. Бабе куда легче, особенно если она молодая. Её и из Иерусалима не выживешь!

Относительно русских паломниц я уже слышал кое-что от командира парохода.

— Едут, — говорил он, — в Иерусалим и старые и молодые. Но обратите внимание, когда будете возвращаться в Россию, как мало едет назад домой молодых.

Я не могу допустить, чтобы русские богомолки, за немногим исключением, ехали сюда с какими-либо другими предвзятыми целями, кроме одной главной – посетить святые места. В Иерусалим большей частью едут или незамужние, или бездетные вдовы, или матери взрослых детей, т. е. все такие женщины, которые не обременены заботой о воспитании детей. Обыкновенно эти свободные женщины всегда готовы пристроиться к кому-нибудь, занять себя каким-либо делом и потому с радостью хватаются за всякое предложение в Палестине. Очень часто их нанимают здесь в служанки и экономки. И если они являются в качестве сожительниц, то это, конечно, случайно и даже, можно сказать, в силу необходимости при тех условиях, в которые их ставят наниматели.

Я допускаю, что некоторые женщины отправляются сюда специально с такой же целью, как и хорошо известная св. Мария Египетская, но, надо надеяться, что с ними может случиться такой же конец, как и с этой удивительной подвижницей.

В общем, можно сказать, женщины-паломницы в Святой земле подогревают религиозный энтузиазм в каждом русском богомольце и составляют тот восторженно-благочестивый фон, который придаёт особенную окраску всей картине паломничества.

Я поехал в Иерусалим с большим предубеждением против Палестинского общества, к чему настроил меня один почтенный муж, побывавший в Святой земле в первые годы деятельности общества. Но знакомство на месте со школами Сирии и первые впечатления от русского подворья в Иерусалиме сразу изменили моё мнение, и я стал осторожнее относиться к суждениям порицателей русского дела в Палестине.

Удешевление проезда, охрана от назойливости арабов-турок, удобство и чистота гостиницы, дешёвый и вкусный стол, даровое лечение — всё это испытывает на себе каждый паломник, и, конечно, оценивает с благодарностью. Судя по настоящим греко-турецким порядкам в Палестине, воображаю, что было двадцать лет тому назад, до возникновения Палестинского общества! Несомненно, пожелать молодому обществу ещё много можно. До сих пор ещё оно не может поместить в своих постройках всю массу паломников, съезжающихся в Иерусалим на Пасху; но и это, Бог даст, будет продолжаться недолго.

За последние годы число паломников быстро увеличилось, и в моё время оно дошло до пяти слишком тысяч. И это только в стенах русского подворья! Обществу пришлось наскоро расширить прежние постройки и строить новые бараки, но и этих помещений было недостаточно. Внутренность барака мне напомнила многоэтажные матросские помещения на судах или клетки для овощей, чтобы они не сопрели. Выигрыш места значительный, но зато от такой скученности паломников развивается масса паразитов.

— Наверху ещё ничего, — говорил мне один из занимающих место в нижнем ряду, — а внизу-то очень трудно, когда сверху начнут на тебя сыпаться гниды.

В общих каменных подворьях, мужских или женских, гораздо лучше. Среди паломников я встречал здесь также интеллигентных людей, и все они были довольны помещением. Комнаты достаточно высоки и чисты. У каждого железная кровать, и при ней небольшой шкаф для вещей. В настоящее время общество занято постройкой ещё нового здания на 1 200 человек; но, мне кажется, и этого будет недостаточно. Надо надеяться, что число паломников с годами ещё более увеличится.

Другое слабое место в русском подворье — баня. При той пыли, которая наполняет Иерусалим, при обилии паразитов в помещениях, наконец, при нестерпимой палестинской жаре, необходимо паломникам мыться почаще. Для классных гостей есть удобная ванна. С этой стороны они обеспечены. Для простого же народа устроена крошечная баня, которая берётся, чуть ли не с боя.

Я хотел испытать на себе все прелести здешней бани, тем более, что мне похвалили её чистоту. Назначена была баня для мужчин вечером после женщин. Прихожу в установленный час. Толпы паломников в передней и на дворе ждут, пока женщины вымоются. Прихожу через час. То же ожидание. В это время стараются ворваться в баню вновь пришедшие женщины, но их не пускают мужчины. Наконец, настала очередь мужчин. Как лавина, ворвались передовые в маленькую раздевальню, уставленную шкафами с ящиками для белья и платья. Я опять ушёл, но через час прихожу в третий раз. Дал и мне сторож ключ с номером от ящика в верхнем ряду. Рядом на лавке сидели паломники. Одни раздевались, другие одевались. Я долго ждал, не освободится ли где местечко для меня, и не дождался. Пришлось раздеваться посреди комнаты, комкая вещи и втискивая их через головы других в ящик. В умывальне тоже тесно. У меня под носом ухватили шайку. Одеваться было ещё труднее. Скамейки все заняты, кругом толчётся мокрый голый народ. Чрезвычайно неприятно! И всё от тесноты. Впрочем, надо отдать справедливость, баня содержится чисто.

Многие паломники ходят в частные бани. Я не знаю, в состоянии ли русское подворье снабдить водой для частного умывания всё множество паломников. Вода – это ведь слабое место в Иерусалиме. Святой город пьёт буквально небесную дождевую воду. Если зимних дождей мало, то город терпит недостаток воды; а летом, с апреля по октябрь, дождей почти не бывает. Дождевая вода собирается плоскими крышами зданий. По желобам и трубам она стекает вниз в цистерны, устроенные в подвальном помещении зданий, и тут держится круглый год. Понятно, что в Палестине волей-неволей приходится «оцеживать комара« (Мт. XXIII, 24), через полотно или фильтр. Водопровода до сих пор нет, хотя об этом много хлопотали, а одна англичанка ещё в 1866 г. предлагала устроить его за свой счёт.

Одно из необходимых и благодетельнейших учреждений общества – бесплатная больница. Пришлось и мне немного воспользоваться её помощью после странствования по Галилее. Я дёшево отделался: каким-нибудь вередом от неудобного сидения на осле. Многие паломники, как я уже говорил, страдали после такого путешествия дизентерией, и немало из них скончалось. В мою бытность в Иерусалиме почти ежедневно отпевали по покойнику. Хотя у нас на русских постройках есть свои русские священники, но отпевать паломников, без разрешения греческого духовенства, они не имеют права, а потому всегда, как свидетель, лучше сказать, как надзиратель, при отпевании кого-нибудь нашим духовенством, присутствует и туземный священник. В этом выражается как бы недоверие к нашему духовенству; но на самом деле подкладка всё та же: греки не хотят отдать доходов от треб в руки русской духовной миссии.

За получение через греков христианской религии мы, русские, до сих пор расплачиваемся с ними большими суммами. Наши пароходы ежегодно перевозят из России в Палестину сотни тысяч рублей.

В настоящее время большинство пожертвований в Иерусалим идёт по адресу: «На Гроб Господень«. Это доход исключительно греков, т. е. в пользу Святогробского братства. Если бы наши добродушные крестьяне или купцы знали, куда идут их деньги, то, конечно, они жертвовали бы в распоряжение Палестинского общества, которому приходится ежегодно тратить на паломников и на поддержание православия в Палестине немного менее 300 000 руб. (по отчёту за 1900— 1 г., расход общества выразился в 407 169 р., в том числе на поддержание православия 133 319 р. и на пособие паломникам 150 541 р.).

Говоря о Православном Палестинском обществе, нельзя не помянуть его создателя, Василия Николаевича Хитрово, недавно скончавшегося в Гатчине. Первый раз Василий Николаевич посетил Святую Землю летом 1871 г. Ещё тогда он обратил внимание на беспомощность русских паломников и тяжёлое положение православной части туземного населения в Палестине. Но вскоре случившаяся война России с Турцией помешала сделать что-либо для них. Тотчас после заключения мира, Хитрово, путём публичных чтений и докладов, стал знакомить русское общество с прискорбным положением паломничества, а осенью 1880 г. и сам снова отправился во второе путешествие в Палестину. К этому времени начальник русской духовной миссии, архимандрит Антонин, приобрёл уже несколько участков в разных местах Св. Земли и построил на них странноприимницы и храмы. Вот тут-то и возникла у них мысль о создании частного общества для оказания помощи русским паломникам и православным сирийцам. В 1881 г. предприняли путешествие в Палестину великие князья Сергей Александрович и Павел Александрович. Эта поездка ещё более возбудила внимание русских людей к Св. Земле.

Великий князь Сергей Александрович согласился стать председателем Православного Палестинского общества, а 8 мая 1882 г. был утверждён его устав. Через 7 лет (24 марта 1889 г.) в заведывание обществу были переданы все русские странноприимницы и земельные участки в Палестине, находившиеся раньше в ведении Палестинской Комиссии при Азиатском департаменте министерства иностранных дел. С этих пор общество, приняв наименование «Императорского», крепко становится на ноги и занимает прочное положение, как в пределах Сирии и Палестины, так и в самой России; но своему быстрому развитию и тому цветущему состоянию, в котором оно находится в настоящее время, главным образом обязано изумительной энергии и неутомимой трудоспособности помощника председателя общества, В. Н. Хитрово. Можно сказать, он был душою, руководителем и стражем Палестинского общества. Все, сколько-нибудь знакомые с его деятельностью, поражались той горячей преданности и беззаветной любви, которые проявлял Василий Николаевич ко всему, что имело то или другое отношение к Палестине. Кроме заботы о паломниках и поддержания православия в Св. Земле, он обратил своё внимание и на разработку вопросов по палестиноведению. Археологические раскопки, начатые ещё архимандритом Антонином, продолжались и Палестинским обществом. Между прочим, в самом городе Иерусалиме раскопки увенчались неожиданным успехом: близ храма Воскресения был найден порог Судных ворот, через который, как полагают учёные археологи, проходил Страстной путь на Голгофу.

Кроме множества книг по палестиноведению, изданных обществом, перу самого Василия Николаевича принадлежат несколько интересных сочинений, с верным описанием св. мест, условий паломничества и положения православия в Палестине.

Празднуя, 14 мая 1902 г., двадцатилетие Палестинского Общества, Василий Николаевич в своём докладе общему собранию членов выяснил причины неожиданного успеха общества.

«Первую и безусловно главнейшую причину, — говорит он, — следует видеть в том отзвуке, который находят в сердцах простого православного люда громкие имена св. мест, известных ему, может быть даже бессознательно, с детства… Затрудняешься сказать, чей труд для успеха дела больше и святее – духовного ли пастыря, который в якутской тундре, в занесённом снегом чуме, рассказывает инородцам о Св. гробе, Голгофе, Вифлееме и совершившихся в них, великих для рода человеческого, событиях, или управляющего Русскими подворьями, устраивающего, по возможности, в тесном помещении шестую тысячу русских паломников, чтобы дать им на утро возможность достигнуть того, чего жаждала их душа десятки лет, или тех наших тружеников и тружениц, которые, будучи оторванными от родины, среди чуждой для них, и должен сознаться, часто неприглядной обстановки, из сил выбиваются, чтобы удержать подрастающее поколение в православной вере отцов. Смею думать, что все они одинаково способствуют и способствовали успеху общества»

Членам Православного Палестинского общества полагается красивый знак на голубой ленте для ношения на груди. Знак этот, если внимательнее рассмотреть его подробности, становится для верующего человека знамением, символом, — так много вложено в него смысла и значения! Мой близкий друг (смотрите «Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества», февраль, 1893 г.), больше десяти лет тому назад, дал ему прекрасное объяснение, которое раскрывает таинственное содержание, скрываемое в словах и изображениях двух сторон знака.

Евангелие своими притчами научает нас видеть высший духовный смысл во всех словах и делах нашей земной жизни. Как обыкновенная картина сеяния хлеба раскрывает нам учение о Царствии Божием, так каждое явление в мире может служить озарённому свыше уму притчею Царствия Небесного. Иногда люди, подобно апостолу Петру во время Преображения Господня, сами высказывают глубокую притчу, не понимая её; иногда же намеренно выражают какое-нибудь учение в символах, представляя широкий простор другим искать в них сокровенную тайну Божию.

Палестинское Общество имеет следующий знак для своих членов: Золотой крест. На нём щит, на белом поле которого золотая монограмма имени Христова между буквами Альфа и Омега. Кругом щита, на чёрной ленте слова пророка Исаии (62.1): «Не умолкну ради Сиона и ради Иерусалима не успокоюсь». Другая надпись на обратной стороне щита, на белом поле: «Благословит тя Господь от Сиона и узриши благая Иерусалима» (Пс. 127.6).

Вот притча! скажем и значение её (Дан. 2.36).

Щит, это – Церковь, Иерусалим. Основание Церкви – крест. Две стороны щита – две стороны Церкви.

Займёмся сперва передней видимой стороной щита. Белое поле с золотыми буквами, окружённое чёрной лентой, это – настоящая видимая сторона Церкви, основатель которой, Иисус Христос, как солнце в мире, сияет в ней Своим именем (Христос), пред которым преклонится всякое колено небесных, земных и преисподних (Фил. 2.10). Как человек, собирая мёртвые буквы в одно целое, составляет из них живое слово, так Дух Святый, собирая смертных людей, составляет из них одно живое тело, которого Голова-Начальник есть Иисус Христос (Еф. I.22.23, II.22, IV.15.16). В Нём, в Истинном Слове Божием, черпают свою силу, премудрость и славу двадцать четыре апокалипсических старца, окружающие Его в белых одеяниях с золотыми венцами, как 24 буквы греческого алфавита от Альфы до Омеги (Апок. I.10, IV.4, V.8.12).

Но это светлая часть воинствующей Церкви имеет и тёмную полосу зла: весь мир лежит во зле (I Иоан. V.19). Белое воинство Христа (Апок. XIX.14) борется с этим чёрным злом. Каждый из них, неся крест терпения Христова и укрываясь щитом веры, исповедываемой Церковью, до конца (Мт. 24.13) стоит на поле брани. «Не умолкну, взывает он, ради Сиона, и ради Иерусалима не успокоюсь, доколе не взойдёт, как свет, правда его, и спасение его – как горящий светильник» (Ис. 62.1).

Другая, совсем белая сторона знака, сокрытая от взоров людей, говорит нам о сокрытом сокровище Царствия Небесного (Мт. XIII.44). О, воин Христов! не бойся принять этот крест: по ту сторону его тебя ожидает вечное блаженство. Твоя непобедимая вера (I Иоанна V.4) ведёт тебя к горе Сиону и ко граду Бога живого, к Небесному Иерусалиму и тьмам ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета Иисусу (Евр. XII. 22-24). Там благословит тя Господь от Сиона, и узриши благая Иерусалима (Пс. 127.6). Эти две стороны Единой Церкви Христос соединяет Своим крестом, убив вражду на нём (Еф. II. 16). Своею кровию, пролитою на сём кресте Он примиряет земное с небесным, человека с Богом (Еф. I. 10; II.16; Кол. I.20).

Полагается и голубая лента с двумя красными полосками при сём знаке. Как эти две алые полоски небесной зари восходящего солнца пробиваются в замкнутой крестом голубой ленте ясного неба, так в вечном мире вечная взаимная любовь Бога и людей истекает из этого великого, чудного креста Господня.

Этот знак Палестинского Общества имеет в себе и образ Марии, Божией Матери. На щите знака золотая монограмма Христа, это – на руках Своей Матери вопрощённый Иисус, благословенный плод чрева её. Самый щит – Божественный покров «ширший облака», а белый цвет его – чистота и святость Приснодевы.

В русском народе есть обычай вместе с крестом на груди носить и круглый образок Божией Матери, т. е. каждый православный христианин, как бы член Палестинского Общества, лучше сказать, как член Небесного Иерусалима, носит на сердце его Божественные знаки.

О вы, напоминающие о Господе, члены и сотрудники Палестинского Общества! Не умолкайте, не умолкайте пред ним, доколе Он не восстановит и доколе не сделает Иерусалим славой на земле. Приготовляйте путь народу! Равняйте, равняйте дорогу, убирайте камни! Поднимите знамя для народов! (Ис. 62. 7.10). И увидят народы правду твою, Иерусалим, и все цари – славу твою, и назовут тебя новым именем, которое нарекут уста Господа. И будешь венцом славы в руке Господа и царскою диадемою – на длани Бога твоего. Не будут уже называть тебя «оставленным», и землю твою не будут более называть «пустынею», но будут называть тебя «Моё благословение к нему», а землю твою – «замужнею», ибо Господь благоволит к тебе, и земля твоя сочетается. Как юноша сочетается с девою, так сочетаются с тобою сыновья твои; и как жених радуется о невесте, так будет радоваться о тебе Бог твой (Ис. 62. 2-5).