XXX Воскресение Христово. Явления воскресшего Христа. Вознесение на небо

XXX

Воскресение Христово. Явления воскресшего Христа. Вознесение на небо

Поставив у гроба стражу и приложив к камню печать, вожди иудейского народа с сознанием достигнутой цели пошли домой и с наступлением ночи предались спокойному и сладостному сну, вознаграждая себя за все бессонные ночи предыдущих дней. И вот настала ночь, но никто еще не знал, какой за ней должен был воссиять великий и радостный день. Весь мир погружен был в глубокий сон. Только ученики и ученицы Христовы не спали всю ночь; они провели ее, как и минувший день, в неутешных рыданиях, и теперь, едва забрезжилось утро, ученицы первые спешили в сад ко гробу распятого Учителя. Глубокая торжественная тишина царила кругом, нарушаемая лишь мерными шагами стражи, поставленной у гроба. Две ночи прошло уже со времени распятия Иисуса Назарянина, и страже нечего уже было думать о нападении на гроб приверженцев его. Безмолвен заключенный гроб, печать его цела. Вдруг земля страшно заколебалась, как бы будя беспечно спавший мир, и юноши, блистательные как молния, и в одеждах, белых как снег, низошли в сад с небесной высоты. Один из них приближается к пещере, прикасается к гробовой скале: мгновенно печать разрывается, тяжелый камень отваливается, и из гроба восстает окруженный небесным сиянием Жизнодавец. Стража замерла от страха. Оправившись от первого ужаса, она бросилась в Иерусалим известить о случившемся. В какое бы волнение повергла она весь город своим известием, если бы над ним не тяготел еще утренний, крепкий сон. Усиленно стучат воины в двери старейшин народа, и последние, пробудившись и оправившись от неожиданности события, тотчас же составляют совещание и принимают меры, чтобы сразу замять и потушить принесенную весть. Но все ковы лжи, которыми они хотели опять убить Жизнодавца, теперь были бесплодны. Если бы даже им удалось заставить молчать всех живых свидетелей чуда воскресения, то свидетелями его выступили бы мертвые. Многие из мертвых, тела которых уже в момент крестной смерти Христа почувствовали в себе ток новой жизни, восстали из гробов вместе с Начальником жизни, вошли в город и явились многим.

Совершилось величайшее чудо, все обстоятельства которого с неотразимой силой свидетельствовали о его истинности. Но никакое чудо не могло сломить закоснелого неверия вождей иудейских. Получив страшную весть, они немедленно собрались на совещание, как лучше уничтожить самый слух о чуде и не дать ему распространиться в народе. Что же они могли предпринять? Правдивыми средствами нельзя было бороться с истиной, и вот они прибегли ко лживым. Как при тайном допросе в ночь на Великую пятницу, так и теперь они прежде всего схватились за подкуп, по-видимому не раз уже сослуживший им добрую службу. Они «довольно денег дали воинам и сказали: скажите, что ученики Его, пришедши ночью, украли Его, когда мы спали. И если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятности избавим». Воины взяли деньги и поступили, как были научены. Золото восторжествовало над совестью. Воины стали распространять лживое внушение, и «пронеслось слово сие между иудеями даже до сего дня», замечает евангелист.

Нетрудно было распространиться ложному внушению. Весть, что Христос действительно воскрес, такая великая, такая благодатная, радостная весть, что можно даже от радости не поверить ей, как и было с некоторыми учениками. И все-таки невозможно отрицать истинность ее, не становясь в вопиющее противоречие со всей историей, не восставая против убедительнейших доказательств, не отказываясь от здравого человеческого смысла и не заглушая в себе вообще последних остатков чутья исторической правды. Если достоверно, что жил некогда римский император Тиверий или существовал еврейский народ, который, после того как он пригвоздил Христа ко кресту, как прах рассеялся по всему лицу земли, или что перед благовестием рыбаков, мытарей и плотников поверглись с своих алтарей властительные и изящные боги Греции и Рима; то еще достовернее и выше всякого сомнения то, что каждый год, каждую неделю торжественно прославляет теперь лучшая часть человечества именно чудо воскресения Христова.

О своем воскресении Христос не раз предсказывал своим ученикам, и тем не менее оно было неожиданностью и для них. По свидетельству евангелистов, ученицы Христа, проведя ночь в рыданиях, утром, когда город еще не пробудился от сна, отправились ко гробу своего возлюбленного Учителя. Они шли молча. Скорбь смыкала им уста. Но когда они подошли уже к саду, новое скорбное представление заставило их заговорить. «Кто отвалит нам камень от гроба?» – сказали они в недоумении. Очевидно, Учитель в круге их неясных представлений о Нем был еще мертвый, безжизненный, и вся скорбь их любви ограничивалась лишь одним, как они при таком препятствии помажут Его миром на вечный покой в недрах земли. Не успели, однако же, жены-мироносицы обсудить свое новое горе, как взорам их представилась неожиданная, поразительная картина: камень отвален и гроб открыт! Но это зрелище повергает их в новое недоумение и ужас. Для их маловерия видится в этом не радостное событие воскресения, а злодейское похищение тела. Трепетно приближаются они к самой пещере, – но из нее вдруг вырываются лучи света, и перед ними предстают два светлых, радостных юноши. Едва жены оправились от неожиданного смущения, как один из этих вестников радости сказал им: «Не бойтесь! Иисуса ищете Назарянина? Что ищете живого между мертвыми? Он воскрес. Его нет здесь! Идите и посмотрите место, где положили Его». Жены слышат этот радостный голос небесного вестника и в то же время от преизбытка счастья не могут понять его. В оцепенении стоят они у гроба. Небесный вестник вывел их из этого состояния, сказав: «Идите, скажите ученикам Его!» Услышав это повеление, они побежали от гроба, «их объял трепет и ужас», так что, прибежав в общество учеников, они сначала ничего не могли рассказать. Но радость все-таки отверзла им уста, и они одна перед другой стали передавать о том, что видели и слышали – о явлении ангелов и о тех словах, которые они им сказали. Ученики слышат и едва верят своим ушам. Ангелы у гроба Учителя уверяют, что Учитель воскрес! О, если бы все это произошло не под покровом еще нерассветшего дня и если бы весть эта выходила не из уст возбужденных и легковерных женщин! Так думали ученики и не верили, и даже восставали против веры. «И показались им, – повествует евангелист Лука, – слова женщин пустыми, и не поверили им».

Но не все ученики равнодушно и недоверчиво отнеслись к рассказам женщин. Двое из них – Петр и Иоанн – тотчас побежали лично удостовериться в произошедшем, и побежали с такой стремительностью, что обгоняли друг друга, и Иоанн прибежал ко гробу раньше Петра. Камень был отвален, и пещера открыта. Более крепкий ногами, чем мужеством, Иоанн только наклонился ко гробу, но не входил в него, пока не прибежал и Петр. Последний тотчас вошел в пещеру и видит одни пелены лежащие, и плат, который был на главе Учителя, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте. После этого вошел уже и Иоанн, посмотрел и уверовал, – и оба побежали сообщить остальным ученикам виденное.

Между тем Мария Магдалина, в своей вере отличавшаяся нетерпеливостью Петра, не доверяя тому, что она сама видела и слышала в первое посещение гроба с другими женами, теперь одна побежала еще раз собственными глазами посмотреть на гроб. Восходившее солнце уже начало расстилать золотые лучи по вершинам окрестных гор. Прекрасный весенний день наступал в природе. Но сумрачно было на душе Марии. Тщательно осмотрев пещеру и гроб и не найдя в нем никакого разъяснения для своих недоумений, она стояла у гроба и плакала. «Жена, что ты плачешь?» – раздался вдруг чей-то голос. Вздрогнув, она опять нагнулась к пещере и видит двух юношей в белом одеянии, сидящих один у главы и другой у ног, где лежало тело Иисуса. Не зная, кто это такие, она объясняет им причину своего плача: «Унесли Господа моего и не знаю, где положили Его», – сказала она и опять зарыдала. Но вот позади слышит она приближающиеся шаги. Быстро направляет она в эту сторону свой заплаканный взор и видит перед собой человека – кого же, как не садовника? Этот мнимый Садовник обращается к ней с вопросом: «Жена, что плачешь? кого ищешь?» Но Мария не сразу поняла всю любящую силу этих слов. Занятая своими печальными мыслями, она увидела в этом обращении досужий, если даже не оскорбительный вопрос, и простодушно ответила на него: «Господин, если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его».

Ангел и жены-мироносицы

Учитель не может более скрываться. Из глубины своего любящего милосердия Он воскликнул: «Мария!» – воскликнул тем знакомым ей, властным голосом, который тысячами привлекал к Нему сердца людей. Изумленная ученица быстро вперяет свой отуманенный слезами взор, и из груди ее, помимо ее воли, вырывается радостный крик: «Мой Господь и Учитель!» Затем она бросилась к Его ногам и слезами радости хотела омыть Его ноги, но на этот чувственный порыв радости преображенный Учитель сказал ей: «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим, и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и к Богу вашему». И обрадованная Мария, нашедшая своего Учителя, побежала в город и возвестила недоумевавшим ученикам, что воистину Христос воскрес. И разнеслось слово ее громоносным эхом по всему миру, и с тех пор повторяется миллионами верующих уст доныне и будет повторяться во все века.

Свидетельство Марии Магдалины скоро подтверждено было новым явлением Христа другим женщинам-ученицам. Встретив других женщин, воскресший Христос сказал им: «Радуйтесь!» Объятые страхом и волнением, они пали к ногам Его. «Не бойтесь, – сказал Он им, – пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня».

Третье явление Христа было ап. Петру, и о нем свидетельствует ап. Павел, говоря, что «Он явился Кифе» раньше остальных апостолов. Но в тот же день было четвертое явление, совершившееся при весьма знаменательных обстоятельствах. Двое учеников шли в находившееся неподалеку от Иерусалима селение Эммаус. С грустью и тревогой рассуждали они об изумительных событиях последних двух дней, как вдруг к ним присоединился неизвестный странник и спросил их о причине их печального настроения и тревожного разговора. Они остановились и, взглянув на незнакомца, отнеслись к нему подозрительно и недружелюбно, и когда один из них, именно Клеопа, ответил ему, то в ответе его прозвучал оттенок удивленности и подозрения. «Неужели ты один из пришедших в Иерусалим не знаешь о произошедшем в нем в эти дни?» – «О чем»? – спросил Он их. Тогда они рассказали Ему, как все надежды их на то, что Иисус был великий Пророк, который должен бы избавить свой народ, разлетелись в прах и как все Его великие дела перед Богом и перед людьми окончились два дня тому назад на позорном кресте. Они описали чувство изумления, с которым на этот третий день они слышали толки женщин о видении ангелов и достоверные свидетельства некоторых из своих собратий, что гроб был пуст. «Но, – со вздохом недоверия и скорби прибавил рассказчик, – Его не видели» они. Тогда, упрекнув их в «несмысленности и медлительности сердца», Странник показал им, как через весь Ветхий Завет, начиная от Моисея, проходило одно непрерывное пророчество как о страданиях, так и о славе Христа. В такой возвышенной беседе они прибыли в Эммаус. Незнакомец хотел идти дальше, но они упросили Его остаться с ними. Когда они сели за свою простую трапезу, и Он, взяв хлеб, благословил, преломил и подал им, тогда мгновенно открылись у них глаза, и несмотря на изменившийся вид, они узнали, что с ними был Господь их. Но как только они узнали Его, Он стал невидим для них. «Не горело ли в нас сердце наше, – говорили они друг другу, – когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание?» Немедленно встав, они возвратились в Иерусалим со своей чудесной и радостной вестью. Теперь уже никто не сомневался в истине этих рассказов. Они сами были встречены радостными уверениями, что «Господь истинно воскрес и явился Симону».

В тот же вечнопамятный день Пасхи Иисус Христос в пятый раз явил Себя всем ученикам своим. Десять учеников сидели вместе за запертыми дверями из боязни иудеев. Когда они передавали друг другу и обсуждали свои радостные вести, сам Христос стал посреди их и сказал им: «Мир вам». Необычный вид Его прославленного тела, страшное значение самого факта воскресения из мертвых смутили и испугали их. Господь присутствовал с ними телесно, но в измененном виде. Они даже подумали, что видят духа. «Что смущаетесь? – спросил Он, – и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня». И, сказав это, показал им руки и ноги. Когда радость, изумление и недоверие боролись в них, Он спросил, нет ли у них какой-нибудь пищи, и чтобы еще более уверить их, съел в их присутствии часть печеной рыбы. Затем, еще раз сказав им: «Мир вам! Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас», Он дунул на них и прибавил: «Примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся».

Одного только ученика не было при этом – Фомы Близнеца. Это был человек отзывчивого, но сумрачного характера и тугой на веру. Для него эта весть казалась слишком хорошей, чтобы можно было верить ей. Напрасно другие ученики уверяли его: «Мы видели Господа». Он настойчиво говорил, что не поверит, пока сам не вложит собственного пальца в раны от гвоздей и собственной руки в ребра Его. Прошла неделя, и сомнения апостола оставались неопровергнутыми. В первый день следующей недели (воскресение уже сделалось первым днем недели, и он стал священным для сердца апостолов) все одиннадцать учеников опять собрались вместе за запертыми дверями. Христос явился им опять и после обычного приветствия и благословения подозвал Фому и велел ему подать палец свой и вложить в раны от гвоздей, протянуть руку и вложить в ребра Его и не быть «неверующим, но верующим». – «Господь мой и Бог мой», – с пылом убежденности воскликнул тогда недоверчивый апостол. «Ты поверил, – сказал ему Христос, – потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие».

Следующее явление воскресшего Спасителя было семи апостолам у моря Галилейского – Симону, Фоме, Нафанаилу, сынам Зеведеевым и двум другим – вероятно, Филиппу и Андрею, не поименованным в повествовании (Ин 21:1–24). В явлениях Христа наступил промежуток и, прежде чем возвратиться в Иерусалим на праздник Пятидесятницы для получения обетованного излияния на апостолов Святого Духа, Симон сказал, что он на время возьмется за старый свой промысл – рыболовство. Общей кассы у них уже не было теперь и так как другие источники существования иссякли, то прежний промысл остался единственным исходом в добывании средств честного пропитания. Другие решили присоединиться к нему, и все они отплыли вечером, потому что ночь – самое лучшее время для рыбной ловли. Всю ночь трудились они понапрасну.

При раннем рассвете в сумрачной мгле на берегу показался человек, которого они не узнали. Он спросил их, не поймали ли они чего-нибудь. «Нет», – последовал унылый ответ. «Закиньте сеть по правую сторону лодки и поймаете». Они закинули и уже едва могли вытащить сеть от множества рыбы. Случай этот с непреодолимой силой воскресил в них память о прошлом. «Это Господь», – шепчет Иоанн Петру, и тотчас же этот пылкосердечный апостол, набросив на себя рыбачью сорочку, бросился в море, переплыл отделявшее его от Иисуса Христа пространство и весь мокрый пал к ногам Его. За ним последовали и другие, влача страшно натянувшуюся, но не разрывавшуюся сеть с ста пятьюдесятью большими рыбами. На берегу разложен был огонь, вынут хлеб и на пылающих углях пеклась рыба – картина, которую и теперь часто можно видеть на берегах Галилейского озера. Стоявший рядом Христос велел принести еще рыбы – из той, что они поймали теперь. Симон тотчас же пошел и помог вытащить сеть на берег. И Тот, в котором все узнали Господа, хотя голос и вид Его настолько подавляли их страхом и благоговением, что они не осмеливались спросить Его, сказал им: «Прийдите, обедайте», и раздавал им, как и некогда в Галилее, рыбу и хлеб. Во время этой благословенной трапезы Христос трижды обращался к Петру с вопросом, любит ли он Его? И на трепещущий ответ Петра, для которого в каждом вопросе Христа как бы слышался намек на его троекратное отречение, Спаситель трижды отвечал: «Паси овец Моих», восстановляя его таким образом в прежнем достоинстве апостольства. К этому Христос присоединил и предсказание об ожидающем его мученичестве за дело Евангелия, когда именно Он сказал ему: «Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам, и ходил куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки свои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь».

Затем Христос, чтобы удостоверить в своем воскресении не только апостолов, но и других своих учеников и последователей, назначил им для свидания одну из гор в Галилее – в том месте, где прошла большая часть Его общественного служения. И там собрались не только все одиннадцать апостолов, но и кроме них пятьсот учеников и учениц. Все они с радостью, но вместе и не без трепета ожидали обещанного явления. Для них непостижимо было существо их Учителя. Сколько раз Он являлся им, вкушал с ними, давал осязать свои раны, но неожиданные явления Его им до сих пор приводили их в смущение. Не имели они еще того Духа, который бы научил их всему. И теперь, собравшись на пустынной горе, они с радостью ожидали Его, но радость их была не без раздумья. Раздумье было прервано явлением Учителя. «Увидев Его, ученики поклонились Ему; а иные усомнились». Последних смутила та неожиданность, с которой предстал перед ними Учитель. Не понимая духовности существа их преображенного воскресением Учителя, они все еще предполагали видеть в Нем прежнего, облеченного грубой плотью Иисуса. Но вот Учитель приблизился к ученикам, и они услышали из Его уст великие слова властного завещания: «Дана мне всякая власть на небе и на земле, – сказал Он. – Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам». С благоговейным трепетом слушали ученики великий завет своего Учителя. Таких слов они еще никогда не слыхали. Прежде они слышали от Учителя, что «все предано Ему Отцом Его», но они понимали эти слова в смысле власти Его на земле, которая и проявлялась в знамениях и чудесах, служивших к облегчению земных страданий и бедствий людей, и имела, по их понятию, проявиться в восстановлении царства Израиля. Теперь же они услышали, что власть их Учителя простирается и на небо, и им многое стало ясно из того, что говорил им и чему учил их Учитель в прежнее время, но что они смутно понимали, часто давая совершенно противоположное толкование. Но повеление «идти, научить все народы» не могло не повергнуть их опять в смущение. Ведь Учитель все время проповедовал свое учение только одному народу и даже заявлял, что Он послан только к погибшим овцам дома Израилева, а теперь повелевает им идти по всему миру, проповедовать всем народам… Кто они такие, они – бедные рыбаки, чтобы им идти по всему миру, когда они едва имеют смутное понятие о существовании каких-то других народов и когда все географическое их знание ограничивается неясным представлением о пределах своей родной страны, за которыми идет неведомый, страшный для воображения мир звероподобных «языков»? Им никогда и в голову не приходила мысль, что им придется идти учить все народы. Они и в своей-то родной стране, на своем родном языке с трудом передавали учение своего Учителя, постоянно обращаясь к Его помощи за разъяснением, а теперь как они пойдут проповедовать по всему миру, всем народам, и притом одни, без Учителя, который оставляет их навеки? Любвеобильный Учитель, видя смущение своих учеников, сказал им великое ободряющее слово: «Се, Я с вами во все дни до скончания века!» И радовались ученики утешительному слову, и новый прилив мужества почувствовали они в своем сердце. Умственный кругозор рыбаков расширился. Перед ними открылась перспектива всего тогдашнего мира. Перед ними в заморской синеве выступала утопавшая в обоготворении природы и упоенная чарами прекрасного Греция; перед ними открылся железный Рим с его мировым владычеством; Египет с его все еще гордыми и пышными жрецами и вековечными пирамидами, – и бедные рыбаки уже не смущались идти учить народы этих просвещенных стран. С «Ним», с своим Учителем, они пойдут по всему миру. И действительно, после, когда они получили обещанного им Утешителя, они, как орлы крылатые (по выражению церковной песни), облетели весь мир, и удивленные народы преклонялись перед знамением креста.

Явившись после этого еще апостолу Иакову, Христос затем повелел ученикам собраться на последнее свидание, назначив для этого Иерусалим.

Шумный, многолюдный город всецело погружен был в суету обыденной жизни. Он вполне успокоился на лживой вести, распространенной воинами, что Иисус Назарянин мертвый украден Его учениками из гроба, – только начальники его с своей преступной совестью робко озирались по сторонам, прислушиваясь к народной молве, стараясь подавлять в ней проблески истины и запутывая ее новыми измышлениями. Среди этого шумного круговорота городской суеты в одной скромной горнице собрались ученики Христа, и все их помыслы сосредоточены были на ожидании Учителя. «Мир вам», – раздался любвеобильный голос Учителя, неожиданно ставшего посреди них. Теперь уже не тревожило учеников никакое сомнение, – все их существо занято было беспредельной любовью к своему Учителю и грустью от предстоящей разлуки. Началась последняя прощальная беседа. Понятно содержание подобных бесед.

В них излагается суть всего учения, Учитель влагает свою душу в душу своих учеников, на которых вся Его надежда, что учение Его не умрет, а будет жить в Его живых преемниках. Божественный Учитель сделал краткий обзор всего своего прежнего учения. «Вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами», – напоминал Он своим ученикам и затем воспроизвел перед ними идущие непрерывающейся цепью ветхозаветные пророчества о Нем, то, что написано о Нем «в законе Моисеевом, и в пророках и в псалмах». Многое здесь для учеников было еще непонятно, поэтому Учитель «отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима. Вы же свидетели сему. И се, Я пошлю обетование Отца Моего на вас». Слушали ученики божественную речь и грусть разлуки покрывалась радостью о просветлении ума, перед которым все шире открывалась таинственная область домостроительства Божия, и радостью о том обетовании, которое дает им Учитель.

Между тем приблизился час разлуки. Учитель вывел учеников из города по направлению к Вифании, на Елеонскую гору. Недостоин был кровожадный, беззаконный город быть свидетелем великого события. Никто не заметил, как маленькая группа учеников во главе с своим Учителем оставила город и, пройдя через одни из восточных ворот, спустилась в долину Иоасафатову, по которой извивался уже маловодный в ту пору поток Кедронский. Сколько раз по этому пути ходил Божественный Учитель с своими учениками! Это путь и Его славы, и Его страданий. По сторонам дороги и по прибрежью Кедрона уныло кивали ветвями маслины и пальмы: с этих самых дерев вероломный народ срывал ветви, чтобы подстилать их на пути торжественного входа Иисуса Христа в Иерусалим, и из окружающих же дерев сделал крест, чтобы пригвоздить к нему того же Христа. Перейдя мост, перекинутый через поток, и пройдя мимо Гефсиманского сада, путники стали подниматься на гору. Но вот они на ее вершине. Возвышаясь над всей окрестностью, Елеон открывает далекий, очаровательный вид. Как раз под горой лежит многолюдный город с своим величественным храмом, с шумной площадью – Харам; за ним на западе виднеется далекая синева Средиземного моря; на юго-востоке, как в гробе, колышется Мертвое море в окружающей его низменной котловине, лежащей гораздо ниже уровня Средиземного моря; на восточном склоне горы приютилась Вифания, где жили Марфа и Мария с своим воскрешенным братом Лазарем; на север тянутся необозримые холмы Галилеи, между которыми голубой лентой извивается быстроводный Иордан, на юге – Вифлеем… Сколько воспоминаний, сколько дум и теперь возбуждает эта картина! Для учеников же с их Божественным Учителем эта картина дышала только что пережитой жизнью, на всех деталях этой картины еще лежали следы их деятельности, их чувств, их радостей и слез. Взор их невольно пробегал по всем окрестностям: вот около Вифлеема по-прежнему пастухи стерегут свое стадо, быть может, это те самые пастухи, которые первые воздали Божественному Младенцу поклонение; а вот родные галилейские холмы, среди которых прошло детство и Учителя, и большинства Его учеников; под ногами шумит беззаконный город, глухой к добру, избивавший пророков… «Иерусалим, Иерусалим!..» Вон за Вифанией торчат обнаженные сучья неплодной смоковницы: такова, Иерусалим, будет и твоя судьба!.. Но город глух, он весь погружен в свою суету и не хочет знать, что скоро в нем не останется камня на камне!..

Вознесение

Такую картину ученикам нечасто приводилось видеть, и пораженные ее величием, они, забыв трогательность прощального момента, обратились к Учителю с вопросом, из которого видно было, как еще мало они понимали цель служения Христова: «Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» – спросили они. До сих пор они еще были более сынами «царства Израиля», чем сынами «царства Христа»!.. «Не ваше дело, – ответил им Учитель, – знать времена или сроки, которые Отец положил в своей власти. Но примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и всей Иудее и Самарии, и даже до края земли». Повторив им это обещание Святого Духа, который даст им силу и научит их всему, Учитель, скрестив руки, благословил их, и, когда благословлял, стал отдаляться от них и возноситься на небо. Ученики подняли взоры, чтобы наблюдать за начавшимся вознесением Иисуса Христа, но вдруг явилось облако и «взяло Его из вида их». Уже с самого воскресения Иисус Христос не был постоянно с учениками, а являлся им в разное время, и притом так неожиданно, что иногда приводил их в сомнение; так же неожиданно и удалялся Он от них.

Из подобных явлений ученики должны были понять, что существо их Учителя было свободно от дебелости и тяжести грубой материальности. Но только теперь они вполне уразумели, что их Учитель не принадлежит больше бренной земле и прославленный восшел на небо, где был от начала веков.

В немом благоговении ученики неподвижно стояли на горе, вперив свои взоры в удалявшееся облако. И долго бы ученики стояли тут в забытьи умиления, если бы их не вывел из этого состояния голос небесных вестников. «Мужи Галилейские!» – услышали они обращенный к ним голос. Ученики встрепенулись, и перед их взорами предстали два мужа в белой одежде. «Что вы стоите и смотрите на небо?» – продолжали небесные вестники. «Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, прийдет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо». И поклонились ученики Вознесшемуся, и возвратились в Иерусалим с великой радостью, где и пребывали неотлучно, пока не получили обетованного им Утешителя Духа и не облеклись силой свыше.

Так закончилась земная жизнь Господа нашего Иисуса Христа, и изложенная история есть лишь краткий очерк ее, как бы капля из необъятного моря. По свидетельству возлюбленного ученика, «многое и другое сотворил Иисус; но если бы писать о том подробно, то и самому миру не вместить бы написанных книг».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.