§ 38. Связь с предыдущим, краткая история догмата и учение о нем Церкви.

§ 38. Связь с предыдущим, краткая история догмата и учение о нем Церкви.

Мысль о равенстве и единосущии Отца и Сына и Святого Духа есть лишь одна из мыслей, вытекающих из Христианского учения о трех Лицах в Боге при единстве существа, — и рас­крыв ее с подробностях, мы узнали только, что есть общего у Божеских Лиц, и в каком смысле Они суть едино. Другая мысль, вытекающая из того же самого учения, необходимо требует, чтобы Отец, Сын и Святой Дух, как три Лица Боже­ства, имели и свои особенности, которыми бы отличались друг от друга — иначе Они не были бы три, и мы неизбежно смеши­вали бы Их между Собойю. Особенности эти Божеских Лиц издревле называются в Церкви личными свойствами Божьими,[682] и состоят в том, что Отец ни от кого не рожден, но сам рождает Сына и производит Святого Духа, Сын рождает­ся от Отца, Дух Святой исходит от Отца.

Древние учители Церкви для выражения личного свойства Отца употребляли слово нерожденность, ?????????, innativitas,[683] и на­зывали Его безначальным, ???????[684] беспричинным, ????????,[685] а по отношению к другим Лицам — началом, ????, principium,[686] причиной, ?????, causa,[687] автором, auctor,[688] по отношению же собственно к Сыну — Отцом, ?????, Pater, и по отношению к Святому Духу — Изводителем, ?????????.[689] Личное свойство Сына означали словом рожденность — ????????, generatio,[690] а иногда и более общими названиями, показывающими только, что Сын имеет бытие от Отца, каковы: ???????, prolatio, processio, derivatio, ????????, signatura,[691] и глаголы: ????????, ?????????, ?????????? и под.;[692] самого же Сына называли Сыном и отроком Божьим, Образом Отца, Словом Его, Мудростью, волей, десницею[693] и под. Наконец, для обозначения личного свойства Святого Духа употребляли слово исхожденге — ??????????, ?????????, processio, ???????, ???????, ????????,[694] И глаголы: ????????????, ??????????, ????????;[695] самого же Святого Духа называли — Образом Отца, Мудростью, перстом Божьим и под.[696] Как рождается Сын от Отца и в чем состоит самое рождение, — это, говорили древние учители Церкви, для нас непостижимо и неизглаголанно;[697] только, конечно, рождение надобно понимать в смысле духовном, и не предполагать в нем никакого чувственного отделения.[698] Как исходит Святой Дух от Отца и отличается исхождение от рождения, — считали равно непостижимым; но замечали, что различие между ними, без сомнения, есть, и они означают два особые образа бытия, которые смешивать не должно.[699]

В таком виде находилось учение о личных свойствах Божеских Лиц во всей Христовой Церкви в течение нескольких веков: оно вошло, как один из коренных догматов православия, в никео-цареградский символ, составленный в четвертом столетии и сделавшийся неизменным образцом веры для всех Христиан. Но в седьмом веке, или, если верить показанию Латинян, даже с пятого, некоторые частные учители на западе Европы начали уже иногда ложно выражаться о личном свойстве Святого Духа, говоря, что Он исходит не только от Отца, но и от Сына — Filioque.[700] Можно, впрочем, думать, что они употребляли здесь слово — исходит (procedit) не в одном и том же смысле по отношению к Отцу и Сыну, и имели ввиду именно вечное исхождение Святого Духа от Отца и только временное исхож­дение Его или посольство в мир от Сына: так, по крайней мере, объяснял слова этих учителей современный им греческий отец, Максим Исповедник († 662), в успокоение Греков, которые не замедлили подать свой голос против нововведения Латинян;[701] и потом также понимал эти слова и один из римских писателей, Анастасий библиотекарь († 890), приводя объяснение святого Максима.[702] Но семя было брошено, и вскоре принесло плод; в восьмом столетии вопрос об исхождении Святого Духа сделался на Западе предметом самых жарких споров, и многие, не различая уже временного посольства Святого Духа в мир от вечного образа Его бытия, стали решительно утверждать, что Дух Святой равно исходит от Отца и от Сына предвечно. К концу века прибавление — Filioque внесено было в самый никео-цареградский символ веры, всего вероятнее, в Испании.[703] Ибо знаменитый Алкуин († 804) писал тогда о ней к лионским братьям, чтобы они боялись Испанского нововведения, и не поз­воляли себе ни малейшего прибавления к символу;[704] а патриарх аквилейский Павлин созвал даже в 791 году поместный собор, на котором осудил всякое подобное прибавление.[705] К несчастью, голос ревнителей истины не был услышан. В на­чале девятого столетия (в 809 г.) император Карл великий созвал в Ахене (Aquisgrani) собор для рассуждения о спорном предмете, под своим личным председательством.[706] Как происходило дело на соборе, с подробностью неизвестно, потому что акты собора не уцелели.[707] Только известно, что сторона тех, которые желали прибавления к символу — Filioque, по личному влиянию Карла, имела перевес, и от лица импера­тора и собора отправлено было посольство в Рим к папе Льву III просить его, чтобы он утвердил новоизмышленный догмат и дозволил прибавление к символу. Послы, как рассказывает свидетель-очевидец, прежде всего старались в длинной речи своей убедить папу, что учение, на которое они просят у него согласия, есть учение истинное и древнее (каков догмат, когда в его истинности и древности надлежало еще убеждать самого папу!). Папа, действительно, будто бы согласился на новое учение, но внести его в символ решительно не позволил, не смотря на все убеждения послов и на то, что вставка эта, как говорили послы, в некоторых церквах была уже сделана.[708] А чтобы яснее засвидетельствовать перед всеми свое запрещение и предо­хранить неизменный образец веры от всякой порчи, папа повелел начертать никео-цареградский символ на двух серебряных досках, на одной по-гречески, на другой по-латыни, и по­ставить в базилике святого Петра с надписью: haec Leo posui amore et cautela orthodoxae religionis, т.е. я, Лев, поставил это по любви к православной вере и для охранения ее.[709] Не смотря однако на противодействие папы, недозволенное им прибавление к символу мало-помалу было принято в разных местах Галлии, Испании, Германии и Италии, так что когда во второй половине девятого века папские миссионеры явились к Болиарам с целью отвлекать их от константинопольской кафедры к рим­ской, эти миссионеры распространяли уже и здесь символ с прибавлением Filioque. Тогда-то константинопольский патриарх Фотий в первый раз возвысил свой смелый голос, в защиту православия, против злоупотребления Латинян, и перед целым светом укорял их за незаконное прибавление к символу, во­преки правил вселенских, которое вскоре (в 866 г.) и осудил на многочисленном соборе пастырей со всего востока.[710] Папа Николай I, вместо того, чтобы, покорясь соборному определенно, исправить ошибку, допущенную по невежеству, писал к реймскому архиепископу Гинкмару и другим епископам Галлии, чтобы они постарались всеми силами доказать Грекам исхождение Святого Духа и от Сына;[711] а преемник Иоанна Адриан, осудив все определения собора Фотиева против Латинян, возвел таким образом это лжеучение на степень догмата.[712]

Последующий папа Иоанн VIII, соглашаясь с Фотием, обещал было уничтожить не­законную вставку в образце веры,[713] и послы римские, вскоре затем присутствовавшие на большом константинопольском соборе (879 года), действительно, подписались и под тем определением его, которым снова запрещалось навсегда делать всякие прибавления к никео-цареградскому символу, или какие либо другие в нем перемены.[714] Но папа, не получив того, чего ожидал от собора, именно подчинения себе церкви Болиарской, не принял соборных определений и не исполнил своего обещания, так что символ с прибавлением Filioque, по прежнему, употреблялся в разных церквах запада. Когда допущено такое употребление символа в самом Риме, с точностью неизвестно; но, по сознанию самих же римских писателей, не прежде 1014 г.[715] С тех пор, особенно после новых обличений со стороны константинопольского патриарха Михаила Керуллария (в 1053 г.), римская Церковь уже никогда не отступала от своего лжедогмата, главнейшего из всех нововведений, отделивших ее от Церкви вселенской.

В средние века появились на западе у схоластиков и некоторые другие искажения догмата о личных свойствах Божьих. Некоторые отвергали самое бытие этих свойств, не отвергая, впрочем, действительности Божеских Лиц.[716] Другие силились определить, от чего в Боге и как рождается Сын и происходит Дух Святой, и полагали, большей частью, что Сын рождается от ума Божия, а Дух исходит от воли.[717] Третьи с такими же усилиями старались объяснить, чем именно отли­чается рождение Сына от исхождения Святого Духа, и почему первое должно называть рождением, а последнего нельзя, — и в ответах на это вдавались в самые разнородные и странные мнения.[718] Но все подобного рода мудрования и тонкости[719] огра­ничивались только пределами школы, а не проникали в жизнь самой Церкви.

С XVI столетия возникли на западе протестантские общества, которые отвергли почти все ложные учения папизма, хотя с тем вместе отвергли не мало и истинных; но, к изумлению, они удержали римский лжедогмат об исхождении Святого Духа и от Сына, который и исповедуют доселе.

Одна только православная Церковь сохранила догмат о личных свойствах Божьих, как и все другие, во всей его перво­бытной чистоте и целости, и учит: “В одном Божестве три Лица, Отец, Сын и Дух Святой: Отец, который прежде веков рождает Сына из своего существа и производит Духа Святого; Сын, родившийся oт Отца прежде веков и единосущ­ный Ему; Дух Святой, от вечности исходящий от Отца, еди­носущный Отцу и Сыну” (Правосл. Испов. ч. 1, отв. на вопр. 9). “Итак, Отец, Сын и Дух Святой, нерожденное, рожденное и исходящее — различают в Божестве Лица, а не существо, которое нераздельно само в себе” (там же отв. на вопр. 12). И в другом месте: “различие между Лицами Святой Троицы то, что Бог Отец не рождается и не исходит от другого Лица, Сын Божий предвечно рождается от Отца, Дух Святой предвечно исходит от Отца” (Простр. Катих. о чл. 1).[720]