ОТПУСКАНИЕ ПРИВЯЗАННОСТИ

ОТПУСКАНИЕ ПРИВЯЗАННОСТИ

Идеальным образом смерти для человека было бы умереть, отпустив все, внутренне и внешне, так, чтобы оставалось как можно меньше желаний, цепляния и привязанности, за которые мог бы ухватиться ум в этот критический момент. Поэтому до смерти мы должны стараться освободить себя от привязанности ко всему, чем владеем, к друзьям и любимым. Мы не сможем взять с собой ничего, поэтому нужно заранее запланировать, как раздать наше имущество в виде подарков или благотворительных пожертвований.

В Тибете мастера прежде, чем оставить свои тела, обычно указывают, что они хотели бы отдать другим учителям. Иногда мастер, намереваясь в будущем родиться вновь, оставляет определенные вещи своей реинкарнации, давая ясные указания, что именно он хочет оставить. Я убежден, что нам тоже нужно точно указывать, кто должен получить наше имущество или деньги. Эти желания должны выражаться как можно яснее. Если этого не сделать, то после своей смерти, находясь в бардо становления, вы увидите, как ваши родственники спорят из-за ваших вещей или не так, как бы вы хотели, употребляют ваши деньги, и это вас обеспокоит. Точно укажите, какие суммы из ваших денег предназначены для благотворительности или различных духовных целей, или отданы каждому из ваших родственников. Если вы все изложите ясно, вплоть до последних подробностей, это ободрит вас и поможет действительно все отпустить.

Как я уже говорил, существенно важно, чтобы атмосфера нашего окружения при умирании была как можно более мирной. Тибетские мастера советуют поэтому, чтобы горюющие друзья и родственники не присутствовали у ложа умирающего, потому что они могут создать беспокоящие эмоции в момент смерти. Работники хосписов рассказывали мне, что иногда умирающие требуют, чтобы близкие не приходили к ним, когда они будут умирать, именно из-за этой боязни пробудить болезненные чувства и сильную привязанность. Иногда семьям бывает крайне трудно понять это; им может казаться, что умирающий их больше не любит. Однако они должны учитывать, что одно присутствие любимых людей может вызвать у умирающего сильные чувства привязанности, еще более, чем когда-либо, затрудняющие для него отпускание.

Очень трудно не плакать, находясь у постели кого-то любимого, кто умирает. Я советую всем отработать с умирающим привязанность и горе до наступления смерти: плачьте вместе, выражайте свою любовь, попрощайтесь, но постарайтесь закончить этот процесс до действительного момента смерти. Если это возможно, то родственникам и друзьям лучше не показывать излишнего горя в момент смерти, потому что сознание умирающего в этот момент особенно уязвимо. Тибетская Книга Мертвых говорит, что ваши слезы и плач у постели умирающего воспринимаются им как гром и ливень. Но если вы обнаружили себя в слезах у смертного ложа, не расстраивайтесь; тут ничем не поможешь, и это не причина расстраиваться и чувствовать себя виноватым.

Одна из моих двоюродных бабушек, Ани Пелу, была необычайным духовным практиком. Она училась у некоторых легендарных мастеров ее времен, особенно у Джамьянга Кхьенце, и он благословил ее, написав для нее особый «совет от всего сердца». Она была коренастой и полной, очень властной хозяйкой нашего дома, лицо у нее было красивое и благородное, а характер настоящего йога – неподавленный, даже темпераментный. Она казалась очень практичной женщиной и непосредственно управляла семейными делами. Но за месяц до своей смерти она полностью переменилась самым трогательным образом. Она, всегда такая занятая, бросила все со спокойным и беззаботным отрешением. Казалось, она постоянно находится в состоянии медитации, все время распевая свои любимые отрывки из писаний Лонгченпы, святого Дзогчен. Она всегда любила мясо; но в это время перед своей смертью она вообще не касалась его. Она была королевой своего окружения, и мало кто думал о ней, как об йогине. В своем умирании она показала, кем она в действительности была, и я никогда не забуду, какой глубокий покой исходил от нее в те дни.

Ани Пелу во многом была моим ангелом-хранителем; я думаю, она особенно любила меня потому, что своих детей у нее не было. Мой отец был постоянно занят, поскольку был администратором Джамьянга Кхьенце, а моя мать тоже была очень занята, управляя своим большим домом; она не думала о том, чего никогда не забывала Ани Пелу. Она часто спрашивала моего мастера: «Что будет с этим мальчиком, когда он вырастет? С ним все будет хорошо? У него будут препятствия?», и иногда он ей отвечал и говорил кое-что о моем будущем, чего он никогда бы не сказал, если бы она к нему не приставала.

В конце своей жизни Ани Пелу обладала громадным спокойствием и серьезностью своего существа и стабильностью своей духовной практики, но даже она, находясь на пороге смерти, потребовала, чтобы я не присутствовал, потому что ее любовь ко мне могла бы вызвать у нее на мгновение привязанность. Это показывает, насколько серьезно она восприняла совет от всего сердца, данный ей ее любимым мастером Джамьянгом Кхьенце: «В момент смерти отбрось все мысли привязанности и отвращения».