Глава 10 Мудрость прощения

Глава 10

Мудрость прощения

Известный корейский ученый в безупречном черном псевдоконфуцианском одеянии с высоким воротничком и длинными просторными рукавами сидел перед Далай Ламой, положив ногу на ногу.

Шел январь 2002 года. Мы сидели в комнатах Далай Ламы на верхнем этаже тибетского монастыря в Бодхгайе на подушках, накрытых тибетской тканью. Я чувствовал легкое раздражение. Предполагалось, что Далай Лама даст мне по крайней мере два интервью, перед тем как в маленьком городке, где Будда достиг просветления, начнет большое посвящение Калачакры для 200 000 паломников. Но этот Ким Иомг-Оак, выпускник Гарварда и ведущий популярного корейского телешоу о конфуцианстве, явился неизвестно откуда и сумел договориться об аудиенции, которая и состоялась днем ранее. Но, очевидно, он настолько впечатлил Далай Ламу, что ученому предоставили вторую аудиенцию. Я беседовал с Далай Ламой два дня назад, и, похоже, этой беседой все и ограничится.

— Может быть, это очень глупый вопрос... — задумчиво произнес кореец, обращаясь к Далай Ламе.

Он снял похожую на головной убор американских моряков шляпу без полей, обнажив бритую голову. Я решил, что ему немного за пятьдесят.

— Всю свою жизнь, — продолжал он, почти не делая пауз между словами, — вы много учились и много тренировали свое тело. Вы изучили все виды практик. Вы — великий мудрец. Можете ли вы рассказать мне о чем-нибудь личном, о каком-нибудь озарении?

Вопрос удивил меня. Он был слишком личный и даже дерзкий, особенно для всего лишь второй встречи. Однако мне было интересно услышать ответ. Откроет ли Далай Лама что-нибудь глубоко личное этому почти незнакомому человеку, будет ли обсуждать с ним то, о чем великие вероучители почти никогда не говорят? Расскажет ли об опыте духовного пробуждения?

Далай Лама отклонился назад, лицо его стало очень серьезным.

— Этому телу — шестьдесят шесть лет. Но на духовном уровне я очень молод, — доверительно сообщил тибетский монах и от души рассмеялся над собственной шуткой, содрогаясь всем телом. — Но конечно, концепция вечного непостоянства и концепция пустоты — очень сильны. И очень полезны, — сказал он, задумавшись. — Особенно концепция пустоты.

Ким вытащил блокнот и стал записывать.

— Нагарджуна говорил, что пустота означает взаимозависимость или взаимосвязанность, — сказал Далай Лама, наклоняясь к корейцу. Нагарджуна — индийский учитель II века, чье учение стало основой тибетского буддизма. — Пустота не означает небытие, — продолжал Далай Лама, наклонившись к корейцу. — Пустота полна, а не пуста. Реализация пустоты, понимание пустоты... Думаю, у меня есть некое рациональное ее понимание. Пустота — вы можете думать о ней как о взаимозависимости — помогает нам расширить наши представления. Наши представления о мире, наши представления о чьей-то отдельной жизни. Понимание пустоты действительно их расширяет. Обрести такие глобальные представления очень полезно.

Далай Лама оторвал взгляд от корейца и что-то коротко сказал по-тибетски Лхакдору, монаху-переводчику.

— Кофе, чай? — предложил Лхакдор, сидевший на полу рядом с Далай Ламой.

— Все равно. Э-э... чай, — отозвался кореец.

— А может, кофе? — участливо предложил Далай Лама.

— Да, кофе...

— Кореец, американизированный Гарвардом, — пошутил Далай Лама.

— Ладно, чай, — отозвался кореец. — Да, возможно, я слишком американизировался. Но несмотря на то, что я получил образование в иной стране, я считаюсь самым традиционным человеком в Корее.

— Это очень хорошо. Очень хорошо, — закивал Далай Лама.

— Вот, например, одежда. Этот костюм я придумал сам, — сказал Ким, оглаживая свое черное одеяние. — Но обычно я ношу вполне традиционную одежду. И никогда западную. На интервью Ким привел с собой двух фотографов и секретаря. Один из этих молодых людей тихонько фотографировал, стоя сбоку. Ким повернулся к нему и что-то сказал, фотограф переместился за спину Далай Ламы, видимо, чтобы босс попал в фокус.

Далай Лама жаждал продолжения беседы.

— Так вот, пустота и сострадание, — сказал он корейцу, не обращая внимания на вспышки камеры. — Конечно, для начала мы воспринимаем эти идеи на интеллектуальном уровне. Понимаем положительные стороны сострадания и разрушительное действие эгоизма. Следовательно, так оказывается влияние на наши эмоции. Наши эмоции постепенно меняются. Это — буддийский путь. Использующий разум, использующий интеллект. Далее мы получаем некоторый опыт сострадания и понимания пустоты. И этот опыт приносит пользу. Большую пользу. А получив этот опыт, мы полностью убеждаемся, что дальнейшая практика принесет еще большую пользу. Гарантированно. Если разовьете эти способности, обретете мир и счастье.

— Ваше Святейшество, вы можете рассказать что-нибудь о пустоте? — спросил кореец. Я был рад, что он, как и мы с Опрой, испытывает сложности с пониманием этой концепции.

— Существует два уровня реальности, — начал объяснение Далай Лама. — Один уровень реальности: вы видите, что это стол. — Он легко провел левой рукой по низкому столику. Потом указал на кружку с горячей водой — это питье он предпочитает всякому другому в любое время дня: — Это вода.

— Привычная реальность, — кивнул кореец.

— И как доказать существование этой привычной реальности? — спросил Далай Лама, ставя кружку прямо перед собой. — Эта вода существует. Я чувствую... это вода. — Он наклонился к столу, заглянул в кружку и, чтобы подчеркнуть свою мысль, несколько раз макнул в воду указательный палец. Снял очки и склонился над кружкой так, что глаза оказались всего в нескольких дюймах от нее. — Смотрим еще раз. Все равно вода.

Далай Лама выпрямился, надел очки и показал на Лхакдора, сидевшего на ковре справа.

— Спросите любого — все равно это будет вода. Значит, принимаем: это реальность.

—Вы говорите о привычной истине? — спросил Ким Иомг-Оак.

— Да, о привычной истине. Но давайте представим, что совершенно неожиданно я увижу в кружке сок — желтый сок. — Далай Лама снял очки снова. Вытер глаза тыльной стороной ладони и опять заглянул в кружку. — Тогда я снова внимательно смотрю: и вижу — вода. Значит, это доказывает, что первое впечатление было неверным, что привидевшийся мне желтый цвет — ошибка. Когда я посмотрю внимательно, я не увижу никакого сока.

Далай Лама надел очки и несколько мгновений пытливо смотрел на корейца, пытаясь понять, осознал ли тот сказанное. Понял ли, что наше ежедневное восприятие можно поставить под сомнение. Физические аномалии, особые условия освещения могут заставить нас видеть вещи неправильно.

— Другой пример. Положим, я — дальтоник и вижу все черно-белым. — Далай Лама показал на кружку и сказал ученому: — Сейчас я вижу черную кружку, и днем я тоже видел черную кружку. Но я не могу быть в этом уверен. Я спрашиваю кого-нибудь:

«Посмотрите, какого цвета кружка?» Если человек скажет, что она черная, значит, привычная мне реальность подтверждена: черная.

Он указал на Лхакдора и двух фотографов, которые пришли вместе с ученым.

— Но если другой человек, третий, четвертый скажут: «Желтая», — тогда, хотя я всегда вижу кружку черной, придется признать, что что-то не так с моими глазами. Что в действительности кружка не черная. Вот способ, с помощью которого я всегда пытаюсь найти истину, привычную или условную истину, — рациональное исследование.

Далай Лама говорил о дорогом его сердцу научном, строгом видении мира. Он не терпит пустых разглагольствований и полусырых идей. В конце концов, он в молодости больше десяти лет досконально изучал логику. Он пытался втолковать нам вот что: большинство из нас, стремясь понять и объяснить окружающий мир, приписывает смысл и значение всему вокруг. Но на восприятие мира влияет наш жизненный опыт. Чтобы воспринимать мир без искажений, необходимо исследовать его с научной строгостью.

— Теперь давайте перейдем к окончательной реальности, — сказал Далай Лама, указывая мизинцем на свою кружку. — Чем в точности она является? — Он наклонился вперед и пристально уставился в глаза корейскому ученому. — Мы видим цвет, форму. А если убрать форму, цвет, материал, чем тогда является кружка? Что есть кружка? Кружка — это комбинация частиц: атомов, электронов, кварков. Но каждая частица в отдельности не есть «кружка». То же самое можно сказать и о четырех главных элементах природы, о мире, обо всем. О Будде. Мы не можем найти Будду. Такова окончательная реальность. Если мы не удовлетворимся привычной или условной реальностью, если посмотрим глубже и попытаемся найти истинную природу вещей, в конечном счете мы ничего не найдем.

Таким образом Далай Лама объяснил, что кружка — пустая. Термин «кружка» просто один из ярлыков, которые мы используем, чтобы описывать повседневную реальность. Но каждая кружка начинает существование в результате сложного переплетения причин и условий. Она не существует отдельно или независимо от всего. Не возникает сама по себе, по своей собственной воле.

Например, предположим, я решил сделать черную кружку. Для этого я смешиваю черную глину с водой, формую ее по своему вкусу и обжигаю то, что получилось, в печи. Глина плюс вода становятся кружкой благодаря моим действиям. Однако в такой же степени она появляется на свет благодаря мириадам различных способов взаимодействия атомов и молекул. А что же я, творец кружки? Если бы мои родители однажды не встретились, черная кружка никогда бы не обрела существования.

Поэтому кружка не существует отдельно. Она появляется в результате сложного переплетения отношений. По собственным словам Далай Ламы — ив этом суть его концепции видения мира, — кружка «возникла несамостоятельно». Она становится кружкой под воздействием уймы различных факторов, а не по собственной воле. Она пустая.

«Пустой» — краткое обозначение «отсутствия подлинного, изначального и неотъемлемого существования». Или, если выразить это иначе, «пустота» — иное обозначение взаимозависимости.

Взгляд Далай Ламы не отрывался от лица корейца. Пристальность этого взгляда поразила меня. Неуклюже снующие фотографы и громкие щелчки затворов нимало его не трогали. Почему нас должна интересовать пустота? Какое отношение имеет она к нашей реальной жизни? Для Далай Ламы способность воспринимать вещи в их истинной взаимосвязи — все. По большей части, причина наших несчастий, наших страданий — несоответствие между нашим восприятием и тем, что истинно. Например, я считаю себя отдельным существом: я отличен от своей дочери, жены, от своего недруга. Люблю я этих людей или ненавижу, я считаю, что существую независимо от них. Условия и обстоятельства жизни не оставляют у меня сомнений в существовании четких различий между мною и остальными. С этой точки зрения, обретает смысл идея своекорыстия, идея о том, что каждый — сам по себе.

Однако если я приму точку зрения Далай Ламы, то увижу, что мое существование зависит от хитросплетения бесконечных событий, людей, причин и условий. Окажись что-то иным, оказалось бы иным и мое существование. Если бы мои родители родились в Лхасе, я, вероятно, был бы тибетцем, а не китайцем. Если бы в 1972 году я не стал жертвой похищения в Афганистане, возможно, я не познакомился бы с Далай Ламой.

С этой точки зрения, «я» и «другие» имеет смысл только в терминах отношений. Для Далай Ламы узловой момент реальности, сама ее суть — это непреложная взаимосвязь между людьми и между людьми и вещами. Таким он видит мир вокруг себя. Добрых полстолетия его глубинным убеждением остается мысль о том, что «его» польза и «ваша» польза неразрывно связаны. Пересекаются самым осязаемым, реальным образом. Именно поэтому он посвятил свою жизнь благополучию других. Он называет это «разумным эгоизмом». Он убежден, что, помогая другим, он прежде всего сам получит выгоду — ив результате станет более счастливым. И для него нет более высокого предназначения. Интервью подошло к концу. Около часа Далай Лама терпеливо объяснял Киму Йомг-Оаку, как год за годом он сам постепенно изменялся, используя в духовной практике разумный, логический подход. Он подчеркнул важность разума. И настойчиво повторял, что каждый может достичь подлинного счастья, сосредоточившись на двух фундаментальных заповедях буддизма: сострадании и пустоте.

Далай Лама так и не стал рассказывать корейскому ученому о своих духовных озарениях.