Глава 6

Глава 6

Было воскресное утро. Элси, готовая ехать в церковь, стояла на крылечке и ожидала отца, он должен был посадить ее в экипаж, в котором уже сидели Аделаида, Луиза и Анна.

Кучер был тоже на своем месте, и кони, горячие скакуны, приобретенные мистером Динсмором всего несколько дней назад, нетерпеливо перебирали ногами и помахивали головами, стремясь вырваться на свободу, чтобы поразмяться.

— Мне не очень нравится поведение этих коней, Аджакс, — заметил мистер Динсмор, одевая перчатки. — Я не собирался запрягать их сегодня. Почему ты не взял старых гнедых?

— Потому что, мистер Хорас, старая Кэт хромает, а старый мистер сказал, что этих все равно надо запрягать рано или поздно. Поэтому я подумал, что начну сегодня же.

— А ты уверен, что сможешь справиться с ними? — спросил его господин, с беспокойством взглянув на коней, а потом на Элси.

— Ха, мистер, да с ними любой ребенок справится! — воскликнул негр, обнажая двойной ряд ослепительно белых зубов. — Да и, кроме того, я уже дважды ездил на них, и они вели себя замечательно. Удержать их, да это запросто!

— Элси, — обратился к ней отец, все еще с беспокойством поглядывая, несмотря на уверения Аджакса. — Я думаю, что лучше для тебя будет остаться дома.

Элси ничего не ответила, но в ее взгляде выразилось такое расстройство и такая искренняя мольба, которая говорила: «Ах, я думаю, что нет никакой опасности, но так как ты не велишь мне ехать, то я без возражений останусь дома». Немного помедлив, он поднял ее в коляску и сел рядом с ней, приказав кучеру ехать насколько можно осторожнее.

— Элси, поменяйся со мной местами, — сказала Анна, — я хочу сесть с братом Хорасом.

— Нет, — ответил мистер Динсмор, опуская свою руку на плечо дочери, — место Элси рядом со мной, и она не будет сидеть на другом месте.

— Ты думаешь, есть опасность, что они понесут? — спросила Аделаида тревожно, обратив внимание на то, что он раза два выглянул за окно. Она тоже заметила, что скорость их немного необычная.

— Лошади молодые и горячие, но Аджакс исключительный кучер, — уклончиво ответил он, а затем добавил: — Если бы я видел, что есть опасность, я бы оставил Элси дома.

Они благополучно добрались до церкви, но на обратном пути лошади на спуске испугались и неистово помчались вниз, что грозило в любое мгновение перевернуть коляску.

Элси показалось, что они едут очень быстро, она не знала, что была большая опасность, пока отец неожиданно не поднял ее с места и, посадив у себя между колен, крепко прижал к себе, как будто боясь, что ее могут вырвать из его объятий.

Элси посмотрела ему в лицо. Оно было бледным, а глаза смотрели на нее с выражением страха и страдания.

— Дорогой папа, — шепнула она. — Господь о нас позаботится.

— Я бы отдал все на свете, только бы благополучно довезти тебя до дома, — хрипло ответил он, еще сильнее прижимая ее к себе.

О! Даже в этот момент ужасной опасности, когда смерть, казалось, нависла над ними, эти слова и объятия крепких рук ее отца наполнили истомленное сердечко маленькой девочки радостным трепетом.

Лора откинулась назад, почти потеряв сознание от ужаса, Аделаида была едва ли в меньшем напряжении, а Анна прижалась к ней, горько всхлипывая.

Одна Элси представляла собой радостную безмятежность. Она основала свой дом на скале и знала, что он устоит. Судьба ее была в руках Небесного Отца, и она была этому рада.

Даже смерть не страшила маленького ребенка, который полностью доверялся Иисусу.

Но они не были обречены на наказание. В этот самый момент шел по дороге большой сильный негр. Он услыхал необычный звук, оглянулся и увидел несущийся на него с необыкновенной скоростью экипаж.

Мгновенно представив себе всю опасность, которой подвергались путешествующие, он выскочил на середину дороги и, рискуя своей жизнью и безопасностью, поймал коней за узду. Неожиданное препятствие заставило лошадей упасть на колени и экипаж немедленно остановился.

— Слава Богу, мы спасены! Этот парень должен быть щедро вознагражден за смелый подвиг! — воскликнул мистер Динсмор, широко раскрывая двери кибитки. Затем, спрыгнув на землю, он вытащил Элси, поставил ее рядом с собой и по очереди подал руку своим сестрам.

Они были почти возле своей улицы, и все предпочли пройти короткое расстояние до дома пешком, а не доверяться опять этим лошадям.

Мистер Динсмор немного задержался, разговаривая с мужчиной, который оказал им такую услугу, и отдал некоторые распоряжения кучеру.

Только после этого он взял за ручку свою дочь, которая ожидала его, и медленно пошел по дороге. Никто из них не произнес ни единого слова, пока они не дошли до дома, где он нагнулся и поцеловал ее, ласково спросив, успокоилась ли она.

— Да, папа, — тихонько ответила она. — Я знала, что Бог позаботится о нас. Ох, разве это не замечательно, что Он всех нас сохранил от смерти?

— Да, — серьезно ответил он. — Иди, и пусть няня поможет тебе приготовиться к обеду.

Оставшись одна в комнате после обеда, она удивилась приходу Лоры. Очень редко старшие девочки заходили к ней. Лора была все еще бледная и более серьезная и задумчивая, чем Элси привыкла ее видеть. Некоторое время она сидела молча, а потом внезапно выпалила:

— Ох, Элси! Я не перестаю постоянно думать, что бы с нами было, если бы мы все погибли? Куда бы я пошла? Я знаю, что ты бы сразу пошла на небо, Элси, но я... Ох! Я бы оказалась с тем богачом, о котором в это утро проповедник говорил. И подняла бы мои глаза в мучениях...

Лора закрыла руками лицо и содрогнулась. Но вдруг она продолжила:

— Я была ужасно напугана, а также и все остальные, кроме тебя, Элси. Пожалуйста, скажи мне, что подкрепляло тебя, почему ты не боялась?

— Я думала, — ласково сказала Элси, листая свою маленькую Библию, — об этом замечательном стихе: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною» (Пс. 22:4), и знаешь, Лора, я была очень счастлива от мысли, что Иисус был со мною и что, если я вдруг умру, я только засну на время, чтобы проснуться в Его руках. Как же мне было бояться?

— Ах, я бы все отдала, только бы чувствовать, как ты, — сказала, вздыхая, Лора. — Но скажи мне, Элси, разве ты не боялась за всех остальных? Я уверена, что ты знаешь, что мы не христиане, мы даже и не стараемся ими быть.

Элси покраснела и опустила глаза.

— Это все случилось так быстро, знаешь, Лора, почти мгновенно, — ответила она, — что у меня хватило времени подумать только о папе и о себе. Но я много за него молилась, так что была уверена, что Бог сохранит его до тех пор, пока он будет готов умереть. Это было очень эгоистично с моей стороны, я знаю, — добавила она в глубоком смирении. — Но это было только мгновение, и я не могу выразить тебе, как я была рада за все наши спасенные жизни.

— Не смотри так, словно ты сделала что-то плохое, Элси, — ответила Лора, опять вздыхая. — Я уверена, что ты имеешь причину, чтобы не думать о том, что с нами случится. Но, Элси, если бы только ты могла мне рассказать, как стать христианкой? Я хочу теперь постараться изо всех сил, и решила не иметь покоя до тех пор, пока не стану ею.

— Ох, Лора, как я рада! — радостно вскрикнула Элси. — Потому что я знаю, если ты на самом деле хочешь, ты обязательно достигнешь. Ведь никто еще не потерпел поражения, кто намеревался идти за Иисусом!

Иисус сказал: «Ибо всякий просящий получит, и ищущий находит, и стучащему отворят». Разве это не ободряющие слова? А послушай, что Бог говорит вот в этом стихе: «И взыщете Меня и найдете, если взыщете Меня всем сердцем вашим» (Иер. 29:13). Видишь, Лора, миленькая, если ты будешь только искать Господа всем сердцем своим, то можешь быть уверена, абсолютно уверена, что найдешь Его.

— Да, — сказала Лора, — но ты не ответила мне на мой вопрос: как я должна искать? Что значит освободиться от моих грехов и получить новое сердце? Как я могу сделать себя достойной в глазах Господа? Что мне делать, чтобы спастись?

— Это как раз такой же вопрос, который задал Павлу сторож тюрьмы, а он ответил: «Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой» (Деян. 16:31), — ответила Элси, быстро переворачивая странички и открывая главу и, указала пальцем на сказанный ею стих, чтобы Лора видела, что она правильно процитировала его. — Но в ответ на твой личный вопрос: «Как я могу освободиться от моих грехов?» — смотри вот здесь: «В тот день откроется источник дому Давидову и жителям Иерусалима для омытия греха и нечистоты» (Зах. 13:1), это у Захарии, а Иоанн объясняет нам, что это за источник, когда говорит: «Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха»

(1 Иоан. 1:7), а вот еще: «Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею» (Откр. 1:5).

— Понятно, Элси, но что я должна сделать? — возбужденно спросила Лора.

— Что делать, Лора? Только поверить, — ответила Элси тем же сердечным тоном. — Иисус пострадал за нас и сделал все, что было необходимо, и теперь нам ничего не остается делать, а только прийти к Нему и омыться в этом источнике, поверить Ему, когда Он говорит: «Я даю им жизнь вечную» (Иоан. 10:28). Просто прими этот дар, поверь Ему и люби его, это все. И это так просто, что даже такие маленькие, как я, могут это понять.

— Нет, в самом деле, Элси, я должна что-то делать.

— Да, Бог говорит нам покаяться, и Он говорит: «Сын мой! Отдай сердце твое мне» (Пр. 23:26). Ты можешь сделать это. Ты можешь любить Иисуса, Он даже поможет тебе в этом, если ты попросишь Его. Он также научит тебя сожалеть о твоих грехах, потому что Библия говорит, «что благость Божия ведет тебя к покаянию» (Рим. 2:4), если ты попросишь Его об этом, то Он пошлет тебе и покаяние, и прощение. Правда, то, что мы ничего не можем делать хорошего сами по себе, без помощи Духа Святого, мы не можем поступать правильно, потому что мы отравлены грехом. Но мы всегда можем получить помощь, если только обратимся к Нему. Иисус сказал: «Тем более Отец Небесный дает Духа Снятого просящим у Него» (Лук. 11:13) более охотно, чем родители дают что-либо своим детям. Лора, не бойся обратиться к Нему, не бойся идти к Иисусу, ведь Он сказал: «Приходящего ко Мне не изгоню вон» (Иоан. 6:37). Он настолько прекрасный, Спаситель, такой добрый и любящий! Но только помни, что ты должна прийти к Нему в смирении, сознавая себя великой грешницей и не достойной быть услышанной. Ты должна надеяться на прощение только потому, что Иисус умер за тебя. В Библии написано: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4:6).

Большую часть второй половины дня Лора провела в комнате Элси, задавая ей вопросы или слушая ее, когда она читала Писание, пела гимны или что-нибудь рассказывала своим приятным детским голосом, о своем мире и радости, которые она имеет в Иисусе.

Но наконец Лора ушла к себе в комнату, а Элси осталась еще на полчаса одна, прежде чем звонок собрал всю семью опять в столовой.

С легким сердцем Элси поспешила в столовую. Она, переживала новые приятные чувства счастья, вспоминая отцовскую заботу о ее безопасности в сегодняшней поездке. Повторяя про себя каждое слово и взгляд и ощущая в своем воображении объятия его сильных рук.

«Ах, ну конечно же папа любит меня», — снова и снова повторяла она про себя. За столом он встретил ее доброй улыбкой и ласково положил свою руку ей на голову, а затем внимательно спросил:

— Как моя маленькая доченька сегодня поживает?

Щеки ее мгновенно вспыхнули, а глаза так и засверкали от счастья. Ей так хотелось броситься в его объятия и сказать ему, как сильно, очень сильно она любит его, но за столом это было невозможно, да еще и перед всеми членами семьи. Поэтому она просто подняла на него свои радостные глаза и ответила:

— Очень хорошо, спасибо, папа.

Но все это произвело совсем небольшое изменение в состоянии Элси. День или два отец относился к ней более ласково, а затем постепенно опять вернулся к своей обычной холодности. Поэтому еще до конца недели она была уже в печали и отчаянии.

Однажды после обеда она гуляла по саду, когда ее внимание привлек шум бьющихся крылышек, который, казалось, доносился из беседки. Элси поспешила туда, чтобы выяснить причину, и увидела крошечную красивую колибри, которая сидела под стеклянным колпаком. Стараясь освободиться, птичка махала крылышками и билась о стеклянные стенки своей тюрьмы, эти-то звуки и услыхала девочка, проходя мимо.

Элси была очень чуткая и не могла видеть ни одно живое существо в страданиях, чтобы не откликнуться и, если возможно, облегчить страдания. Она знала, что Артур имел обыкновение издеваться над насекомыми и . птичками, которые ему попадались, и часто навлекала на себя его преследования, вмешиваясь или вступаясь за бедную жертву. Внезапная мысль осенила ее: это, должно быть, его работа и через некоторое время он придет сюда, чтобы привести в действие свои жестокие намерения. Элси решила освободить маленькую пленницу и спасти ее от страданий. Без лишних раздумий, она подняла вазу, и птичка тут же исчезла.

Теперь она подумала, немного съежившись, как сильно рассердится Артур, но думать об этом теперь было слишком поздно. Она не стала задумываться о последствиях, особенно потому, что была уверена, что отец обязательно одобрит ее, ведь она не раз слышала, как тот выговаривал Артуру за его жестокие проделки.

С Артуром Элси не желала встречаться и поспешила вернуться в дом, где, взяв книгу, села на веранде читать.

Погода стояла жаркая, только на восточной стороне дома, защищенной деревьями, кустарником и виноградными лозами, было самое прохладное место.

Артур, Уолтер и Анна сидели на полу, играя в кости — любимую их игру. Луиза, растянувшись на диване, поглощена была последней новеллой.

— Замолчите! — прикрикнула она, когда Уолтер начал громко обсуждать успешный ход, который только что сделала Анна. — Можете вы потише? Мама легла отдыхать, а вы разбудите ее, да и я не могу читать в таком шуме.

Элси удивлялась, почему Артур все не идет посмотреть на свою птичку, но скоро она забыла обо всем, увлекшись интересной историей «Швейцар семьи Робинзонов». Игроки в кости только что закончили свою игру, и все вдруг вскочили при появлении мистера Хораса Динсмора. Он гневно спрашивал, кто был в саду и отпустил колибри, которую он с таким трудом поймал.

Это был очень редкий вид, и он намеревался присоединить ее к своей коллекции редкостных экземпляров.

Элси ужасно испугалась, и в этот момент готова была провалиться сквозь землю. Она уронила книгу на колени и, прижав руки к трепещущему сердечку, то бледнела, то краснела, напрасно пытаясь произнести хотя бы один звук. Она должна была признаться в своей вине, так как совесть подсказывала ей это сделать. Но отец не смотрел на нее, он не сводил взгляд с Артура.

— Я предполагаю, что это был ты, сэр, — сердито сказал он, — и если это так, то можешь приготовиться к порке или возвратиться в свое заключение, потому . что одно или другое ты обязательно получишь.

— Я ничего подобного не делал, — раздраженно ответил Артур.

— Конечно же ты будешь отвергать это, — возразил его брат, — но мы все знаем, что твои слова ничего не стоят.

— Папа, — позвал тихий дрожащий голос, — Артур этого не делал, это я.

— Ты? — воскликнул отец с гневом и удивлением одновременно, переводя свои горящие глаза на нее. — Ты, Элси? Возможно ли, что ты занимаешься такими вещами?

Книга Элси упала на пол, и, закрыв лицо обеими руками, она разрыдалась.

— Сейчас же подойди ко мне, — сказал он, садясь на диван, с которого Луиза поднялась при его появлении. — Подойди ко мне и расскажи, как ты посмела вмешиваться в мои дела?

— Пожалуйста, папа, пожалуйста, не сердись на меня, — всхлипывала девочка, поднимаясь и направляясь к нему. — Я не знала, что это твоя птичка, и я совсем не хотела быть непослушной.

— Нет, ты никогда не хочешь быть непослушной, по твоему мнению, все совершается случайно. Я вижу, что ты нехороший, шкодливый ребенок! Ведь совсем недавно ты разбила дорогую вазу (в раздражении он совсем забыл, что она была почти не виновата в том случае), а теперь ты устроила так, что я потерял редкостный вид колибри, на поимку которого потратил столько времени. Нет, Элси, ты просто вынуждаешь меня наказать тебя очень даже жестоко.

Элси ухватилась за подлокотник дивана, чтобы не упасть.

— Расскажи мне, для чего ты это сделала? Было ли то простое желание напроказничать? — спросил сердито отец, взяв ее за руку.

— Нет, папа, — ответила она едва слышно. — Мне так жалко было маленькую птичку. Я думала, что Артур поймал ее, чтобы помучить, и поэтому я выпустила. Я не хотела поступить плохо, папа, совсем не хотела.

Слезы катились по ее щекам все чаще и чаще.

— Нет, Элси, — сказал он, — ты не имела права вмешиваться, кто бы ни поставил ловушку. Которая рука это сделала?

— Вот эта, папа, — всхлипнула девочка, показывая на правую руку.

Он взял ее в свои руки, некоторое время подержал, а маленькая девочка стояла, объятая трепетом, не имея представления, что за этим последует. Он посмотрел на заплаканное, удрученное личико, из груди девочки вырывались рыдания, затем на маленькую дрожащую ручку, которую держал, такую нежную и беленькую, и жестокость с его лица сошла, как тень. Ему казалось теперь невозможным причинить боль такому нежному и беспомощному существу. Одно мгновение ему хотелось поцеловать и простить ее. Но нет, уж слишком он был раздражен своей потерей, и воспоминание об этом опять вызвало его гнев и почти потушило маленькую искорку любви и сочувствия, которая только лишь на мгновение вспыхнула в его сердце. Она должна быть наказана, хотя он обойдется и без физической боли.

— Смотри, Элси, — насмешливо сказала Луиза, — он ищет нож в своем кармане. Я предполагаю, что он собирается отрезать тебе руку.

Элси опешила и, подняв заплаканные глаза, посмотрела на отца с ужасом и мольбой, в то же время в них отражалась уверенность, что он не это намеревается сделать.

— Замолчи, Луиза! — прикрикнул ее брат сердито. — Ты знаешь, что говоришь неправду, и я скорее отрежу свою руку, чем руку моего ребенка. Ты никогда не должна говорить ничего, кроме правды, особенно детям.

— Я думаю, что для них это полезно, если иногда их припугнуть, а потом, я так и думала, что ты это намереваешься сделать, — ответила Луиза с обиженным видом.

— Нет, — ответил брат, — это скверное предположение, я не намерен его выполнить. И Элси скоро убедится, что я никогда не обещаю того, что не намерен исполнять, и никогда не нарушаю свое слово.

Он вытащил из кармана носовой платок.

— Я вынужден завязать твою руку, Элси. — И он стал обматывать ее ручку, продолжая: — Тот, кто не умеет правильно пользоваться своими руками, должен быть лишен права употреблять их. Вот так, а теперь посмотрим, не поможет ли это уберечь тебя от проказ. Мне придется завязать тебе обе руки и ноги, если ты будешь продолжать проказничать. Иди в свою комнату и будь там до полдника.

Элси чувствовала себя глубоко и горько обиженной и униженной, но она повернулась и послушно выполнила приказание. Не нужно и говорить, что язвительное прищелкивание языком со стороны Артура и ухмылка на лице Анны добавили еще больше страданий ее и так израненному духу. Это легкое наказание было для нее гораздо больше, чем любая сильная порка для других детей. Даже только сознания того, что отец был ею недоволен, было достаточно, чтобы вызвать ужасные муки ее чувствительной души и любящего сердца.

Уолтер, который был более чутким, чем его брат и сестра, был тронут ее видом и побежал следом, чтобы утешить.

— Не переживай, Элси! Я очень сочувствую тебе и думаю, что ты ни на секундочку не была непослушной.

Она одарила его благодарным взглядом, но сквозь слезы не смогла улыбнуться и поспешила в свою комнату. В комнате она села на стул возле окна и, положив руки на подоконник, склонила на них голову. Слезы быстрым дождиком падали ей на колени, и она вполголоса бормотала:

— Ну почему я всегда такая непослушная? Всегда делаю что-то, что так огорчает моего дорогого папочку? Как бы я хотела быть хорошей и чтобы он любил меня! Я боюсь, что он никогда не сможет полюбить меня, если я буду огорчать его так часто.

Затем в искренней, неотступной молитве о помощи, о том, чтобы поступать правильно и как достичь отцовской любви, вознесла она свое маленькое сердечко к Тому, Чье ухо не отяжелело, чтобы слышать молитвы Своих страдающих детей. И так между рыданиями, причитаниями и молитвами прошел долгий час, и раздался звонок к столу.

Элси вскочила было, но села опять, предпочитая остаться лучше без ужина, чем показаться с опухшим от слез лицом и завязанной рукой.

Но в данном случае выбора у нее не было, так как появился слуга, посланный отцом, чтобы она немедленно явилась на ужин.

— Ты что, не слышала звонка? — спросил отец неприятным голосом, когда она робко подошла к своему месту.

— Слышала, сэр, — ответила Элси тихим, дрожащим голосом.

— Очень хорошо! Тогда ты должна запомнить, что всегда должна являться к столу в тот самый момент, как прозвенит звонок, разве только по этому поводу будут другие указания или ты будешь больна. В следующий раз, если ты опоздаешь, я отправлю тебя обратно вообще без ужина.

— Я не хочу ужинать, папа, — кротко сказала она.

— Прекрати, — грубо ответил отец — мне не нужны обида и надутые губы, ты должна съесть свой ужин и вести себя достойно. Сейчас же прекрати эти слезы! — процедил он пониженным голосом, намазывая кусочек хлеба вареньем и кладя ей на тарелку. — Я сейчас удалю тебя из-за стола, и ты об этом очень даже пожалеешь!

Некоторое время он пристально смотрел, как она безуспешно пыталась проглотить комок, стоящий в горле.

— А что это у тебя рука завязана? — спросил ее дедушка. — Ты что, ушиблась?

Личико Элси болезненно покраснело, но она ничего не ответила.

— Ты должна отвечать, когда тебя спрашивают, — сказал отец. — Сейчас же ответь на вопрос дедушки.

— Папа завязал ее, потому что я была непослушной, — ответила девочка, не сумев сдержать всхлипывания.

Отец сделал движение, как будто намереваясь вывести ее из-за стола.

— Ох, папа, не надо! — закричала она в ужасе. — Я буду хорошей!

— Тогда чтобы я больше не видел твоих слез, — сказал он. — Стыдно так вести себя девочке в восемь лет! Это было бы плохо даже для Анны!

Он вытащил носовой платок и вытер ей глаза.

— Теперь, — продолжал он, — сейчас же ешь свой ужин и не заставляй меня повторять тебе снова.

Элси старалась послушаться, но это было очень трудно, даже почти невозможно, и в то же время она сознавала, что отец наблюдает за ней.

Чувствуя, что все за столом также смотрят на нее, она думала: «Какая я противная девчонка! Ох, если бы только папа перестал смотреть на меня, и остальные бы забыли обо мне и занимались своим ужином, может быть, я бы смогла не плакать». Затем она вознесла безмолвную молитву о помощи, стараясь сдержать слезы и всхлипывания, которые буквально душили ее. Взяв свой кусочек хлеба, она попыталась есть.

Элси была очень благодарна своей тете Аделаиде, которая обратилась к ее отцу с вопросом, и этим отвлекла от нее его внимание, а затем искусно заняла его до тех пор, пока девочка смогла взять себя в руки, хотя и относительно.

— Можно мне теперь пойти в свою комнату, папа? — спросила Элси еле слышным голоском, когда они поднялись из-за стола.

— Нет, — ответил он, беря ее за руку и выводя на веранду, где сам сел в кресло-качалку и зажег сигарету. — Принеси мне ту книгу, что лежит под диваном, — приказал он.

Она принесла.

— Теперь, — продолжал он, — принеси стульчик и поставь его возле моих ног, я посмотрю, поможет ли это уберечь тебя от проделок хотя бы часа два.

— Можно я возьму себе книгу, папа? — робко спросила она.

— Нет, — коротко ответил он. — Ты должна делать только то, что я тебе сказал, ни больше и ни меньше.

Она села по его распоряжению, личико ее было повернуто к нему, и старалась развлечься своими собственными мыслями, разглядывая выражение его лица, в то время как он читал. Он переворачивал страницу за страницей, увлекшись и не обращая на нее никакого внимания.

«Какой мой папа красивый!» — думала маленькая девочка, рассматривая его с нежным восхищением. Затем она вздохнула, и слезы опять задрожали на ее ресничках. Она уважала своего отца и любила его очень сильно, но неужели она никогда не получит в награду его симпатии? В ее сердечке была до боли звенящая пустота, которую ничто другое не могло заполнить... Неужели всегда будет так? Неужели ее страстная жажда любви никогда не будет удовлетворена?

«Ох, папа! Мой родной папа, неужели ты никогда не будешь меня любить? — ныло ее маленькое сердечко. — Ах, если бы я могла всегда быть хорошей, возможно, он полюбил бы... Но я так часто нехорошая! Всякий раз, когда он чуть-чуть добреет ко мне, я обязательно делаю что-нибудь, что раздражает его, и тогда все опять пропадает. Ох, как бы я хотела быть хорошей! Я постараюсь опять, очень, очень постараюсь. Если бы я могла забраться на его колени сейчас, и положить голову ему на грудь, обнять его крепко за шею и сказать ему, что я очень, очень сожалею, что всегда такая непослушная и выпустила его птичку...

А еще как сильно, ох, как сильно я люблю его! Но я знаю, что я никогда не смогу сказать ему об этом — я просто не знаю, как это выразить! Никакими словами я не смогу, я уверена. А если он простит меня, и поцелует, и назовет меня своей маленькой, любимой доченькой... Неужели он никогда не скажет мне таких слов? А может быть, я просто стану рядом с ним и положу свою голову ему на плечо, а он обнимет меня своей рукой, я буду такой счастливой!»

Элси повернула голову на громкое восклицание Анны и неожиданно вскочила на ноги и взмолилась взволнованным голосом:

— Папа, экипаж едет по улице, наверное, гости, пожалуйста, папа, пожалуйста, позволь мне уйти в мою комнату!

— Почему? — холодно спросил он, поднимая голову от книги. — Почему ты хочешь уйти?

— Потому что я не хочу их видеть, папа, — ответила она, опустив голову и густо покраснев. — Я не хочу, чтобы они меня видели.

— Ты обычно не боишься гостей, — ответил он тем же холодным тоном.

— Но они увидят, что у меня рука завязана, и спросят, что со мной случилось. О, папа, пожалуйста, разреши мне быстро уйти, пока они еще не зашли, — умоляла она, спеша скрыться от стыда.

— Нет, — ответил он, — я не позволю тебе уйти, это

будет для тебя наказанием за то, что ты встала с места, на котором я сказал тебе сидеть, без разрешения. Ты должна научиться слушаться меня во всем и при любых обстоятельствах. Садись, и чтоб больше не двигалась до тех пор, пока я не разрешу тебе уйти.

Не проронив ни слова, Элси села, но две горькие, обжигающие слезы скатились по ее пылающим щекам.

— Не о чем плакать, Элси, — сказал отец, — это только пожилой джентльмен, который приехал к твоему дедушке по делам и который никогда не замечает детей и, по всей вероятности не станет задавать тебе вопросов. Я надеюсь, что ты когда-нибудь научишься придерживать свои слезы до тех пор, пока для них будет серьезная причина.

Пока отец говорил, пожилой джентльмен остановил лошадей и вышел из экипажа. Элси увидела, что он был один, и вздохнула с большим облегчением, так как от страха почти не слышала, что говорил отец.

Прошло еще полчаса, а мистер Динсмор все еще сидел за чтением книги, не обращая внимание на Элси, которая не решалась ни заговорить, ни пошевелиться. Девочка постепенно стала дремать. Ей очень хотелось положить голову отцу на колени, но она не решалась проявить такую свободу.

Наконец ее сморило, и она бессознательно склонилась на него. Проснулась она от резкого голоса, произносящего ее имя:

— Ты устала и хочешь спать, поэтому, если хочешь, можешь идти в постель.

— Спасибо, папа, — ответила она, поднимаясь на ноги.

— Ну что еще? — спросил он, видя, что она колеблется,— говори, если хочешь что-то сказать.

— Я очень сожалею, папа, что была такой непослушной. Пожалуйста, прости меня. — Слова были произнесены очень тихо, со всхлипыванием.

— Будешь ли ты стараться не вмешиваться в мои дела впредь, и не плакать за столом, и не дуться, когда тебя наказывают? — спросил он холодным неприятным тоном.

— Да, сэр, я постараюсь всегда быть хорошей девочкой, — смиренно ответила она.

— Тогда я прощаю тебя, — ответил он, развязывая носовой платок с ее руки.

Но Элси все же медлила. Она словно не могла уйти без хотя бы маленького доказательства прощения и любви, хотя бы легкой ласки. Он посмотрел на нее с нетерпением.

— Еще что? — И в ответ на ее молчаливую просьбу ответил: — Нет. Я не поцелую тебя сегодня, потому что ты была ужасно нехорошей. Иди в свою комнату.

Тетушка Хлоя была напугана безутешностью скорби ребенка, так как девочка, вбежав в комнату, бросилась прямо в ее объятия, страстно рыдая и всхлипывая.

— Что случилось, моя дорогая? — спросила она с тревогой.

— О, няня, няня! — всхлипывала девочка. — Папа не захотел меня поцеловать, он сказал, что я ужасно плохая! О, няня, он теперь никогда не полюбит меня!