Глава 9

Глава 9

На следующее утро Хамид проснулся рано, весь застывший от долгого лежания в неудобном положении. Он укорял себя за неосторожность, что остался спать так близко от этого дома. И все же сознание того, что Кинза так близко от него, успокаивало мальчика. Интересно, проснулась ли она и что делает?

Хамид прошел немного по улице и вышел на базарную площадь, пустынную в ранний час. Что делать? Куда идти? И, прежде всего, где позавтракать? Без сомнения, Кинзу там накормят, и он пожалел, что отдал ей последнюю корку хлеба. Город больше не казался ему волшебным. Окна магазинов были закрыты ставнями. Несколько бродяг крепко спали на ступеньках храма. Сейчас, когда он выполнил все, что должен был выполнить, мальчик почувствовал себя очень ослабевшим и уставшим. Он стоял посреди рыночной площади, охваченный тоской по дому.

Вдруг до его слуха донесся знакомый звук - резкий крик аиста и стремительное движение больших крыльев, пронесшихся над ним так, как в его родных дорогих горах, когда он гнал стадо на пастбище. Вид этой птицы немного облегчил чувство одиночества, потому что аисты - частица его родного дома. Только в его деревне они устраивали гнезда на соломенных крышах, а здесь - на серой башне старого форта.

Хамид отвел глаза от птицы и посмотрел на массивные старые стены. Оказалось, что он стоит напротив ворот в арке, ведущих в сад. Ворота были широко открыты и, казалось, никого не было, кто бы мог остановить его. Хамид пересек площадь, поднялся по ступенькам и на цыпочках прошел в ворота. Он оказался в самом прекрасном месте, какое когда-либо видел в своей жизни. Это был квадратный сад, окруженный с четырех сторон серыми стенами, которые густо обвивались глициниями.

Посреди находился фонтан, а вокруг располагались зеленые лужайки и клумбы с массой пахнущих цветов всех окрасок. Львиный зев, анюткины глазки - все буйно разрослось на клумбах, а за ними - кусты роз и апельсиновые деревья в цвету. Воздух был насыщен ароматами. Хамид как зачарованный стоял с полчаса, скрестив руки и стараясь впитать в себя всю эту красоту.

Только что выглянули первые лучи солнца, и сад мгновенно преобразился: росинки на розах заискрились серебром и цветы апельсиновых деревьев будто стали прозрачными. Ослепленный увиденным, Хамид протер глаза, и впервые в это утро ему на память пришли уже почти забытые слова, которые он слышал вчера вечером: "Иисус говорит: Я свет миру... никакой тьмы... свет жизни". Волна радости охватила мальчика. Он даже громко воскликнул от приподнятого настроения.

Но увы, его состояние восторга было нарушено сторожем, который незаметно вошел через арку. Он велел мальчику уходить. Собственно говоря, Хамид не имел никакого права здесь находиться, так как сад принадлежал городской знати. Но мальчик еще не знал, что в городе на всех оборванных детей, даже на безобидных, смотрели подозрительно.

В подавленном настроении он поплелся к выходу через другие ворота и остановился на площади. За ней возвышалось какое-то здание. В представлении Хамида оно походило на дворец, хотя было обыкновенной гостиницей.

Город начинал просыпаться: владельцы лавок открывали ставни, пастухи продавали козье молоко. В то время, как Хамид стоял и наблюдал за всем этим, до него донесся запах жареного взбитого теста и горячего масла. Он был такой голодный, что внутри у него, казалось, что-то переворачивалось, и он нетерпеливо оглядывался, чтобы узнать, откуда исходил этот запах. Мальчик стоял как раз возле палатки, где в глубоком каменном котле с маслом человек жарил колечки из теста. Хамид подошел еще ближе к тому месту, откуда шел этот восхитительный запах. Внезапно его осенила мысль, движимая отчаянием от голода. Он смело подошел к человеку и спросил, нужна ли ему помощь. Тот оглядел мальчика с ног до головы. Его помощник в это утро почему-то не явился, и он готов был принять помощь от любого первого мальчишки, который подвернется, но этого он никогда не видел. Может, он воришка или что-нибудь в этом роде? Однако, подняв деревянный барьер, он позволил Хамиду войти.

- Возьми эти мехи, - сказал он, - и раздувай огонь. Если же ты возьмешь то, что не принадлежит тебе, то знай, что полицейский участок напротив.

Хамид встал на корточки и начал дуть. Он чувствовал себя не очень хорошо. Воздух был горячий, а языки пламени опаляли лицо. Мальчик не знал, что многие до него не выдерживали этой кары и что хозяин был доволен его терпением и выносливостью. Пламя бушевало, масло шипело и потрескивало в котле. "Хватит", - услышал он голос хозяина, как ему показалось, издалека и с трудом поднялся на ноги, шатаясь от усталости.

- Теперь иди сюда, стань здесь и нанизывай эти бублики на тростниковые палочки, - приказал хозяин.

Хамид прислонился к столу, довольный тем, что может теперь полной грудью вдыхать свежий воздух. Для него эта перемена была большим облегчением. Он работал довольно ловко, обжигая пальцы, но не обращая на это внимания. Он был слишком голоден, чтобы чувствовать что-либо, кроме терзания голода в желудке. Он не замечал, как толпа оборванных мальчишек бродила рядом, глядя на него жадными глазами.

Мальчик работал уже почти два часа, когда хозяин неожиданно сказал:

- Ты ел что-нибудь сегодня утром?

- Нет, - ответил Хамид, - и вчера вечером ничего.

Хозяин дал ему несколько горячих золотистых бубликов. Со вздохом облегчения вонзил он зубы в один из них. О, какой он вкусный! Но черные глаза мальчишек, сидящих на мостовой, вдруг стали враждебны. Они тоже были голодны, а этот чужак захватил желанное место.

Бублики, пожаренные в масле - это еда на завтрак, а потом палатка закрывается. Хозяин сказал Хамиду, что он хорошо поработал и может завтра рано утром опять прийти. Он дал ему мелкую монету, и Хамид, чувствуя себя маленьким королем, с важным видом ходил по базару, не решаясь на что-то потратить свое богатство. Он увидел гору зеленых липучек и хотел купить одну для Кинзы. Но она, возможно, не нуждается больше в зеленых липучках и, находясь в уюте своего нового дома, может быть, совсем забыла о нем. У мальчика перехватило дыхание от подступивших к горлу слез. Он решительно запретил себе думать о ней и переключил внимание на булочную. В этот момент он услышал рядом голос:

- Ты кто?

Хамид обернулся и увидел мальчика приблизительно его же возраста. Голова его была обрита и в грязных пятнах, а одежда шита из какого-то белого мешка из-под сахара. Странная маленькая фигура, но его черные глаза были ясные и умные, и смотрел он на Хамида с дружеским расположением. Хамид робко смотрел прямо в его лицо.

- Я из деревни, - ответил он.

- Зачем ты пришел в город?

- Чтобы найти работу.

- А где твои родители?

- Умерли.

- Где ты живешь?

- На улице.

Маленький гражданин по имени Айши одобрительно кивнул головой и весело сказал:

- Я тоже не имею матери, а отец ушел в горы. Я тоже живу на улице. Купи нам хлеба на те деньги, которые дал тебе хозяин, и дай нам по кусочку. Тогда ты будешь в нашей компании, и мы покажем тебе, куда ходим ужинать.

Его уверенный тон и веселое признание своей бездомности очаровало Хамида. "Ты будешь в нашей компании". Замечательные слова! Хамид быстро купил хлеба и потратил сдачу на горсть черных горьких слив. Затем последовал за своим покровителем к эвкалиптовому дереву посреди площади, под тенью которого расположилась вся компания. Он отдал им еду, и они с жадностью накинулись на нее. Хамид из-за своей застенчивости сидел со своей добычей чуть поодаль и, хотя никто не сказал ему "спасибо", этот дар произвел свое действие: с того дня он действительно стал одним из их компании.

Это было странное сборище детей, которому он в сердце своем присягнул на верность в тот день; сборище, объединенное общими узами: бездомностью, невежеством, бедностью; форма их одежды - отрепье и лохмотья; это дети, которых никогда никто не любил. Оставленные на произвол судьбы, они стали дерзки, ловки и хитры. Воровство, обман, ругательство - все это стало их привычкой. Они извлекали для себя удовольствие из того малого, что имели.

Хамид молча наблюдал за ними, и его распирало от гордости, что он сидит среди них. Он никогда не сталкивался с подобными мальчиками и считал, что они просто удивительные - мужественные и независимые. Он страстно хотел стать таким, как они, и придвинулся ближе. Он узнал, что они зарабатывают себе на жизнь разными путями. Некоторые работали на станках в определенные дни недели; другие, как он, помогали в палатках выпекать бублики. При удобном случае занимались попрошайничеством или подносили вещи для туристов в гостиницу, или сторожили автомобиль. Некоторые спали в лачуге, называемой домом, другие пробирались в мечети. Жизнь была изменчива, волнующа. Единственное событие в течение дня, на которое действительно можно было положиться, это был ужин в доме английской сестры.

Сейчас они с жаром обсуждали то, что произошло накануне вечером. "Это была маленькая незнакомая девочка, - говорили они, - и никто не знает, откуда она появилась. Девочка протягивала руки к английской сестре, звала свою мать и не хотела ничего больше говорить. Английская сестра взяла ее к себе в дом, а сегодня она будет разыскивать родителей этой девочки".

- А что, если она не найдет их? - спросил кто-то из младших. - Неужели она выбросит ее на улицу?

Айши быстро возразил:

- Она не сделает этого!

- Почему ты знаешь? Почему не выбросит? Это же не ее ребенок! - заговорили все остальные.

- Потому что, - ответил Айши просто и убедительно, - у нее чистое сердце.