Глава 6 От политеизма к монолатрии

Глава 6

От политеизма к монолатрии

• Партия «только Яхве» • Первый явный монолатрист • Не без причины предубежденный • Бог маленького народа • Две теории • Как цари становятся набожными • Крестный отец • Отчуждение нечужих • И еще раз об Илии • Применение нетерпимости

Вряд ли у вас найдется много знакомых, которые носят имя Иезавель. Оно вышло из моды много тысячелетий назад и обратного пути так и не проделало. По сути дела, оно настолько перегружено негативными коннотациями, что теперь имеет общее пейоративное значение. Согласно одному словарю, «иезавель» — «порочная, бесстыжая женщина»[413]. Все эти значения восходят к библейской Иезавели. Она была женой Ахава, царя Израиля в IX веке до н. э., усердно поклонялась ханаанскому богу Ваалу и убеждала чтить его царя Ахава. Тем самым она лишила себя шанса на благоприятное изображение в Библии.

Иезавель была ключевым закулисным персонажем библейского предания, упоминавшегося в предыдущей главе: Яхве побеждает Ваала в открытом противоборстве, устроенном Илией, а позднее «является» Илии — незримым и неописуемым образом — на горе Синай. Именно потому, что Иезавель так разожгла энтузиазм в приверженцах Ваала, Илия назначил этот решающий поединок двух богов. Дальнейшее известно: самый могущественный соперник Яхве побежден, личность самого Яхве постепенно стремится к трансцендентности, израильская религия вступила на путь, ведущий к современному монотеизму.

По крайней мере, нам так объяснили. Вопросы о том, действительно ли Яхве превзошел Ваала, и, если уж на то пошло, состоялась ли на вершине горы встреча, устроенная Илией, не относятся к числу решенных единодушно. Скорее всего, история Илии в письменном виде появилась лишь спустя несколько веков, после того как (якобы) произошли описанные в ней события, и в итоге была подвергнута правке людьми, признававшими исключительно поклонение Яхве и, предположительно, развивавшими сюжет именно в таком направлении[414]. Тем не менее положенный в основу повествования конфликт — сопротивление Илии «про-Вааловской» политике Иезавели и Ахава — многие библеисты считают опирающимся на факты. Этот бунт против санкционированного правителем политеизма принято рассматривать как важную веху в эволюции монотеизма, эволюции, которой понадобилось еще несколько веков, чтобы достичь кульминационной точки.

В более узком смысле упомянутый инцидент воспринимается как веха в эволюции монолатрии, промежуточной станции дороги к полноценному монотеизму. Илии не обязательно было утверждать, что Ваала не существует (монотеистическая позиция) — достаточно и того, что он не заслуживает поклонения израильтян. Примерно через два века после периода Илии монолатрия стала официальной политикой израильских правителей, и поклонению другим богам, кроме Яхве, препятствовали с жестокостью и усердием. В этой главе рассматривается вопрос о том, каким образом монолатрия сместилась с периферии в центр израильской политики, как была подготовлена почва для полномасштабного монотеизма.

Удобно было бы знать наверняка, правдива ли история Илии. Если да, по крайней мере в своих политических составляющих, тогда можно приступить к поискам истоков монолатрии, задавшись вопросом, что побудило Илию противостоять сопернику Яхве Ваалу. Если нет, поиски можно начать, спросив себя, что подвигло более поздних библейских авторов создать эту историю, зачем они сами противостояли поклонению всем богам, кроме Яхве, после того, как вернулись в прошлое своей теологии.

Но оказывается, эти два пути ведут приблизительно в одно и то же место, позволяют сделать схожие выводы о силах, обеспечивших Яхве титул единственного бога израильтян. Лучший способ убедиться в этом — просто выбрать путь и следовать ему. Начнем с предположения, хотя бы в порядке умственного эксперимента, что библейское предание — правда, затем продвинемся вперед по библейскому повествованию о развивающейся теологии Израиля, пока не доберемся до эпизодов, более явно опирающихся на факты. В конце концов мы вернемся обратно по тому же пути, так как более поздние эпизоды проливают свет на авторство истории Илии. После этого мы сможем с некоторой степенью уверенности объяснить эволюцию израильской монолатрии.

Однако сначала давайте проясним — если это до сих пор не ясно, — какая философская тенденция будет формирующей для данного предприятия. Попытки объяснить изменения в религиозных учениях обычно относятся к двум основным категориям: те, которые подчеркивают силу идей, и те, которые подчеркивают силу материальных обстоятельств. Что в большей степени подтолкнуло Израиль к монолатрии и в конечном счете к монотеизму — теологическое вдохновение и мысль, или, скорее, политика, экономика и другие конкретные социальные факторы? Возьмем пример, который у нас уже под рукой: что побудило Илию и его последователей пренебрегать Иезавелью и Ваалом? Почему Иезавель вызывала отвращение — тем, что была связана с Ваалом (и, следовательно, с политеизмом), или же это Ваал возбуждал отвращение своей связью с Иезавелью (и, следовательно, с экономическими и политическими интересами, которые она представляла)?

Разумеется, Библия делает выбор в пользу первого толкования: Илия и его последователи под влиянием высшей истины выступили против поклонения Ваалу и в результате стали врагами всех, кто предпочитал поклоняться именно ему. Опять-таки, для Библии характерно высказываться в защиту силы религиозных убеждений, способности идей формировать факты. В книге, которую вы читаете, наоборот, подчеркивается сила фактов; она стремится объяснить, как менялась концепция Бога в ответ на события, происходящие на земле. Поэтому в ней серьезно рассматривается возможность того, что Илия, при всем своем религиозном рвении, вел борьбу против Ваала по приземленным соображениям. Теологический конфликт с Иезавелью и ее мужем Ахавом мог в равной мере иметь отношение как к самим Иезавели и Ахаву, так и к теологии.

Разумеется, нам известны примеры приземленных соображений, формирующих теологические принципы. Мы уже видели, как эскимосские шаманы объясняли грешным женщинам, что верный путь к получению прощения свыше — половая связь с эскимосским шаманом. Видели полинезийских вождей, заявлявших, что люди, которые их раздражают, должны быть принесены в жертву богам. Видели, как Саргон из Аккада объединил Иштар и Инанну в одно божество, соответствующее его имперским амбициям. Видели, как Эхнатон, творец египетского монотеизма, избавлялся от богов, в жрецах которых угадывал политическую угрозу. Вновь и вновь мы видели, как божественное, или, по крайней мере представления о божественном, формировались под действием мирского. Приземленные факты — факты, касающиеся власти, денег и других сугубо материальных вещей, — зачастую оказывались на переднем крае перемен, а за ними следовали религиозные убеждения.

ЭСКИМОССКИЕ ШАМАНЫ ОБЪЯСНЯЛИ ГРЕШНЫМ ЖЕНЩИНАМ, ЧТО ВЕРНЫЙ ПУТЬ К ПОЛУЧЕНИЮ ПРОЩЕНИЯ СВЫШЕ — ПОЛОВАЯ СВЯЗЬ С ЭСКИМОССКИМ ШАМАНОМ

Конечно, иногда это влияние имело противоположное направление. Религиозные убеждения, особенно в короткие промежутки времени, способны формировать политический и экономический ландшафт. Вполне возможно, что Илия глубоко верил в Яхве, и эта вера воспламенила политическое движение против Ахава и Иезавели. Ведь влияние может быть оказано в обоих направлениях сразу: мотивация Илии могла всецело опираться на веру, а у кого-то из его сторонников имелись политические или экономические причины восстать против Иезавели и царя Ахава.

Словом, это настолько запутанный вопрос, что сосредоточивать внимание только на одной «движущей силе» — значит идти по пути чрезмерных упрощений. Тем не менее я считаю, что в конечном счете лучший способ объяснить многовековую эволюцию от политеизма до монолатрии и монотеизма — посредством конкретных общественных сил. Рискуя дойти до излишних упрощений, скажем: политика и экономика дали нам единственного истинного бога авраамической веры.

Религиозных людей это утверждение зачастую удручает, поскольку им кажется, что оно низводит веру в высшую цель до уровня миража, иллюзорного отражения мирского. К концу этой книги я докажу, что на самом деле верно обратное, что, рассматривая приземленные факторы как основные движущие силы, мы в конце концов обретем нового рода свидетельства высшей цели. Во всяком случае, сейчас я утверждаю: чтобы понять, почему в Древнем Израиле возник и развился монотеизм, нам необходимо разобраться в образующих основу этого явления политике и экономике Древнего Израиля. Только тогда мы поймем, каким образом в авраамический монотеизм «встроены» (и «встроены» ли вообще) нетерпимость и воинственность и насколько обязательным компонентом характера авраамического бога они являются — или не являются.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.