Первородный грех

Первородный грех

Среди всего прочего, от чего религии могли спасать людей, значится обременительное ощущение собственного нравственного несовершенства — ощущение греховности. По-видимому, грех был неотъемлемой частью идеи спасения в раннем христианстве. Павел отводил этой теме центральное место на переднем плане. «Как Иудеи, так и Еллины, все под грехом, как написано: „нет праведного ни одного“»[891].

И уж, конечно, Павел не праведник. «Я плотян, продан греху. Ибо не понимаю, что делаю; потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю… А потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю»[892].

Исследователи не пришли к единому мнению о том, самооценка ли это Павла или же он говорит о состоянии человека в общем. Так или иначе, этот отрывок скорее всего соответствует его личному опыту.

В сущности, понимание того, как Иисус может разрешить его проблемы с грехом, могло стать решающим фактором в интеллектуальном прозрении Павла — том самом, которое превратило его в ревностного организатора ранней церкви. У Павла вдруг сложилось понимание. Один человек, Адам, проявил слабость и привнес в мир грех, а значит, и смерть человеческому роду, а теперь другой человек, Иисус, проявил силу и своей смертью предложил избавление от греха и смерти. Во всем этом был знак любви. Бог, которому люди издавна приносили жертвы, так любил человечество, что пожертвовал своим сыном. Так история с печальным концом, история якобы о Мессии, который кончил свою жизнь на кресте, превратилась в убедительную весть о спасении и вечной жизни.

Но для того кто намерен основать религию, которая могла бы стать самым эффективным механизмом для вербовки во всей мировой истории, притягательная весть — это лишь полдела. Эта весть должна не просто привлекать людей, а заставлять их вести себя так, чтобы поддерживать религиозную организацию и развивать ее. Например, полезно дать такое определение греха, чтобы стремление избежать его способствовало сплоченности и росту церкви.

Это мастерски проделал Павел. Обратимся к списку грехов, избегать которых он предписывает галатам: «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное». Только два из перечисленных — идолослужение и волшебство — относятся к теологии. Все остальное — это в первую очередь повседневная социальная сплоченность. Последние два, пьянство и бесчинство, делают людей ненадежными и непродуктивными членами общества. Три первых, половые излишества, приводят к тому, что собрание раздирает ревность, создают угрозу бракам прихожан. Остальные — вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийства, — явно способствуют расколу, являются отступлением от идеала братолюбия, занимающего центральное место в стратегии Павла.

Насколько настоятельно Павел призывал галатов избегать этих грехов? Перечислив их, он заключает: «Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют»[893].

Эта формула действенна: если не ведешь праведную жизнь, помогающую укреплению церкви, значит, не получишь вечной жизни в грядущем Царстве Божьем на земле. После поправок, которые мы видели у Луки — не получишь вечной жизни в уже существующем Царстве Бога на небесах — эта формула стала как нельзя более эффективной.

Можно было бы назвать это явление «нравственно обусловленной загробной жизнью», так как она ставит нравственность в прямую зависимость от блаженства после смерти, а эта нравственность, в свою очередь, дает силу самой церкви. Христианство воспользовалось этим стимулом, чтобы распространить Бога Израиля далеко за пределы Израиля, на религиозном рынке Римской империи, где ему было суждено процветать. Появление нравственно обусловленной загробной жизни стало важным переломным моментом в истории религии.

ПОЯВЛЕНИЕ НРАВСТВЕННО ОБУСЛОВЛЕННОЙ ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ СТАЛО ВАЖНЫМ ПЕРЕЛОМНЫМ МОМЕНТОМ В ИСТОРИИ РЕЛИГИИ

Однако христианство никоим образом не приблизилось к этому моменту первым. Опять-таки возвращаемся к Осирису. Египетская притча о богатом злодее, душа которого осуждена на суде Осириса, имеет давнюю историю. Свод законов Осириса, то есть формула счастливой загробной жизни, был изложен более чем тысячей лет ранее, в главе 125 древнеегипетской «Книги мертвых». Эта «книга» представляет собой сборник текстов, призванный обеспечить благополучие в загробном мире, его составление продолжалось тысячу лет. Но в главе 125, появившейся во II тысячелетии до н. э., мы видим наглядный пример нравственно обусловленной загробной жизни. Эта глава объясняет покойному, что именно надо говорить, когда отстаиваешь право на спасение своей души перед судом богов во главе с Осирисом. Например,

Я не творил зла.

Я не думал ежедневно о работе, что должна быть сделана для меня.

Я не выставлял свое имя для почестей.

Я не пытался направлять служащих.

Я не преуменьшал бога.

Я не лишал обманом бедного человека его имущества.

Я не сделал того, что боги отвергают.

Я не поносил раба перед его господином.

Я не причинял боль.

Я не оставил никого голодным.

Я не вынудил ни одного человека заплакать.

Я не совершал убийства.

Я не отдавал приказа, чтобы совершилось убийство.

Я не воровал жертвы из храмов.

Я не лишал богов принадлежащих им приношений.

Я не уносил пирогов-финиху, принесенных для духов.

Я не уменьшал меры объема сыпучих веществ.

Я не крал землю от усадьбы моего соседа и не добавлял её к моему полю.

Я не вторгался на поля других.

Я не прибавлял груза весам.

Я не отжимал указатель коромысла весов.

Я не забирал молока из уст детей.

Я чист.

Я чист.

Я чист.

Я чист.

Здесь задолго до рождения Христа (и если уж на то пошло, задолго до рождения авраамического монотеизма) представлен Судный день в истинно христианском смысле слова[894]. За нравственное поведение полагается награда, вечное счастье, а может, еще и вторая, более непосредственная награда: избавление от самого ощущения безнравственности, греховности, нечистоты. Одно погребальное заклинание, найденное на саркофаге, предназначалось для освобождения души египтянина, при жизни на земле пойманного на «обвинениях, нечистоте и злодеяниях»[895].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.