Основные исторические этапы

Основные исторические этапы

Традиционные религиоведческие и исторические источники делят историю «еврейского народа» на несколько крупных этапов. Мы будем рассматривать эту историю согласно принятому делению, однако понимать её будем — со своих мировоззренческих позиций.

Первый этап — до X века до н. э. называют дохрамовым периодом. Мы его уже достаточно подробно рассмотрели в предыдущих главах, поэтому останавливаться на нём особо не будем. Считается, что в этот период произошли основные доегипетские события, египетский плен, исход в Синайскую пустыню и вторжение в Ханаан. Библейская версия о том, что эти события в некотором роде имели место — подтверждается Кораном. Кораном подтверждается и роль Моисея, как посланника Бога, призванного направить евреев на «прямой путь» — чего сами евреи не пожелали. И лишь после этого инициативу по их «воспитанию» перехватили египетские знахари, скрывшиеся в колене Леви. Поэтому мы придерживаемся версии, что исход из Египта был.

В то же время уже известный нам Дуглас Рид в своём «Споре о Сионе» сомневается в правдивости истории евреев до середины I тысячелетия до н. э. Он придерживается несколько иной версии о хронологии становления иудаизма. Однако, если не обращать на это особого внимания, то многие выводы Дугласа Рида — очень и очень интересны. То есть смысловая (а не хронологическая) часть его книги, касающаяся периода «до новой эры» весьма интересна. В отношении истории иудеев до момента появления Священного Писания Дуглас пишет следующее (выделения и сноски наши):

«Все события ранее 458 года до Р.Х.[87] — в значительной степени сказания, легенды и мифы, тогда как главные события более поздних времен хорошо известны. До 458 года существовали, главным образом, устные предания, документация же началась примерно за два столетия до того, в период, когда иудеи уже были отвергнуты израильтянами. Именно в это время устные предания превратились в Священное Писание, но истина в нем подверглась извращению. Дошедшие до нас слова ранних израильтян ясно говорят об их стремлении к единому Богу и к дружбе с соседними народами. Все это было изменено и превращено в свою противоположность кочующими жрецами, обособившими иудеев и утвердившими культ Иеговы, как бога расизма, ненависти и мести.

Эпоху Моисея отделяют от 458 года до Р.Х. (года провозглашения нового «Закона») многие столетия, за которые также много изменилось. Кочевники Хабиру вытеснили коренное население Ханаана путем вторжения, поселения и смешанных браков, выделив из своей среды племя Бен Израиль («Дети Израиля»), которое в свою очередь распалось на ряд новых племен, слабо связанных одно с другим и часто воевавших между собой.

Главное из этих племен, израильтяне, заселило северную часть Ханаана. На юге образовалось племя иудеев, изолированное и окруженное коренным населением. Здесь в ходе столетий, выросла расовая доктрина и появились слова «иудаизм» и «еврей».

Странные черты отличали иудейское племя с первого дня его появления. Оно всегда было изолировано и никогда не уживалось со своими соседями. Его происхождение окутано тайной, а в его зловещем имени слышится некое предзнаменование, как будто с самого начала это племя было скорее отделено, нежели «избрано». Писания левитов причисляют его к израильским племенам, однако, поскольку эти последние смешались позже с другими народами, то это, казалось бы, оставляет иудеев последними претендентами на дары, обещанные Иеговой «избранному народу». Ложность, однако, и этой претензии обличает беспристрастное свидетельство «Еврейской Энциклопедии» об иудеях: «По всей видимости это было не-израильское племя»».

То, о чём пишет Дуглас Рид — зафиксированный многими источниками исторический факт существования «двойного царства» — Израильско-Иудейского объединённого царства, образованного при царе Давиде в 1004 году до н. э. К этому интереснейшему историческому факту мы ещё вернёмся. До образования первого объединённого царства был период «межплеменной раздробленности», многобожия и идолопоклонничества, возникший сразу после вторжения в Ханаан. В годы так называемых «завоеваний» еврейскими племенами Ханаана (считается XIII–XII вв. до н. э.) и в последующий период «межплеменной раздробленности», известный как «эпоха Судей» (1200–1025 гг. до н. э.) иудеи не имели постоянного культового центра. Продолжался период походного храма-скинии, в которой находился Ковчег Завета. При этом одновременно с отправлением в храмовом центре основных иудейских культов (жертвоприношения Яхве, соблюдение заповедей, обрезание младенцев мужского пола и прочих), многобожие и идолопоклонничество прочно существовали ещё в еврейской среде вплоть до конца 7 столетия до н. э. И лишь после указа царя Иосии (639–608 гг. до н. э.) от 622 года до н. э. были законодательно строго отменены культы всех богов кроме единого.[88] Устойчивые пережитки многобожия у еврейских племён свидетельствуют о крайне низкой культуре мышления и полной религиозной безнравственности — в том смысле, что евреям было «всё равно кому поклоняться», а посему религиозные культы для них были не жизненной необходимостью, а больше формальностью, обслуживающей достаточно примитивную социальную организацию. Именно поэтому государственный указ «сверху» от царя Иосии они восприняли как должную замену одной «надобности» на другую. И лишь после этого им огласили Тору: видимо раньше подавать вероучение в письменном виде племенам, находившимся на примитивной стадии многобожия — было бессмысленно. И предание распространялось устно — с переменным успехом «зомбируя» еврейские племена из поколения в поколение, постепенно готовя их психику к восприятию письменных источников.

Дуглас Рид заметил эту отсталость древних еврейских племён:

«Секта фанатиков создала учение, сумевшее подчинить себе умы целого народа на протяжении двадцати пяти столетий; отсюда его разрушительные последствия. Никто не в состоянии объяснить, почему именно в то время или как вообще появилась эта доктрина.[89] Это — одна из тайн нашего мира. Можно пытаться как-то постигнуть ее, допустив, что тезис «каждое действие вызывает равное ему противодействие» столь же действителен и в сфере религиозного мышления, и что в то время, когда человечество искало единого, общего для всех, любящего Бога, родилась и эта жестокая и противоречивая догма о племенном мстительном божестве.

Иудаизм был отсталым явлением даже в 458 году до Р.Х., ибо уже тогда люди начали отворачиваться от идолов и племенных богов, в поисках единого общего Бога, Бога справедливости и любви. Конфуций и Будда в свое время указали путь в этом направлении, и идея единого Бога была знакома также и соседним с Иудеей народам».

Второй этап — с Х века до н. э. до конца VII века до н. э. (621 г. до н. э.) — период «первого Храма». Период «первого Храма» очень интересен двумя событиями: падением Израиля (722 г. до н. э.) и тем, что он закончился (через сто лет после падения Израиля) установлением единого для всех иудеев Закона (622 г. до н. э.).

При царе Давиде (1004 г. до н. э.) Ковчег Завета был перенесён в Иерусалим[90] — одновременно с образованием объединённого Израильско-Иудейского царства. С этого момента начался период первой государственной централизации евреев, созданный волей «жрецов» Египта и находящейся под контролем периферии древнеегипетского знахарства. Через это палестинское государство тогдашняя «мировая закулиса», как можно понять, решала две основные задачи:

· Первая (ближняя: задача-«минимум») — захватить под свой контроль через еврейскую периферию главный форпост мировых информационных, торговых и финансовых путей. Через объединённую Израильско-Иудейскую государственность методом «культурного сотрудничества» с окружающими племенами и цивилизациями — был поставлен первый в истории эксперимент: как воспримут иудаизм другие народы и племена.

· Вторая (дальняя: задача-«максимум») — сплотить разрозненные еврейские племена единой религиозной верой, «богатством» под контролем государственности, и храмовой опеки. Дать почувствовать евреям их духовное единство не только верой, но и «богатствами», общей землёй, сильной государственностью то есть, создать у них иллюзию народа, на базе чего впоследствии развивать дальше мифологию «богоизбранности».

Согласно вышесказанному, сыном царя Давида царём Соломоном (царствовал с 965 по 945 гг. до н. э.) были возведены царский дворец и Иерусалимский Храм в честь Яхве (945 г. до н. э.). Библия подробно повествует (3 кн. Царств, 2 кн. Паралипоменон) о строительстве этого культового сооружения, его огромных размерах и роскоши, что непременно должно было поражать и подавлять (в нужную сторону) воображение древних евреев. Тем более, что храмовые эгрегориальные культы — непременное приложение практически ко всем религиозным системам ведически-знахарской культуры древности.

Первые цари Иерусалима были баснословно «богатыми»: древнеегипетское сопровождение будущей «расы господ» действовало в этом ближневосточном регионе. На внутреннюю отделку и храмовую утварь ушло несколько тонн золота. В «Святая Святых» храма под охраной двух пятиметровой высоты херувимов[91] находился ковчег со Скрижалиями Заповедей. В главном зале находились десять огромных семисвечников, жертвенник и стол для хлебных даров. Вокруг храма Яхве строились не только религиозно-культовая жизнь, но и вся система социальных и моральных норм поведения в древнееврейском обществе. Однако, одновременно с этим продолжало существовать многобожие, а культ Яхве отправлялся лишь около храма.[92]

Почти сразу после окончания периода «первого Храма» и можно сказать принудительным преодолением многобожия[93] с помощью мощного давление на евреев «богатых» государственных институтов и храмовых культов Яхве (621 год до н. э. принимается указ о запрете на все остальные культы кроме Яхве) — начинается как по заказу следующий период во время которого произошла первая волна рассеяния евреев.

Можно смело предположить, что в период «первого Храма» в Иерусалиме был если не первосоздан, то возрождён в новом качестве мощнейший эгрегор бога Яхве — эгрегор иудаизма — которому до сих пор поклоняются все иудеи мира.

Однако далеко не всё гладко шло у «мировой закулисы» в период «первого Храма» не только в вопросе преодоления многобожия евреев, но и в вопросе размежевания с наследием Моисея, Аарона и других посланников Бога, которое могло остаться в среде некоторых (а то и многих) еврейских племён. Многие исторические источники указывают на религиозно-нравственный конфликт между Израилем и Иудеей во времена «первого Храма», который обострился отделением в конце X века до н. э. Израильского (северного) царства от объединённого Израильско-Иудейского царства.

То есть, объединённое царство просуществовало всего-навсего около 100 лет. За это время был выстроен храм. Храм обслуживался сословием священников-левитов, которые вместе с царской знатью составили «господствующую» верхушку утвердившегося в Израильско-Иудейском царстве рабовладельческого строя. Тогда же зарождается миф о вечной и нерушимой связи Яхве, династии Давида и богоизбранничества священного Иерусалима.

Почти сразу после начала функционирования храма израильские племена отказались исповедовать храмовые культы левитов. Возможно сохранялась какая-то память, оставшаяся от Моисея, возможно были в то время иные посланники Бога, которые вошли в конфликт с храмовыми служителями и за ними пошли многие еврейские племена, возможно сохранилась память о египетском рабстве как о плохом деле.[94]

Во всяком случае с этого момента в ближайшую задачу хозяев еврейства вошла выбраковка всех, кто отделился от Иудеи и не стал исповедовать храмовые культы Яхве. С этого момента Израилю был уже подписан левитами «приговор». Как его исторически было осуществить — это уже второе дело. Израиль пал под ударами Ассирии (в 722 г. до н. э.) — почти на полторы сотни лет раньше Иерусалима (культового центра иудейского государства и иудеев после их религиозного размежевания с израильтянами) — в 586 г. до н. э. Иерусалим был захвачен царём Вавилонии Навуходоносором. Эти почти полторы сотни лет верноподданным Яхве евреям промывали мозги иудаизмом на уровне государственных культов — после чего впервые опробовали их рассеяние. К этому времени израильской оппозиции иудеям уже не существовало, а из верноподданных иудеев опять состряпали «единый народ» (приписав ему и все заслуги династии Давида и могущества Иерусалима), предав забвению религиозный конфликт X века до н. э.

Таким образом, в конце X века до н. э. от Иудейского царства с его культовым храмом отделилось Израильское царство. Большая часть израильских племён стала отправлять религиозные культы в новых местах, отделившись от иерусалимского храма — в Бийт-Эле и в Дане, размежевавшись таким образом на религиозном уровне с Иудеей и с иудаизмом.

Этой же версии придерживается Дуглас Рид. В «Споре о Сионе» тема падения Израиля — одна из главных:

«Почти 3000 лет тому назад, настал конец краткой и непрочной связи между Иудеей и Израилем (детьми Израиля). Израиль отвергнул иудейскую доктрину избранного народа и пошел своим собственным путем.

История неудачного объединения этих двух племен относится к предыдущим столетиям. За мифологической и легендарной эрой Моисея последовал Ханаанский период, когда «Израиль» был сильной и сплоченной страной с ясными границами: северной конфедерацией десяти племен. Иудея, к которой присоединилось и малочисленное племя Вениамина, была лишь небольшим поселением на юге. Эта Иудея, породившая нынешний сионизм, всегда пользовалась дурной славой. Иуда продал Израильтянам своего брата Иосифа, любимого сына Иакова, за двадцать сребреников (как много позже другой Иуда, единственный иудей среди учеников, продал Иисуса Христа за тридцать). Путем кровосмешения он положил потом начало иудейскому племени (Бытие, 37–38). Через много веков после описанных событий левитские книжники стали господами Иудеи и, записывая устные предания, они не стеснялись искажать их в нужном им смысле. Встает вопрос, для чего они так бережно сохранили, а может быть даже и вставили эпизод зачатия племени путем кровосмешения и почему они так подробно описывают вероломный характер народа, по их словам избранного Богом? Это, как и многое другое в писаниях левитов, окутано тайной, ключи которой хранит правящая секта. Во всяком случае, современные ученые согласны с древними писаниями в том, что «Израиль» и «Иудея» были совершенно отдельными племенными образованиями. В Ветхом Завете Израиль часто называют «домом Иосифа», а Иудею — «домом Иуды», подчеркивая этим их взаимную обособленность. «Еврейская Энциклопедия» пишет: «Иосиф и Иуда принадлежат к разным потомственным линиям», добавляя, как уже было упомянуто, что иудеи «по всей вероятности не были израильским племенем». В Британской Энциклопедии стоит, что иудаизм образовался много позже того, как израильтяне слились с другими народностями, и что о взаимоотношении этих двух народов можно только сказать: «Израильтяне не были евреями». История Израиля была весьма краткой, после чего он сошел с мировой сцены. Иудея просуществовала несколько дольше, породив иудаизм, из которого впоследствии возник сионизм. При этом, маленькое южное племя иудеев стало отожествляться с безземельным племенем потомственных жрецов-левитов, утверждавших, будто священство было поручено им и их потомкам самим Иеговой на горе Синай. Это они были отцами иудаизма: кочуя среди племен они проповедовали войну во имя Иеговы. Стремясь к власти, они видели ее в форме теократии, где Бог — царь, а религия — закон».

Дуглас Рид выдвигает очень интересную версию размежевания израильтян с иудеями. Эта версия содержательно почти никак не противоречит высказанному нами выше:

«В период Книги Судей левиты почти достигли своей цели, и поскольку судьями были они сами, больше всего им и изолированному иудейскому племени нужно было слияние с Израилем. Однако израильтяне не желали быть под началом сектантского священства, соглашаясь на объединение только под властью царя; все народы вокруг них управлялись царями.

Левиты ухватились за эту возможность, так как было ясно, что царь выйдет из среды правящего класса, правящим же классом стали они сами. Монархию основал их старший жрец Самуил, посадив марионеточного царя, за спиной которого властвовало священство. Царю разрешалось править только пожизненно. Чтобы он не мог основать династии. В цари Самуил выбрал Саула, молодого крестьянина из племени Вениамина, отличившегося в военных походах, от которого ожидали послушания в будущем. То, что Саул был избран из племени Вениамина, показывает, что израильтяне не желали иметь царя-иудея. Объединенное царство Израиль просуществовало только во время правления Саула, его первого и последнего царя.[95]

Саул был отлучен Самуилом, тайно избравшим ему в преемники Давида из Иудеи. Саул пытался вернуть себе благосклонность левитов, усердствуя в «полном истреблении», затем пробовал убить Давида и этим спасти свой трон, но тоже безуспешно. В конце концов он покончил с собой. Вполне возможно, что ничего этого в действительности не было, и что это только рассказ из книги Самуила, написанной левитами сотни лет спустя.

Со смертью Саула 3000 лет тому назад перестало существовать и объединенное государство; Израиль не хотел иметь царем иудея Давида. Как пишет Кастейн, «остальной Израиль игнорировал его» и провозгласил царем сына Саула, Иевосфея, в результате чего произошло окончательное разделение на Израиль и Иудею. Согласно Книге Самуила, Иевосфей был убит и его голова послана Давиду, который восстановил номинальное единство страны и сделал ее столицей Иерусалим. В действительности, однако, Давиду не удалось объединить ни царство, ни племена: он лишь основал династию, продержавшуюся еще одно правление.

Израиль не слился с Иудеей по собственному решению и по тем же причинам, по которым Иудаизм всегда вызывал недоверие и осуждение и у других народов. Не забудем, что израильтяне «не были евреями», иудеи же «по всей вероятности не были израильтянами».

Для чего Израиль должен был «исчезнуть», сказано в позднейшем Талмуде: «Десять, колен не будут иметь своей доли в будущем мире». «Дети Израиля» не будут допущены правящей сектой на небо за то, что они отказались исключить себя из остального человечества.

Главный раввин Британской Империи Герц (J. N. Hertz) в 1918 г. осветил этот вопрос достаточно ясно: «Нынешний еврейский народ представляет собой потомков племен Иуды и Вениамина с небольшим числом потомков племени Левия». Это еще раз показывает, что древний Израиль не имеет ничего общего с тем, что позже стало иудейством. (Ни один источник, иудейский или любой иной, не в состоянии поддержать претензию нынешних евреев на происхождение по крови от иудеев, но это в данном случае несущественно)».

Как можно понять, такой расизм внутри самих «колен израилевых» был вынужденной мерой периода «первого Храма» чтобы разделить еврейские племена на верноподданных и вероотступников с последующим устранением вероотступников. Когда это произошло, левиты стали опять восстанавливать как бы единство «колен» для продления живучести мифа о едином израильском народе — возможно что и уже на новом «этнографическом материале», внеся необходимые поправки в Закон, чтобы больше евреи не смешивались и не ассимилировались. Это, видимо, имел в виду Дуглас Рид:

«Расовые догмы стали хотя еще и неписаным, но действующим законом. Почитатели Иеговы, не бывшие в состоянии доказать персидским чиновникам и левитским старейшинам свое происхождение из племен Иуды, Вениамина или Левия, отвергались «с отвращением» (Кастейн). Каждый должен был доказать «бесспорную чистоту расового происхождения» по метрическим записям (гитлеровский закон об арийских бабушках в двадцатом веке таких крайностей от немцев не требовал). Затем, в 444 г. до Р.Х. Неемия надоумил Ездру внести в Тору запрещение смешанных браков, т. е. новая практика отныне стала «законом» (а Давид с Соломоном, надо думать, были посмертно исключены из числа правоверных). Были собраны главы всех кланов и семейств, и их заставили подписать обязательство, что впредь и они сами, и их люди будут соблюдать все установления и предписания Торы, в особенности же упомянутые новые. В книгу Левит внесли необходимую поправку: «Я отделил вас от всех народов, чтобы вы были Мои». Теперь ни один иудей, под страхом смерти не смел вступать в брак вне своего клана; мужчина, бравший в жены чужеземку, совершал грех перед Богом (Неемия 13:27. Это же — закон и в нынешнем сионистском государстве), «чужим» был запрещен вход в город, «чтобы очистить иудеев от всего иноземного»».

Третий этап — VI век до н. э. называется периодом «вавилонского плена».

В 586 году Иудея была захвачена войсками царя Вавилонии Навуходоносора.[96] Иерусалимский храм был разрушен, а большинство иудеев захвачено в плен. Именно с периода вавилонского плена можно считать начало активизации еврейских диаспор и рассеяния. Именно с этого периода началось расширение географии охвата стран и народов влиянием иудаизма. Именно с этого периода заканчивается история иудаизма — как история первого еврейского государства, образованного агрессией ряда семитских племён, вторгшихся на территорию Ханаана (Палестины) именем Бога. Именно с вавилонского плена иудаизм становится идейной основой борьбы евреев за восстановление собственной государственности, принявшей у большой части евреев форму движения за возвращение «на землю предков».

Однако хозяевам иудаизма по-видимому больше не нужно было создания мощной еврейской государственности. С определённого момента истории (хронологически в период от XIX египетской династии до момента размежевания с израильтянами и отделения Израиля от Иудеи[97]) «мировая закулиса» решила, что эксперимент удался и передовой отряд «зомби»-фанатиков, «размноженный» на многочисленные диаспоры в результате вавилонского плена начал своё «революционное» шествие по миру. Реально же самая древняя и «богатая» политическая и финансовая мафия начала проводить библейскую концепцию концентрации управления миром (в её ветхозаветной части) — в жизнь народов и стран, куда эта мафия вторгалась. Основным средством этой концепции было ростовщичество — скупка имущества «гоев» на проценты при политической и экономической поддержке мафиозных диаспор из единого мирового центра «мировой закулисы». Хотя последняя и могла базироваться в нескольких точках мировой цивилизации, а не в одном географическом центре. Политическая поддержка иудеев выражалась в их влиянии на царей и местное «жречество» тех региональных цивилизаций, куда распространялось еврейство, с целью культивации во властных верхушках «толерантности» в отношении еврейства — представленного как «один из древних народов». А в случае надобности те же правящие верхушки употреблялись для дальнейшего рассеяния евреев[98] с помощью различных политических и дворцовых интриг. Экономическая поддержка основывалась на концентрации части награбленного золота в центре управления иудаизмом с последующим распределением «богатств» через руководство диаспор по воле «мировой закулисы»: одни диаспоры (кто «хорошо себя вёл») могли поддержать, а другие — «выбраковать»[99] с помощью организации геноцида «бедных евреев» местными властями.[100]

Дуглас Рид указывает в «Споре о Сионе» на двойную цель, которую преследовала «мировая закулиса», воспользовавшись вавилонским пленом: во-первых, начать рассеяние евреев, и во-вторых, промоделировать качественное внешнее управления властной верхушкой Вавилонии:

«Второзаконие породило иудаизм. Он был бы мертворожденным, а Второзаконие осталось бы никому неизвестным, если бы дело шло только о левитах и подчиненных им иудеях. Их было немного, и даже в сто раз более многочисленный народ не смог бы навязать миру собственными силами эту варварскую доктрину. Для Моисеева закона существовала только одна возможность развиться, выжить и стать мощным фактором, нарушающим жизнь народов всех последующих столетий. Нужен был могущественный «иноземец» (из числа подлежащих в будущем «заклятию»), великий царь из язычников, что потом будут уничтожены, который помог бы оружием и деньгами. Именно это и произошло после того, как Осия объявил народу Второй Закон в 621 г. До Р.Х., и то же мы наблюдаем на протяжении многих столетий, вплоть до наших дней: что казалось абсолютно невероятным, превращается в неоспоримый факт! Правители «других народов», заведомо подлежащих ограблению и уничтожению, неоднократно в истории поддерживали губительную для них веру, и, за счет собственных народов, способствовали разрушительным поползновениям левитской секты.

Примерно через двадцать лет после обнародования в Иерусалиме Второзакония, Иудея была в 596 году до Р.Х. завоевана вавилонским царем. Похоже было, что пришел конец, а на фоне крупных событий той эпохи завоевание Иудеи было лишь незначительным эпизодом. С тех пор Иудея никогда больше не была независимым государством и, если бы не левиты с их Второзаконием, и не помощь иноземцев. Иудея, подобно Израилю, пошла бы по общему для всего человечества историческому пути.

Вместо этого, вавилонская победа стала отправной точкой в деле, оказавшем огромное влияние на жизнь человечества. В Вавилоне, впервые в истории, иноземный царь взял левитский «Закон» под свое покровительство и, вместо того, чтобы умереть, этот «закон» стал укрепляться и расти. Появились государство в государстве, нация внутри нации, — новые явления в жизни народов; был приобретен первый успешный опыт узурпации власти, и в будущем это принесло другим народам много горя и бедствий.

Что касается иудеев и порожденных ими евреев, то их доля оказалась, пожалуй, самой незавидной. Как бы там ни было, не очень счастлив должен был быть еврейский писатель Морис Самуель, живший в наше время, через 2500 лет после описанных событий, когда он писал: «Мы евреи-разрушители, и навсегда останемся разрушителями… Чтобы ни делали другие народы для нашего блага, мы никогда не будем довольны».

В этих словах можно при желании усмотреть насмешку, злорадство или бесстыдство. Но внимательно изучающий вековой «спор о Сионе» увидит в них вопль отчаяния человека, не могущего своими силами спастись от безжалостной доктрины разрушения, наложенной в сочиненном иудейскими жрецами «Моисеевом Законе»».

Дуглас Рид исследовал иудаизм с «христианских» позиций, благонамеренно считая библейское христианство доброй альтернативой злобному иудаизму. Эти аспекты книги Дугласа — ошибочные. Почему? — На этот вопрос мы ответим в главе про религиозную систему христианства. Однако, то, что касается сути самого иудаизма, исторических моментов его становления и причин живучести — Дугласу Риду удалось очень многое. Изучив Ветхий Завет, он выделил двуличие иудейской веры и указал на причину искусственно сконструированной бездомности еврейства:[101]

«Правоверный иудаизм построен на терроре и страхе, и держится ими. Глава 28-ая Второзакония дает длинный перечень проклятий, свидетельствуя, какое огромное значение придавало им иудейское священство (даже в наше время правоверные иудеи верят в силу этих проклятий). Не забудем, что людей здесь проклинали не за моральные проступки, а только за несоблюдение предписаний Второзакония: «Если же не будешь слушать гласа Господа, Бога твоего, и не будешь стараться исполнять все заповеди Его и постановления Его…то придут на тебя все проклятие сии и постигнут тебя». Города и селения, дети, поля и скот — все будут прокляты: «…все проклятия сии постигнут тебя, доколе не будешь истреблен». Обещаются ни более, ни менее, как моровая язва, чахлость, воспаление, ржавчина, «несчастье во всяком деле рук твоих», почечуй, короста, чесотка, сумасшествие, слепота, голод, людоедство и засуха; «С женою обручишься и другой будет спать с нею»; «Сыновья твои и дочери будут отданы другому народу», но и тех, кто останется дома, ожидает не лучшее: «Будешь есть плоть сыновей твоих и дочерей твоих…и жена твоя тайно будет есть их» и так далее, в том же духе (Втор., 28, 20–57).

До самого недавнего времени все эти проклятия провозглашались при публичном отлучении «отступников», в закрытых же цитаделях талмудизма они вероятно употребляются и сейчас.

В этом догмате Второзакония ясно видна та роль, которую оно уделяет «язычникам». В конечном счете, они при этом Законе не имеют права на легальное существование и не могут его иметь, поскольку Иегова «знает» только свой «святой народ». Если их фактическое существование допускается, то только для целей, высказанных в стихе 65-ом главы 28-ой и стихе 7-ом главы 30-ой. Сначала они должны принять в себя иудеев, наказанных за свои проступки рассеянием, а затем, когда их гости раскаются и получат прошение, на них перейдут все проклятия с иудеев, вновь обретших милость Иеговы. Стих 7-ой главы 30-ой, объясняет, что «все эти проклятия» переносятся на язычников потому, что они якобы «ненавидели» и «преследовали» иудеев, но как можно считать язычников виновными, если само присутствие в их среде иудеев явилось предписанным свыше наказанием, «проклятием» Иеговы за проступки последних.[102] Ведь согласно стиху 24-му главы 28-ой, никто другой, как сам Иегова предал иудеев проклятию изгнания: «И рассеет тебя Господь по всем народам от края земли до края земли… но и между этими народами не успокоишься и не будет места покоя для ноги твоей».

Двуличие Второзакония бросается в глаза: за несоблюдение закона Господь рассеивает свой народ среди язычников;[103] язычники же, неповинные ни в этом рассеянии, ни в проступках иудеев, объявляются «угнетателями» и должны быть уничтожены. Чтобы осмыслить это странное отношение иудейства к остальному человечеству, к Божьему творению и ко всей вселенной нужно призадуматься над этими и другими отрывками из всей еврейской литературы, в особенности над непрерывно повторяемой жалобой на постоянное и повсеместное преследование евреев. Для тех, кто признает правомочность Второзакония, само существование других народов равнозначно оскорблению и преследованию евреев. Как фанатики-националисты, так и наиболее просвещенные евреи согласны в одном: они видят мир и все, что в нем происходит, исключительно с еврейской точки зрения, с которой все, касающееся «иноземцев», фактически не имеет никакого значения. Это — наследие двадцати пяти столетий специфически еврейского образа мышления; этот кошмар столь крепко запечатлен в их душах и умах, что даже видя ложность этой ереси, они не в состоянии от нее освободиться.

Из цитированного выше отрывка Второзакония видно, что правящая секта трактует бездомность еврейства одновременно как акт Иеговы, бога «избранного народа», и как результат преследования евреев их врагами, которые поэтому заслуживают «все эти проклятия». При столь крайнем самовозвеличении, любое политическое насилие, приводящее к потере жизни или имущества пятью евреями и девяносто пятью неевреями, оценивается еврейством исключительно, как еврейское несчастье, причем они делают это даже без тени притворства. В нашем двадцатом веке подобные нравственные нормы открыто прилагаются ими ко всем другим народам и событиям мировой истории. Другими словами, мы живем в век левитской ереси».

Чтобы закончить разговор про вавилонский период еврейской истории приведём ещё несколько интереснейших выводов исследований из книги Дугласа Рида:

«Вавилонский эпизод имел решающие последствия не только для (ничтожного в ту эпоху) племени иудеев, но впоследствии и для всего современного нам мира.

За период «вавилонского пленения» левиты сумели создать систему, которая с тех пор оказывает непрерывное воздействие на жизнь всех народов. Второзаконие было уже написано, но левиты добавили к нему еще четыре книги, установив закон расово-религиозной нетерпимости, который будучи осуществлен, навсегда должен был оторвать иудеев от всего остального человечества. В Вавилоне левиты приобрели опыт подчинения иудеев этому закону и отделили их тем самым от коренного населения страны. Значение левитов росло и они стали все более влиять на своих завоевателей, а в конце концов снесли и «полностью разрушили» дом их хозяев. Даже если все это в действительности происходило вовсе не так, то именно такая версия была введена в историю, а последующие поколения, приняв ее, привыкли видеть в иудеях непреодолимую разрушительную силу.

…Первопричиной всего этого был опыт, накопленный левитами во время вавилонского плена,тогда они впервые проверили действие своей доктрины в обстановке чужой страны. Доброе отношение вавилонских победителей к своим иудейским пленникам было прямой противоположностью Второзакония, навязанного иудеям накануне их поражения. Если бы победителями были иудеи, они должны были бы «не оставить в живых ничего, что дышит». Как пишет Кастейн, однако, пленные иудеи «пользовались полной свободой» в выборе местожительства, религии, занятий и самоуправления. Это позволило левитам закабалить фактически свободных людей. Подчиняясь настойчивым требованиям священства, иудеи селились тесными, сплоченными группами: так возникло гетто и власть левитов в нем. Из этого первого опыта самообособления в Вавилоне возник впоследствии, уже в христианскую эру, закон Талмуда, требовавший отлучения еврея, продавшего без разрешения землю своего «ближнего» так называемому «иноземцу».

Загнать изгнанников в ограды гетто было без помощи иноземного владыки трудным делом, и эта помощь была оказана, как тогда, так и еще много раз в будущем. Взяв соплеменников крепко в свои руки, левиты занялись завершением своего «Закона».

С окончанием Торы была воздвигнута стена,[104] отделявшая приверженцев Торы от всего остального человечества, хотя еще и неполная, но единственная в своем роде. Она не допускала различий между законом Иеговы и законами людей, иначе говоря — между религиозной догмой и гражданским правом. Законы «чужестранцев» не признавались ни в богословском, ни в юридическом смысле, а всякая попытка внедрить их толковалась, как «преследование», ибо истинным законом был один лишь закон Иеговы.

Согласно священству, буквально вся повседневная жизнь, вплоть до мельчайших ее отправлений, регламентировалась предписаниями Торы.[105] Возражения, что Иегова не мог дать Моисею на горе Синай подробных указаний насчет всех человеческих действий, какие только можно было придумать, отвергалось ссылкой на «устное предание», тайна которого якобы была раскрыта Иеговой Моисею, а право его бесконечного и ничем не ограниченного толкования передавалась левитами, как эстафета на бегах, от поколения к поколению. Заметим, что возражения были не частыми, поскольку Закон требовал для сомневавшихся смертной казни».

Четвёртый этап — с середины VI века до н. э. (538 г.) до 70 г. н. э. — период «второго Храма».

После гибели Вавилона и присоединения его земель к Персии, евреям разрешили отстроить на «родине» в Палестине храм (освящён в 515 г.). Этот длительный период характеризуется одновременным существованием диаспор в рассеянии и центра иудейской теократии в Иерусалиме. При этом «центр иудейской теократии» (иудейский Иерусалим) был в первую очередь «эталоном» иудейской веры и религиозного порядка. Поэтому можно сказать, что в период «второго Храма» шли одновременно два процесса:

· во-первых, шло становление многочисленных иудейских диаспор вне Иудеи и,

· во-вторых, совершенствовалась сама иудейская вера, для чего на этом этапе был пока необходим единый духовный центр — как средство укрепления и поддержки (как духовной, «правовой», так и финансовой) многочисленных диаспор, представители которых, видимо, ещё вызывали некоторые сомнения (в смысле безусловного подчинения вере в условиях жизни среди других народов) у хозяев иудаизма. Во главе собирания евреев вокруг иерусалимской святыни находилось сословие левитов. Восстановление иерусалимского храма разрешил персидский царь Кир в V в. до н. э.

Далеко не все иудеи вернулись на «родину». Иудейские диаспоры возникли в первую очередь в пределах персидского царства — от Африки до Индии. Иудейские диаспоры крепли в частности за счёт прозелитов (людей, принимавших иудаизм не из числа евреев). Таким образом в иудейскую веру посвящались вовсе и не «дети Авраама», а совершенно посторонние (далёкие от «кровного родства» — по писанию) люди. В иудейских общинах вне Иерусалима, вне почитания и культа вокруг Иерусалимского храма — существовали только синагоги, особые дома для собрания членов общины, чтения вслух Торы или воспроизведения проповедей. Управление иудаизмом (дополнения и нововведения, изменения культов и т. п.) возможно было лишь в Иерусалиме — во всяком случае для иудеев оно велось оттуда. Так что период «второго Храма» можно уверенно считать ещё периодом становления мирового иудаизма — в его законодательно-религиозной базе — и адаптации иудаизма ко всем религиозным системам народов.

Дуглас Рид провёл обширные исследования в области периода «второго Храма» и составил интереснейшие исторические параллели — от Вавилонского плена до итогов последних мировых войн:

«Падение Вавилона и события наших дней после двух мировых войн столь разительно схожи между собой, что это сходство невозможно объяснить простой случайностью и, наоборот, нетрудно показать, что эти события были сознательно направлены. В двадцатом веке народы Запада, сознательно или бессознательно, подчинялись не своему закону, а иудейскому, управляясь силой, которая руководила их правительствами.

Расстановка действующих лиц и окончательные результаты во всех трех случаях совершенно одни и те же. На одной стороне — иноземный владыка, якобы оскорбитель и угнетатель иудеев (или, в наше время, евреев): в Вавилоне это был царь Валтасар,[106] во время первой мировой войны — русский царь, во время второй — Гитлер. Противник этого «преследователя» — другой иноземный владыка, «освободитель». В Вавилоне это был персидский царь Кир, во втором случае — лорд Бальфур[107] и K°., в третьем — президент Труман,[108] или любой другой, номинальный правитель США.

Между обоими противниками стоит всепобеждающий пророк Иеговы, великий муж и мудрый советник царя, предсказывающий бедствие,[109] которое постигнет «преследователя» и его страну, в то время как сам он благополучно избежит неприятных последствий. В Вавилоне это был Даниил, во время первой и второй мировых войн — Хаим Вейцман, сионистский пророк при чужеземных правительствах. Таковы действующие лица. Развязка наступает в форме мести Иеговы «язычникам» и еврейского триумфа в виде символического «восстановления». Царь Валтасар узнал от Даниила о грозившей ему судьбе и был убит «в ту же ночь», а его царство досталось врагам. В конце первой мировой войны еврейские чекисты убили русского царя и всю его семью, запечатлев свое деяние строками, «начертанными на стене» подвала, где произошло убийство. После второй мировой войны вожди нацизма были повешены 16 октября 1946 г. в еврейский «день искупления». Другими словами исход двух мировых войн нашего столетия точно следовал левитскому описанию Вавилоно-Персидской войны в Ветхом Завете».

Как видно, крупные политические эксперименты связанные с пребыванием еврейских диаспор в среде народов и их влиянием (под контролем левитов) на верхушки власти (с целью смены политических декораций и обновления кадровой базы властей) периодически повторялись после «вавилонского плена». Однако, с 70 г. н. э. вплоть до 1948 года у иудеев было отнято «право» собираться вокруг иерусалимского храма, и они были обязаны жить в диаспорах.

Смешанная (иерусалимско-диаспорная) система поддержки иудаизма необходима была в преддверии столкновения иудаизма с другими мощнейшими древними религиозными системами — для того, чтобы иудеи ни в коем случае не попали под идейно-религиозное влияние последних, одновременно пребывая в среде исповедующих их народов и племён. Естественно, что обязательно должны были иметь место далеко не единичные случаи отступничества от иудаизма. Наряду с политическими потрясениями (переход Палестины из-под власти одного царства к другому) иудаизм (как иерусалимский, так и в диаспорах) столкнулся с мощнейшими культурно-идейными воздействиями со стороны в первую очередь персидского зороастризма, греческой философии и искусства,[110] а также римской государственно-политической системы. Однако даже в условиях такого неусыпного иерусалимского централизованного контроля — в I веке до н. э. иудаизм впал в острый кризис, выразившийся в расколе иерусалимской иудейской общности во многом на базе неравенства самих иудеев и рабовладения в Иудее.

Лишь после этого начинается длительный «период диаспоры».

В этот период «мировой закулисой» были сняты все главные основания для внутренних (внутриеврейских) распрей (имевших место в период «второго Храма» в Иерусалиме): нет государственной теократии (не в смысле государственности, а в смысле централизации духовной жизни во главе с высшими иерархами, хотя иудейское государство сохраняло весьма широкую автономию) — некого и винить за притеснения и «несправедливость» кроме народов и властей, в среде которых живут сами иудеи. В «период диаспоры» каждая иудейская диаспора оставалась в первую очередь на одних и тех же «правах» по отношению к народам-«гоям». А затем уже отмечались некоторые различия в положении разных диаспор, которыми пренебрегали ради общей цели — «господства над миром» и «возвращения земли». То есть, всех иудеев диаспоры «уравняли» в «правах» друг по отношению к другу. Этого не было в период «второго Храма» в самом центре иудейской духовности и закона. По какой причине центр был упразднён за ненадобностью.[111] Это пришлось сделать вследствие двуличия иудаизма, которое заметил Дуглас Рид (цитату мы привели чуть выше).[112] Дело в том, что двуличие иудаизма работает на глобальный сценарий лишь тогда, когда иудеи находятся в «чужой среде». Если же иудеи являются единой общностью со своей государственностью и жёсткой замкнутой (в определённой мере) теократией (как это было в Иерусалиме и его окрестностях) — двуличие иудаизма начинает действовать в отношении них же самих, то есть, внутрь общности.[113] И принципы двуличия вполне могут применяться исходя из происхождения, социального положения и т. п. как «закон»: наиболее «знатные» иудеи притесняют «бедных», а последние объявляют первых «угнетателями». Что и произошло в Иерусалиме в I веке до н. э.

Дуглас Рид анализирует всю последующую историю Европы через призму прецедента, положившего начало периоду «второго Храма»:

«Читателю придется однако заглянуть в самого себя, чтобы понять, если он сможет, почему эти марионетки, т. е. его собственные политические вожди, столь покорно подчиняются чужой воле. Первым из них был царь Кир. Без его помощи правившая евреями секта никогда не смогла бы вновь обосноваться в Иерусалиме, убедив рассеянные по просторам тогдашнего мира недоверчивые иудейские массы, что расовый закон силен и будет выполнен до последней буквы. Прямая и ясная линия причин и следствий тянется от падения Вавилона к событиям нашего века; после ряда последовательных катастроф, пришедший в упадок Запад может винить во всем этом первую не-еврейскую марионетку, Кира, даже больше, чем направлявших его хитрых и изобретательных жрецов-левитов. Эдуард Мейер (см. библиографию) пишет: «Иудаизм возник по воле персидского царя и с помощью его империи, в результате чего империя Ахеменидов[114] простирает свое влияние с большей силой, чем любая другая, непосредственно до нашего времени».[115] Правильность вывода этого неоспоримого авторитета трудно отрицать.

За 500 лет до того, как появилось само понятие Европы, левиты установили свой «Закон», а царь Кир создал прецедент,[116] показав, как пойдет разрушение и гибель этого, тогда еще неведомого континента. Ко времени завоевания Киром Вавилона, пять книг Закона еще не были закончены. Секта левитов все еще усердно трудилась в Вавилоне, сочиняя историю, которая на таких примерах, как эпизод с «царем Валтасаром», должна была придать правдоподобность невероятному и установить прецедент варварских действий двадцать пять веков спустя. Массы иудеев хотя и были уже приучены к религиозной нетерпимости, но не знали еще ничего о законе расовой нетерпимости, который готовился для них. Левитской секте предстояло завершить «Закон» и применить его к собственному народу. Это произошло в 458 году до Р.Х. во время правления другого персидского царя, и с тех пор «спор о Сионе» неумолимо противопоставляет иудейский народ остальному человечеству. Пуповина, связывавшая его с окружающим миром, была окончательно порвана[117]. Этот обособленный от всех народ, перед которым его жрецы, как знамя, несли легенду о падении Вавилона, был послан в будущее, как компактная сила среди чужих народов, уничтожение которых диктовалось его Законом».

Прошло всего 100 лет после окончания написания всего иудейского «закона» и начался период новой волны рассеяния и вербовки новых прозелитов. После захвата Иудеи (с этого времени территорию называют часто Палестиной) в 322 г. до н. э. Александром Македонским (356–326 гг. до н. э.) и усилению эллинистического влияния оказалось, что большая часть евреев, расселившихся в странах Восточного Средиземноморья, не знает иврита — языка Торы. Это послужило поводом для перевода Танаха на греческий язык.

Исторический момент был выбран «подходящий». Во второй книге учебного пособия мы уделили много внимания религиозной системе Древней Греции и распространению древнегреческой мифологизированной религии на территорию будущей Европы. Мы сделали следующий вывод.