Основные этапы развития Патрологии.

Основные этапы развития Патрологии.

Истоки патрологии можно возвести к достаточно глубокой христианской древности. Уже в известием труде «отца церковной истории» Евсевия Kecapийского содержится весьма обильный патрологический материал, ибо Евсевий стремился написать такую церковную историю, которая одновременно была бы и историей церковной литературы. В распоряжении Евсевия были богатые сокровища Иерусалимской и Кесарийской библиотек, где хранились писания древних отцов и учителей Церкви, а поэтому его сведения о памятниках первохристианской письменности приобретают первостепенное значение, поскольку многие из этих памятников впоследствии были утеряны. Если произведение Евсевия являет собой как бы начальный синтез церковно-исторической науки и патрологии, то первой попыткой создания собственно «патрологического труда» можно считать «Книгу о знаменитых мужах» блж. Иеронима Стридонского. В ней блж. Иероним являет себя «пионером в сфере истории богословской литературы». Само название произведения (Devirisillustribus; оно имело еще и другое название: «О церковных писателях» — Descriptoribus esslesiasticu) заимствовано блж. Иеронимом у римского автора Светония Транквилла, в начале II в. описавшего жизнь и сочинения наиболее ярких представителей римский словесности. Свою книгу блж. Иероним создал в 392 г. в предисловии, обращаясь к Другу {с. 14} и покровителю префекту Декстру, он так определяет задачи ее: «Ты советуешь мне, Декстр, чтобы я, следуя примеру Транквилла, изложил по порядку сведения о церковных писателях, и чтобы то, что он сделал в перечне знаменитых мужей языческой древности, я сделал относительно наших, то есть чтобы я кратко изложил тебе сведения о всех оставивших потомству какие-либо из сочинений священного содержания, начиная от страдания Христа до четырнадцатого года императора Феодосия». Указывает блж. Иероним и на трудности своей задачи, сравнивая себя с языческими писателями, создававшими подобного рода труды: «Мое и их положение неодинаково. Ибо они, раскрыв древние исторические сочинения и летописи, могли как бы с обширного луга сплести не малый венок своего творения. Что же могу сделать я, который, не имея в этом деле никакого предшественника, должен следовать наихудшему, как говорится руководителю — самому себе, — хотя Евсевий Памфилов в десяти книгах Церковной Истории оказал нам весьма важное пособие, и хотя книги каждого из тех, о которых мы намерены писать, часто свидетельствуют о времени жизни своих авторов?»

Наконец, блж. Иероним намечает и апологетическую цель своей книги; «Итак, пусть узнают Цельс, Порфирий, Юлиан, неистовствующие против Христа псы, пусть узнают их последователи (которые думают, что Церковь не имела никаких философов и ораторов, никаких учителей), сколь многие и великие мужи её основали, создали и украсили; пусть перестанут они укорять нашу веру в деревенской только простоте и пусть лучше сознаются в своем невежестве». Произведение блж. Иеронима состоит из 135 глав, каждая из которых посвящена какому либо знаменитому мужу христианской древности, начиная от святых Апостолов и Евангелистов; заканчивает же блж. Иероним сведениями о собственной литературной деятельности. В «Книге» упоминаются и три иудея: Филон Александрийский, — Иосиф Флавий и Иуст Тивериадский (первых двух древне-церковные писатели вообще считали «своими»), а также некоторые писатели сомнительной, с православной точки зрения, репутации: Вардесан, Новациан и Евномий. Сведения о греческих христианских писателях блаж. Иероним заимствует, в основном, у Евсевия; причем, такое заимствование осуществляется не всегда корректно и допускается ряд ошибок. Однако, начиная с IV в. Иероним вполне самостоятелен, хотя и здесь не избегает погрешностей. Несмотря на данные ошибки и погрешности, труд блж. Иеронима имеет, несомненно, первостепенное значение, ибо является первым «патрологическим очерком» в истории христианской письменности, содержа массу ценнейших свидетельств.

Значение данного труда блж. Иеронима определяется еще и тем, что на протяжении более тысячи лет он стал образцом для множества подобных же произведений средневековых авторов (они иногда именуются «номенклаторами»), обычно также носящих название «О знаменитых мужах». Первым «продолжателем Иеронима стал пресвитер Геннадий Марсельский (ум. ок. 480 г.), который в 91 главе своего произведения охватил церковных писателей с конца IV в. до последней четверти V в.; в рукописной традиции его труд обычно присоединялся к книге блж. Иеронима в качестве ее второй части. Затем появилось сочинение «О знаменитых мужах» архиепископа Исидора Севильского (ум. 638 г.), повествующее, преимущественно, об испанских христианских писателях, к нему сделал дополнение ученик Исидора Ильдефонс Толедский (ум. 667 г.). Беда Достопочтенный (673–735 гг). как бы завершает собой активный период просветительской и ученой деятельности в области изучения христианской древности, характерный для раннего средневековья. Правда, его знаменитый труд «Церковная история англов», а также несколько житии английских святых относятся, во-первых, скорее к сфере истории Церкви, чем к соб{с. 15}ственно патрологии, а, во-вторых, имеют преимущественно «местное» значение, описывая церковную жизнь этого далекого уголка Римской империи.

После же Беды, и связи с общими историческими катаклизмами, сопровождающимися затуханием культурной деятельности, не средневековом Западе преемственность подобного рода «патристических опусов» прорывается на несколько веков. Лишь в XII в. вновь появляются продолжатели дела блж. Иеронима, такие как бенедиктинский монах Зигеберт (ум. 1112 г.), пресвитер Гонорий Августодунский (ум ок. 1150 г.), аббат Иоанн Тритенгейм (ум. 1516) и др. Что касается греческого Востока, то здесь, помимо перевода на греческий язык упомянутой книги блж. Иеронима (он был осуществлен анонимом в период VII–IX вв.), можно назвать только один труд, освещающий историю древне-церковной литературы. Это знаменитая «библиотека» константинопольского патриарха Фотия. Она представляет собой сборник «конспектов» прочитанных патриархом произведений как христианских, так и языческих авторов. Всего «Библиотека» содержит 280 таких «конспектов» («кодексов»), сопровождаемых обычно критическими ремарками патриарха, относящимися к содержанию и литературной форме этих произведений, а также к характеру миросозерцания их авторов, Данный труд патриарха Фотия имеет важнейшее значение для патрологической науки, ибо он сохранил ценные сведения о тех памятниках церковной письменности, которые ныне утеряны.

В новое время, начиная с XVII в., патрология постепенно конституируется, как самостоятельная наука, хотя процесс обретения ею «индивидуального лика» протекал достаточно сложно. Два фактора сыграли решающую роль в становления научной патрологии. Первый фактор — уже упоминавшиеся печатные издания творений древне-церковных писателей и отцов Церкви, которое заложили фундамент для «патрологических штудий» Второй фактор полемика между католиками и протестантами, в которой патрология, подобно церковно-исторической науке, играла весьма и весьма видную роль. Ибо, отталкиваясь от «схоластической рутины», протестанты стремились обосновать свой раскол обращением к «чистым истокам христианской древности», в том числе — к творениям древнехристианских писателей. Поэтому у них возникает такая дисциплина, как «историческое богословие», которая со второй половины XVII в. получает название «патристического богословия».

Именно в рамках данной дисциплины появляются обобщающие труды типа «Патрологий» Й. Зерхарда (1653 г.) и Й. Хюльсеманна (1670 г.), «Греческая. Библиотека» (1790–1809 гг.; 12 томов) и «Латинская Библиотека» (1754 г.; 6 томов) Й. Фабриция, «Патристическая Библиотека» И. Г. Валха (1770 г.) и др. «Возврат к отцам Церкви» во многом определил также католическое богословие и науку XVII — XVIII вв. Отход от мертвящей рутины поздних эпигонов схоластики здесь наметился уже в XV в., а активная деятельность по изданию святоотеческих творении ускорила этот процесс. В результате у католиков появляется первый серьезный патрологический труд Р. Веллармино «Книга о церковных писателях» (Рим, 1613; впоследствии он был дополнен Ф. Ляббе: Париж, 1660). Затем выходит в свет монументальное произведение сорбоннского профессора Л. Е. дю Пена (L. E. du Pin) «Новая Библиотека церковных авторов» (Париж, 1686–1711, 47 томов), использовавшего методы исторической критики, что вызвало реакцию недовольства в консервативных католических кругах, поведшую к наложению запрета на многотомное исследование Дю Пена. В противовес Дю Пену бенедиктинец Р. Гейллье (R. Geillier) создает «Общую историю священных и церковных авторов» (Париж, 1721–1763; 23 тома), в которой прослеживается строго католический взгляд на историю церковной письменности. Нельзя не упо{с. 16}мянуть и солидные труды немецких католических исследователей: «Анализ творений святых отцов и церковных писателей» (1780–1796; 18 томов) Д. Шрама. и «Богословско-критическая история жизни, творений и учения святых отцов и прочих церковных писателей» (1783–1799; 13 томов) Г. Люмпера — оба труда написаны на латинском языке.

XIX в. знаменуется, с одной стороны, множеством открытий неизвестных дотоле произведений древне-церковной литературы (т. н. «Философумен», или, более точно, «Опровержения всех ересей» св. Ипполита Римского, «Дидахе» и пр.), а, с другой стороны, определенной переориентацией патрологических исследований, прежде всего в протестантском ученом мире. Здесь «патрология» (или «патристика») постепенно исчезает, как самостоятельная научная дисциплина, уступая место «истории древнехристианской литературы». Дух суетно-неуемного «критического разума», разъедающего, подобно кислоте, всю протестантскую культуру XIX в., излился и на эту церковно-историческую и богословскую дисциплину. Находя повсюду неисчислимые противоречия во взглядах различных древне-церковных писателей, протестантские ученые пришли к выводу, что нет и в принципе не может быть цельного «богословия отцов»; возможно только изучение памятников древнехристианской письменности с чисто историко-литературной точки зрения, исключающей их богословскую оценку. Именно такой подход обнаруживается, например, в «Истории древнехристианской литературы первых трех веков» Г. Крюгера.

Впрочем, хотя протестантские ученые и стремились выплеснуть из ванны вместе с грязной водой и ребенка, это отнюдь не означает, что их труды полностью лишены всякого значения. В данном плане можно отметить, например, фундаментальное исследование А. Гарнака «История древнехристианской литературы до Евсевия» «его органичное продолжение «Хронология древнехристианской, литературы» (всего 5 томов, вышедших в 1893–1904 гг., а затем неоднократно переиздававшихся). Тем же А. Гарнаком была начата в конце XIX с. серия «Тексты и исследования по истории древнехристианской литературы» продолжающаяся и доныне; в ней появились как публикации отдельных памятников древне-церковной письменности, так и их монографические исследования, вкупе с различными сборниками статей (в настоящее время вышло в свет ок. 140 выпусков этой серии).

В отличие от протестантских ученых, католические исследователи остались верными традициям предшествующих патрологических изысканий. Некоторое время понятия «патрологии» и «патристика» являлись у них взаимозаменяемыми, чему свидетель, например, «Учебник патрологии и патристики» И. Ниршля (1881–1885; 3 тома). Затем слово «патристика» постепенно выходит из католического научного обихода, заменяясь порой на «историю древне-церковной письменности» или «историю древнехристианской литературы» (последнее выражение, хотя внешне и напоминает аналогичный «протестантский жанр», по внутреннему своему смыслу являлось тождественным «патрологии», т. е. предполагало богословскую оценку произведений). В конце XIX – первых десятилетиях XX вв. католические исследователи уверенно занимают лидирующее место в области патрологии. Помимо многочисленных конкретных исследований, выходят в свет и множество обобщающих патрологических трудов, таких как пятитомная «История древне-церковной литературы» О. Барленхевера (выдержавшая несколько изданий), трехтомная «Патрология и история богословия» Ф. Кайре (F. Cayre), Трехтомная «История греческой христианской литературы вплоть до конца IV века» А. Пюсша и пр. В XX в., особенно в последние десятилетия его, у католических патрологов можно наблюдать определенную тенденцию переноса центра тяжести научной деятельности на все более тщательное издание памятников древне-церковной письменности и связанное с ним детальное изучение рукописной {с. 17} традиции их. Все больший акцент ставится и на монографических исследованиях отдельных патрологических проблем.

Поэтому мощная и солидная традиция католической патрологии породила в XX в. целую плеяду выдающихся ученых, поражающих своей многосторонней эрудицией, таких как Г. Барда, М. Ришар, Ж. Даннелу и пр. Крупнейшие католические богословы, например, Г. де Любак и Г. У. Бальтазар, стремятся основывать свои богословские построения на фундаменте прочного знания святоотеческого Предания, а поэтому и сами предстают, как вполне профессиональные патрологи. Итоги тщательной разработки различных областей истории древне-церковной письменности подводятся в таких классических учебниках, как «Патрология» Й. Кастена (три тома ее изданы самим автором, а четвертый том подготовлен, после кончины Кастена, его учениками) и «Патрология» Б. Альтанера и А. Штуйбера (весьма ценная с библиографической точки зрения).

Впрочем, констатируя ведущее значение католической патрологии в XX в., нельзя не отметить того факта, что и современные протестантские ученые добились ряда важных успехов и в области изданий святоотеческих творений (например, ими осуществлена публикация вновь найденных творений прп. Макария Египетского), и в сфере изучения жизни, творчества и миросозерцания отдельных отцов и учителей Церкви (в качестве примера можно привести серию работ В. Фелкера, посвященных Клименту Александрийскому, Оригену, св. Григорию Нисскому, прп. Максиму Исповеднику, прп. Иоанну Лествичнику, прп. Симеону Новому Богослову и Николаю Кавасиле), и в осмыслении основных тенденций развития святоотеческого богословия (в частности, следует отметить такие труды, как «История раннехристианских учений» Д. Н. Келли, «Философия отцов Церкви» Г. Вольфсона и «Христианская традиция» Я. Пеликана).

Подводя итоги данному краткому и очень схематичному обзору, хотелось бы сказать, что в настоящее время возникает настоятельная необходимость в создании обобщающего труда по истории патрологической науки, который бы позволил оценить в полной мере результаты многовековых усилий подвижников ее.