ГЛАВА 5. БЫТЬ ВМЕСТЕ

ГЛАВА 5. БЫТЬ ВМЕСТЕ

Если человек не создан для Бога, то почему же он счастлив только в Боге? Если человек создан для Бога, то почему он так противится Богу?

Блез Паскаль

Главная цель молитвы состоит не в том, чтобы упростить себе жизнь или обрести магическую силу, а в том, чтобы познать Бога. Бог нужен мне больше, чем все, что я могу получить от Него. Но когда я пытаюсь в молитве познать Бога, у меня сразу же возникают вопросы.

Много лет назад, я, начинающий писатель и сотрудник журнала «Университетская жизнь», обсуждал эти вопросы с моим коллегой по перу Тимом Стаффордом. Вот что он написал об этом несколько лет спустя:

«Молча смотреть в глаза друг другу — возвышенней и романтичней, чем просто разговаривать. Но взаимоотношения строятся не в тишине, а во время общения. Не спорю, прекрасные глаза производят огромное впечатление. Но если я неравнодушен к человеку, то буду с ним говорить — и слушать, что он или она скажет мне в ответ. Вряд ли мы сможем построить взаимоотношения, перебросившись лишь парой фраз. Настоящие друзья постоянно беседуют друг с другом.

У меня есть проблема в общении с Богом. Я никогда не беседовал с Ним. Я никогда не слышал Его голоса. Иногда я испытываю сильные религиозные чувства, но не спешу называть мои эмоции и порывы «словом Бога». Я не хочу поминать имя Господа всуе. Я не буду говорить: «Господь сказал мне», когда в действительности в моем сознании прозвучал голос моей матери. За все те часы, которые я провел в молитве, Бог ни разу не ответил мне так, чтобы Его голос был явственно слышен».

Далее Тим пишет, что он продолжает молиться Богу, обращается к Нему с просьбами, благодарит и славит Его, но у него по-прежнему остаются вопросы. Зачем прославлять Бога, Который, в отличие от друзей, не нуждается в ободрении и похвале? Зачем говорить Богу о нуждах, о которых Ему и так известно? Зачем благодарить Бога, если Ему вряд ли нужна наша благодарность?

«Некоторые говорят, что молиться следует не потому, что это нужно Богу, а потому, что молитва необходима нам. Когда мы славим Господа, мы напоминаем себе о том, что чрезвычайно для нас важно. Когда мы Его благодарим, мы смиренно вспоминаем о том, насколько зависим от Его попечения. Когда мы молимся о нуждах людей, мы побуждаем себя пойти и что-то для них сделать. При таком подходе получается, что молитва — это упражнение по самосовершенствованию.

Несомненно, посредством молитвы я достигаю и этих, и других подобных целей. Но если я молюсь только ради того, чтобы стать лучше, то страдают мои личные отношения с Всевышним. Молитва не может быть разговором с Богом, если она — всего лишь полезное упражнение. Тогда ее следует скорее сравнить с ведением дневника — занятие полезное, но чисто одностороннее».

Зачем же молиться? Почему для Бога столь важно это странное и для многих — весьма трудное занятие?

Почему молился Иисус?

Сталкиваясь с загадками веры, я в первую очередь ищу ответ в жизни и служении Христа. Очевидно, у Него не было тех проблем с молитвой, что есть у меня. У Него не возникало вопросов: «Есть ли Бог? Слышит ли кто-нибудь мою молитву?» Он никогда не сомневался в том, что молитва важна и необходима. Он оставлял толпу нуждающихся и уединялся, чтобы провести время — иногда целую ночь — с Богом. Из слов Иисуса можно заключить: для того, кто молится, нет ничего невозможного.

Насколько напряженными были отношения Сына Божьего с людьми мира сего, настолько же непринужденным было Его общение с Отцом. Молитва давала Ему возможность «взглянуть на мир с высоты», набраться сил и вспомнить о высшей реальности бытия, которую так нелегко разглядеть, находясь на планете Земля. Иногда Иисус прямо говорил об этой сокровенной тайне. В последнюю ночь перед арестом Он молил Отца: «И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира» (Ин 17:5). Иногда пребывание на Земле настолько огорчало Христа, что Он позволял Себе горько вздохнуть: «О род неверный!.. Доколе буду терпеть вас?» (Мк 9:19). Там, откуда пришел Иисус, никто не противился Божьим заповедям! Он в точности знал, что значат слова: «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (Мф 6:10).

Иисус вспоминал о славе небес, которую на время оставил, а Отец изредка напоминал Ему о том, Кто Он. Когда Иисус вышел из воды после крещения, раздался Божий глас: «Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мк 1:11). Подобные же слова достигли земли во время Преображения — ученики тогда очень испугались и пали лицом на землю. Еще раз голос Бога с небес прозвучал незадолго до смерти Иисуса. И каждый раз очевидцы, слышавшие Голос, бывали потрясены и испуганы. Для Иисуса же небеса были родным домом, поэтому Он не пугался, а лишь получал заряд бодрости.

За все тридцать с лишним лет земной жизни Иисуса Бог лишь трижды столь отрыто поддержал Его. Все остальное время Христос, чтобы укрепиться духом, делал то же, что и мы: Он молился. Иисус считал молитву источником силы, с помощью которой Он мог совершить все, что задумал Бог-Отец. Иисус охотно признавал Свою зависимость от Отца: «Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего: ибо, что творит Он, то и Сын творит также» (Ин5:19).

Однажды Иисус произнес удивительные слова: «Знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него» (Мф 6:8). Конечно же, Христос не говорил о том, что молитва не нужна — вся Его жизнь опровергает такой вывод. Он имел в виду лишь то, что нам не нужно лезть из кожи вон, чтобы упросить Бога позаботиться о нас. Отец и так о нас заботится — притом больше, чем нам дано знать. Смысл молитвы не в том, чтобы сообщить Богу неизвестную Ему информацию. Он знает о наших нуждах. Но мы все равно молим: «Боже, Ты знаешь, как сильно я в этом нуждаюсь!»

Вот каким образом Тим Стаффорд отчасти разрешил свои проблемы, связанные с молитвой:

«…Мы молимся не для того, чтобы сообщить Богу о том, чего Он не знает. Мы молимся не затем, чтобы напомнить Ему о том, что Он позабыл. Все, о чем мы молимся, — и так предмет Его заботы… Но Он ждет, чтобы и мы вместе с Ним позаботились о том же самом. Во время молитвы мы как бы начинаем смотреть в одном направлении с Богом. Мы смотрим Его глазами на тех людей и те проблемы, о которых молимся. Затем мы переводим взгляд с проблем на Него и с любовью воздаем Ему хвалу. Я уверен, что в этом — ключ к пониманию молитвы как личного общения с Богом. Ведь так же мы смотрим на испытанных близких друзей и говорим им, насколько ценим их дружбу, хотя они и сами не сомневаются в нашем к ним отношении… Мы обращаемся к Богу, как обращаемся к самым близким друзьям».

Дружба

Такое описание молитвы мне очень понятно, потому что мы с Тимом долгое время работали вместе и были большими друзьями. Мы молились в одной молитвенной группе, читали в основном одни и те же книги, редактировали статьи друг друга и сталкивались со сходными трудностями в работе. Нередко мы сидели рядом на теннисном корте, ожидая, когда освободится площадка, и обсуждали банальнейшие темы — спорт, погоду и тому подобное. Но мы находили время и для более серьезных разговоров: о планах на будущее, о любимых женщинах, о детях, о мечтах и разочарованиях.

Связь между молитвой и дружбой прослеживается и в Писании. Библия называет Авраама и Моисея друзьями Бога, а Давида — мужем по сердцу Божьему. Иисус сказал: «Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам». Затем Он пояснил Свою мысль: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин 15:14, 15). Делясь с нами знанием, Иисус призывает нас стать полноправными участниками Божьего дела на земле. Если мы — Его сотрудники, то можем называть Бога своим Другом, а не просто Владыкой. Молитва — средство для поддержания такой дружбы.

Причин для общения с друзьями — множество. С некоторыми меня связывают общие ценности и интересы. Но нравятся мне и странные люди, которые заставляют меня увидеть привычное в неожиданном ракурсе. В любом случае я ищу такого друга, который оценит мою искренность и не осудит меня за мои слова. Я ищу того, кто поможет мне — интроверту — раскрыться. Я ищу того, кто станет попутчиком в поездке, кому я мог бы без колебаний позвонить, если заболею или если мне захочется повеселиться. Я ищу того, на кого можно положиться, а если он меня подведет, нужно, чтобы он был способен выдержать волну моей боли и негодования.

Дружба подразумевает разные уровни общения. Как-то я целый день играл в гольф с тремя приятелями. Вечером жена спросила меня:

«О чем вы разговаривали?» И мне нечего было ответить. «Видел, куда улетел мой мяч? Отличный удар! А как бы ты исправил этот промах?» Конечно, мы поговорили о детях, о работе, о планах на отпуск. Но на осмысленные разговоры у нас ушло не более пяти минут — пока мы переходили от одной лунки к другой. Зато за обедом в ресторанчике при гольф-клубе мы сказали друг другу больше, чем за пять часов на поле.

Есть друзья, с которыми мне интересно обсуждать разные идеи и мнения. «За кого ты намерен голосовать? Почему? Что ты думаешь о положении на Ближнем Востоке?» Третьим — и этот круг гораздо уже — я рассказываю о своих чувствах, об уязвимой части моего «я». Мы говорим о женах, детях, престарелых родителях, о разочарованиях и проблемах, о борьбе со страстями и искушениями.

Самых близких друзей — тех, с кем можно поделиться буквально всем, — я могу пересчитать по пальцам. Думаю, что с ними запретных тем для разговора у меня нет. Мы достигли такой близости после того, как вместе съели пуд соли и плечом к плечу прошли через серьезные испытания. Если завтра доктор сообщит мне, что я смертельно болен, то в первую очередь я позвоню им.

Большая часть моих близких друзей живет в других городах, поэтому мы встречаемся только раз в год. Но во время этих встреч мы не занимаемся пустой болтовней, а сразу переходим к темам, которые нас больше всего волнуют. Я могу не бояться их осуждения или непонимания. Они никогда не станут сплетничать обо мне. Рядом с настоящими друзьями я чувствую себя в безопасности.

Дружба с Богом включает в себя общение на всех перечисленных выше уровнях. Бог заботится о наших повседневных нуждах. Он хранит нас и в самых серьезных испытаниях. Я открываю перед Ним свои грехи и поражения (покаяние, исповедь) и приношу Ему мои победы и радости (хвала, благодарение). Глупо было бы пытаться что-то скрыть от Бога. Он видит меня насквозь — и та-тэ-ма-э, и хонг-нэ. Ему известно все: и про мои гены, и про мое воспитание, и про дела, мысли и побуждения. Я могу молчать перед Богом, но все равно это будет общением, иногда даже более полноценным, чем словесное.

Раньше меня озадачивали слова Иисуса: «Знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него» (Мф 6:8). Если так, то зачем молиться? Опыт близкой дружбы помог мне понять смысл этих слов. Чем лучше я знаю человека, тем меньше информации мне нужно ему сообщать. Когда я в первый раз попадаю на прием к незнакомому врачу, мне приходится заполнять подробные анкеты, рассказывать обо всех моих болезнях. Но если я прихожу к своему семейному доктору, которому хорошо известна история моих недомоганий, мы сразу сосредоточиваемся на том, что меня беспокоит в данный момент. Точно так же при встрече со случайными знакомыми мне нужно время, чтобы объяснить им, кто я такой, и понять, кто такие они. А с самыми близкими друзьями, которые все обо мне знают, можно сразу же затеять «разговор по душам».

В псалмах идет речь о разных гранях дружбы с Богом — Тем, Кто в чем-то похож на нас, а в чем-то разительно от нас отличается. В псалмах говорится об обыденном и запредельном, в них есть возмущение и хвала. Очевидно, Бог — это Друг, который ценит откровенность и честность. Иначе чем объяснить такое множество псалмов-плачей? Сам Иисус вспомнил один из них, когда почувствовал Себя оторванным от Бога и возопил: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф 27:46). Этот крик — цитата из двадцать первого псалма, произнесенная Иисусом, когда Тот ощущал Себя совершенно покинутым Богом.

Клайв Льюис полагает, что Бог видит нас насквозь — в точности так же, как видит дождевых червей, капусту и туманности: «Нравится нам это или нет — такова наша судьба. Меняется не само знание, а его свойство». Когда мы всей своей волей стремимся быть познанными Богом, то раскрываемся перед Ним, устраняя все, препятствующее Божьему взгляду. Таким образом мы приглашаем Бога войти в нашу жизнь, а нам открывается вход в жизнь Божью. Когда мы начинаем общаться с Богом как личность с личностью, наши отношения оживают — и перед нами разворачивается перспектива обрести дружбу, которая изменит всю нашу жизнь. Бог — Личность, и, хотя Он на меня не похож, в Нем я смогу постичь тот смысл мироздания, который без Него мне не понять никогда.

Время с Богом

Сара

Я обратилась к Богу в годы учебы в престижном университете. Единственной христианской общиной там была харизматическая молитвенная группа. Во время молитв я с особой силой ощущала присутствие Бога. Да и в последующие годы я в большей или меньшей степени чувствовала Его присутствие.

Я никогда не придерживалась убеждения, что Бог отвечает на конкретные молитвы. Должна сказать, что всякий раз, когда я слышала, как христиане молятся о местах на парковке и тому подобных мелочах, меня это раздражало. Но время шло, и мои дети-подростки поступили в колледж. Они уехали из дома и стали жить в общежитии, где оказались подвержены наиопаснейшим влияниям. Вот тогда-то я, глубоко ощущая свое бессилие, в отчаянии стала обращаться к Богу с очень конкретными просьбами. Я молилась рано утром. Как и все родители, я читала в газетах статьи о пьяных кутежах и секс-вечеринках в студенческих общежитиях. Какую же беспомощность чувствуешь, когда не знаешь, что делают твои дети! Иногда я думаю о тех матерях, чьи дети покончили с собой. Они ведь тоже молились…

Я старалась не молиться «по-матерински», то есть не предписывать Богу, что Он должен делать. За симптомами бунта или опасного поведения я пыталась увидеть более глубокие проблемы. Просила Господа помочь моим детям найти смысл жизни и научиться справляться с трудностями.

У меня были и другие сложности с Богом. Иногда это касалось моих личных проблем, отношений с мужем. Иногда я говорила Богу о политике, терроризме, войне, о состоянии окружающей среды. Наверное, многие христиане сильно огорчаются, что Господь, казалось бы, не отвечает на молитвы столь многих людей, которые просят о мире и благополучии.

Я не молюсь стандартными фразами. Я никогда не посещала занятий по технике молитвы. Но каждые шесть недель я встречаюсь со своим духовным наставником. Это помогает мне быть более дисциплинированной и понимать, каких изменений ожидает от меня Господь. Но я всегда молюсь о том, что происходит в моей жизни в данный конкретный момент. Я стараюсь быть честной и просить о полезном, важном и даже о том, что доставляет мне радость. Я убеждена: Бог хочет, чтобы молитва была именно такой — искренней, привязанной к жизни и приносящей радость. Такое отношение Бога побуждает меня к молитве.

В университете я часто задавалась вопросом: «Как совместить учебные занятия и веру в Бога?» Мне попалась на глаза цитата из Авраама Джошуа Хешеля, которую я повесила над своим столом: «Школа — это храм… Учеба — одна из форм поклонения Богу». Для меня молитва — не особый вид деятельности, а неотъемлемая часть жизни. Я молюсь во всякое время: во время трехминутной прогулки к дому подруги, в очереди, за рулем. Молитва чем-то похожа на физические упражнения. Я знаю, что она приносит пользу, и мне хочется молиться чаще, чтобы пользы было больше. Это в равной мере касается и молитвы, и физических упражнений, правда?

Непрестанный диалог

Я пишу эту главу вдали от дома. Зима. Уединенный домик в горах. Каждый вечер я беседую по телефону с женой. Мы говорим обо всем, что случилось за день. Я рассказываю Дженет, сколько я написал, и что мешало мне писать (физические нагрузки служат для меня либо лекарством от творческого бесплодия, либо наказанием за него). Я отчитываюсь, что съел на обед. Она рассказывает, как борется с простудой, о письмах, пришедших на мое имя, и о том, кого из соседей встретила по пути к почтовому ящику. Мы обсуждаем погоду, политику, новости из жизни родственников, мероприятия, которые нам предстоит посетить. В общем, мы вместе размышляем о прошедшем дне, и некоторые события предстают перед нами в новом свете.

То, что я сейчас описал, удивительно похоже на молитву. Древнее определение, приписываемое Клименту Александрийскому, гласит: «Молитва — общение с Богом». Мне нравится эта мысль. Такое определение включает все малые «богоявления», которые сопутствовали мне сегодня: серая лисица, промелькнувшая за поворотом лыжни, розовый отблеск горных вершин на закате, встреча со старым другом в магазине. Включая эти события в свою молитву, я продлеваю их действие, наслаждаюсь ими, чтобы они не слишком быстро перекочевали в тайники памяти и не затерялись в них.

«Молитва позволяет извлечь из увиденного нами максимум возможного, — пишет Алан Экклстоун, английский священник, известный своими трудами о молитве. — Вы размышляете о случившемся, будто вертите в руках подарок. Вы пытаетесь понять, как произошедшее связано с прошлым и как оно скажется на будущем. Вы раздумываете о том, какие возможности оно перед вами раскрывает. То есть, вы извлекаете на свет Божий все, сокрытое в этом событии». Дженет разделила со мной впечатления, о которых услышала в моем пересказе, во время телефонного разговора. А Бог ведь все время со мной.

С другой стороны, полноценное общение с Богом невозможно без излияния Ему горя и отчаяния. В фильме «Скрипач на крыше» молочник Тевье постоянно ведет диалог с Богом, благодарит за все хорошее, жалуется, когда случается плохое. Вот он понуро бредет по дороге рядом со своей захромавшей лошадью. «Я могу понять, — говорит он Богу, — если Ты наказываешь меня за дело. Или наказываешь мою жену. Ее-то есть за что наказать — она слишком много болтает. Могу понять, если Ты наказываешь мою дочь: она хочет уйти из дома и выйти замуж за гоя[15]. Но никак не пойму: что Ты имеешь против моей лошади?!»

Иисус дает нам образец молитвенной жизни, суть которой — поддержание дружеских отношений с Богом. В Ветхом Завете мы находим множество прекрасных, величественных молитв, большая часть которых исходила из уст царей или пророков: евреям было свойственно вслед за ведущим нараспев повторять текст молитвы. В Псалтире есть особые указания о том, как следует исполнять отдельные псалмы во время богослужения — но о личной молитве не сказано ничего. Некоторые богословы придерживаются мнения, что Иисус был, по существу, первооткрывателем личной молитвы. Никто из ветхозаветных персонажей не использовал по отношению к Богу обращение «Отец». Зато в речах Христа оно встречается сто семьдесят раз. Он оставил нам образец молитвы, в которой речь идет о насущном: исполнении воли Божьей, пище, долгах, прощении, искушениях. Его собственные молитвы — пример искренности и непосредственности. Его ученики, которые и сами не были новичками в молитве, не могли не уловить особенности молитв Иисуса. Не потому ли они попросили Его: «Научи нас молиться» (Лк 11:1)?

Для Христа молиться было столь же естественно, как и дышать. Однако для нас, Его последователей, это, увы, не так. Иисус в молитве восстанавливал силы, а для меня молитва — трудная работа. Я очень стараюсь относиться к молитве как к диалогу, а не монологу. Но как поддерживать живое общение с Богом, если Он, как правило, не отвечает внятными, привычными для человеческого уха словами? Когда мы с женой обсуждаем по телефону прошедший день, она смеется вместе со мной или сочувствует мне. Бог этого не делает — или делает так, что я не в состоянии воспринять Его реакцию.

Для упражнений в молитве я читаю Псалмы, читаю молитвы Иисуса и Его учеников. Попутно я начинаю видеть непостижимость Божьих путей: Его странное благорасположение к людям вспыльчивым, бунтарям (это меня утешает); Его склонность подвергать нашу веру испытаниям; Его долготерпение, скромность и необъяснимое уважение к свободе воли человека. Еще я понял, что мы по-разному используем власть и по-разному воспринимаем время. И, наконец, Богу не нужно никому ничего доказывать.

Начиная молиться, я сперва обычно запинаюсь, «тяжело говорю и косноязычен» (Исх 4:10), как Моисей. Я по доброй воле рассказываю Богу то, что Он — Всеведущий — уже знает. Псалмопевцы описывают молящегося как человека, которому не хватает воздуха, который жаждет Бога живого, словно иссохшая земля жаждет воды (например, сорок первый и шестьдесят второй псалмы). Псалмы похожи на письма истосковавшегося влюбленного — по сути, таков всякий, ищущий Бога. Я убеждаю себя, что Бог прислушивается к моим молитвам; со временем я научился в это верить. Я понимаю, что Богу, как и большинству из нас, важно, чтобы Его любили, почитали, верили в Него и доверяли Ему.

Упорно продолжая молиться, я стал чувствовать своего Собеседника, ощущать Его как некое мое «второе я», которое излагает позицию Бога. Когда я жажду мести, «второе я» напоминает мне о прощении. Когда меня обуревают эгоистичные желания, «двойник» сообщает мне о нуждах других людей. И я вдруг осознаю, что веду внутренний диалог не с самим собой. Это Дух Божий молится во мне и доносит до меня волю Отца!

Мать Тереза Калькуттская, наша современница, которая действительно умела молиться, писала: «Мой секрет очень прост — я молюсь».

Молитва — это просто разговор с Богом.

Он говорит — мы слушаем.

Мы говорим — Он слушает.

Мы — собеседники,

Говорящие и слушающие друг друга.

Я учусь разговаривать с Богом, и конца этой учебе не будет, ибо мы — неравные партнеры. Признавая наше неравенство, я склоняюсь перед Ним — и лишь тогда обретаю способность Его слышать. Несмотря на разницу между нами, я стремлюсь к Богу — и лишь тогда открываются мои уста, а за ними и сердце.

Союз, скрепленный страстью

«Бог и человек — неравные партнеры?» Ну, это мягко сказано — до смешного мягко! Конечно, мы неравны, но Бог призывает нас трудиться для созидания Царствия Небесного. Это своего рода мезальянс. Поручая людям Свою работу, Бог приглашает нас творить историю совместно с Собой. Ясно, что в таком партнерстве один из участников играет роль ведущего. То же самое можно сказать, например, о союзе между США и государством Фиджи или о совместном предприятии корпорации «Майкрософт» и студента-программиста.

Мы знаем, что бывает, когда неравный союз заключают люди. Старший партнер вовсю распоряжается, а младший, как правило, помалкивает. Но Бог, Которому нет причин нас опасаться, почему-то хочет, чтобы мы постоянно и искренне с Ним говорили.

Иногда я изумляюсь тому, насколько высоко Бог ценит искренность. Ради нее Он готов терпеть даже незаслуженные упреки. Молитвы, которые я нахожу на страницах Библии, поражают меня своей дерзостью. Иеремия жалуется на несправедливость. Иов возмущается: «Что Вседержитель, чтобы нам служить Ему? И что пользы прибегать к Нему» (Иов 21:15). Аввакум обвиняет Бога в глухоте. Библия учит нас молиться с бескомпромиссной честностью.

Американский богослов Вальтер Бруггеманн, посвятивший себя изучению Ветхого Завета, указывает на одну довольно очевидную причину искренности Псалмов: «Такова жизнь. И Псалмы должны показывать нам жизнь такой, как она есть, а не только ее приятные стороны». Бруггеманна возмущает, что во многих евангельских церквах создают излишне оптимистичную атмосферу, исполняя только радостные псалмы, в то время как половина псалмов библейских — это «песни плача, протеста и жалоб на царящую в мире несправедливость. В любом случае очевидно, что церковь, которая в этом несовершенном мире поет одни лишь «песни радости», не следует библейскому образцу».

Одно время я думал, что Псалтирь — это книга, предназначенная для того, чтобы давать утешение страждущим на похоронах или в больничных палатах. Но сегодня я понимаю, что псалмы для больных и скорбящих следует отбирать очень и очень тщательно. Как подчеркивает Бруггеманн, многие тексты псалмов полны гнева, жалоб, мелочных обид, упреков, дерзостей. Грешат они и отсутствием почтительного отношения к Богу. В общем, в псалмах содержится весь спектр человеческих чувств. Их можно сравнить с претензиями, которые младший партнер высказывает старшему, причем младший не считает нужным себя сдерживать и не выбирает выражений. (Божий ответ «младшему партнеру» — людям — содержится в Книгах пророков.) Бог заключает с нами, такими, какие мы есть, союз. А мы в ответ требуем в молитве, чтобы Бог с нами объяснился: это почему же мир не настолько хорош, как нам бы хотелось?

Одно время мы с женой участвовали в занятиях для супружеских пар по изучению книги известного американского психолога, лингвиста и социолога Деборы Таннен «Ты просто не понимаешь». Книга рассматривает разницу между стилями общения женщин и мужчин. Смелая женщина, Таннен приняла сторону тех, кто утверждает, что большинство представительниц прекрасного пола имеют привычку ворчать. Правда, Таннен предложила более мягкий и красивый термин — «ритуальные причитания».

Когда мы перешли к теме «причитаний», группа заметно оживилась. Встрепенулся и Грег, который обычно хранил молчание.

«Да, давайте-ка поговорим об этом! — заявил Грег. — Я помню, как однажды поехал покататься на лыжах в Джексон-Хоул. Там я встретился с приятелями. Мы провели вместе три дня, а затем к нам присоединились жены. Мы, мужчины, сперва были очень довольны. Но, как только приехали женщины, оказалось, что все не так. Погода слишком холодная, снег слишком жесткий, квартира, которую мы сняли, похожа на казарму, ванна грязная, а в магазине нет нужных товаров. Каждый вечер женщины жаловались на боль в мышцах и стертые ноги. Мы, мужчины, испытывали те же трудности уже в течение трех дней, но нас это не волновало — нам важно было получать удовольствие от катания на лыжах. Мы решили переводить все в шутку. Выслушав ворчание наших жен, мы переглядывались, недоуменно смотрели по сторонам, а затем дружно восклицали: "О, да тут женщины!"».

Таннен объясняет подобное поведение тем, что женщины обычно оказывают друг другу поддержку. Жалуясь и сплетничая, они подтверждают свою солидарность. Иными словами, посредством ритуала совместных причитаний женщины укрепляют свои ряды: «Мы объединяемся, чтобы вместе противостоять суровым стихиям». Женщинам далеко не всегда нужно, чтобы проблема была решена — например, причитай не причитай, а погоду все равно никто не изменит. Но им необходимо понимание и сочувствие. Напротив, мужчины, слыша жалобу, инстинктивно стремятся решить проблему. А иначе, считают они, незачем жаловаться!

Один мужчина из нашей группы не одобрял женского ритуала взаимной поддержки. «Вы ведь знаете молитву о душевном покое? — спросил он. — Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого». Ну, и где же разум и душевный покой в этих «ритуальных причитаниях»? Я вижу в них одно лишь загрязнение окружающей среды негативом. Вам плохо, вот вы и выплескиваете на меня свое плохое настроение, чтобы мне тоже стало плохо. Спасибо, не надо!»

В то время я преподавал курс по изучению Библии. Меня поразило, что в библейских примерах общения человека с Богом «разум и душевный покой», мягко говоря, отсутствуют. Я бы даже сказал, что Бог поощряет «ритуальные причитания». Пророк Иеремия постоянно плачет и жалуется — целая книга так и называется — «Плач Иеремии». Иов, который обращался к Богу самым непочтительным образом, в конце концов оказывается героем и духовным наставником для своих же друзей, которых, кстати, Бог осудил. Что же касается проявления эмоций при общении с Богом, то здесь достаточно взглянуть на Сына Божьего Иисуса Христа, Который молился «с сильным воплем и со слезами» (Евр 5:7), а в Гефсимании упал на землю в глубокой тоске, заливаясь кровавым потом.

Дебора Таннен, отмечая, что женщины обычно живут дольше мужчин, задается вопросом: может быть, женское долголетие связано со склонностью представительниц прекрасного пола не прятать, а выражать свои чувства? Библия написана евреями. Еврейский народ принадлежит к восточной культуре, которая положительно воспринимает сильные чувства и взрывы эмоций. Даже в наши дни на ближневосточном базаре можно наблюдать, как продавец и покупатель десять минут громко и яростно торгуются из-за нескольких помидоров. Такой накал страстей был непривычен для древних греков и римлян с их стоическим идеалом умеренности: в чувствах они, как и во всем, тоже стремились к золотой середине.

То, что Бог не только допускает, но даже поощряет порывы страсти, свидетельствует о прочности нашего с Ним союза. Настоящие друзья и надежные партнеры требуют друг от друга отчета. В Ветхом Завете верующие пекутся о репутации Бога и даже взывают к Его гордости: «Не позволяй Твоим врагам унижать Тебя!» Они указывают на свою роль в союзе с Богом: «Разве мертвые встанут и будут славить Тебя?» (Пс 87:11). Они напоминают о прежних проявлениях Божьей благодати, перечисляют Божьи обетования; говорят о своих заслугах, о своей «праведности». Если же все это не помогает, они взывают к Божьему милосердию: «Будь милостив ко мне, Боже!»

Читая эти молитвы, я тоже чувствую себя вправе пожаловаться: не все в мире складывается в соответствии с моими верованиями. Я верю в Божью праведность и любовь, но вижу вокруг угнетение, насилие и бедность. Злые люди процветают, а с хорошими случаются несчастья. Жалобы, раздающиеся со страниц Библии, напоминают мне одновременно и о моих собственных верованиях, и о фактах, которые с этими верованиями никак не согласуются.

Из библейских молитв я понимаю: Бог хочет, чтобы с жалобами я обращался лично к Нему — это важный аспект нашего союза. Если я буду вышагивать по жизни с улыбкой на устах, скрывая от Бога свое раненое сердце, то на наши отношения ляжет пятно позора.

Среди хасидских притч есть рассказ о ребе Давиде Дине из Иерусалима. К нему обратился некий человек, переживавший кризис веры. Ни один ответ, который давал ему ребе Давид, его не устраивал. Поэтому учитель решил просто выслушать длинные и неистовые речи сомневающегося. Так он и слушал несколько часов, пока наконец не задал вопрос: «Почему ты так гневаешься на Бога?»

Вопрос этот ошеломил собеседника — ведь он до сих пор даже не упомянул Бога. Он затих, посмотрел на Давида Дина, а затем проговорил: «Всю жизнь я боялся сказать Богу о своем гневе, и направлял его на людей. Но до сей минуты я сам этого не понимал».

Тогда ребе Давид встал, велел собеседнику следовать за ним и привел его к Стене Плача. Но не туда, где обычно молятся люди, а к развалинам Храма. И там Давид сказал, что теперь настало время поведать Богу о своем гневе. Сомневающийся человек целый час бил по Стене Плача кулаками и выкрикивал все, что было у него на сердце. Потом он безудержно заплакал, со временем его рыдания превратились во всхлипывания, а затем — в молитву. Так ребе Давид Дин научил человека молиться.

Я все еще жду

Джоанна

Когда я была молодой христианкой, то на вопрос «Веришь ли ты, что Бог отвечает на молитву?» я без колебаний отвечала «Да». Я могла бы рассказать о том, как однажды, мчась на старом автомобиле, не вписалась в поворот и вылетела в сугроб. Отделалась легким испугом. Или о том, как потеряла в машине ключи и искала их несколько часов, пока не помолилась, а после молитвы тотчас же обнаружила пропажу. Возможно, Бог особенно внимателен к молитвам новообращенных. Не знаю, в чем тут дело. Но, похоже, Он не слишком заботится о христианах с большим стажем.

Я могла бы перечислить сотни молитв, на которые я не получила ответа. Я говорю не только об «эгоистичных» молитвах. Я молилась об очень важных вещах: «Боже, сохрани моих детей от зла, от дурной компании». В итоге все трое злоупотребляют алкоголем и наркотиками и имеют проблемы с полицией.

Притча Иисуса о настойчивой вдове, которая допекала судью непрестанными просьбами, меня просто злит. У священника рак, тысячи людей молятся за его исцеление, но он все равно умирает. И что же, согласно этой притче Иисуса, мы должны делать? Продолжать биться головой об стену?

Уже несколько лет я живу на краю пропасти. Да, порой я чувствовала близость Бога, Его присутствие. И только память об этом удерживает меня от того, чтобы не махнуть на все рукой. Я слышала Бога два, или, возможно, три раза. Однажды мне показалось, что я просто слышу Его голос. Я была молода, только что закончила колледж — и ехала из больницы, где мне сообщили, что у меня лейкемия. Внезапно мне пришли на ум слова из Книги пророка Исайи: «Не смущайся, ибо Я Бог твой; Я укреплю тебя, и помогу тебе, и поддержу тебя десницею правды Моей» (Ис 41:10). Но у меня есть только воспоминания и больше ничего — никаких новых свидетельств о том, что Бог меня слышит.

Я думаю, нечто похожее на желаемый ответ я получаю лишь на пятую часть моих молитв. Иногда я теряю всякую надежду и начинаю молиться только о том, что, как я уверена, должно произойти. Или просто перестаю молиться. Я перечитываю свой молитвенный дневник и вижу: Бог делает для меня все меньше и меньше. Тогда я сержусь. Я умолкаю, как обиженный ребенок. Мое отношение к Богу можно назвать пассивно-агрессивным. И я откладываю молитву «на потом».

Я была у духовника и излила перед ним душу, подробно описала все, что случилось за последние годы с моим здоровьем и особенно с моими детьми. «Что мне делать?» — спросила я.

Он долго молчал, а потом ответил: «Я не знаю, Джоанна». И вздохнул. Я ожидала, что он скажет мне какое-то мудрое слово, но он ничего не сказал. Вот как у меня обстоят дела с молитвой.