5. В Присутствии Бога

5. В Присутствии Бога

Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?

Пс.138:7

В основе христианского учения лежат известные фундаментальные истины, временами скрытые, скорее заявляемые, нежели отстаиваемые, но необходимые для отражения всей полноты правды, как естественные краски бывают необходимы для труда живописца. К одной из таких истин относится вездесущность Бога.

Бог обитает в Творении, пребывает невидимым образом везде и во всех делах Своих. Это смело провозглашали пророки и апостолы, и это учение в общем принято христианским богословием. Иначе говоря, оно встречается в известных книгах, но, и на то есть своя причина, не западает в сердце среднего, обычного христианина так, чтобы стать частью его совести. Христианские наставники опасаются браться за него всерьез и если и ссылаются на это, то как на нечто малозначительное. Я бы назвал причиной этого страх быть осужденным в пантеизме. Однако учение о Божественном Присутствии назвать пантеизмом никак нельзя.

Грех пантеизма слишком очевиден. Суть его в том, что Бог, якобы, есть сумма всего тварного. Природа и Бог суть одно, и, касаясь простого листа или камня, мы касаемся Бога. Конечно, обожествляя все тварное, мы унижаем славу нетленного Бога и изгоняем все Божественное из мира.

Бог обитает в сотворенном Им мире, но между Ним и миром лежит великая, непроходимая пропасть. Такова истина. Как бы мы ни отождествляли Бога с творениями рук Его, последние всегда останутся иными, нежели Сам Он, и Он должен предшествовать, и предшествует им, и независим от них. Он трансцендентен, запределен в отношении всего сотворенного Им и в то же время имманентен всему, вездесущ.

Что понимается под Божественной имманентностью в непосредственном христианском опыте? Попросту, что Бог здесь. Где бы ни оказались мы — там Бог. Нет и не может быть ни одного такого места, где бы не было Бога. Каждый из десяти миллионов наблюдателей, расставленных в десяти миллионах точек, отдаленных друг от друга на большое расстояние, может справедливо заявить, что Бог здесь. Нет такой точки в пространстве, которая была бы ближе к Богу, чем другая. Где бы ни находилась та или иная точка, здесь или там, она одинаково близка к Богу. И никто в мире не находится ближе к Богу или дальше от него, нежели другой.

Таковы истины, в которые веруют все христиане. Для нас привычно размышлять о них и обращаться с молитвами к небу до тех пор, пока эти истины не начнут пылать в наших сердцах. «В начале… Бог…» (Быт.1:1). Не материя, ибо материя не есть первопричина. Первопричиной является Бог. Не принцип, ибо принцип есть просто имя тому порядку, которому подчиняется все тварное. Этот порядок надо было спроектировать, и Сей Проектировщик есть Бог. Не разум, ибо разум также сотворен Богом-Творцом. В начале всего — Бог, первопричина материи, разума и закона. Отсюда мы должны начинать.

Адам согрешил и в паническом страхе хотел совершить невозможное: он пытался укрыться от непосредственной близости Бога. Надо полагать, и Давид также знал эту безумную попытку бежать от Присутствия Божьего, ибо писал: «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?» (Пс.138:7). Затем в одном из самых своих прекрасных псалмов он продолжает прославлять Божественную вездесущность: «Взойду ли на небо. Ты там; сойду ли в преисподнюю, и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря: и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя» (Пс.138:8-10). И он знал, что бытие Божье и видение Божье суть одно и то же и что видимое Присутствие пребывало с ним прежде его рождения, наблюдая тайну распускающейся жизни. Соломон воскликнул: «Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил» (3Цар.8:27). Павел уверял афинян в том, что «Он и не далеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся и существуем» (Деян.17:27-28).

Если Бог присутствует в каждой отдельно взятой точке пространства, если мы не можем уйти туда, где Его нет, и не можем даже представить себе такое место, где бы не было Его, отчего же тогда это Присутствие не превратилось в факт, прославляемый всеми в этом мире? Праотец Иаков «в степи печальной и дикой» (Втор.32:10) ответил на этот вопрос. Он увидел Бога в видении и воскликнул в изумлении: «Истинно Господь присутствует на месте сем; а я не знал!» (Быт.28:16). Иаков ни на миг не выходил за пределы Присутствия Божьего. Однако он не знал об этом. Вот в чем было его несчастье, и заодно с ним и наше. Люди не знают, что Бог здесь. Как бы сказалось на нашей жизни такое знание!

Присутствие и проявление Присутствия — не одно и то же. Одно может быть вне другого. Бог здесь, когда мы совершенно не осознаем этого. Он является только тогда и постольку, когда и поскольку мы осознаем Его близость. Что касается нас, то нам следует предаться Духу Божьему, ибо это Его труд — явить нам Отца и Сына. Если мы станем сотрудничать с Ним в сыновнем послушании, Бог явит нам Себя, и это явление положит грань между жизнью христианина по названию и жизнью, которая светится светом лица Его.

Во всем и повсюду присутствует Бог и всегда ищет возможность открыться каждому. Он открыл бы Себя, и не только то, что Он есть, но и каков Он. Его не надо было убеждать явиться Моисею. «И сошел Господь в облаке, и остановился там близ него, и провозгласил имя Иеговы» (Исх.34:5). Он не только провозгласил словесно о Своей сущности, но явил Моисею Самого Себя так, что лицо пророка стало светиться сверхъестественным светом. Для некоторых из нас великим моментом станет время, когда мы уверуем в то, что обетования Божьи о Самооткровении Его в точности сбудутся, что Он обетовал многое, но не более того, что намеревался исполнить.

Наши поиски Бога бывают успешны только потому, что Он Сам всегда хочет явиться нам. Откровение Божье любому человеку — это не явление Бога откуда-то издалека и однажды, дабы нанести человеческой душе краткий и важный визит. Полагать такое — значит все понимать неправильно. Приближение Бога к душе или души к Богу нельзя помещать в рамки пространственных представлений. Идея материального пространства здесь исключается. Приближение Бога соотносится не с милям, а с переживаниями.

Когда мы говорим «быть ближе» к Богу или «быть дальше» от Бога, то прибегаем к языковым средствам, всегда понятным в приложении к обыкновенным человеческим отношениям. Человек может сказать: «Мне кажется, что мой сын становится мне с годами все ближе», — хотя сын этот всегда жил рядом с отцом со дня рождения своего и никогда за всю свою жизнь не покидал родного дома больше, чем на день или два. Но что же тогда имеет в виду отец? Понятно, что он говорит о своих чувствах. Он имеет в виду, что мальчик вступает с ним в более тесные отношения, понимает его глубже, что умственные и эмоциональные преграды между ними исчезают, что отец и сын теснее сплачиваются друг с другом разумом и душой.

Так же, когда мы поем «Ближе, Господь, к Тебе, ближе к Тебе», мы не воображаем себе приближения в пространстве, но думаем о близости наших отношений с Ним. Мы молимся именно о большей степени осознания, о более совершенном переживании Божественного Присутствия. Нам не надо взывать через бездну к отсутствующему Богу. Он гораздо ближе к нам, ближе нашей собственной души, ближе самых тайных наших помыслов.

Почему одни люди «находят» Бога, а другие, проходя тем же путем, Его не находят? Почему Бог являет Свое Присутствие некоторым и допускает множеству других блуждать в сумерках несовершенного христианского опыта? Конечно же, воля Божья для всех одна. В домоустройстве Божьем нет фаворитов. Все, что Он сделал ради кого-то из Своих чад, Он сделает и для всех остальных Своих детей. Несогласие в нас, а не в Боге.

Отберите наугад великих святых, чьи жизнь и свидетельство широко известны. Пусть это будут библейские персонажи или хорошо знакомые вам христиане постбиблейских времен. И вас немедленно поразит то, что все они очень разные! Иногда их непохожесть столь велика, что просто приковывает наше внимание. Как отличались друг от друга, например, Моисей и Исаия, Илия и Давид; как непохожи были Иоанн и Павел, Св. Франциск и Лютер, Чарлз Финни и Фома Кемлийский. Неповторимость равна разнообразию самой жизни: отличия расовые, национальные, в образовании, темпераменте, привычках и личностных свойствах. И тем не менее все они ходили пред Богом, каждый в свое время, путями вышнего, духовного бытия, путями, значительно возвышающимися над обыкновенными.

Должно быть, их различия были случайными и в очах Божьих не имели никакого существенного значения. В некотором жизненно важном качестве все великие святые должны были весьма походить друг на друга. Но что же это за качество?

Осмелюсь предположить, что таковым, единственно важным качеством, объединявшим их всех, была духовная отзывчивость. Нечто в них отворено было пред небесами, нечто, влекущее их к Богу. Без претензий на глубинный анализ я должен сказать просто, что они обладали духовным сознанием, которое они непрестанно взращивали до тех пор, пока не превратили его в величайшее явление своего бытия. От среднего человека они отличались тем, что, испытывая духовную жажду, они что-то делали с этим. Они приобрели пожизненную духовную отзывчивость, привычку откликаться. Они умели быть послушными небесам. Давид излагает это так: «Сердце мое говорит от Тебя: «ищите лица Моего»; и я буду искать лица Твоего, Господи» (Пс.26:8).

Как за всем благом в жизни человека стоит Бог, так же стоит Он и за духовной восприимчивостью. Здесь проявляется верховная власть Божья, которую ощущают даже те, кто не придает значения богословскому обоснованию этой восприимчивости. Микеланджело выразил это в сонете:

Мое сердце без Тебя — бесплодная, глина.

Оно не может напитать меня.

Ты — семя добрых и благочестивых дел,

Которое прорастет только там, где

Ты скажешь: «Да будет».

Мое сердце изменится, если

Ты покажешь Свой истинный путь.

Эти слова заслуживают того, чтобы задуматься над ними как над глубоким и серьезным свидетельством, прозвучавшим из уст великого христианина.

Нам важно сознавать, что Бог трудится в нас, но я все же хотел бы предупредить об опасности слишком большой увлеченности этой идеей. Она есть верный путь к бесплодной пассивности. Бог не потребует от нас понимания тайн избрания, предопределения и Своей верховной власти. Лучший и безопаснейший способ разрешить все вопросы, связанные с подобными истинами, — это взглянуть на Бога в глубочайшем благоговении и сказать: «Господь, Ты знаешь». Такие истины относятся к глубокой и таинственной бездне Божьей премудрости. Погружаясь в глубины подобных истин, можно стать богословом, но никогда — святым.

Духовная восприимчивость — явление вовсе не простое; более того, это явление сложное, состоящее из нескольких душевных элементов, таких, как влечение, склонность, ответная симпатия, желание обладать. Отсюда можно заключить, что духовная восприимчивость в целом имеет несколько степеней интенсивности, что ее можно иметь в большей или меньшей степени в зависимости от того, каковы индивидуальные качества личности. Упражнение развивает восприимчивость, небрежение губит. Она не является суверенной и независимой силой, нисходящей на нас как дар свыше. Несомненно, духовная восприимчивость есть дар Божий, однако этот дар надо распознать в себе и взращивать так же, как иные дары, чтобы мы исполнили то, ради чего они даны были нам.

Непонимание этого факта есть причина несостоятельности современного евангелизма. Идее воспитания и упражнения своей души, столь дорогой сердцам святых во дни древние, места на религиозной палитре наших дней уже не находится. Если сегодня мы и упражняем себя, то слишком вяло. Ведь мы, современные христиане, требуем не навыка и упражнений, а эффектных и впечатляющих действий. Поколение христиан, воспитанное в условиях кнопочной автоматики, не переносит неторопливых и недостаточно директивных методов достижения целей. До сих пор мы старались методы машинного века внедрять в наши отношения с Богом. Прочитав главу из Библии и помолившись второпях, мы разбегались прочь в надежде компенсировать свое духовное банкротство то посещением евангельских собраний, то еще одной волнующей историей, рассказанной каким-нибудь религиозным авантюристом, недавно вернувшимся издалека.

Трагические последствия подобного духа заметны повсюду: инфантильная духовность, пустая религиозная философия, преобладание в евангельских собраниях развлекательных моментов, прославление человека, склонность доверять религиозной наружности, ложные братства, торгашеская психология умеющих преподнести себя, иллюзия обладания силой Духа Святого там, где действует лишь человеческая энергия. Все это признаки злосчастного недуга, застарелой и опасной душевной болезни.

Никто не несет ответственности за столь тяжкую болезнь, пожирающую нас, но нет ни одного христианина, который был бы свободен от этой ответственности. Каждый из нас прямо или косвенно вносит свою лепту в это печальное дело. Мы были слишком слепы, чтобы видеть, или слишком застенчивы, чтобы выговорить, или слишком самодовольны, чтобы возжелать чего-то другого, кроме той скудной диеты, которой вполне довольствуемся. Иначе говоря, мы перенимали чужие понятия, подражали чьей-то жизни и принимали за образец чужой эмоциональный опыт. В каждом новом поколении эта тенденция крепла, а положение дел ухудшалось. И вот нас выбросило на мель, и, что хуже всего, мы приспособили Слово истины к собственной жизни и принимаем эту самую мель за благословенную пажить.

Потребуется непреклонное сердце и больше, нежели просто смелость, — потребуется отвага, чтобы освободиться от железной хватки нашего времени и вернуться на библейские пути. Причем это вполне выполнимо. В прошлом христианам время от времени приходилось возвращаться на пути праведные. История зафиксировала в своих анналах несколько крупномасштабных возвращений на пути Божьи, которые возглавляли такие реформаторы, как Святой Франциск, Мартин Лютер и Джордж Фокс. К сожалению, ныне на горизонте нет нового Лютера или Фокса. Ждать нам или не ждать нового возвращения на пути Божьи до второго пришествия Христа — это вопрос, который обсуждается христианами, ибо полного согласия здесь между ними нет. Однако сейчас не это важно для нас.

Я вовсе не претендую на знание Божьих дел, которые Он в Своей верховной власти хочет совершить в масштабе всего мира. Однако, уверен, я знаю то, что Он желает сделать для простых людей, мужчин и женщин, ищущих лица Его, и могу о том поведать другим. Если какой-то человек честно начнет упражняться в благочестии, будет стремиться развивать силу своей духовности, то результаты этих его поступков превзойдут все, на что он надеялся во дни своей немощи и бедности.

Душа всякого, кто после покаяния и искреннего обращения к Богу вырвется из темницы, в которой он содержался до сих пор, и обратится к самой Библии в поисках духовных образцов, будет удовлетворена тем, что найдет там.

Повторю снова: Божье Присутствие существует в действительности. Бог здесь. Вся вселенная живет, ибо Он жив. Он не чуждый и не чужой нам Бог, но мы знаем Его как Отца нашего Господа Иисуса Христа, Чья любовь все прошедшие тысячелетия обнимала греховный род человеческий. И все это время Он старается попасть в поле нашего сознания, пытается открыться нам и вступить с нами в общение. У нас тоже есть внутренняя способность познать Его, но для этого нам надо ответить на Его инициативу. Вот это мы и называем поисками Бога! Мы будем познавать Его все больше и глубже по мере того, как наша духовная восприимчивость будет становиться все более совершенной в любви и вере и на деле.

О Бог и Отец, я каюсь в своей греховной озабоченности миром, видимым. Сей мир занимал во мне слишком много места. Ты. же был здесь, а я этого не знал. Я был слеп и не видел Твоей близости. Открой мои глаза, дабы я мог узреть Тебя в себе и окрест себя. Во имя Иисуса Христа. Аминь.