Аргентина, Антарктида или а где еврею жить хорошо?

Аргентина, Антарктида или а где еврею жить хорошо?

Сегодня евреи на всей планете, не только в Израиле, переживают тяжелые времена. И поэтому каждый из нас наверняка задавался вопросом: какие свойства личности могут помочь достойно пережить это время? Несмотря на то, что существуют специалисты, знающие ответы на все вопросы, а я к таковым себе не причисляю, все-таки осмелюсь высказать свою точку зрения по этой проблеме.

Что может помочь? Реалистичный взгляд на жизнь. Одна из основных проблем человека или группы людей состоит в том, что мы никогда не знаем до конца, что вокруг нас происходит. Но само осознание того, что трудные времена можно пережить, уже помогает. Это я называю оптимизмом. На протяжении всей истории у евреев не раз бывали тяжелые периоды, но они выжили.

Философ и математик Лейбниц (1646–1716) в результате своих изысканий пришел к выводу, что наш мир — наилучший из возможных. С другой стороны, его современник Вольтер (1694–1778) считал, что наш мир — наихудший из возможных. С еврейской точки зрения, наш мир — наихудший из небезнадежных миров. В какой-то степени это оптимистичный взгляд — какая-то надежда есть. С другой стороны, это не американский оптимизм, когда всегда и всегда «I’m fine», когда и я в порядке, и ты в порядке, и вообще все в порядке. И даже если есть трудности, то они кратковременные, а жизнь в целом хороша.

Евреи же, в основном, живут в жестоком мире, и на это есть масса причин. Они всегда в центре внимания других народов, у них нет настоящих друзей. Иногда у евреев появляются временные союзники, но можно смело утверждать, что постоянных друзей у них не было никогда. У государства Израиль, в частности, бывали лучшие времена, да и евреям в отдельных географических регионах иногда жилось довольно неплохо. Но подобные явления всегда носили временный характер. Это значит, что нам всегда следует быть готовыми к ухудшению ситуации, а государству Израиль — к войне.

Трудно найти на карте мира более неподходящее для Израиля место, чем он занимает. Поэтому в разрешение конфликта с арабами в обозримом будущем верится с трудом. Происходит это из-за того, что еврейское государство на двух уровнях — физическом и эмоциональном — воспринимается нашими соседями как инородное тело. Подобным образом после имплантации организм пытается отторгнуть пересаженное в него, и тогда эскулапам приходится изрядно попотеть, чтобы это все-таки не произошло.

Основатель сионизма Теодор Герцль (1860–1904) в свое время выступал за создание еврейского государства в Уганде. Тогда для некоторых евреев, лишенных на протяжении двух тысячелетий собственного дома, даже эта африканская страна выглядела привлекательной. Барон Гирш предлагал переселить евреев в Аргентину. Однако сегодня после войн и геноцида местного населения в Африке мало кто из нас согласился бы оставаться в Уганде, да и в Латинской Америке в настоящий момент отнюдь не спокойно. Можно сказать, что если выбирать место для еврейского государства, исходя из принципа добрососедских отношений, то идеальным для него будет Антарктида или даже Луна — в заселенных местах земного шара у нас повсюду найдутся враги. Рано или поздно еврейская проблема возникнет в любом случае. В 1825 году Мордехай-Мануэль Ноах основал на острове Гранд-Айленд, около Ниагарского водопада, город-убежище для евреев и назвал его Арарат. Однако можно себе представить, что было бы, если бы там действительно возникло независимое еврейское государство. Мне приходилось бывать в Хабаровске, который находится относительно недалеко от Еврейской автономной области, и если бы еврейским государством вдруг стал Биробиджан, то, я думаю, проблемы не замедлили бы появиться и там.

Вековечная и непреходящая проблема антисемитизма не теряет свою актуальность и сегодня; мы одиноки в этом мире и всегда и везде будем мешать соседям как инородное тело. Основатели светского сионизма считали, что если мы станем «обычным» народом, подобным другим, то антисемитизм исчезнет. В действительности произошел перенос проблемы антисемитизма с индивидуального уровня на государственный. Теперь не отдельные евреи мешают жить добропорядочным гражданам, но целая страна воспринимается как чужеродное образование в ближневосточном регионе. Современный Израиль находится в таком же незавидном положении, в котором некогда пребывал отдельный еврей, независимо от его местожительства, профессии, социального положения и образа жизни.

На протяжении истории выдвигалось множество рациональных и иррациональных причин для ненависти к евреям. Сегодня все они отошли на второй план, поскольку теперь евреев в Буэнос-Айресе, Хабаровске или Париже ненавидят не за образ жизни, не за картавость и не за горбатый нос. Главная причина антисемитизма во всех точках земного шара — наличие у евреев собственного государства.

Это кажется парадоксальным, но появление на политической карте мира еврейского государства не только не помогло разрешить так называемый «еврейский вопрос», но и породило дополнительные трудности. Теперь если арабы побеждают, это дает повод презирать нас. Если же побеждаем мы, то так называемая «прогрессивная» общественность нас ненавидит.

Так или иначе, причина, по которой нас ненавидят, не столь существенна. При советской власти евреев дискриминировали, поскольку они были «пособниками капиталистов», «безродными космополитами» и «скрытыми предателями Родины». На Западе их не любили из-за того, что они «коммунисты», «чужаки» и «им нельзя доверять». Аргументировать свою ненависть можно по-разному, оправдание ей можно найти в любом случае, а вот результат один и тот же. Ненависть к евреям неистребима как хроническая экзема, она — непреложная данность, под которую всякий раз подводится то или иное обоснование.

В результате многие бесхребетные евреи начали приспосабливаться к окружению ради бесконфликтного существования: стали одеваться как все, разговаривать на местном языке, изучать чужую культуру… Но и это усердие породило очередные обвинения: «они слишком много знают», «их английский более совершенен, чем у англичан», «во всем преуспевают, живут лучше, чем мы», «отнимают у нас нашу землю», «растлевают массы», «спаивают народ»…

О том, что среди выдающихся писателей и ученых множество евреев, мы говорим постоянно — и это соответствует истине. В наибольшей степени это относилось к СССР, но не только. Например, в лабораториях Лос-Аламоса, где была разработана атомная бомба, большинство научных сотрудников действительно были евреями. Хотя, может быть, не среди младших научных сотрудников, а среди ведущих ученых: начиная с Роберта Оппенгеймера и Эдварда Теллера, все они, за редкими исключениями, были евреями. То же самое происходило в СССР при создании атомного оружия. Дело дошло до того, что даже исследовательский центр по разработке атомной энергии в негласной переписке стали именовать синагогой.

Евреи нового времени — чего никогда не было в прошлом — принимают самое активное участие в общественной жизни разных стран. В Советском Союзе был введен негласный процент на число евреев, которых принимали в институт или брали на работу, именно потому, что хотели ограничить их влияние на жизнь общества. У меня есть старый друг, потомок двух самых богатых еврейских семей из России — Гальпериных и Гинзбургов. Детство он провел в России, но затем эмигрировал в Европу и стал профессором в Женеве. Однажды на встрече с советским профессором мой друг спросил его о том, почему евреев с большим трудом принимают в институты и университеты, — ведь это несправедливо и неэффективно. Тот ответил, что он филолог, и если бы в этой области всех принимали на равных основаниях, то среди его студентов было бы четыре процента армян, три процента грузин, восемьдесят процентов евреев и тринадцать процентов русских. Он не может позволить себе дискриминацию, и поэтому ему ничего не остается, кроме введения квоты, чтобы национальный состав студентов в какой-то мере отражал процентное соотношение разных народов в населении страны. Конечно же, это неофициальное объяснение. Но оно весьма показательно.

Что же могут предпринять сами евреи в сложившейся ситуации, когда их ненавидят за их способности, продвижение по служебной лестнице, профессиональные достижения? Во-первых, мы должны постоянно помнить о том, какую опасность таит в себе ассимиляция в рамках чуждой культуры. Не думаю, что это должно восприниматься как проявление параноидального психоза, но евреи должны понимать, что они чужды тому обществу и особой любви к ним никто не испытывает. Именно по этой причине им приходится упорно трудиться в той или иной области, если они хотят выжить. Чтобы быть хотя бы наравне с другими в материальном отношении, в профессиональных вопросах им приходится стараться более чем всем остальным. Американские евреи говорят прямо, что хотя Америка — страна равных возможностей, в которой нет дискриминации по национальному признаку, для того, чтобы добиться успеха, надо быть существенно лучше других.

Это же принцип верен и по отношению к еврейскому государству: только для того, чтобы выжить, Израилю надо превосходить своих соседей по всем параметрам. Один из любопытнейших внутриизраильских феноменов, отрицательно сказывающийся на творческой и интеллектуальной активности нации, заключается в том, что в Израиле евреи живут среди подобных себе, среди евреев, и это странным образом ослабляет их стремление к конкуренции, порождая в среде израильских обывателей неприглядное явление: ленивую самоуспокоенность, нежелание стремиться к совершенству.

С учетом неблагоприятной геополитической ситуации Израиль должен обладать самой сильной армией в регионе — как в военное, так и в мирное время. Мощная армия необходима хотя бы для того, чтобы сохранить друзей, не говоря уже о сдерживании врагов. Из этих же соображений Израиль нуждается в развитой экономике.

Однажды я получил приглашение из Йельского университета принять участие в исследовательской работе. Мне, как полагается, надо было заполнить анкету. Все было хорошо до тех пор, пока я не дошел до графы о расовой принадлежности (в Америке университеты требуют предоставлять подобную информацию для статистического отчета федеральному правительству). Хотя я и выгляжу как человек европейской расы, было бы неверным относить к таковой евреев в целом: среди них есть и белые, и желтые, и черные. Израиль не расистское государство, и с таким вопросом мне до сих пор не приходилось сталкиваться. Поэтому проблема с заполнением подобной анкеты поначалу показалась мне в принципе неразрешимой. Однако в конце списка предложенных, но отвергнутых мною рас, в анкете значился еще один, спасительный пункт: «другая раса». И хотя исходно под этим, по-видимому, подразумевались аборигены Австралии и пигмеи, я безо всякого промедления отметил, что принадлежу к «другой расе».

О том, что евреи вылеплены из другого теста не евреям было известно еще в глубокой древности, об этом свидетельствует Танах. «Вот, народ живет отдельно и между народами не числится» («Бемидбар», 23:9), — изрек пророк народов Билам еще во времена странствий евреев по пустыне. Тем не менее, иногда у каждого из нас, хоть на миг, но возникает вполне естественное желание стать обычным, «нормальным» человеком. Причем те, кто утверждает, что подобное желание характерно для евреев новейшего времени, что оно, якобы, появилось под влиянием идей Просвещения (в еврейском варианте — движения Ѓаскалы, наиболее экстремистские приверженцы которого хотели ни много, ни мало — чтобы мы ассимилировались и перестали быть евреями!), глубоко заблуждаются. Этому веянию не сто, да и не двести лет. Еще два с половиной тысячелетия назад еврейский народ, обитая на своей собственной земле, хотел быть таким, как другие народы. Быть такими как все, чтобы ничем не отличаться от окружения — у этой тенденции есть глубокие исторические корни.

И сегодня, как и две тысячи лет назад, еврейский народ празднует Хануку. При этом сионистки настроенные деятели любят акцентировать внимание на военной победе над внешним врагом, над греко-сирийскими войсками, возрождая, по их мнению, древнюю концепцию этого праздника. Наверное, в силу этой заведомо ложной предпосылки этот праздник должен иметь какой-то смысл для светской половины Израиля. Хотя если задуматься, то особого повода для радости у них быть не может. Вкус «победы» огорчен тем фактом, что она была одержана над нашими собратьями, евреями, которых прельстила эллинистическая культура. То, что было «победой» для одних, являлось поражением для других. (Если вообще можно назвать «победой» временный перевес, ибо спустя всего несколько десятков лет все вернулось на круги своя.)

У религиозного еврея Ханука не ассоциируется с военной победой (хотя мы, безусловно, учитываем исторический фон тех событий). Для него она — праздник, установленный в память об очищении Храма и возобновлении в нем служения. Иными словами, он в эти восемь дней размышляет о своей духовной уникальности, о его неповторимой миссии, вспоминает об очищении от инородных веяний, от глубоко чуждых еврейскому духу «культурных нововведений».

Однако, несмотря на свое явное, казалось бы, «поражение» (я имею ввиду историческое событие двухтысячелетней давности) современный светский израильтянин все-таки выражает, сам того не осознавая, некоторую солидарность с «пейсатыми», уписывая (в этом уже есть немалая толика самопожертвования) не совсем полезные для желудка пончики-«суфганиот». Пожалуй, пончики — эта самая устойчивая, ибо почти единственная, ассоциация у нерелигиозной части Израиля с Ханукой.

Слепая любовь к самоубийственному для еврейского самосознания слияния с «цивилизованной культурой» и «мировым содружеством наций» оказывается настолько сильной, что ее не зальют «многия воды»: никакой свирепствующий антисемитизм, никакая откровенно проарабская политика, никакая катастрофа европейского еврейства.

Коль скоро мы заговорили о мировой культуре: Томас Манн, в одной из своих новелл «Тонио Крегер», повествует о художнике, который мечтал стать обыкновенным человеком, ординарным для его окружения буржуа. Его обременяла жаждущая полета душа живописца, он не хотел тех проблем, которые неизбежно возникают у людей его круга. Тем не менее, стать другим он также не был способен.

Способен ли еврей перекроить себя настолько, чтобы в нем не осталось ничего еврейского? Не для кого не секрет, что средний израильтянин испытывает непреодолимое стремление стать «нормальным», «быть таким, как все» (с весьма ощутимым креном на Запад). Если расшифровать это желание, то самые что ни на есть «нормальные» люди — с его точки зрения — живут в другом полушарии — в США. Как это ни парадоксально, но европейские страны также задают эталон «нормальности» для граждан еврейского государства. Среди них: Великобритания, на подмандатной территории которой евреи прозябали в течение нескольких десятилетий, Германия, оставившая ужасный след в еврейской истории, Франция, потерявшая стыд в своем оголтелом антисемитизме. Но средний израильтянин не унимается: «Ни в одной цивилизованной стране мира нет религиозного диктата на государственном уровне!», «Зачем современному человеку нужны средневековые законы кашрута?!», «Почему союз двух любящих сердец должен освящаться в религиозных инстанциях?!»

Сегодня эти и иные подобные им претензии предъявляют не только рядовые граждане, ныне проблемы подобного рода стоят на повестке дня в Кнессете, члены которого, по их собственным заявлениям, более всего пекутся о «сохранении еврейского характера государства Израиль».

То, чего западному миру не удалось сделать с еврейским народом на протяжении двух тысячелетий галута, сегодняшние израильтяне пытаются сделать без посторонней помощи, своими руками, на своей собственной земле. Неблагоприятная геополитическая ситуация — это еще полбеды. Гораздо более серьезную опасность, чем внешний враг, для нас представляем мы сами, в нашей погоне за нееврейскими идеалами. Какие выгоды сулят сторонники ассимиляции, какие задачи они ставят перед собой? Единственная цель, которую они преследуют — легализовать свой собственный образ жизни «нового поколения». Удобно плыть по течению, не нужно работать над собой, улучшать свои качества, вот что означает быть «нормальным» человеком. Но, как сказал кто-то из англоязычных поэтов, «есть у каждой луны оборотная сторона». Минимум, который от нас требуется — помнить об этом.