1. ХРИСТИАНСКОЕ ПРИЗВАНИЕ*

1. ХРИСТИАНСКОЕ ПРИЗВАНИЕ*

Начинается новый церковный год, и антифон сегодняшней Литургии напоминает нам о том, что в основе христианской жизни каждого из нас лежит призвание, полученное от Бога. “Vias tuas, Domine, demonstra mihi, et semitas tuas edoce me”, укажи мне, Господи, пути Твои, и научи меня стезям Твоим1. Укажи нам, Господи, следы Твои, чтобы мы могли следовать за Тобой, достигая полноты Твоих заповедей, полноты любви2.

Размышляя о решении, которое вы однажды приняли, о твердом намерении всегда и во всем следовать требованиям веры, вы, как и я, должно быть, благодарите Господа всем сердцем своим, ибо осознаете без ложной скромности, что в этом решении нет вашей личной заслуги. Обычно мы учимся обращаться к Господу в детстве, глядя на своих родителей-христиан. Затем учителя, коллеги, знакомые разными способами помогают нам не потерять Христа.

Впрочем, я не хочу обобщать: открой свое сердце Господу и расскажи Ему свою историю. Быть может, однажды хороший друг, обычный христианин, такой же, как и ты, раскрыл перед тобой панораму веры, глубокую и новую – но в то же время и старую, как Евангелие. Он заронил в тебе мысль следовать за Христом неотступно, серьезно, становясь апостолом апостолов. Быть может, на время ты лишился душевного покоя – до тех пор, пока ты не решился ответить на этот призыв Иисуса. Ты следовал за Ним добровольно, потому что ты так хотел – это и есть самый сверхъестественный мотив любого христианского поступка. Покой вернулся в твою душу и превратился в душевный мир. Пришла радость – глубокая и постоянная, и покидает она тебя лишь тогда, когда ты от Него удаляешься.

Я не люблю говорить о людях избранных, особенных. Но если нас избирает Христос, то именно избранность должна быть темой наших раздумий. Апостол Павел пишет: “elegit nos in ipso ante mundi constitutionem ut essemus sancti”, Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы3. Мы избраны – но наша избранность не наполняет нас гордыней, не возбуждает чувства превосходства. Напротив: именно в ней мы обретаем смирение. Слышал ли кто-нибудь из вас о памятнике кисточкам великого живописца? Ведь кисти – это всего лишь орудие, посредством которого создается гениальное полотно. Вся заслуга принадлежит художнику. И мы, христиане, – только кисти, инструменты в руках Создателя мира и Спасителя всего человечества.

Апостолы – обычные люди

Меня всегда волновал эпизод из Евангелия о призвании первых двенадцати. Поразмыслим же о нем неторопливо, прося этих святых свидетелей Господа помочь нам следовать за Христом так же, как последовали они.

Эти первые апостолы, которых я глубоко почитаю и люблю, были – по нашим, человеческим критериям, – не особенно-то важными птицами, о которых нечем гордиться. Их социальное положение не назовешь высоким. Пожалуй, только Матфей зарабатывал на жизнь с избытком – но и он оставил все, когда попросил его об этом Иисус. Все же прочие промышляли по ночам рыбной ловлей, чтобы прокормиться.

Но низкое положение в обществе не имеет значения… Эти бедные рыбаки были необразованны и не очень умны: они не понимали сверхъестественных истин. Даже самые простые сравнения и примеры казались им непонятными и туманными. Снова и снова обращались они за помощью: “Domine, edissere nobis parabolam”, Господи! изъясни нам притчу4. Когда Иисус говорит им о закваске фарисейской, они думают: это Он упрекает нас за то, что мы забыли купить хлеба5.

Бедны, невежественны… Да к тому же не всегда прямодушны, не всегда искренни. Зато всегда честолюбивы и часто спорят о том, кто из них будет почитаться бoльшим, когда Христос восстановит на земле царство Израилево… Впрочем, царство это они понимают по-своему… Спорят и во время Тайной Вечери, в тот самый момент, когда Иисус готовится принести Себя в жертву для спасения всего человечества6.

И веры в них мало. Сам Христос об этом свидетельствует7. Они видели, как Он воскрешает мертвых, исцеляет всевозможные болезни и немощи, умножает хлебы, успокаивает бури и изгоняет бесов. Они это видели – но только блаженный Петр, избранный главой апостолов, сумел без раздумий ответить на вопрос Учителя: Ты Христос, Сын Бога Живого8. Впрочем, верует он на свой лад – и вот уже прекословит Христу, готовому принести Себя в жертву ради спасения душ человеческих. Иисус вынужден прервать его словами: Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн; потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое9. Святой Иоанн Златоуст поясняет: Петр рассуждал слишком по-человечески и пришел к выводу, что все это: Страсти и Смерть Иисуса – недостойно Его и дурно. Но Иисус исправляет его и говорит: нет, страдание Меня достойно; а ты так судишь, ибо рассуждаешь по-человечески, по плоти10.

Итак, они – маловеры. Но, быть может, сердца их пылают любовью к Учителю? Кажется, они и в самом деле Его любили. Во всяком случае – на словах. Порой они отдавались высоким и благородным порывам: Пойдем и мы умрем с Ним11. Но в час испытания бежали все – кроме Иоанна, который любил Его воистину. Только этот отрок, младший из апостолов, остался у Креста. Остальные не знали той любви, которая сильнее смерти12.

Такими были ученики, которых избрал Господь. Такими Он их призвал. Такими они оставались – вплоть до того дня, в который, исполненные Духа Святого, они стали столпами Церкви13. Обычные люди, со своими недостатками и слабостями. Они сильнее в речах, чем в делах. И все же Христос их избрал – чтобы сделать ловцами человеков14, соспасителями Ему и управителями благодати Божией.

С нами случилось то же самое. И в семейном кругу, и среди друзей и коллег мы могли бы без труда найти людей, более, чем мы, достойных призвания Божия. Они – скромнее, благороднее и великодушнее. Они – умнее, солиднее и влиятельнее нас. И таких, как они, в мире – множество.

Когда я об этом думаю, мне становится стыдно. И в то же время я понимаю, что наша человеческая логика не в состоянии объяснить чудо благодати. Бог часто отыскивает и берет в Свои руки не самые лучшие инструменты, чтобы стало ясно, что это дело Его, а не наше. Апостол Павел вспоминает с дрожью день своего призвания: А после всех явился и мне, как некоему извергу. Ибо я наименьший из Апостолов, и недостоин называться Апостолом, потому что гнал церковь Божию15. Так и пишет Савл Тарсянин – с присущими ему прямотой и силой.

Это призвание, как я уже упоминал, получено нами не оттого, что мы его заслужили. Ведь мы так ясно осознаем свои недостатки, свое убожество… Мы знаем, что вера, светоч наших душ, и любовь, нас ведущая, и надежда, нас поддерживающая, – это безвозмездные дары Божии. Поэтому, если смирение не возрастает в нас с каждым днем – значит, мы забыли напоминание апостола Павла: Господь избрал нас, “ut essemus sancti”, чтобы мы были святы. Цель Божьего избрания – личная святость. Мы не должны терять ее из виду.

Только через смирение мы можем постичь это чудо божественного призыва. Христос Своей рукой собирает нас с пшеничного поля. Он сжимает зерна в Своей пронзенной руке, и после разбрасывает их – чтобы они, орошенные Его кровью, умерев, стали жизнью и, уйдя в землю, проросли полновесными золотыми колосьями.

Настал час пробуждения

Апостольское послание, которое мы читали во время Литургии, напоминает нам о том, что Христос ждет от Своих апостолов – от нас! – готовности, ревности и усердия. Наступил уже час пробудиться нам от сна. Ибо ныне ближе к нам спасение, нежели когда мы уверовали. Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света16.

Не без основания, вы скажете, что это совсем не просто. Враги человека, враги его святости силятся поставить препоны этой новой жизни, этому облечению в жизнь Христову. Я не нашел лучшего перечня препятствий на пути христианской преданности, чем слова апостола Иоанна: “concupiscentia carnis, concupiscentia oculorum et superbia vitae”, все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская…17.

Похоть плоти – это не только беспорядочные порывы наших чувств, не только сексуальное влечение, которое, конечно, должно контролироваться, но само по себе не является чем-то нечистым, поскольку его можно и должно освящать. Поэтому я никогда не говорю о порочности. Я говорю о чистоте – ибо о ней говорит и Христос, обращаясь ко всем людям: Блаженны чистые сердцем; ибо они Бога узрят18. Призванные Богом проявляют добродетель чистоты по-разному. Одни – пребывая в браке. Другие – отказываясь от земной любви, чтобы отдать себя всецело любви Божией. Ни первые, ни вторые не являются рабами чувственности, ибо сами властвуют над своим телом и своим сердцем. А значит – вольны самоотверженно вручать их другим.

Обычно я говорю не о чистоте, но о святой чистоте. Христианская святая чистота – это не горделивое чувство собственной незапятнанности, но ясное сознание того, что ноги у нас из глины19 – и лишь благодать Божия избавляет нас от соблазнов дьявола. Я считаю искажением христианского учения упорство тех, кто желает писать и проповедовать только на эту тему. Ведь они забывают о других качествах, не менее важных не только для христиан, но и для тех, кто хочет жить в согласии и мире.

И впрямь – святая чистота не единственная и даже не главная христианская добродетель. Тем не менее, она необходима для повседневного освящения нашей жизни. Без нее невозможно и апостольское служение. Чистота – это не отрицание, но ликующее утверждение. Не унылый отказ от того, что мы любим, но результат любви, с которой мы вручили Господу свои тела и души, способности и чувства.

Я говорил, что похоть плоти не сводится к чувственности. В самом деле, она несет в себе также любовь к удобствам, поиск легких путей в жизни. Она идет на все возможные компромиссы и не боится нарушать Закон Божий.

Поступать так – значит целиком поддаться закону греха, от которого предостерегает нас апостол Павел: Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Infelix ego homo! Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?20 И тут же – ответ апостола: Благодать Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим21. Мы можем и должны бороться с похотью плоти, ибо Господь безотказно дарует нам Свою благодать – если мы смиренны.

Другой враг, о котором говорит апостол Иоанн, – это похоть очей, ценящая лишь то, чего может коснуться. Похоть очей, устремленных к земному и закрытых для небесного. Беспорядочная любовь к земным богатствам. Беспорядочное поведение тех, кто смотрит на людей и события нашей жизни, нашей эпохи с исключительно человеческой точки зрения.

Глаза души ослепляются. Разум объявляет себя суверенным и способным понять все без помощи Божией. Это – тонкое искушение ума, данного Богом человеку, чтобы тот мог познать и полюбить Его добровольно. Забывая об этом, гордый ум ощущает себя центром всего сущего. Он снова поддается искушению дьявола: Вы будете, как боги22 – и в результате, переполненный себялюбием, поворачивается к любви Божией спиной.

Когда мы так поступаем наше бытие предается целиком в руки третьего врага – “superbia vitae”, гордости житейской. И дело здесь не в мелочном самолюбии, не в преходящих тщеславных помыслах. Нет, гордость житейская – это самодовольство, что полностью овладевает душой человека. Гордыня – худшее из зол, источник всех падений. Мы неустанно должны бороться с ней. Не зря говорят, что наша гордыня умирает лишь через день после нашей смерти. Она – высокомерие и надменность фарисейские, мешающие действию благодати Божией. Она – снисходительность, людей презирающая, людьми пренебрегающая. Ибо, где гордость, там и обида и посрамление23.

Милосердие Божие

Сегодня начинается Адвент* – и это время прекрасно подходит для размышлений о том ущербе, что наносится душе, когда она обуреваема легкомыслием и чувственностью. О безумии разума, который противится Богу. О высокомерной самонадеянности, которая делает невозможными любовь к ближнему и любовь к Богу. Все это – препятствия на пути к святости. Поэтому сегодня за Литургией мы молимся о милосердии Божием: К Тебе, Господи, возношу душу мою. Боже мой! на Тебя уповаю, да не постыжусь, да не восторжествуют надо мною враги мои24. И в антифоне во время приношения даров повторяем: На Тебя уповаю, да не постыжусь вовек!

Сейчас, когда приближается миг нашего спасения, так утешительно звучат слова апостола: Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога, Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости25.

Священное Писание постоянно говорит нам о милости Божией: ею полна земля26, она нисходит “super omnem carnem”, на всякую плоть27. Уповающего на Господа окружает милость28. Она предваряет нас29, драгоценная30 и великая31. Господь печется о нас как вселюбящий Отец, Он вспоминает нас по милости Своей32, которая блага33 и благовременна… во время скорби, как дождевые облака во время засухи34.

В Нагорной проповеди Иисус одной фразой выражает всю историю милости Божией: Блаженны милостивые; ибо они помилованы будут35. И в другом месте наставляет учеников Своих: Итак будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд36. В наших сердцах глубоко запечатлены уроки милосердия, преподанные Иисусом: Его притчи о блудном сыне, о заблудившейся овце, о милосердном заимодавце. Его поведение в эпизоде с грешницей, взятой в прелюбодеянии, и в истории о воскрешении сына вдовы Наинской37. Конечно, чудо воскрешения Христос мог совершить и из чувства справедливости: ведь умер единственный сын бедной вдовы, смысл всей ее жизни, ее опора в старости… И все же не чувство справедливости, но милосердие побуждает Его к действию, ибо Он сжалился, видя скорбь человеческую.

Как обнадеживает душу сострадание Господне! Итак, когда он возопиет ко Мне, Я услышу; ибо Я милосерд38. Это – и призыв, и обещание, которое Он исполняет всегда. Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи39. Враги нашего освящения бессильны, ибо милость Божия предваряет нас. И если мы, по своей вине, падаем грехом, то Господь спасает и поднимает нас. Ты научился избегать небрежности, удалять от себя высокомерие, обретать благочестие, не быть рабом земного, не предпочитать преходящее вечному. Но поскольку человеческая природа не может ходить уверенно в этом скользком мире, добрый Врач дал тебе средство против заблуждения, и милосердный Судия не лишил тебя надежды на прощение грехов40.

Ответ человека на любовь Божию

Милость Божия создает питательную среду для роста христианина. Она помогает нам прилагать усилия, дабы вести себя как сын Божий. Каковы же главные средства для утверждения и укрепления нашего божественного призвания? Назову лишь два из них: это духовная жизнь и познание христианского учения т.е. глубокое познание нашей веры.

Во-первых – духовная жизнь. Многие ли знают, что это такое? Когда люди слышат о духовной жизни, они представляют себе то прохладный полумрак храма, то строгую атмосферу каких-то церковных ризниц… Более четверти века я повторяю, что это совсем, совсем не то! Говоря о духовной жизни, я имею в виду обыкновенных христиан, которые в труде и во время отдыха, дома и на улице беспрерывно обращаются к Богу. А ты – разве ты не чувствуешь потребности постоянно взывать к Иисусу? Ведь непрерывная молитва становится твоим обoжением. В сущности, это и есть христианская вера. Святой Климент Александрийский писал, что становится Богом человек, желающий того же, чего желает Бог41.

Поначалу это совсем непросто. Мы стараемся, обращаясь к Господу, благодарить Его за действенное отцовское о нас попечение. Постепенно мы начинаем ощущать любовь Божию как царапину в душе, хоть дело здесь совсем не в наших чувствах и ощущениях. Христос следует за нами как влюбленный: Се, стою у двери и стучу42. А ты – не чувстуешь ли порой, в течение дня, желание беседовать с Ним о своих делах и событиях своей жизни? Не говоришь ли ты Ему тогда: “Я Тебе расскажу об этом потом – когда буду наедине с Тобой, в молитве”?

Молитва – это время, специально предназначенное для беседы с Господом и размышлений. В ней изливается сердце и укрепляется воля. В ней, благодатью Божией, человеческая реальность наполняется духовным содержанием. В ней ты обретаешь богатые плоды: ясные и конкретные решения исправиться, обратиться ко всем людям с чуткостью, отдать себя без остатка, как хороший состязатель, в этой христианской борьбе за мир и любовь.

Со временем твоя молитва уже не прекращается ни на минуту, как биение сердца, как пульс. Без этого постоянного богоприсутствия невозможна жизнь созерцательная. А без нее ты вряд ли сможешь работать за Христа – ибо если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его43.

Самопожертвование – соль нашей жизни

На своем пути к святости обычный христианин не отрекается от мира, ибо мир – это место его встречи со Христом. Он не избирает путь монашествующего, посему ему не нужна особая одежда или какие-либо иные внешние знаки отличия. Знаки его внутренние: постоянное присутствие Бога и неустанное самопожертвование. На самом деле все это – молитва, ибо самопожертвование есть не что иное, как молитва плоти и чувств.

Христианское призвание – это призыв к покаянию, искуплению и умерщвлению плоти. Нам предстоит искупить свои грехи – сколько бы мы ни отворачивали свое лицо от Лика Божьего! – а также грехи всего человечества. Христианин движется вперед по следам Христовым: Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, Его самоотречение, Его скорбь на Кресте, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем44. Наш путь – самопожертвование. Только на этом пути мы обретаем “gaudium cum pace”, покой и радость.

Поэтому не стоит смотреть на мир глазами, полными печали. Читая жития, мы нередко замечаем, что биографы святых – разумеется, неумышленно! – причиняют ущерб учению Христову, заостряя внимание на необычных явлениях в жизни этих верных рабов Божиих. Мы видим, что они не похожи на нас, порой уже с колыбели. В некоторых житиях говорится, что святой во младенчестве никогда не плакал и в духе самопожертвования по пятницам грудь не сосал… Мы же с тобой появились на свет, как Бог велит – заходясь от плача. И жадно сосали материнскую грудь, нимало не заботясь о Великом Посте…

Лишь постепенно, с помощью Божией, мы осознали, что жизнь – не череда часов и дней, похожих друг на друга, но “spatium verae poenitentiae” – время, данное нам для истинного покаяния и самосовершенствования. Умерщвляя плоть, христианин готовится к приятию благодати и побуждений Святого Духа. И вместе с благодатью Божией, повторю, придут мир и радость, терпение и настойчивость на христианском пути45.

Умерщвление плоти – соль нашей жизни. И лучшее умерщвление плоти – это борьба с ее вожделениями, похотью очей и гордостью житейской. Самопожертвование проявляется во всем, вплоть до мелочей и малых дел, наполняющих наши дни. Мы выбираем себе умерщвления, которые не умерщвляют других и делают нас более чуткими, более внимательными ко всем людям. Если ты обидчив, если ты думаешь только о себе и унижаешь других, если не умеешь отказаться от лишнего, а порой и от необходимого, если горюешь, когда жизнь идет не так, как тебе хотелось бы, – то уверяю тебя, что ты не понял истинного смысла христианского умерщвления. Но ты все понял правильно, если стремишься стать всем для всех, чтобы спасти всех46.

Вера и разум

Жизнь в покаянии и молитве, в сознании того, что Бог усыновил нас во Христе, – вот основа благочестия детей Божиих. Благочестие – добродетель детей. Но ребенок полностью предается Отцу, лишь ощутив и признав свою беспомощность. Молясь, я часто думал о необходимости быть как дети, как младенцы… Верящие, что духовное младенчество – это признак робости или неопытности в делах житейских – неправы. Все совсем наоборот: для достижения его нужна железная воля, сильный характер и зрелость, закаленная в кузнице жизни.

Мы благочестивы как дети, а не как невежды. Каждому человеку следует серьезно, по мере сил изучать богословие, то есть доктрину Христа, изложенную в научной форме. В жизни христианина должны найти себе место и благочестие детей, и познания богословов.

Устремление к богословскому познанию мира – выверенному и строгому, – проистекает из страстного желания познать Бога и любить Его. Из страстного стремления души постичь самую суть мира – творения Божия. Находятся люди, стремящиеся с завидным постоянством воскресить старый миф о несовместимости веры и науки, человеческого разума с божественным Откровением. Но это проистекает из поверхностного понимания проблемы. Видимость, выдаваемая за действительность.

Если мир вышел из рук Божиих, если Господь сотворил человека по образу и подобию Своему47 и одарил его сознание искрой Своего света, то человек должен стремиться к постижению разумом божественного смысла естественной реальности, и верой – сверхъестественного значения всего земного. Мы не должны бояться науки, ибо любое исследование – подлинно научное исследование, – непременно приводит к истине. То есть – ко Христу, сказавшему: “Ego sum veritas”, Я есмь истина48.

Подлинный христианин должен стремиться к знаниям. Все может и должно вести к Богу: как мастерство ремесленника, так и отвлеченные научные дисциплины. Ведь нет честного труда, который нельзя освящать и в котором нельзя освящаться. Нет труда, через который невозможно было бы освящение окружающих нас людей. Свет христианской жизни должен светить не на дне долины, но на вершине горы – чтобы люди видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного49.

Труд, учеба, исследование – все обращается в молитву. Все – с утра до вечера – становится поводом для общения с Богом. Тут главное – единство жизни, простое и крепкое. Ведь работа, обращенная в молитву, становится апостольским служением.

Адвент – время надежды

Сегодня первое воскресение Адвента – и мы уже начинаем считать недели, отделяющие нас нас от Рождества Христова. Мы размышляли над чудом христианского призвания. Мы видели, что Христос рассчитывает на нас в деле освящения мира. Мы поняли, что с нашей помощью Он хочет приблизить людей к Себе, приобщить их к святости, соединить с Церковью и распространить Царство Божие по всему миру. Господь любит нас преданными и верными, чуткими и влюбленными. Он любит нас святыми – Своими.

С одной стороны – гордыня и чувственность, одиночество и эгоизм. С другой – любовь и преданность, милосердие и жертва, смирение и радость. Ты должен выбрать. Господь призвал тебя к полноте веры, надежды и любви. Нет у тебя права жить по принципу "моя хата с краю".

Однажды в железной клетке я видел пленного орла, грязного, почти без перьев. В когтях он сжимал окровавленный кусок падали. Я смотрел на него и думал о себе. О том, что со мною будет, если я не последую призванию, полученному мною от Бога. Мне стало Мне стало жаль этого орла, одинокого пленника, рожденного, чтобы подняться к небу и созерцать солнце. И ты можешь вознестись до смиренных вершин любви Божией и служения всему человечеству, если в твоей душе не останется тайников, куда не может проникнуть свет Христов. Если отбросишь в сторону все заботы, которые тебя от Него отдаляют – чтобы только Христос царствовал в твоем уме и сердце, в твоих словах и делах. Вся жизнь твоя переполнится Богом – и чувства, и труд, и мысли.

Мы читали в Евангелии: Восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше50. Адвент – это время надежды. Широкий горизонт нашего призвания – то единство жизни, основой которого является присутствие Бога, Отца нашего, – может и должен стать нашей повседневной реальностью.

Проси об этом Марию и духовными очами стремись увидеть, как она ожидает рождения Сына. И она, Матерь Божия, сделает тебя “alter Christus, ipse Christus” – другим Христом, Самим Христом!