207

Надежды мирские и христианская надежда

С назойливым постоянством муссируется одна и та же, давно набившая оскомину мысль о том, что надежда – это последнее, что можно потерять. Как будто надежда – это удобная отговорка, позволяющая следовать по жизни без угрызений совести и прочих проблем. Не задумываясь о своем поведении. Не беспокоя себя стремлением к идеалам, высоким целям – и в первую очередь к высшей из них, к соединению с Богом.

Я усматриваю в этом тенденцию к подмене надежды тоской по удобной беспроблемности – когда в душе отсутствует как подлинное стремление к благам духовным, так и ясное представление об истинных материальных потребностях человека. Главное желание многих – не нарушить посредственности своей жизни. Существо с трусливой, робкой и ленивой душой, переполненной эгоизмом, легко смиряется с тем, что дни и годы проходят "sin spe nec metu", без надежд и тревог, без превратностей борьбы, без желаний, которые требуют усилий. Главное – не прослыть несчастным, избежать как презрения, так и сочувствия окружающих. Все желания, все порывы внушают страхи и опасения: ведь вместе с предметом желания придется обзавестись и новыми обязанностями, и требованиями, которым придется соответствовать… Как далеки такие люди от того, чтобы чего-то достичь!

Мне часто приходится встречаться с особами, казалось бы, культурными, просвещенными, которые уверены, что надежда – это не более чем поэтическая метафора, тема для лирика. Неспособные приобщиться к ее подлинной сути и решиться творить добро, они сводят надежду к несбыточной мечте, утопической грезе, способной удовлетворить лишь тех, кто ищет забытья, утешения в жизни, полной забот и тревог. В их ложном понимании надежда – это лишь мимолетное переживание, безрезультатное, никуда не ведущее.