Мир и монастырь. (О книге « Обитель старца Зосимы Верховского»)
Мир и монастырь. (О книге « Обитель старца Зосимы Верховского»)
Читатели, внимательно наблюдающие за книгами, выходящими в издательстве им. свт. Игнатия Ставропольского, наверное, заметили, что значительную часть наших изданий составляют книги о монашестве. Это объясняется нашим глубоким почитанием монашества как установления Божия.
Критики, коим мы искренно благодарны, упрекают нас в том, что книги наши не коммерческие и поэтому спрос на них невелик. Возможно, это и так. С любовью ответим им: цели нашего издательства никогда не были коммерческими. Мы хотим нести людям Слово Божие, благовествовать мир ближним и дальним, рассказывать о Боге, но не своими словами, а словами Отцов и учителей Церкви, подвижников и духовных писателей древних и новых.
Действительно, книги о монашестве не всегда пользуются спросом. Люди читают то, что ближе их душе. Современная Церковь состоит, в основном, из тех, кто недавно, после десятилетий мрачного безбожия переступил порог храма. Монашество – высшая школа духовной жизни. То, что проходят в высшей школе, не может быть правильно понято в начальных классах, да и не только в начальных.
Мир всегда недопонимал монашество, к сожалению, не только безбожный мир, но и мир христианский. Вот как объясняет значение слова «мир» свт. Игнатий Ставропольский:
"Слово «мир» имеет два значения в Священном Писании. 1) Словом «мир» обозначается все человечество: Так возлюбил Бог мир, что и Сына Своего Единородного отдал, да всякий верующий в Него не погибнет, но получит жизнь вечную (Ин. 3; 16). 2) Словом «мир» обозначаются те человеки, которые проводят греховное, противное воле Божией жительство, жительствуют для времени, а не для вечности: Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел (Ин. 15; 18). Не любите мира, ни того, что в мире (1 Ин. 2; 15).
Блаженный Феофилакт Болгарский определяет «мир» так: «Обычно Писанию называть миром житие грешных и пребывающих в нем людей плотского мудрования, почему и Христос сказал ученикам Своим: вы не от мира (Ин. 15; 19). Они составляли часть живущих в мире человеков, но, не пребывая в грехе, не были от мира» (Толкование на Мф. 18; 7).
Большинство человеков проводило и проводит жизнь греховную, мерзостную пред Богом, враждебную Богу: по этой причине и потому, что большинство врагов Божиих несоразмерно велико в сравнении с числом верных служителей Бога, большинство называется в Писании миром. Относящееся к большинству приписывается всему человечеству. Так надо понимать слова евангелиста: Был Свет Истинный, Который просвещает всякого человека, грядущего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. К Своим пришел, и Свои Его не приняли (Ин. 1; 9-11)..
Святой преп. Исаак Сирин определяет «мир» как совокупность всех страстей, говорит, что «мир» есть плотское жительство и плотское мудрование"... Поэтому выражение «мирской человек» в полном смысле этого слова обозначает человека страстного, живущего страстями. Поскольку, как свидетельствует свт. Игнатий, таких людей всегда было большинство, этот страстный, мирской дух преобладает и среди современного христианского мира.
Духовные воззрения и идеалы мирских людей неизбежно несут на себе печать страстей. Не может мир полностью вместить идеалы Христа. Для большинства мирян монашество было и остается, в лучшем случае, всего лишь красивой экзотикой, а чаще всего – юродством и безумием. Ныне прославленный в лике святых преп. Севастиан Карагандинский говорил: «Между нами, монахами, и миром – глубокая пропасть. Миру никогда не понять нашей жизни».. Отвергает мир людей, которые, оставив удовольствия и радости века сего, решились последовать за Христом. Древние Отцы свидетельствуют, что, как только возникло монашество, еще в первые века, в среде самой Церкви сразу же нашлись люди, которые не захотели понять его. При этом даже не замечали, что большинство святых выросло в монастырях. А те христиане, которые, живя в миру, достигли святости, проводили фактически монашескую жизнь, и некоторые из них перед кончиной приняли постриг. Другие же не приняли его только потому, что сочли себя недостойными монашеского чина.
Получается удивительный парадокс: большинство православных святых – монахи; христианский мир почитает их, признавая тем самым их жизнь совершенной, считая ее идеалом, примером для подражания. Однако, почитая святых и молитвенно обращаясь к ним, мир настороженно, и даже непочтительно, относится к тому, что их воспитало,– к самому монашеству. Выходит, что для мирского человека монашеские идеалы хороши только теоретически, только тогда, когда ничего не требуют от него самого. Если же родной сын или дочка обнаруживают намерение уйти в монастырь, родители приходят в ужас и говорят, что это будет позором для всей семьи, что в монастыре дети потеряют здоровье, что монашество – извращение человеческой природы, а монахи – это фанатики или психически ненормальные люди.
Различествуют понятия о духовной жизни мирян и монашествующих. Если монашествующие стремятся осуществить Евангельские идеалы в совершенстве, стараются во всей полноте исполнить Евангельские заповеди, миряне относятся к делу спасения души прохладнее, с меньшей ревностью. Их понятия о духовной жизни нередко не соответствуют святоотеческому учению о спасении, да и само святоотеческое учение большей частью им незнакомо, не вызывает интереса. Напрасно искать среди мира точного последования словам Господа. Евангельские заповеди попираются, нарушения их легко оправдываются. Мир все дальше и дальше отступает от Бога. Исполняются Евангельские слова: Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле? (Лк. 18; 8)
В своей духовной автобиографии «Плач мой» святитель Игнатий свидетельствует, что до того, как он стал читать Святых Отцов, он считал заповедями Божиими лишь Ветхозаветное десятословие, а Евангельские заповеди считал «одним нравоучением, последование которому и полезно, и похвально, но не долг непременный».. К великому сожалению, многие и сейчас так считают.
Они полагают, что исполнить Евангельские заповеди невозможно, и поэтому, признавая Бога, даже не пытаются этого делать. Это действительно невозможно без помощи Божией. Но помощь Божия всегда готова для ищущих ее, что засвидетельствовали тысячи угодников Божиих, в совершенной мере исполнивших Его заповеди. Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему (Мк. 9; 23).
По учению Св. Отцов, спасаются и миряне, если недостаток исполнения Евангельских заповедей будут восполнять покаянием. Но если спасения можно достигнуть в миру, то для достижения христианского совершенства преимущественно уходят в монастыри. Кто, собственно, уходит в монастырь? Наиболее ревностные христиане, подвижники, которых христианская жизнь в миру перестает удовлетворять. История Церкви свидетельствует, что все гонители Церкви начинали с преследования монашества, справедливо полагая, что наиболее преданные Православию люди находятся среди монашествующих.
Получается, что истинное, то есть совершенное христианство невозможно в миру, хотя некоторые с этим не согласятся, фактически мирское христианство есть христианство, «разбавленное водичкой».
Когда офицера Димитрия Брянчанинова, будущего свт. Игнатия, пытался отговорить от вступления в монашество Великий Князь Михаил Павлович, Димитрий Александрович ответил: «Оставаться в мире и желать спастись – это все равно, что стоять в огне и желать не сгореть»..
Наставления белых священников существенно отличаются от наставлений монастырских духовников. Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что миряне преимущественно спасаются милостыней, а монахи – молитвой. Поэтому благочестивая деятельность белого духовенства большей частью направлена на дела благотворительности. Белыми священниками устраиваются школы, приюты, богадельни, гимназии, благотворительные обеды, раздается гуманитарная помощь. В благотворительных целях устраиваются сестричества или братства. Духовники из монашествующих прежде всего стараются воспитать в своих пасомых любовь к молитве и смирение. С этой целью они стремятся оградить своих духовных детей от суетного общения, излишних знакомств, множества дел, отвлекающих от молитвенной сосредоточенности. Если на приходе какой-нибудь юноша или девушка начинают проявлять интерес к монашеству, нередко их начинают отговаривать, убеждая «жить, как все люди». Прискорбно, но иногда это делает приходское духовенство.
Немногие любят совершать паломничество по св. обителям. А жаль: непосредственное общение с монашествующими могло бы принести неоценимую пользу в деле спасения души, и хорошо бы любому православному человеку, особенно священнику, хоть немного пожить в монастыре.
Архимандрит Афанасий (Нечаев), принявший монашество на Валааме уже после революции, скончавшийся в Париже в 1944 г., пишет в своих воспоминаниях:
"Монастыри всегда играли крупную роль в духовной жизни народа, но как? – лишь через паломничество. И других путей влияния нельзя отыскать. Монастыри никогда не гнушались оказанием помощи миру и благотворительностью, школами для детей, издательством. Но все это было лишь побочным, очень незначительным приложением. Духовное море монашеской жизни разливалось по матушке-России через монастырские толпы паломников. Через исповедь их у монахов, через наставления старцев, через чудеса у мощей и икон. Через невидимые связи всех святых, Русь скована была воедино силой монашеского духа.
Это влияние монашеского мира я испытал в сильнейшей степени на себе самом. И получил я это не через благотворительность монастыря, не через просветительскую работу, а непосредственно от соприкосновения с монахами. Как в христианстве сила и значение религии заключаются в Самой Личности Христа, так и в монастыре сила его влияния – в личностях, в которых отражается образ Христа.
В чем же увидел я Христа на Валааме? Во-первых, в богослужениях, в молитве. Каждый раз после воскресной Литургии я испытывал необыкновенную радость. Сердце исполнялось молитвенной теплотой, которая есть признак присутствия в нас Духа Святаго. То же чувство овладевало мною много раз после бесед с отдельными старцами. Значит, присутствие Христа и воздействие Его через них несомненно. И получить это воздействие иначе нельзя, как только в личном общении. Вот почему и идут паломники, чтобы соприкоснуться с монашеским миром в лице отдельных монахов, старцев, духовников"..
Белое духовенство, всегда составлявшее большинство, настороженно относится к духовенству черному. Во все века встречались печальные недоразумения между этими двумя ветвями православного духовенства. В силу своей многочисленности, белое духовенство занимает главенствующую роль в епархиальных структурах. Значительная часть епископата, едва ли не большинство, происходит из белого духовенства, в лучшем случае – из духовных школ, где оно занималось административной и преподавательской работой. В силу своего положения, оно никогда не знало монашеской жизни изнутри, наблюдало ее извне, отчего очень многое осталось непережитым и непонятым. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в одном из своих писем говорит: «Я – инок монастырский, академические иноки большей частью готовят себя к служению Церкви в высших степенях; они не понимают и не принимают моего учения».
Лучшие представители духовенства из монашествующих остаются в стороне. Их интересы редко учитываются, да их никто и не спрашивает. Эти поистине духовные самородки служат либо в отдаленных малочисленных приходах, куда не соглашается идти белое духовенство, либо остаются в монастырях.
В XIX в. свт. Игнатий, великий учитель современного иночества, после того, как был рукоположен в епископский сан в отдаленную Кавказскую епархию, говорил: «Наконец-то монахи получили своего архиерея». К нему сразу же стали обращаться с просьбой о переводе в его епархию монашествующие, состоявшие с ним в духовном общении. А сколько было противников его хиротонии?! В числе их, например, митр. Санкт-Петербургский Никанор, который, занимая столичную кафедру и непосредственно общаясь с Императорской Семьей, имел решающее влияние на церковные дела, являясь, фактически, первоиерархом. Даже свт. Филарет (Дроздов), митр. Московский, не во всем находил взаимопонимание со свт. Игнатием.
Святость редко бывает понята современниками, они ее не вмещают. Поступки святых, живущих по духу, а не по букве, истолковываются и как проявление гордыни. Их милосердие называют вредным попустительством, слабоволием. Чаще всего мир считает современных ему святых людей прельщенными.
Преподобный Симеон Новый Богослов говорит: "Тех, которые притворяются добродетельными и кожею овчею по наружному виду являют одно, а в сущности по внутреннему человеку суть другое, которые исполнены всякой неправды, исполнены зависти, ревности и злосмрадных страстей, почитают святыми и бесстрастными весьма многие, имеющие неочищенное душевное око и не могущие познать их от плодов их.
Пребывающих же во благоговении, добродетели и простоте сердца, истинно святых – пренебрегают, как бы обыкновенных людей, оставляют их без внимания и презирают, вменяют за ничто. Таковые говорливого и тщеславного признают учительным и духовным, а молчаливого и хранящегося от празднословия провозглашают невеждою и безгласным. Высокомудрые и недугующие диавольскою гордостью отвращаются от говорящего Святым Духом, как от высокомудрого и гордого, более ужасаясь слов его, нежели умиляясь от них; напротив того, они очень похваляют и приемлют тонкословствующего из учености своей или чрева (под словом «чрево», по объяснению свт. Игнатия, здесь надо понимать плотское состояние), и лгущего против спасения своего"..
«Притворство очень нравится слепотствующему миру, привлекает к себе похвалу, уважение, доверенность человеков,» – пишет свт. Игнатий... «Святые различными способами скрывают свои добродетели. Неглубокие люди не могут их понять, и поэтому понимают их неправильно»,– говорит афонский старец Паисий (1924-1994).
Человек, об аскетических воззрениях которого преподобный Варсонофий Оптинский отозвался следующим образом: «Не читая книг еп. Игнатия (Брянчанинова), невозможно понять современное монашество, его дух и направление»,– фактически находился в опале. Буквально несколько архиереев из современников свт. Игнатия сочувствовали ему. Среди них – святители Феофан Затворник Вышенский. и Иннокентий Херсонский...
Современники свт. Игнатия не вмещали его учения, строго основанного на Св. Отцах, вытекавшего из учения святоотеческого. Оно казалось им чем-то революционным, каким-то новшеством. Впрочем, и учение Господа нашего Иисуса Христа Его современниками было также воспринято, как нечто революционное, Его обвиняли в том, что Он пришел разорить закон и пророков (Мф. 5; 17).
Диавол ненавидит монашество лютой ненавистью. Везде, где только может, он пытается монашество уничтожить или хотя бы как-то навредить ему. Где не получается навредить открыто, диавол тщится подменить великий подвиг монашества его профанацией.
В начале XX века мнения прямых противников монашества, в основном из среды вольнодумной интеллигенции, вылились на страницы Российской периодической печати. В церковной и светской прессе развернулось широкое обсуждение вопросов, связанных с монашеской жизнью. Поднимались самые разнообразные темы: от того, какими должны быть современные монастыри и как они должны служить миру, до того, нужны ли монастыри вообще.
В 1909 г. постановлением Св. Синода специально для решения этих вопросов в Троице-Сергиевой Лавре впервые был созван Съезд монашествующих, главной задачей которого была выработка мер для поднятия духовной жизни в монастырях. На Съезде присутствовали представители нескольких десятков наиболее значительных в духовном отношении монастырей. Практически ни одно из принятых на Съезде решений не было проведено в жизнь. С 16 по 23 июля 1917 г. состоялся и второй монашеский съезд под председательством еп. Феодора (Поздеевского), который еще менее смог повлиять на жизнь иноков, а грянувшая вскоре революция уничтожила сами монастыри. Но их насельники, переполнившие тюрьмы и лагеря, своим исповедничеством и мученическим подвигом лучше всего опровергли все обвинения и клеветы и явили внутреннюю силу и жизненность монашества, защищать которое нужно не словами.
Надеемся, что наши книги будут интересными для читателей, помогут им обрести ориентиры в современной духовной жизни, которая крайне затруднена отсутствием подлинных духоносных наставников.
Надеемся, что особенно желанными наши книги будут в монастырях Русской Православной Церкви, которые в наше время начинают восставать из руин, возрождаться духовно, некоторые буквально на пустом месте. Думаем, что для них всякое упоминание об обителях старой, неразрушенной России явится ценным и поможет в деле возрождения. Преподобный Варсонофий Оптинский говорил, что обитель будет стоять до тех пор, пока там почитают память основателей и подвижников, в ней просиявших. Почитать – это значит заботиться и о том, чтобы их имена и подвиги знал церковный народ. Это наш долг перед святыми предками.
Святая преподобномученица Великая Княгиня Елизавета Феодоровна Романова так говорила в страшные годы гонений и разорения страны: «Великой России больше нет, но Святая Русь не может погибнуть». Русский писатель-христианин и выдающийся мыслитель Ф. М. Достоевский так писал о монашестве: «И сколь подивились бы, если скажу, что от сих кротких и жаждущих уединенной молитвы, выйдет, может быть, еще раз спасение земли Русской. Ибо, воистину, приготовлены в тишине, на день и час, месяц и год. Образ Христа хранят пока в уединении своем, благолепен и неискажен, в чистоте и правде Божией».