Е…, 3 июня Франсуа – Вальтеру Т.

Е…, 3 июня

Франсуа – Вальтеру Т.

Миновало уже четыре недели после того, как я получил Ваше последнее письмо. Нет, господин пастор, не готовьте еще речи для бракосочетания. Нашу свадьбу придется отложить еще на несколько лет, если она вообще состоится.

Я ужасно несчастен.

Но прежде всего я хотел бы рассказать Вам всю историю. Ее зовут Сесиль. Мы познакомились с ней в автобусе. У нее на руках был маленький ребенок. Позже я узнал, что это был ребенок ее больной сестры. А я считал, что это замужняя женщина. У нее было два чемодана и еще сумка с посудой. У нас не было сидячих мест. На поворотах нам необходимо было держаться друг за друга, чтобы не упасть. Беседовали же мы с нею об обыденных, повседневных делах. Мое первое впечатление: необычная девушка! Мне трудно это объяснить. Более откровенна, нежели другие, но в то же время и более сдержанна. У меня не было никаких грязных мыслей по отношению к ней.

Когда ей нужно было выйти, она попросила меня, чтобы я подал ей в окно ее багаж. Однако автобус тронулся в путь прежде, нежели я получил возможность передать ей ее чемоданы. Потребовалось около пяти минут, чтобы уговорить водителя остановиться еще раз.

Я вышел из автобуса и с чужим багажом оказался в незнакомой мне местности. Что делать? Пешком я отправился в обратном направлении и спустя двадцать минут вновь встретил эту девушку вместе с ребенком. Они плакали.

У меня почти не осталось надежды, что в тот же день смогу продолжить свой путь. Поэтому она пригласила меня остановиться в деревне ее родителей, в нескольких километрах от этой дороги.

Создалась удивительная ситуация: мы заходим в деревню, она с ребенком на руках и поклажей на голове, а я с двумя чемоданами. Это было настоящее зрелище для всей деревни.

Сдержанный прием. Она объясняет положение. Хороший обед.

Я тысячекратно задавался Вашими вопросами. Все как будто согласуется с тем, что Вы мне говорили. Она христианка, учится и интересуется работой в школе. Я не мог бы представить себе более подходящей девушки в качестве матери моих детей. Она несколько моложе меня и тоже здорова. Кроме того, я чувствую, что я совсем не безразличен ей. Это я понял по ее взгляду, потому что она в основном молчала.

Даже во сне мне не приходит на ум провести с ней ночь. Я не узнаю себя. Раньше это было бы моей первой мыслью.

На следующий день я простился с ней. Родители ее были вежливы, но ничего не сказали.

А затем последовали письма, почти ежедневно. Вот одно из них, которое я знаю почти наизусть. Я прошу Вас поскорее мне его вернуть.

Теперь Вы сами видите, как серьезно она относится ко всему. Я был бесконечно счастлив и полон планов…

Но вот наступил день разочарования!

Я не нахожу другого выражения. Отец хочет продать ее, почти как на аукционе. Он требует высокую цену – тысячу шестьсот африканских франков, утверждая, что есть несколько желающих купить ее. Но это только первый взнос.

Так мой ангел превратился в продаваемый и покупаемый товар.

Что Вы скажете? Такого препятствия Вы, не правда ли, не могли предвидеть? Ваши теории о любви сердца и души прекрасны, но какая мне польза от них?

Конечно, никто не запретит нам любить друг друга, может быть, не воспрепятствует даже нашей интимной связи, при условии, однако, не вступать в брак. Здесь не представляют себе, что можно вступать в брак только потому, что молодые люди любят друг друга, а потому нам придется смириться с этим. В этой системе девушка никогда не становится супругой своего любимого, а только супругой того, кто ее купил.

Тысяча шестьсот африканских франков! Для меня это астрономическая сумма. Вы дали мне возможность предаться сладкой мечте. Однако действительность весьма жестока и губит любые мечты. Я потерял уже надежду. Или, может быть, Вы хотели бы, чтобы я стирал Ваше белье, пока мои волосы не станут такими же белыми, как то белье, которое я буду стирать?

Я знаю, что сейчас я дерзок и неблагодарен. Вы, безусловно, не заслужили такого отношения. Но я не знаю другой возможности дать волю своему отчаянию и высказать все наболевшее.

Я хотел бы лучше умереть, нежели существовать, лишившись истинной жизни.

Но более всего мне хотелось бы сейчас кричать на весь свет от имени тех бесчисленных молодых людей, которых обрекают на безбрачие или толкают в объятия проституток. Мне хотелось бы кричать от имени бесчисленного множества девушек, которые вынуждены жить в браке с богатыми стариками, в подавляющем большинстве своем состоящими в полигамном браке.

Но кто прислушается к моему воплю?

Я обвиняю сегодня тех, кто несет ответственность за жизнь в нашей стране, кто сорит деньгами бедняков, вместо того чтобы ликвидировать монополию богатых на женщин, кто должен отменить нечеловеческую, грубую и жестокую систему.

Я обвиняю все общество в целом, эту диктатуру клана, которая принуждает девушку расплачиваться собой за материальные желания родителей, стремящихся увеличить свой семейный бюджет.

Я порицаю сегодня и обычай сватовства, который снижает число заключаемых браков и новорожденных, позволяет родителям угнетать своих детей. Я обвиняю традиции, которые способствуют эксплуатации семьями своих же детей, угрожают личной и национальной свободе, потому что старшее поколение хочет держать в узде младшее.

Я обвиняю эгоистически настроенных отцов, которые слишком ленивы, чтобы трудиться, а потому пользуются своими дочерьми для погашения своих долгов, чтобы на получаемый от этого доход покупать спиртные напитки, автомобили и женщин.

Я обвиняю также и девушек, которые пассивно относятся к этому великому горю и бедствию в нашей стране, которые не уговаривают своих родителей отказаться от вена, а потому впоследствии оплакивают себя в браке, лишающем их свободы в гораздо большей степени, нежели тюремная стена и колючая проволока.

Я обвиняю и церковь, которая, вместо того чтобы просветить меня, принуждает меня подчиняться жестокой и непонятной мне дисциплине и законам. А когда я преступаю их и более всего нуждаюсь в милости и благодати Божией, она лишает меня этой милости и этой благодати. Я обвиняю церковь, которая наказывает, вместо того чтобы помочь, которая лишила меня работы и толкает на связь с проститутками, чтобы потом обвинить меня за эту же связь.

Почему же Бог, этот так называемый покровитель брака по любви, указав мне Свой путь, не ставит меня в такие условия, чтобы я мог идти этим путем? Если брак по любви является преимуществом только богатых людей, тогда почему же Бог не бросит мне с небес тысячу шестьсот африканских франков, в которых я сейчас так нуждаюсь? Где же Его сила? Разве Он не могущественнее этих маленьких идолов – мамоны и клана? Какой же у нас Бог!

Вы пробудили во мне чувства, руководствоваться которыми я прежде никогда не был бы способен. Вы учили меня любить. Вы разожгли во мне огонь, происхождение которого должно быть небесным и без которого, по-моему, я уже не могу быть человеком. Но вот сейчас этот огонь буквально пожирает меня. Он заставляет меня невыносимо страдать, он умертвит меня…

Я не жду ответа, потому что его не может быть.

Вальтер Т.- читателям в Европе

Когда я прочел это письмо, у меня как будто захватило дыхание и словно отняло речь. Я не знал, как реагировать на прочитанное. Во всяком случае мне не хотелось отделаться от Франсуа дешевыми, избитыми фразами, а также благочестивыми утешениями или какими-то встречными вопросами, например, написал бы он такое письмо, если бы был теперь отцом взрослой дочери? Я хорошо чувствовал, что в основе этого гневного вопля молодого африканца лежит горе многих тысяч молодых людей.

Получив такое письмо, не следует скрупулезно взвешивать на весах каждое его слово. Не следует также пытаться отражать выпады, взволновавшись горечью тона и возмутившись несправедливостью преувеличений. Прежде всего необходимо просто прислушаться к вышесказанному. Поэтому более продолжительное молчание показалось мне самым лучшим выражением понимания, в котором нуждался Франсуа, и самым честным способом ответить. К тому же я действительно не знал, что мне делать.

Мы не в состоянии полностью уяснить себе, что значит для народа этой страны пройти за несколько десятилетий путь развития, для которого нашему обществу потребовались столетия. Первоначально вено являлось выражением весьма обоснованного и значимого обычая, который служил стабилизации брака. Стоимость вена выражалась скотом и являлась своеобразной заменой потерянной рабочей силы в семье в связи с вступлением дочери в брак. В случае развода этот скот возвращался жениху. Потому семья невесты любой ценой стремилась сохранить брак дочери.

Выражение вена в деньгах, которые сегодня жених уплачивает за невесту, а завтра ее родители израсходуют на свои нужды, во многом лишило сватовство его первоначального смысла. Одновременное предложение Западом предметов роскоши завершил этот процесс. Сегодня фактически наблюдается узаконенная торговля девушками. Высокопоставленный африканский юрист обратил однажды мое внимание на стеллаж во всю стену, сплошь заставленный делами с процессами против отцов, которые брали деньги у многих лиц за одну и ту же дочь.

А вот полем сражения, на котором разыгрывается это жестокое и непрекращающееся столкновение старого с новым, является человеческое сердце. Поэтому никакая сфера жизни в Африке не уязвлена так, как брак и семья. Фактически в этом вопросе содержатся все жгучие вопросы социальных, религиозных и политических проблем современной Африки. Роланд де Пюри, французский священник, который годы трудился в Африке в качестве преподавателя-богослова, усматривает в изменении положения африканской женщины основное условие всякого дальнейшего развития стран черного континента. Свои мысли он формулирует так: «Мужчина никогда не будет свободным, если рядом с ним не будет свободной женщины. О независимости вообще не может быть и речи, пока не будет независимого и сознающего свою ответственность брака».

К указанному можно было бы еще добавить: не будет и независимого брака, пока любовь не будет несущим основанием его!

Если верно то, что ключ к решению проблем Африки заключается в углубленном понимании того, что такое любовь и в особенности супружеская любовь, тогда мы вдруг поймем, что бессильны. Что, собственно, мы в состоянии предложить Африке? С чем столкнется африканец в этой области, если он сегодня попадет в Европу? Не начали ли мы сами только сейчас понимать, что фундаментом брака является любовь, и не вынуждены ли мы, если у нас и нет вена, постоянно отстаивать эту истину?

Тот, кто сталкивается с другой личностью, учится познавать и самого себя. Точно так же дело обстоит и с частями света. Когда мы встречаем африканку, мы вдруг по-новому видим Европу, во всяком случае, в другом свете. Мы уже более не являемся снисходительными благодетелями, передовыми, зрелыми, у которых всегда имеются ответы на все вопросы, но сами начинаем сознавать, что находимся в великой нужде и что нам так необходима помощь.

Когда я пришел к такому выводу, я вдруг совершенно неожиданно получил письмо от Сесиль, которое вновь ободрило меня, опять побудив бороться за брак Франсуа.