Культ святых на службе церкви

Культ святых на службе церкви

Но если житийная литература — сплошь фикция, то культ святых — факт, который нуждается в объяснении. Сказочные жития разукрасили этот культ «во славу божию», но они его, конечно, не создали. Исследование литературного и исторического материала показывает, что та историческая основа, которую подводит под культ святых и мучеников богословие, ложна, что гонений христиан до конца II века не было, что гонения ни разу не принимали поголовного характера во всей империи, а преследования христиан не носили характера чисто религиозного преследования. Значит, вся религиозная литература о мучениках — благочестивый обман, сознательный или непреднамеренный, а форма и содержание житий заимствованы из древних литературных образцов и дополнены более или менее богатым воображением авторов. Происхождение культа мучеников и святых следует искать, следовательно, не там, где его находит богословие, а в реальной обстановке, в которой он сложился: его источники — в пережитках языческих культов, усвоенных новообращенными христианами, а его основание — в социальных условиях жизни христианских общин.

Христианский культ не возник, как это представляют богословы, сразу в виде откровения. Христиане долгое время оставались незначительной по своей численности сектой внутри иудейства, с которым их объединяли мессианские чаяния и эсхатология. Отсюда христиане позаимствовали и форму богослужения, и культ ангелов и архангелов, и демонологию, и праздники пасхи и пятидесятницы. В недрах уже христианской церкви заимствованные из иудейской религии элементы заполнились новым содержанием. Бог Саваоф ушел куда-то на задворки, а первое место фактически занял мессия — Иисус. Пасха превратилась в праздник воскресения, пятидесятница — в праздник троицы; ангелы обращены на службу Христу и его матери, а «священные» еврейские книги получили новое толкование, в мессианском духе.

Когда христианские кадры стали вербоваться из язычников, приверженцев разного рода мистериальных культов, обряды этих последних были усвоены и христианами. Египетский праздник богоявления, мнтраистский праздник рождества спасителя, церемонии оплакивания, погребения и воскресения бога, целый ряд мелочей культа — все это вошло в обиход христианской церкви, как ее «исконное» достояние. Почитатели девственных богинь и богородиц — Кибелы, Астарты, Афродиты, Деметры и др. — прибавили к христианской троице четвертую богиню — Марию, вскоре занявшую едва ли не первое место в культе. Было бы совершенно невероятно, чтобы новообращенные христиане, вступая в новую общину, отказывались от своих культовых навыков и традиций.

Раннехристианское изображение Христа в виде римского наместника, окруженного апостолами в одеждах римских чиновников. В нем отражаются те изменения, которые произошли в представлениях христиан о своем учителе и его апостолах в результате проникновения в христианские общины представителей имущих классов. (Раннехристианская фреска из катакомб.)

Во всех древних религиях прочно сохранился как пережиток первобытного анимизма культ мертвых, от которого не отказались и христиане. Маны, души умерших предков, продолжали получать то же поклонение в принявшей христианство семье, что и раньше, до ее обращения. Надпись «богам манам» продолжает встречаться на христианских гробницах еще тогда, когда христианская церковь стала господствующей. Да это нисколько и не противоречило ни политике, ни догме христианской церкви. Церковь боролась с языческими богами только потому, что они были ее конкурентами, но не потому, что она не разделяла тех же воззрений, что и язычники. По сообщению Сульпиция Севера, святой Мартин «больше всего считал враждебным Меркурия, Юпитера он называл грубым и косноязычным». Блаженный Августин з проповеди говорит: «Геркулес победил Кака, победил Льва, победил собаку Цербера; святой Фруктуоз победил весь мир; сравни этих двух мужей». Очевидно, для Августина Геркулес такой же бог, как и Фруктуоз, но пониже чином. Эллинско-римский бог Меркурий вошел даже в православные святцы, и память его чествуется 25 ноября, причем этот бог сохранил те же функции, что и на греческом Олимпе, — функции вестника богов. Византийский историк Малала рассказывает, что в ночь, когда был убит в бою император Юлиан Отступник, святой Василий видел во сне, как отверзлись небеса; Христос, сидя на своем троне, громко воззвал: «Меркурий, иди убей императора Юлиана, врага христиан». Святой Меркурий стоял перед богом со сверкающим мечом в руке. Получив приказание, он немедленно исчез и через некоторое время вернулся с докладом: «Император Юлиан, согласно твоему распоряжению, убит».

Связь древних верований и христианства. Верхний рисунок: Древнегреческая богиня земледелия Деметра, изображавшаяся выходящей из земли со злаками в руках. (Древнегреческий барельеф.) Нижний рисунок: Изображение христианской богородицы с младенцем как бы выходящей из земли показывает на связь культа богородицы с культом плодоносящей земли. (Раннехристианская фреска из катакомб церкви Агнессы в Риме.)

Карпократиане, по свидетельству Иринея, «украшают изображение Христа венками и выставляют их рядом с иконами светских философов — Пифагора, Платона, Аристотеля и др.; они соблюдают по отношению к ним и прочие языческие обряды». Августин рассказывает о некоей Марцеллине, которая «почитала изображение Иисуса, Павла, Гомера и Пифагора, поклоняясь им и вознося курения».

Церковь мало интересовалась на первых порах тем, как паства соблюдает ее догматы; ей гораздо важнее было завлечь новые массы в свою организацию. В 12 милях от Александрии, в Египте, в городе Менуфис, находился рракул Изиды, чтимый и христианами. Церковная проповедь не могла побороть приверженности населения к этой святыне. Тогда Кирилл Александрийский перенес в храм Изиды мощи святых Кира и Иоанна; верующие, надо полагать, никакой разницы не ощутили и перенесли свои чувства обожания на Кира и Иоанна.

Августин признает, что церковь «не уничтожила известных объектов, известных обычаев, а посвятила их богу и святым. Если некоторые из них были искоренены, то для выражения энергичного протеста против заблуждений; если другие были освящены, то это делалось для пользы и торжества истины. Христиане меньше, чем кто бы то ни было, должны отвергать что-либо хорошее только потому, что оно принадлежит язычникам; хорошее, где бы оно ни встретилось, не принадлежит тому или другому, только бог — создатель и владелец всего. Поэтому продолжать хорошие обычаи, практиковавшиеся у идолопоклонников, сохранять предметы культа и здания, которыми они пользовались, не значит заимствовать у них, напротив, это значит отобрать у них то, что им не принадлежит, и вернуть истинному владельцу, богу, посвящая это ему непосредственно в его культе или косвенно., в культе святых».

Папа Григорий Великий послал через миссионера Мелитта такую инструкцию «просветителю» Англии Августину: «Скажи ему, чтобы он остерегался разрушать храмы идолов; надо только уничтожить идолов, затем приготовить святую воду, окропить ею храмы, воздвигнуть в них алтари и поместить там реликвии. Если храмы эти хорошо построены, необходимо, чтобы они перешли от культа демонов к служению истинному богу; ибо, поскольку народ увидит, что древние места поклонения сохраняются, он в силу привычки скорее будет расположен туда приходить молиться богу, оставив свои заблуждения. Далее, они, говорят, приносят в жертву быков: так пусть в день церковного праздника или в день того святого, чьи реликвии (находятся в храме), они раскинут свои хижины из ветвей вокруг церкви, но приносят жертву не дьяволу, а устроят христианскую трапезу во имя и в честь бога. Сохраняя для людей кое-что дающее им внешнюю радость, вы легко приведете их ко вкушению радости внутренней».

Результаты такой политики сказывались в смешении местных культов с христианским.

В VII веке Анастасий пишет: «Все, что было когда-то в Риме скверного, стало святым. Разве храмы ложных богов не превратились в церкви, посвященные святым? Не превратился ли храм Аполлона в Ватикане в церковь апостолов, а храм Кастора и Поллукса на базарной площади в Риме — в церковь святых Козьмы и Демьяна? Разве Пантеон, который некогда был храмом всех идолов, не является теперь церковью девы и всех святых?»

При христианизации Бретани духовные власти предписывают не уничтожать местных бретонских праздников, а переносить их в церковную обстановку.

Характерный факт приводит святой Григорий Турский: «На территории Габалитанской (ныне Жеводан) находился холм под названием Гелан и при нем большое озеро. В определенное время года множество крестьян бросали в это озеро, как бы совершая жертвоприношения, холсты и ткани, применяемые для мужской одежды; некоторые бросали шерсть, многие также — изображения из сыра и воска… Они приносили туда напитки и пищу, закалывали животных и пировали в течение трех дней… Спустя много времени некий священник проповедовал толпе, чтобы она отказалась от этого… но тщетно… Тогда служитель бога по божественному вдохновению построил у самого берега озера базилику в честь блаженного Гилярия Пиктуанского и, поместив там реликвии святого, говорил там народу: не грешите, дети мои, против господа, ибо в озере нет никакой божественной силы… а чтите св. Гилярия, заместителя бога, чьи реликвии находятся здесь; он может быть вашим заступником перед богом, чтоб добиться для вас милосердия. Тогда эти люди, пораженные в сердце, обратились, и, оставив озеро, они стали приносить все, что они обычно туда бросали, в святую базилику. Таким образом они освободились от заблуждения, которым они были скованы».

В более общем виде ту же мысль высказывает Августин: «Язычники в дни своих богов устраивают праздники, заполненные обжорством и пьянством; от этих обычаев их не легко отучать. Поэтому наши отцы сочли за благо пойти им на уступки в этой их слабости и постановили, чтобы они вместо этих дней и праздников, от которых они отказывались, праздновали другие дни в честь святых мучеников, — правда, не столь безбожным образом, но в прежней манере».

Чтобы сделать замену незаметной, подбирали святого, имя которого напоминало бы упраздненное языческое божество. Надпись на церкви святой Мартины говорит, что святая «заняла этот храм, изгнав отсюда божество Марса». Превращенный в христианскую церковь храм Венеры в Верхней Бретани так прямо и назывался «церковь святой Венеры». В селении Вол, в Нижних Альпах, местным патроном считается святая Виктория. Случайно происхождение этого культа обнаружилось благодаря открытому там в 1897 году древнему жертвеннику римской богини Победы (по-латыни Виктория). Римское божество перешло в христианский культ под своим старым именем.

Все такого рода официальные распоряжения руководителей церкви только узаконяли существующую культовую практику. Здесь необходимо оговориться, что излюбленный термин «двоеверие», часто встречающийся в литературе, представляет собой, в сущности, богословское понятие, которым церковники хотели утвердить в глазах верующих свой моральный авторитет; христианское учение, мол, «глубокое», «возвышенное», «богодухновенное» и т. п.; а если «невежественная», «непросвещенная светом истины» паства сохранила в своей практике «элементы» верований «языческих», «грубых», то это зло, с которым церковь борется. Это рассуждение приводит в умиление верующих интеллигентов и является основой протестантского богословия, стремящегося «очистить» христианство от принесенных в него «толпою» язычества и магии. Фактически никакого двоеверия не существует в том смысле, как это удостоверяют богословы. Весь христианским культ создавался из элементов, имевшихся в окружающей среде, то есть из того же язычества и магии. Но тот языческий культ, который был усвоен христианством, стал считаться истинным, богом данным, в противоположность языческим обычаям и верованиям, которые почему-либо — чаще всего по мотивам политическим — не получили признания церкви. То, что сегодня было языческим, становилось завтра священным, и наоборот: в зависимости от изменчивости внутрицерковной борьбы вчерашний «богом установленный» канон объявлялся еретическим, языческим, бесовским. Следовательно, говорить о двоеверии как о сочетании христианских и языческих верований нельзя; есть канонические, церковью утвержденные, верования и обряды, и есть обряды, не удостоившиеся официального одобрения, но принципиально, конечно, от церковности не отличающиеся.

В отношении культа мертвых древняя языческая практика никогда не прекращалась. Анимистические воззрения древних о бессмертной душе, которая продолжает самостоятельно существовать после смерти человека, бродит вокруг могилы, интересуется судьбой оставшихся в живых родичей, помогает им в беде или, наоборот, мстит им за обиды, разделялись и разделяются христианским учением. Если церковь делала некоторые попытки бороться с культом мертвых, то больше всего из желания отгородиться от язычников; а когда опасность конкуренции со стороны языческих богов миновала, христианская церковь целиком усвоила древний культ мертвых и освятила его своим авторитетом.

Языческие дни поминовения — 3, 9 и 40-й день — приняты и христианской церковью, которая подвела под эти сроки библейское обоснование. Жертвоприношения мертвым были заменены раздачей милостыни, как это было принято и у римлян. Еще Трулльский собор в VI веке должен был принять специальное постановление о том, чтобы «никто не давал евхаристии телам умерших». Эльвирский собор в 306 году запрещает зажигать днем свечи на кладбищах (особый вид жертвы, происшедшей, вероятно, из жертвоприношения медом). Это запрещение, однако, мотивируется тем, что «не следует беспокоить души покойников». Тем самым собор подтверждает, что души покойников витают где-то около могилы. «Естественно», что души мертвых нуждаются в пище; и верующие собираются на кладбище и устраивают веселый пир совместно с душами покойников. Манихеец Фауст (Фаустин) упрекает христиан: «Вы умилостивляете тени покойников вином и пирами». Августин пишет: «Я знаю, что многие весьма обильно пьют над мертвыми и, задавая пиры над погребенными, сами себя погребают, засчитывая свое обжорство и пьянство за религиозный обряд». Турский собор 567 года выступил против обычая приносить на могилы мертвых еду в день апостола Петра. О том же писал и Августин, утверждая, что лучшие христиане этого не делают. Однако мать Августина, Моника, приносила на могилы святых суп, хлеб и вино и выпивала бокал вина на могиле умершего, память коего она хотела почтить. В Милане она от этого обычая отказалась, но, по словам Августина, вряд ли она бы на это пошла, «если бы ей запретил кто-либо другой, кого бы она не любила так, как. Амвросия».

Как известно, эти обряды угощения покойников, обжорство на поминках, неизменная кутья и блины впоследствии получили санкцию православной церкви и соблюдаются всеми православными христианами, причем в нынешней Греции эти обычаи ни на йоту не отличаются от обрядности древней Эллады. Но в свое время церковь считала нужным с этим бороться; тогда это было двоеверие, а потом стало собственным достоянием церкви.

Обитающие где-то возле гроба души имеют связи с миром богов, да и сами по себе обладают чудесной силой помогать или вредить. Поэтому многочисленные надписи на древнехристианских могилах обращаются с просьбой к духам покойников о защите и заступничестве; при этом заслуги покойника не играют роли: всякий дух, даже если он жил в теле годовалого младенца или ночного вора, становится святым, то есть одаренным магической силой, и к нему возносятся молитвы. Интересна надпись на одной могиле в римских катакомбах: «Пусть твои святые маны внемлют нашим молитвам, чтобы мы всегда охотно читали псалмы». Здесь языческие маны уживаются рядом с христианскими псалмами.

Культ мертвых носил характер семейный: рядовой дух печется только о своих близких. Другое дело — дух выдающегося покойника, игравшего крупную роль в жизни; он и на том свете занимает соответствующее его рангу положение придворного господа бога. Он не просто дух, он герой. Те же представления, которые отразились в греческом культе героев, легли в основание культа мучеников и святых. «Если бы церковный обычай позволял это, мы бы называли их гораздо изящнее — героями», — говорит Августин. Культ этих христианских героев представлял собой дальнейшее развитие культа мертвых, и все его элементы и лежащие в основе его анимистические представления были даны в греко-римском культе героев.