Прощальная беседа Ин. 13, 13–14, 31; Мф. 26, 30–35; Мк. 14, 26–31; Лк. 22 , 31–39

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Прощальная беседа

Ин. 13, 13–14, 31; Мф. 26, 30–35; Мк. 14, 26–31; Лк. 22 , 31–39

В прощальной беседе с учениками, по совершении тайной вечери и перед началом страданий, Господь наш является не только нежно любящим отцом и Учителем, но и с особенною торжественностью в последние часы своей земной жизни открывает им все свое величие как сына Божия и искупителя мира. ясно видя перед собою наступающий конец своего земного дела, он указывает в предстоящих страданиях и кресте обнаружение славы Божества, постигаемой верою, и затем с определенностью, не допускающей ни малейшего сомнения, говорит о скором отшествии своем из мира. не прежде, а лишь теперь, когда умы и сердца святых апостолов преисполнились Божественной благодатью в причащении тела и крови Его, спаситель возводит Своя сущия в мире, которых до конца возлюби (Ин. 13, 1), к глубинным тайнам богословия, беседует с ними о превечном отце и своем единосущии с ним, обещает иного Утешителя, который научит их всему и напомнит забытое или не вполне понятое, поучает вере и упованию на Бога, внушает взаимную любовь как отличительный признак своих учеников, и наконец изображает будущую судьбу верующих и Церкви своей в мире среди неверия и ненависти врагов святой истины. в предсмертной беседе господа выражена вся сущность святого учения Его, изложены все основные догматы христианства, так что она представляла как бы заключение и восполнение всего, что доселе было возвещено ученикам и частью народу, и вместе с тем служила предуведомлением о том, что должно было открыться миру через страдания и смерть Его (Ин. 8, 28).

Все, что доселе видели и слышали святые апостолы на тайной вечере, не могло не произвести на них подавляющего впечатления. омовение ног, необычайное смущение господа, когда настало время указать предателя, указание предателя в среде их самих, урок смирения, преподанный им, установление таинства святого Причащения и соединение с господом в сем таинстве, наконец, предчувствие того, что пришел час разлуки с своим Учителем, – всё это дало понять ученикам, что наступают последние часы и минуты пребывания с господом. сердцеведец проникал своим взором душевные расположения святых апостолов и не возмущаемый более присутствием предателя, извергшего себя из святого общества, раскрыл пред своими собеседниками, так сказать, самое сердце Божественной любви. там, где они могли видеть для себя источник горести – в приближающихся событиях, с которыми не мирились земные чаяния, Господь в утешение им указал иной высший смысл – победное торжество своего искупительного дела. Ныне прославися Сын Человеческий, и Бог прославися о Нем: аще Бог прославися о Нем, и Бог прославит Его в Себе, и абие прославит Его. такими словами, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «он ободряет поверженные в уныние души учеников и убеждает не только не сетовать, но даже радоваться, ибо быть преданным смерти и победить смерть – это, действительно, великая слава». Эта слава Богочеловека есть слава всего триипостасного Божества, потому что в страданиях и спасительной смерти искупителя является слава любви отца небесного, предавшего сына своего в жертву за грехи мира (Ин. 3, 16), слава вечной премудрости, дивно устроившей спасение людей, слава всемогущества, победившего крестом смерть и разрушившего силу диавола, наконец, слава Утешителя Духа, который послан от отца во имя Христа спасителя (14, 26) и не прежде прославления Его (7, 39). слава Божия, воссияв на кресте Христовом, долженствовала озарить весь мир и привести к той славе, которая в невечернем дне вечного царства будет уделом всех искупленных и освященных кровью заколенаго Агнца (откр. 5, 9, 12). откровение о славе креста возбуждало и укрепляло дух учеников, смятенный скорбию о предстоящих страданиях Учителя, но, читая в сердцах их, Господь видел, что нужно было приблизить утешение к состоянию святых апостолов и изъяснить им то, что ожидало их в будущем. он не скрыл от них, что вскоре, по отшествии Его из мира, придется им испытать горькое чувство одиночества и много скорбей, чтобы опять достигнуть вожделенного единения с ним в небесной славе. Чадца, еще с вами мало есмь, взыщете Мене, и якоже рех иудеом, яко аможе Аз иду, вы не можете npиumu, так и вам глаголю ныне. он говорил это иудеям (Ин. 7, 34; 8, 21) с тем, чтобы, по мысли святого отца, «устрашить их, а апостолам – чтобы воспламенить в них любовь» и предсказанием о разлуке ободрить их, дабы нечаянно пришедшие бедствия не смутили их. он знал, что иудеи никогда не придут к нему и умрут в грехе неверия (8, 21), а ученикам своим возвещал, что, приготовив им место, со временем возьмет их к себе (14, 3). но, оставляя апостолов в мире, враждебном проповеди Евангелия, спаситель преподал им правило поведения, которое должно было служить отличительным признаком их и соединять их в одно святое общество учеников Христовых: заповедь новую даю вам, да любите друг друга; якоже возлюбих вы, да и вы любите друг друга. О сем разумеют вcu, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою. Заповедь о любви к ближнему дана была еще в ветхом Завете (Лев. 19, 18); она внушается и естественным законом совести. но Господь называет ее новою не только потому, что – как выражается святитель Филарет Московский, – «обрел ее совсем забытою», но и потому, что указал ей в своем примере новые, чистые и святые побуждения. «как он сам взирал не на собственную высоту, но на полезное для людей, и, уничижив себя, соблаговолил принять зрак раба, чтобы рабов ввести в сыноположение, так и каждому из нас повелел не на собственную свою выгоду взирать, но иметь в виду пользу ближних» (прп. исидор Пелусиот). взаимная любовь, заповеданная господом апостолам и в лице их всем последователям, есть вполне бескорыстная любовь друг к другу членов одного и того же духовного тела Христова, т. е. святой Церкви. Христиане первых веков так глубоко и верно поняли эту заповедь Христову, что язычники, видя самоотверженную любовь их друг к другу, с удивлением говорили: «как они любят друг друга!»

Предречение господа о близкой разлуке с учениками произвело на пламенного и решительного Петра необыкновенно сильное впечатление. Мысль его невольно обращалась к словам Учителя, казавшимся непонятными и как бы загадочными. Желая уяснить неясное и решить недоумение, которое, как вскоре оказалось, разделяли и другие апостолы, Петр спросил Иисуса Христа: Господи, камо идеши? Господь отвечал, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «не на слова его, а на мысль», и в своем ответе не только повторил то же, что было сказано незадолго перед сим всем ученикам (Ин. 13, 33), но и открыл будущую судьбу самого Петра: аможе Аз иду, не можеши ныне по Мне идти, последи же по Мне идеши. сердце апостола смутно чувствовало, какой это путь, и решимость, пылкая решимость заговорила устами его: Господи, почто не могу ныне по Тебе идти? Ныне душу мою за Тя положу. Увлекаемый пламенным чувством любви к господу Иисусу Христу ученик не давал себе ясного отчета в том, что говорил, но сердцеведец лучше его самого знал душевное состояние его и видел, что искушение предстояло далеко превышавшее слабые силы самонадеянного. на поспешное заявление Петра о готовности пострадать и умереть за своего Учителя Господь дал ему понять, что «любовь его без помощи свыше – ничто». скоро, не далее, как через несколько часов, апостол должен был убедиться горьким опытом в немощи своей, – в немощи человеческого естества, оставленного себе самому. взглянув на ученика вопросительно, Господь сказал: душу ли твою за Мя положиши? Аминь, аминь глаголю тебе: не возгласит алектор, дондеже отвержешися Мене трищи.

Это обличение господом Петра увеличило смущение учеников. спаситель, читая тайные мысли их, ясно видел, что апостолы нуждаются в утешении и укреплении не только ввиду наступающих событий, но и в дальнейшей судьбе своей, по отшествии Его из мира. обильный источник духовного утешения и ободрения он указывает им в вере в Бога отца небесного и себя: да не смущается сердце ваше: веруйте в Бога и в Мя веруйте, – «вера в Меня и в отца сильнее угрожающих вам бедствий; она не допустит, чтобы какое-либо несчастие одолело вас». святые апостолы должны были укрепляться в предстоящих им испытаниях верою в спасительный Промысл Божий, который не оставит их без помощи и поддержки на трудном жизненном пути, и особенно в подвигах великого призвания их. как искусный Kopмчий, Господь утешает своих учеников среди ожидающих их бурь и волнений житейского моря надеждою на тихую пристань в доме отца небесного. Замечание господа о том, что ученики не могут прийти туда, куда он идет (Ин. 13, 33), и что пойдет за ним после Петр (ст. 36), могло, по выражению святителя Иоанна Златоуста, возбудить мысль, будто «ему одному (т. е. Петру) дано обещание» сопребывания с Учителем. отвечая на скорбные мысли и чувства своих присных спаситель успокаивает их утешительным откровением: в дому Отца Моего обители многи суть: аще ли же ни, рекл бых вам, – иду уготовати место вам. И аще уготовлю место вам, паки nрииду и поиму вы к Себе, да идеже есмь Аз, и вы будете. «небесных обителей много, – как бы так говорит Господь, – я, Учитель ваш и искупитель, иду открыть вам путь к ним, – туда, куда еще никто из людей не достигал. Для того я и пришел на землю, за тем иду теперь к пославшему Меня отцу небесному, чтобы ходатайствовать за вас и привести вас в вечные обители. и вот, когда, совершив дело искупления, приготовлю вас для этих обителей, тогда возьму вас к себе и вы будете там, где я, – в блаженном созерцании превечной славы Моей, славы, как Единородного Сына, сущаго в лоне Отчи» (Ин. 1, 18).

После этих слов господа, казалось, ясно было, куда он идет и каким путем приведет с собою верующих. «И аможе Аз иду, весте, и путь весте», – продолжал спаситель. Прежде в беседах своих он неоднократно открывал, что идет к отцу своему путем страданий и смерти (Мф. 16, 21; 17, 22, 23), но мечты о земном царстве Мессии еще так были сильны, по крайней мере, в некоторых апостолах (Мф. 20, 20, 21; Деян. 1, 6), что они никак не могли примириться с мыслью о кресте как заключении земной жизни Учителя (Мф. 16, 22). Пытливый Фома, без сомнения, от лица недоумевающих учеников, решился высказать господу, как трудно для них проникнуть в истинный смысл слов Его: Господи, не вемы, камо идеши и како можем путь ведети? Думая не о том, яже Божия, но человеческая (Мф. 16, 23), Фома с другими учениками, еще не постигавшими совершавшейся тайны искупления, готов был предположить, что Учитель, для избежания опасности со стороны врагов, намеревается отойти на некоторое время в какое-либо уединенное место, подобно тому как он сделал незадолго перед сим (Ин. 11, 54). но Господь, с обычным долготерпением встретив в среде ближайших учеников неведение о том, что нужно было знать именно теперь, дал мыслям недоумевающих иное, высшее направление: Аз есмь путь и истина и живот: никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною. «Правда, – как бы так говорил спаситель ученикам, – вы неясно понимаете, какой путь предлежит Мне и вам, но это путь в обители отца небесного, о которых вы слышали от Меня. Без Моей благодатной помощи вы не можете идти этим путем; без света Моей истины вы не обретете того, к чему будете идти: без животворящего духа жизни, одушевляющего верующих в Меня, вы не достигнете страны света и блаженства. Для всех желающих прийти к отцу Моему, я – путь, истина и жизнь». Это шествование по примеру и вслед господа есть, по замечанию святителя василия великого, «преуспеяние в совершенстве, последовательно и в порядке достигаемое делами правды и просвещением разума, когда непрестанно желаем преднего и простираемся к тому, чего еще недостает у нас, пока не достигнем блаженного конца, т. е. познания Божия, какое Господь уверовавшим в него дарует собою». Для самих учеников Иисуса Христа постоянное обращение с ним, воплотившимся сыном Божиим, служило средством к познанию отца, которым они пользовались по мере приемлемости: аще Мя бысте знали, – продолжал спаситель, – и Отца Моего знали бысте убо, и отселе познасте Его и видесте Его. Мысль господа, по изъяснению святителя Иоанна Златоуста, – та, что «ученики, хотя и знали Его, но не так, как следовало: Бога они знали, а отца еще не знали; уже впоследствии Дух, нисшедший на них, сообщил им совершенное ведение». впрочем, не имея еще совершенного ведения, они знали о Боге отце из бесед господа, и зрели Его, невидимого, во Христе, в котором обитало всяко исполнение Божества телесне (кол. 2, 9).

Слова Иисуса Христа о способе познания отца через сына привели учеников в недоумение: они не могли понять, о каком видении говорит им Учитель, и думали, что уже довольно знают сына, но все еще не знают отца. Для решения возникающих сомнений и недоразумений Филипп, имевший некоторое дерзновение перед Учителем (Ин. 6, 5–7), обратился к нему с просьбою: Гос поди, покажи нам Отца, и довлеет нам, – «мы ничего более не ищем». разумел ли Филипп откровение Божества, подобно тем, какие бывали во времена ветхого Завета праотцам и пророкам (Быт. 3, 8; 18, 1; 32, 29; исх. 33, 13; ис. 6, 1), или, быть может, созерцание духовное, подобное тому, как авраам видел день Христов и возрадовался (Ин. 8, 56), или, наконец, особенное некое проявление Божества в самом Богочеловеке, чтобы в этом проявлении вполне узреть силу и славу отца, но то несомненно, что просьба ученика проистекала из глубины любящего сердца, ищущего окончательного успокоения. впрочем, после того, что апостолы сейчас слышали, она была неуместна, а посему спаситель в своем ответе Филиппу выразил удивление и как бы сожаление о непонимании только лишь сказанных им слов, и опять возвратился к прежней мысли о познании отца через сына: толико время с вами есмь и не познал ecu Мене, Филиппе? Видевый Мене виде Отца, и како ты, глаголеши: покажи нам Отца? «ты пользовался столько времени учением, видел чудеса, совершенные со властию, видел все, что свойственно Божеству и что творит один только отец, как то: отпущение грехов, обнаружение сокровенных таин, прогнание смерти, создание из земли, – и ты не познал Меня», – и какое откровение могло бы лучше и совершеннее явить тебе отца, если не откровение Его в сыне, который есть сияние и образ Ипостаси Его (Евр. 1, 3), – а ты говоришь: покажи нам Отца? Познание отца через воплотившегося сына вполне согласовалось с состоянием учеников, которые, будучи облечены плотью, по немощи человеческого естества не могли созерцать того, кто во свете живет неприступнем, Егоже никтоже видел есть от человек, ниже видети может (1 тим. 6, 16). и между тем, такое познание не есть только познание образное, потому что и сын не есть только видимый образ отца; напротив, оно есть познание существенное, потому что сын и отец единосущны: в них одна природа, и как сын от века пребывает в лоне Отчи (Ин. 1, 18), так и отец от века являет себя в сыне. изрекаемые сыном слова и совершаемые дела столько же принадлежат отцу, как и сыну, при единосущии их природы. Не веруеши ли, – продолжал спаситель вразумлять в лице Филиппа своих учеников, – яко Аз во Отце и Отец во Мне есть? глаголы, яже Аз глаголю вам, о Себе не глаголю; Отец же, во Мне пребываяй, Той творит дела. Господь говорил это не к умалению своего Божественного величия, а для выражения совершеннейшего единения лиц в единстве Божеского существа, и убеждал своих учеников воспринять великую тайну Божества твердою и несомненною верою: веруйте Мне, яко Аз во Отце и Отец во Мне, аще ли же ни, – «если вы не столько возвышены духом и тверды в вере, чтобы созерцать истину чистым умом, и нуждаетесь в наглядных, осязательных доказательствах, за та дела веру имите Ми: эти необычайные и чудные дела приведут вас к убеждению в истине». Господь Иисус Христос, в утешение учеников, которых, отходя к отцу, оставлял в мире, обещал, что чудодейственная сила, проявлявшаяся в делах Его и доказывавшая Божество Его, по особому устроению Промысла будет преподана и всем верующим, которые совершат такие же, и даже большие, дела для того, чтобы преодолеть упорство врагов христианства. Это обетование он повторил еще раз по воскресении своем (Мк. 16, 17, 18). Аминь, аминь глаголю вам: веруяй в Мя дела, яже Аз творю, и той сотворит, и больша сих сотворит, яко Аз ко Отцу Моему гряду. Хотя, по-видимому, в этих словах Богочеловека дела Его уравниваются с делами верующих в него, но, по толкованию святителя Иоанна Златоуста, в этих же словах сокрыта мысль и о несравненном превосходстве лица и дел господа над делами человеческими: «не говорит: я могу совершить дела и больше этих, но, что гораздо удивительнее, могу, говорит, и другим дать власть совершать дела больше этих дел». «По делам Моим веруйте в Меня, – как бы так сказал Господь, – сила, действующая в них, есть собственно Мне принадлежащая Божественная сила, независимая и ни от кого не заимствуемая, и от Меня только сообщаемая людям, которые могут иногда те же (по внешнему образу) дела творить; но не иначе, как силою от Меня дарованною, и по вере в Меня как истинного сына Божия». Если же, по обетованию господа, дела, совершаемые верующими, будут больше дел Его, то это должно отнести к особому смотрение Божию, ввиду настоявшей нужды, но и в них действовала та же всемогущая сила господа, верою привлекаемая (Мф. 21, 21), которою и он творил свои дела. «Что же большего сделали апостолы? – спрашивает святитель Иоанн Златоуст и отвечает: больше и по существу, ибо тень Христова не воскрешала мертвых, а тень апостолов могла это сделать (Деян. 5, 15); больше и по образу, ибо Христос сам, как Владыка, творил чудеса, а после него слуги Его святым именем Его (3, 6; 5, 12) творили чудеса еще обширнейшие и важнейшие, дабы тем с большею славою явилось Его всемогущество. когда другой именем Его совершает чудеса, то это гораздо важнее, нежели то, что он сам своею силою творит их». напоминанием об отшествии к отцу спаситель изъясняет причину, почему он дает верующим такую необычайную чудодейственную силу, указывает и самое время, когда раскроется эта сила во всем поразительном могуществе. «сила веры, – как бы так говорил Господь, – о которой я вам возвещаю, и чудеса, которые она произведет на земле, послужат сильнейшим доказательством того, что я нисшел от отца, что я – истинный сын Его; и я потому имею власть дать такую силу верующим в Меня, что я – Ходатай за них перед отцом, и посему, когда я взыду к отцу, совершив дело искупления, для которого пришел в мир, тогда именно вера во имя Мое окажет на земле все чудеса».

Господь, направляя свою речь к утешению учеников, опечаленных приближавшейся разлукой с ним, возвестил, что отшествие к отцу, необходимое заключительное действие спасительного служения Его на земле (Ин. 16, 7), не прервет тесной взаимной связи искупителя с искупленными им. кроме чрезвычайных даров веры, не всегда и не всякому благопотребных, есть для верующих неисчерпаемый источник благодатных даров в молитве. И еже аще что просите от Отца во имя Мое, – говорил Господь, – то сотворю, да прославится Отец в Сыне, и, усиливая речь, повторил: аще чесо просите во имя Мое, Аз сотворю. святое имя спасителя, произносимое с верою, дает силу молитве, которая низведет просящим от Отца светов всякое даяние благо и всяк дар совершен (иак. 1, 17) и тем самым послужит к большему прославлению отца через сына, всегда желавшего славы отца (Ин. 12, 28). но эта всесильная вера, чудодействующая, проникающая небеса, должна оживляться тою деятельною любовью, которая выражается в соблюдении Заповедей господних: аще любите Мя, Заповеди Моя соблюдите. все великое дело искупления есть выражение неизреченной любви Божией к падшему человечеству (Ин. 3, 16; 1 ин. 4, 9, 10), требующее со стороны человека посильного соответствия в делах любви к Богу и ближнему (1 ин. 4, 11, 19). все Заповеди Христовы сосредоточиваются в одной главной – любви, которая есть исполнение закона (Рим. 13, 10). а посему и для своих последователей Господь указал единственное побуждение, из которого только и может проистекать деятельность истинно угодная Богу, чуждая своекорыстия и расчета. он не желал, чтобы Заповеди Его служили какими-либо стеснительными узами или тяжелым, неудобоносимым бременем, побуждали страхом наказания или же привлекали надеждою на земную выгоду. Чистая святая любовь к искупителю и как необходимое выражение ее – взаимная любовь друг к другу (1 ин. 4, 12, 20), – вот то основное правило, которое должно проникать жизнь Христовых учеников.

Между тем последние часы земной жизни господа текли быстро. наступало время окончания искупительного служения Его – и теперь, ввиду Голгофы и креста, необходимо было преподать самое сильное и действительное утешение ученикам, скорбевшим о предстоящей разлуке с возлюбленным Учителем. открывая перед очами их будущее, спаситель возвестил, что с отшествием Его из мира настает просвещающее и освещающее действие третьего лица Пресвятой троицы – святаго Духа, который, в силу заслуг Его, довершит дело спасения искупленного человечества: Аз умолю Отца и иного Утешителя даст вам, да будет с вами в век, Дух истины, Егоже мир не может прияти, яко не видит Его, ниже знает Его; вы же знаете Его, яко в вас пребывает и в вас будет. Божественный Дух есть лицо, отличное от Бога отца и сына Божия, хотя и единое с ними по существу, так что, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, Христос, «сказав: иного, указывает на различие Его ипостаси, а сказав: Утешителя, – на единство существа». сей Дух есть Дух истины, который наставит верующих на всякую душеспасительную истину (Ин. 16, 13), – Утешитель, который невидимым сопребыванием с ними заменит для них личное присутствие Утешителя Христа, – заменит и в учении, и в делах веры, и в чудесных проявлениях Божественной силы. он неведом миру, т. е., по толкованию святого отца, «злым людям», потому что есть Дух истины, чистоты, святости: кое общение свету ко тме (2 кор. 6, 14)? Мир, весь во зле лежащий (1 ин. 5, 19), погруженный в греховной нечистоте, не только не может принять и вместить Его, но даже неспособен видеть и знать Его. Христовы ученики, избранные от мира (Ин. 15, 19), также не видели Духа святого в личном откровении Его, яко Иисус не у бе прославлен (7, 39), но уже знали по тем благодатным действиям, которыми святый Дух предуготовлял их в жилище себе. радостное обетование о Духе Утешителе окончательно исполнилось в сошествии Его на апостолов в день Пятидесятницы, а доселе исполняется и будет исполняться до конца мира в пребывании Его в святой Христовой Церкви. не слабыми руками человеческими, но всемогущей силою Духа Божия апостолы воздвигли здание Церкви на краеугольном камне Христе (Деян. 4, 11; 1 кор. 3, 11); полное устройство ее, раскрытие в ней благодатных средств к освящению и спасению людей, есть действие того же Духа Божия, поставляющего в Церкви пастырей для продолжения дела апостольского (Деян. 20, 28). Дух Утешитель, по обетованию господню, обитает в Церкви, как душа в теле, и будет обитать вечно, как вечно это самое тело.

Но, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, несмотря на все это, несмотря на торжественное обетование Духа Утешителя, сердца апостолов продолжали волноваться скорбными чувствами. Господь «не уничтожил в учениках печали: они хотели видеть Его, желали, чтобы он был с ними». Успокаивая их с нежностью отца, искренне любящего своих детей, спаситель возвестил им, что не только придет к ним другой Утешитель, но и он сам не оставит их своим невидимым, духовным сопребыванием: не оставлю вас сиры: прииду к вам. По воскресении своем Господь многократно являлся ученикам, удостоверяя их в том, что он жив (Деян. 1, 3), и, заповедуя им продолжать дело Евангельской проповеди, обещал свое соприсутствие с ними и преемниками их во вся дни до скончания века (Мф. 28, 20). Это общение с верующими в Духе святом, который восприимет совершенное Богочеловеком дело спасения людей для освящения их своим благодатным действием (Ин. 16, 14), Господь назвал пришествием к ним, и чтобы они «не ожидали такого же самого пришествия, какое было прежде, дал это разуметь» в следующих словах: еще мало, и мир ктому не увидит Мене, вы же увидите Мя, яко Аз живу и вы живи будете, – «как бы так говорил: крест не разлучит нас навсегда, но только на самое малое время сокроет Меня; я приду к вам, но не так, как прежде, когда я каждый день непрестанно был с вами» (свт. Златоуст). в единении с гос подом, источником жизни, верующие обретут для себя залог истинной жизни (Ин. 6, 54) и, как живые, будут зреть Его просвещенными очесами сердца (Еф. 1, 18), т. е. очами веры. такое видение невозможно для людей мира, произвольно удаляющихся от света истины и пребывающих во тьме неверия (Ин. 3, 19), но для людей верующих, истинных последователей господа, оно, начинаясь в этой жизни, продолжится в будущей: «под жизнью, – замечает святитель Иоанн Златоуст, – он разумеет, как мне кажется, жизнь не только настоящую, но и будущую». к вящему утешению скорбящих учеников спаситель открыл им будущее теснейшее таинственное единение их с собою и своим отцом: в той день уразумеете вы, яко Аз во Отце Моем, и вы во Мне, и Аз в вас. настанет день славного Воскресения Господня, настанет день сошествия святаго Духа, – апостолы тогда опытно уразумеют и внутренне восчувствуют благодатное единение с господом, которое обнаружится в непреоборимой силе проповеди их. «когда я воскресну, тогда вы узнаете, что я не отделен от отца, но имею то же могущество, и что я всегда пребываю с вами, т. к. в то время самые события будут возвещать о подаваемой от Меня помощи» (свт. Иоанн Златоуст). но такое единение с господом, нравственное и благодатное, достигается верными последователями Его не иначе, как неуклонным исполнением заповедей Его, осуществлением святого учения Его в жизни своей, в поступках, мыслях и желаниях. в последние часы своей прощальной беседы с учениками Господь неоднократно повторял им, с целью тверже напечатлеть в памяти их ту истину, что соблюдение заповедей Его есть единственное, несомненное, наглядное свидетельство и выражение истинной и нелицемерной любви к нему (Ин. 14, 15, 23; 15, 10). и впоследствии апостол любви, святой Иоанн Богослов, помня завет Учителя, внушал верующим ту же самую истину (1 ин. 2, 4–5; 3, 24; 5, 3; 2 ин. 1, 6). Имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, – говорил Господь, – той есть любяй Мя, а любяй Мя, возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его и явлюся ему Сам. Это обетование о явлении, весьма утешительное для апостолов, опечаленных предстоявшей разлукой с господом, ближайшим образом исполнилось в явлениях Его ученикам по воскреceнии. оно и до сего времени исполняется в отношении к верующим, по замечанию святителя Филарета Московского, различным образом: «опыты любящих господа показывают, что он является им, смотря по их потребности и способности, иногда образно и лицезрительно, в своем обоженном человечестве, а иногда неизобразительно, однако, тем не менее, существенно и действительно, подавая им свой мир, превосходящий всяк ум, свою радость, неизглаголанную и прославленную, свой внутренний благодатный свет, зарю дня невечернего, отсвет славы вечной».

Чаяние земного царства Мессии не оставляло учеников далее в виду страданий и креста Божественного Учителя. один из числа двенадцати апостолов, Иуда, сын Иакова, иначе называемый левеем, или Фаддеем (Мф. 10, 3; Лк. 6, 16), понял обетование господа о явлении в смысле славного открытия давно ожидаемого земного, мирского владычества Его, и высказал Ему свое недоумение: Господи, и что бысть, яко нам хощеши явитися а не мирови? Представляя будущему просветительному действию Духа истины очистить мысль ученика (Ин. 14, 26; 16, 12–13), коснеющую в земных понятиях, Господь не отвечал на предложенный вопрос прямо, а повторил сказанное прежде с таким видоизменением речи, которое не допускало никакого произвольного толкования: еще кто любит Мя, слово Мое соблюдет, и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем, и обитель у него сотворим. Это образное выражение означает духовное, таинственное общение человека верующего и веру оправдывающего делами любви, в каком он находится с триипостасным Богом – Христом спасителем и отцом небесным во святом Духе. но человек от мира сего, не верующий откровению отца через сына, не любящий сына и не соблюдающий заповедей Его, не может быть участником того таинственного откровения Божества, о котором Господь возвестил: не любяй Мя словес Моих не соблюдает, и слово, еже слышасте, несть Мое, но пославшаго Мя Отца. После сего ученики должны были понять, что не только не могло быть речи о чувственном царстве спасителя, но что и самое духовное, благодатное откровение Божества будет доступно лишь душам избранным.

Богочеловек знал, что немного времени остается Ему быть в святом обществе своих возлюбленных учеников, а посему беседа Его делается еще сердечнее. Желая успокоить мятущееся чувство их и приготовить их к грядущим событиям, он открывает перед ними будущее, настолько, насколько это было необходимо в тогдашнем положении их. все недоумения, какие могут возникать в умах их по причине забвения или непонимания слов Учителя, объяснятся и разрешатся с пришествием нового Утешителя, которого пошлет им отец во имя и по заслугам Христа спасителя, совершившего искупление человеческого рода. Сия глаголах вам, в вас сый: Утешитель же, Дух Святый, Егоже послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему, и воспомянет вам вся, яже рех вам. – какое радостное обетование для учеников, опечаленных близкою разлукою! «Это он говорит, – по замечанию святителя Иоанна Златоуста, – с тем, чтобы приготовить их к мужественному перенесению Его отшествия, т. к. оно будет для них источником великих благ, а беспрестанно упоминает об Утешителе потому, что они тогда были одержимы скорбью». Для окончательного успокоения тех, которых Господь, избрав от мира, до конца возлюбил (Ин. 13, 1), он, своим животворным и действенным словом изгоняя всякий страх и смущение из сердец их, вселяет в них свой мир, – плод благодатного озарения верующей души Божественным светом: мир оставляю вам, мир Мой даю вам, не якоже мир дает, Аз даю вам. Да не смущается сердце ваше, ни устрашает. Благожелания мира, расточаемые миром, не имея внутренней силы, обыкновенно остаются без действия и бесследно исчезают, да и «внешний мир часто бывает и вреден, и бесплоден, и бесполезен для тех, которые имеют его»; но благодатный мир Христов, вселяясь в душу человека, ищущего успокоения в Боге, приносит с собою вожделенный покой, которого не могут нарушить никакие скорби и страдания, никакие враждебные приражения и усилия. и этот мир, подаваемый тем, который сам есть мир наш (Еф. 2, 14), не только успокаивает колеблемый сомнениями дух человека, но, выражаясь вовне, связует учеников Его в одно духовное общество, где каждый отдельный член находит себе потребную помощь и опору. с даром благодатного мира, как наиболее необходимым и полезным Господь обращается к святым апостолам и по своем воскресении (Ин. 20, 19, 21). Да и теперь, если бы они уразумели все необъятное значение отшествия от них Учителя, то не страх и скорбь наполнили бы сердца их, а радость и веселие об исполнении домостроительного смотрения Божия о спасении человеческого рода. Слышасте, – продолжал Господь, – яко Аз рех вам: иду и прииду к вам; аще бысте любили Мя так, как должны бы любить, возрадовалися бысте убо, яко рех: иду ко Отцу, яко Отец Мой болий Мене есть. По изъяснению святого афанасия александрийского, он назвал отца большим, с одной стороны, «по причине рождения своего от отца»: «поелику начало сына от отца, – говорит святитель василий великий, – посему отец и более, как виновник и начало», а с другой – по причине соединения «с удобостраждущим телом, которое понес на себе сын», сделавшись человеком (свт. афанасий александрийский). спаситель утешал учеников своих, указывая им на ту славу и честь, равную Богу отцу, какую имел от вечности по Божеству (Ин. 17, 5) и скоро восприимет по человечеству: «доколе я здесь, вам естественно думать, что мы находимся в опасности: если же я отойду туда, верьте, что мы вне опасности» (свт. Иоанн Златоуст). все сказанное господом ученикам в эти последние часы пребывания с ними, открывая перед духовными взорами их приближающиеся великие события, должно было служить для них спасительным предупреждением и по мере исполнения предречений – наилучшим укреплением веры: ныне рех вам о том, прежде даже не будет: да егда будет, веру имете. но Господь ясно видел, как еще слабы и немощны души учеников, не укрепленные благодатью святаго Духа. самонадеянные и горделивые помыслы их легко могли открыть доступ в малое стадо Христово врагу Божию – духу тьмы, который, похитив иуду предателя, искал себе новой добычи. нужно было теперь, в прощальной беседе, предостеречь учеников от грозящей опасности, и в особенности пламенного и более других самонадеянного Петра. Симоне, Симоне, – произнес Господь, читая мысль его, – се, сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу, Аз же молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя, и ты некогда обращся утверди братию твою. Зерна просеваемой пшеницы приходят в сильное движение, сталкиваются и даже выбрасываются вон: какое выразительное подобие того волнения и беспокойства, той нравственной бури, какие сатана хотел навести на мирное общество учеников Христовых! исконный враг человеческого рода намеревался поразить их различными бедствиями для того, чтобы подвергнуть испытанию веру их, подобно тому как он поразил иова лишением детей, имущества и лютой болезнью. такое испытание грозило величайшей опасностью совершенного падения. Богочеловек своею молитвою к отцу небесному предотвратил эту опасность и вместе с тем открыл Петру о временном падении его и скором восстании и раскаянии, заповедав ему воспользоваться горьким опытом для большего утверждения в вере своих собратий. ночь, единственная в летописях человечества, покрывала мраком и храм, и город Иерусалим, и все его окрестности. Благочестивые ревнители закона, утомленные праздничными приготовлениями, искали отдохновения, чтобы на следующее утро продолжить священные обряды, для которых они пришли издалека. но враги Христовы не спали: движимые духом тьмы, они замыслили привести в исполнение богоубийственный план и схватить Иисуса. Бодрствовал и предатель господа и в последний раз совещался с теми, которым продал своего Учителя: эта ночь представлялась для них временем самым удобным для темного дела. но всеведущий видел и знал все, и, обращаясь к ученикам, сказал: ктому не много глаголю с вами, грядет бо сего мира князь, и во Мне не имать ничесоже. князь, владычествующий над миром, погруженным во зле (1 ин. 5, 19), т. е. диавол, в безгрешном Богочеловеке не имеет ничего, над чем бы мог господствовать, или, по выражению святителя афанасия александрийского, «во втором адаме не обрел ничего такого, что сам произвел в первом адаме». и затем, желая «снова ободрить учеников и показать им, что он не против воли, но добровольно идет на смерть» (свт. Иоанн Златоуст), Господь присовокупил: но да разумеет мир, яко люблю Отца и якоже заповеда Мне Отец, тако творю. – Востаните, идем отсюду. «я, – говорит, – не подвластен смерти и не подлежу ей, но переношу ее из любви к отцу: умертвят Меня, потому что я так хочу и да познает мир, что я люблю отца». сказав это, спаситель пригласил учеников идти вместе с ним навстречу приближающемуся врагу.

Bсе встали, и, собираясь в ночной путь и, как можно было понять из слов Учителя, путь небезопасный, начали забирать свои вещи, а некоторые запасались даже оружием (Лк. 22, 38; ин. 18, 10). Ученики смутно чувствовали, что наступает для них другое время, полное бед и скорбей, когда не будет с ними Божественного Друга и Защитника, и когда они должны, ввиду грозящих опасностей, опереться на самих себя. Приготовляя учеников к новому положению, Господь в образной речи возбуждал к особой бдительности и самостоятельному подвигу. При этом он напомнил им о том времени, когда посылал их на проповедь (Мф. 10, 10), и указал на разность тогдашнего и настоящего положения: егда послах вы без влагалища, и без меха, и без сапог, еда чесого лишени бысте? Ученики отвечали: ничесоже. «Но ныне, – сказал Господь, – иже имать влагалище, да возмет, такожде и мех, а иже не имать, да продаст ризу свою и купит нож». теперь ученики останутся одни, без видимой защиты и руководства своего Учителя, и, исходя на проповедь Евангелия, должны приготовиться к борьбе с опасностями и мужественному перенесению разнообразных бедствий и гонений. Позволяя им взять мех и суму, Господь прикровенно давал понять, что скоро предстоит им испытать голод и различные лишения (2 кор. 6, 4–5). «вначале и при первых шагах, – замечает святитель Иоанн Златоуст, – он не попустил им потерпеть чего-либо, но везде был присущ им, ограждая и охраняя их и все предоставляя им в изобилии, а когда надлежало им показать и собственное мужество, то он несколько сократил свою благодать, заповедав им совершать многое и собственными силами; посему, когда они не имели ни сапог, ни пояса, ни посоха, ни меди, то не терпели ни в чем недостатка, а когда он заповедал им и влагалище, и мех, и сапоги, то они оказались и алчущими, и жаждущими, и наготующими». «слыша о мече, – продолжает святой отец, – мы будем разуметь не то, будто он повелел приобрести мечи, но то, что мечами он выражает угрожающие козни и что Ему предстоит потерпеть от иудеев то, что он потерпел, – это видно из дальнейших слов Его: глаголю бо вам, яко еще писаное се, подобает да скончается о Мне, еже: и со беззаконными вменися, ибо еже о Мне, кончину имать. слова, заимствованные из пророчества Исаии о страданиях Мессии (53, 12), буквально исполнились, когда Христос был распят между двумя разбойниками (Мк. 15, 27–28). смущенные ученики, не проникая в истинный смысл речи господа, подумали, что он говорит о необходимости защищаться мечами в случае опасности, и поспешили похвалиться: Господи, се ножа зде два. один из этих ножей был у Петра (Ин. 18, 10), который, без сомнения, особенно радовался такой предусмотрительности и впоследствии воспользовался своим оружием, за что и получил тогда же кроткий упрек Учителя. Если бы ученики спокойно размыслили о своем ответе, то могли бы заметить, как эти два ножа мало значили в сравнении с темными силами ада, сатаны и всех пособников их, искавших смерти Божественного Учителя! Господь видел, что ученики не понимают Его и, предоставляя будущему времени вразумить их, прервал речь кратким словом: довольно об этом.

Пасхальная вечеря обыкновенно оканчивалась пением хвалебных псалмов. в этих псалмах (110–118) вдохновенным языком древних священных песнопений прославлялись чудные благодеяния Божии ветхому израилю, явленные в избавлении его из страны рабства. но в устах сынов нового израиля, святых апостолов, эти песнопения получали иной смысл, были новою песнью (Пс. 95, 1), в которой возносилась хвала Богу спасителю о спасении всего рода человеческого от духовного рабства греху и диаволу – лютее египетского. По окончании пения Господь в сопровождении учеников пошел к горе Елеонской, и, желая предупредить апостолов о том, что вскоре совершится с ними, сказал им: вcu соблазнитеся о Мне в нощь сию, писано бо есть: поражу пастыря и разыдутся овцы.

Это пророчество находится у Захарии (13, 7) и, по толкованию блаженного Феофилакта, «поражение сына приписывается отцу в том смысле, что иудеи распяли господа по изволению, т. е. по допущению отца», а овцами называются апостолы, «как люди незлобивые». Господь указал на древнее пророчество для того, чтобы «ученики не соблазнились и не вменили (предречение Его) себе в укор». с этой же целью он поспешил утешить их радостною вестью: по воскресении Моем, варяю вы в Галилеи, где и произошло одно из явлений воскресшего господа (Мф. 28, 16). тогда Петр с самонадеянностью сказал Ему в ответ: аще и вcu соблазнятся о Тебе, аз никогдаже соблажнюся. в такой самоуверенной речи, по изъяснению святителя Иоанна Златоуста, были «два преступления: первое то, что он противоречил, а второе, что предпочитал себя другим, или, лучше сказать, было и третье преступление то, что все приписывал самому себе». Для уврачевания недугующего гордостью ученика Господь предсказал ему падение: аминь глаголю тебе, яко ты днесь в нощь сию, прежде даже вторицею петель не возгласит, трикраты отвержешися Мене. и как точно исполнилось это предречение! но ослепленный самомнением Петр еще с большим усилием продолжал уверять: аще же ми есть с Тобою и умрети, не отвергуся Тебе. Прочие ученики, не испытав искушения и, по замечанию блаженного Феофилакта, «выражая тщетную горячность», обещали то, чего, по немощи своей, не могли исполнить, и говорили, что подобно Петру, не оставят своего Учителя ввиду грозящей Ему опасности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.